Небо Эквестрии

      Они шли парой с юго-востока… хотя утверждение насчёт пары было неочевидным. В прямом смысле этого слова.       Ведущую, юркую персиковую кобылку, трудно было не заметить, а вот её ведомого, крупного серого жеребца, скрывали сумерки. Увидеть его можно было, лишь точно зная, куда именно нужно смотреть.       Если бы здесь было кому посмотреть опытным взглядом и он знал бы, куда именно, то он мог бы восхищённо покачать головой и прокомментировать: «Хорошо идут!».       Их полёт был неторопливым, но ровным и уверенным. Дистанция чётко соблюдалась, а по ритму взмахов — на три её приходилось четыре его — можно было сверять секундомер. Обладатель того самого опытного взгляда также сказал бы, что пара прекрасно слётана и может лететь таким темпом долго, очень долго. И, как следствие, очень далеко.       — На облако, слева восемь, — подал голос ведомый.       Пара синхронно скользнула вбок и опустилась на указанное облако.       — Замечания? — лаконично поинтересовалась она, складывая крылья.       — Без, — столь же лаконично ответил он.       — Если бы на землю, а не на облако, то были бы. По звёздам-то над облаками держать дело нехитрое, а заходить ночью под ветер с обычным зрением…       — Работать это тебе не помешает. Площадки курьерских компаний ночью прекрасно освещаются, знаешь ведь. И по звёздам держать не такое уж нехитрое дело, умеющих мало.       — Научил же. И не только этой работе.       — Есть и на другие случаи варианты. На́, возьми, — он вытащил из нагрудной сумки и протянул ей странную конструкцию. В обычные наглазники лётных очков были вправлены не стёкла, а плоские тонкие кристаллы, и всё это крепилось на сложной системе ремешков, явно призванных удерживать штуковину на голове в любом положении и при любых перегрузках. — Надевай, садись… ты уже сама догадалась, куда.       Она хмыкнула, несколькими быстрыми движениями нацепила очки ночного зрения и шагнула с облака.       Точно так же, парой, эти двое зашли на посадку и приземлились в небольшом ущелье. Не сговариваясь, подошли к плоской вертикальной плите и тронули её копытами.       — «Дождавшиеся, День Летнего Солнца, тысяча сто третий год…» — вслух прочитала она слова и цифры в нижней части камня. Ей даже не было нужды в очках, она знала эту надпись наизусть. — Надо же, девять лет успело пройти… Но сегодня и близко не годовщина, ещё и лето толком не началось. ¹       — Разве для этого нужен повод? Может, я просто захотел тебя лишний раз проверить ночью.       — Пф! Только не надо этих отговорок для жеребят, я уже давно не наивная девчонка… ой, насчёт ночных проверок, чуть не забыла… — она стащила с себя артефактные очки и протянула.       — Оставь. Это мой тебе подарок.       — Чего?! Эта штука сто́ит дискордову кучу денег…       Он лишь дёрнул ухом:       — У меня хватает. Особенно с тех пор, как отпала необходимость тратиться на книги.       — Даже с твоими заработками…       — Я сказал, оставь.       — Ответь прямо: в этом есть подвох?       — Нет. Без задних мыслей и от чистого сердца.       — В отношении меня… и себя тоже?       — Да, — он усмехнулся: — Мне ещё не наскучило жить, и я не собираюсь прощаться, если ты об этом.       — Ответь прямо: моё обучение закончено? Ты для этого и притащил меня сюда, чтобы сказать? Ещё обмолвился, мол, символично получается, что я как раз перед этим девчонкам про самое начало рассказывала.       — Правильно понимаешь. Я никогда не скажу тебе, что мне нечему больше тебя научить. Всё, что я знаю и умею, по-прежнему открыто для тебя. С другой стороны, тебе пришло время само́й принимать решения и отвечать за них… включая и возможность посылать меня куда подальше при несогласии. Ты доказала своё право на это, разбив витраж во дворце и надерзив Солнцежопой. Не побоявшись резануть ей правду в глаза.       — Два раза. Что, количество влияет?       — Один. В первый раз ты не дерзила, а отмазалась инцидентом на тренировке и приняла поддержку Ночной стражи. Если ты не поняла, я тогда накрутил тебе хвост именно за это, а не за то, что разбила.       — Вот так, значит, да?       — Именно так. Кстати, когда ты просилась в ученицы, то обмолвилась: дескать, не слабо́ надерзить хоть само́й принцессе Селестии, помнишь? Кроме того, вы трое не побоялись свести Старлайт с Кризалис, это тоже достижение не из мелких.       — С твоей помощью, вообще-то.       — Ответь прямо, — явно передразнил он, — ты заранее планировала меня туда притащить?       — Ну, заранее нет. Но раз появилась возможность, грех же ведь было…       — Что и требовалось доказать.       — То есть здесь и сейчас, — медленно проговорила она, — это, типа, у меня такой выпускной?       — Типа того.       — Необычно.       — Хочешь обычно — у вас там в Понивилле обитает некая Пинки Пай.       — Почему-то я не сомневалась, что ты это скажешь. Другое слово: неожиданно.       — А только так и бывает.       — И ты всем своим ученикам даришь такие подарки?       Он рассмеялся:       — Их было гораздо меньше, чем ты думаешь. Но нет, ты первая.       — С чего же удостоилась?       — Как тебе сказать… было такое старинное слово «апрентис». Слыхала?       — Неа. И что оно означало?       — Особо доверенного ученика, к которому отношение практически как к родственнику.       — Чего?! Да ты же…       — Ты молодец. Я очень тобой горжусь. И родители бы гордились.       Она, ещё за секунду до того готовая разразиться какой-то явно экспрессивной тирадой, будто сдулась.       — Да, да, да. Я впервые похвалил тебя по-настоящему. Так ведь именно поэтому.       — Не поняла.       — Одно дело, когда ты просто кого-то подтягиваешь и натаскиваешь. Тут чего не хвалить? Слова дёшевы. Совсем другое, когда относишься к кому-то как к равному.       — И давно ты… это отношение?..       — Твайлайт сразу предупредила, что этим кончится.       — Первый раз слышу!       — Конечно. Это было после тех весёлых стартов с балкона, когда ты унеслась хвастаться перед подружками. Твои радостные вопли, между прочим, ещё минут десять было слышно, аж уши закладывало.       — И что же она тебе про меня наговорила?       — Что девочка живёт у тётки без родителей, её не только учить, а и воспитывать придётся… причём неизвестно ещё, чего больше.       — А ты?       — Не очень умно сказал, что раз есть тётка, то она же и должна воспитывать. А Твайлайт: тётка тёткой, да и не родная она, а дискорд её знает какая, в общем, тебя предупредили. Меня то есть. Примерно вот так.       — Та-ак. Теперь хоть понятно, чего ты стал вилять, когда я при тебе взлетела на балкон и потребовала свой приз.       — Я не вилял и не отказывался от сло́ва. Просто предложил альтернативу: учиться у меня или в любой лётной школе по твоему собственному выбору. И со своей стороны честно предупредил, чем придётся заплатить за обучение у меня.       — Поко́ем! — саркастически фыркнула она. — Тоже мне цена!       — А что не так? Связаться со мной означает жить поперёк и ходить по грани, уж сейчас-то ты с этим спорить не будешь.       — Сейчас — да. А тогда… в общем, сразу видно было, что ты не из Понивилля. Местные уже тогда могли бы… много чего про нас рассказать.       — Ну, я потом понял. Довольно быстро.       — Ответь прямо. Когда ты пнул меня с балкона, у тебя в тот момент были на меня какие-то далеко идущие планы?       — Нет. Мне было интересно, смогу ли я что-то сделать в такой ситуации.       — Ответь прямо. Когда ты выпустил меня против Сильверстрим, это было следствием каких-то далеко идущих планов?       — Да. С небольшой поправкой на то, что ты и сама лезла вперёд.       — Я всё ещё часть этих планов?       — Скорее, деталь.       — А есть разница?       — Часть — это то, без чего немыслимо целое, и то, что целое содержит в себе. А деталь может подойти, но может и не подойти, и даже сломаться. Я предупреждал тебя тогда.       — А сейчас?       — Как я сказал, ты свободна от каких-то обязательств передо мной. Твоя судьба в твоих копытах.       — Дискорда с два ты от меня отделаешься!       — Ты мне это повторяешь регулярно. Но что ж, это твой выбор.       — Припоминаю, что Твайлайт говорила похожие вещи другими словами. Ну, когда пыталась написать книгу о твоих родителях, только тогда речь шла о ней само́й.       — Ну да. Её тогда дважды разыграли втёмную… а я не хочу уподобляться, знаешь ли.       — Кстати, вот чего не могу понять! Она же сама потом… уподобилась…       — Ну, ты нашла кого спрашивать… Крыська говорила, что это похоже на какую-то особенность принцесс. Может, оно и правда.       — Если что, благодаря этой особенности встретились твои родители. Получается, так.       — Да, госпожа наследница.       — Чего?! Как ты меня назвал?       — Наследницей. Как ни крути, бо́льшая часть того, чему я тебя научил — это наследие родителей. Ночное наследие…       — Ты поэтому меня сюда и притащил?       — В общем, да. Здесь я родился, отсюда ушёл в свой первый настоящий полёт. Здесь по-настоящему познакомился с Твайлайт. Здесь окончательно объяснился с тобой про это ученичество и здесь рассказывал вам троим, как получил метку. Я подумал, что именно здесь лучше будет сказать тебе… то, что сказал.       — Сказал. А дальше что?       — Ну, это вроде как твой выпускной. Есть пожелания?       Она чуть подумала и хихикнула:       — Ты вроде говорил, тут где-то был твой любимый детский камень, который долго держал дневное тепло?       — Почему «был»? Он и сейчас есть. Оглянись через правое плечо… да, вот так. В двадцати шагах от тебя.       — Этот?       — Ага. Надеешься, что если залезешь на него, то для тебя тут же начнётся взрослая жизнь с приключениями, как для меня? Так твой счёт уже открыт.       — Неа, — снова хихикнула она, залезая. — Просто полежать. А в приключениях недостатка не будет, это я тебе от всех нас троих гарантирую!       — Я вчера говорил ровно то же самое, если ты помнишь. А у тебя теперь поинтересоваться можно?       — Что именно?       — Когда ты просилась учиться, я там цитировал некие стихи. Ознакомилась хоть с тех пор?       — А то! — Она оживилась и снова захихикала: — Сразу же, как ты улетел! Ой, надо ведь будет девчонкам дорассказать, а то вчера нас звонок прервал… Твайлайт сиганула к себе в библиотеку, и меня с собой прихватила. Сунула мне какой-то кирпич… «Сокровищница эквестрийской поэзии», что ли, как-то так он назывался… Вот, говорит, на́ тебе, листай и ищи там это самое про милого мальчика с весёлой улыбкой и про глаза чудовищ.       — Там этих стихов быть не могло.       — Точно, не было. А почему, кстати?       — Обычное дело, шибко неугодный автор… Дальше?       — Ну, я стала листать-смотреть. А она ещё Спайка туда же дёрнула и давай ему диктовать. Дескать, дорогая принцесса Селестия, извините за неожиданный вопрос, но он требует не аналитического подхода и работы с источниками, а хорошей памяти о прошлом и литературных знаний, иначе бы не обратилась, бла-бла-бла. Не знакомы ли вам стихи, в которых вот это самое про улыбки мальчиков с глазами чудовищ…       — О как! Это я удачно процитировал. У Солнцежопой с такого намёка должно было изрядно полыхнуть в том са́мом месте.       — Ага! Хотя я вот сейчас это вспомнила… а с чего полыхнуло-то? Вроде, ты тогда с ней ещё не встречался и она о твоём существовании даже не знала? До этого ещё года четыре оставалось.       — Три с половиной. Нет, тут другое. Она должна была это упоминание отнести на счёт своих игрищ с Твайлайт. Твайлайт же у неё и спросила. И как именно полыхнуло?       — Ну, она продиктовала, через Спайка в столицу отправила, проходит минут десять буквально, я кирпич листаю, тут и полыхнуло. В смысле, ответ пришёл. С учётом того, что в этом ответе весь стих написан был, это же она бросилась строчить моментально, как только прочла.       — Запомнила ответ?       — Так, в общих чертах. Я тогда ещё не приучилась услышанное запоминать. Дескать, дорогая Твайлайт, упомянутые тобой стихи мне, к сожалению, слишком хорошо знакомы, прилагаю их при сём, и я весьма удивлена, что ты поднимаешь этот вопрос, мне казалось, что тема давно закрыта, если же я на этот счёт заблуждаюсь, то улаживать недоразумения в любом случае следовало бы спокойными разговорами, а не такими издевательскими намёками…       — Ну да, как я и говорил… А ты весьма неплохо запомнила для необученной десятилетней малявки.       — У памяти вообще есть пределы?       — Не знаю. Если и есть, я к ним ещё не подобрался. За родителями тоже не замечал, пока они были живы. С возрастом это начинает работать немного своеобразно… скажем, я помню все записи тёти Гэри, а это восемь толстенных томов за почти тысячу лет. Но не так, что наизусть — подряд их шпарить не смогу, а вот если зацепиться за конкретную дату или обстоятельство, то сразу в голове всплывает…       — С чего они начинались?       — С этого самого. «Я всё ещё помню, как будто это было вчера, хотя с тех пор прошло множество лун. Когда он был повержен, мало что осталось от нашей когда-то прекрасной страны…» ² Запись тридцать четвёртого года от Битвы Сестёр, когда родителям перевалило за сорок и они поняли, что не стареют.       — Если я однажды вздумаю написать автобиографию, она будет начинаться со слов «Когда мне наподдали под зад так, что я взлетела, то сначала даже сама не поняла это».       — Не самое плохое начало. Вполне годится. Кстати, насчёт «взлетела» — ты хочешь тут заночевать, или пойдём обратно? Завтра после обеда Крыська будет рассказывать про наше с ней знакомство, вряд ли ты захочешь это пропустить.       — Почему всё-таки она, а не ты?       — А это я у тебя хотел потом спросить. Есть одна причина… считай, это тебе будет тест на соображаловку. Так ты отдохнула?       — Я и не уставала особо. Так, просто хотелось… проникнуться атмосферой, что ли. Можно и обратно, раз у меня теперь ночные очки есть…       Она вскочила с камня, прогнулась по-кошачьи и несколько раз хлопнула крыльями, разминая их. Пристроила на глаза подаренные очки.       — Я поведу?       — Конечно, наслаждайся.       — Последний вопрос… до обещанного рассказа. Ты когда задумал всё это мне высказать? Явно ведь не вчера, я тебя за эти семь лет достаточно узнать успела. И сюда притащил явно не только… ну, вот из-за того, что высказывал. Небось, хотел перед родителями отчитаться, что их наследие не профукал?       — Ну, про второе нетрудно было догадаться.       — А про первое?       — Тоже правильно догадалась. Задумал сказать ещё когда вы второй витраж во дворце грохнули, и всё ждал, когда ты меня на слове поймаешь. Дескать, обещала же Селестии надерзить и вот, надерзила! Но после вчерашнего понял, что ждать уже нет смысла.       — Под твоим чутким копытоводством — надерзила явно не в последний раз.       — А то.       — Что там идёт дальше после второй стадии, которая «доигрался хрен на скрипке»?       — Ну вот, а говорила — последний вопрос…       — А я это не за себя. За девчонок тоже.       — Точно хотите знать?       Она только фыркнула.       — «Ты не бойся — будет больно, только не забудь воскреснуть, и опять зальётся скрипка вдохновеньем новых нот…» ³       — Тоже стихи… кто бы сомневался. И тоже предполагается, что я должна с ними ознакомиться, причём сама, без твоих подсказок.       — Конечно. Как отыщешь, обрати внимание на первые строки… впрочем, там сама увидишь.       — Да куда ж я денусь… ну, поехали!       Всё так же синхронно они оторвались от земли, набрали высоту и развернулись на юго-восток, быстро затерявшись в ночном небе.