В цветах

      Море. Только слегка необычное — цветочное. Кажется, в эту неимоверную гущу цветов погрузились сразу два человека. Место было очень уютным, повсюду лилии, цветки циньсинь и пушистые шелковицы. Солнца не было видно — плотные листья местных деревьев и горы, покрывающие всю территорию, будто сговорились создать такое местечко, где почти каждый день будут уединяться двое.       То, что сейчас происходило — явно заслуживало, чтобы по этому написали картину или сочинили новую песню. Но не это ли уже и произошло? Чужая игра на флейте гармонично сочетается со звуками дикой природы: шумный полет птичек, потоки воды и падающие листья. Венти лишь спокойно играет и хлопает подрагивающими ресницами. Знает, как его песни спасают танцующего и молчаливого собеседника. Сяо редко ведёт себя так. Неестественно.       Адепт никогда бы не почувствовал себя лучше от какой-то флейты, но когда он с Анемо Архонтом — все правила идут наперекосяк. Им и лучше. Даровать свободу — именно то, что сделал этот бард в сторону Алатуса. Хоть он никогда не сможет уничтожить прошлое — этого и не требуется.       Разве не Барбатос всегда дарует ему возможность танцевать и кружиться в полете эмоций?       Разве не какой-то особенный бард постоянно играет ему, заставляя чувствовать себя неосознанно далеко от этих проблем, выедающих мозг?       Разве не Венти даёт ему возможность дышать без боли?       Только он. Никто не сможет дать защитнику Якса то, что уже подарил ему Архонт Свободы и Ветра. Они оба не проживут друг без друга, это предначертано им, и менять никто ничего не будет.       — Сяо, ты так разыгрался в танцах, что на тебя так повлияло? — хихикнул паренек с такими же забавными косичками чернильного цвета, на пару секунд переставая играть. Хочется тоже насладиться и поглядеть на лёгкие движения ныне прославленного адепта.        — Трудно сказать, — врёт, причина была кристаллически ясна: Песня Анемо Архонта лилась полным ходом, кажется, половину он даже успевал придумывать на ходу. Самое главное — Венти с каждым днём своего пребывания в жизни Сяо заставлял ощущать тёпло в районе груди, — Венти.       Бард кокетливо и вопросительно кладет голову набок.       — Станцуешь со мной?       Протянутая рука была слегка поцарапанной, но уже такой знакомой. Ее хочется сжать и никогда-никогда не отпускать, дабы не допустить ещё ужасающих схваток, ведь именно эта ладонь ранее держала оружие, сносящее головы с плеч. Холодные руки окончательно соприкоснулись друг с другом.       Движения были простыми, но большего никто и не требовал. Поворот в другую сторону, танец не переставал набирать обороты. Их характер, кажется, полностью отражался в движениях. Если же Сяо в танце с Венти был слегка скован (не каждому человеку удается станцевать со своим спасителем), то его партнёр как будто бы вел весь танец сам. Быстрые повороты, оба неимоверно стараются. Янтарные глаза словно поблескивают от эстетического удовольствия.

Свобода начинается с прикосновений.

      Песню играть некому, но ничего не мешает Барбатосу вслух напевать что-то, подгоняя под такт разгоняющегося танца.

Свобода — это его музыка.

      Давно ясно, что Охотника на демонов спасает не только в прямом смысле божественная мелодия, а сам Архонт Ветра и Свободы. Барбатос, Анемо Архонт, но сейчас он — Венти. Хочется выкрикивать его имя, пока не сорвешь голос.

Свобода — это он.

      Парочка из-за собственной неаккуратности и бури в голове падает прямо в гущу цветочков циньсинь, но им это не страшно. Бард буквально лежит на Алатусе. Приподнимаясь, Венти чувствует, как в нем образно разливается смелость и тепло.       — Сяо, я тебя тоже хочу кое о чем спросить, — Барбатос все же решился бросить вызов самому себе, взглянув в его глаза, — ощутишь со мной людские и низменные глупости?       — Чего?       — О, Селестия, спаси меня от такого балбеса. Алатус, я просто хочу тебя поцеловать.       Защитник Якса не понимал, чего тот ждал. Сколько раз он слышал про поцелуи в балладах и песнях барда? Несчитаемое количество. Охотник на демонов в принципе понимал, что служило такой тяге к жизни обычного человека. Казалось, когда адепт был рядом с ним — парень спускался с небес и ощущал в себе человеческую и простую свободу. В конце концов, он и сам чувствовал к нему небожью тягу.       Когда их холодные и неумелые губы коснулись друг друга по инициативе их двоих, они понимали всё в этом мире. Губы Сяо сегодня особенно мягкие, что идёт лишь на радость Венти. Сколько раз он будет в голове напоминать самому себе насколько уже его Алатус идеален? Вслух лишь сознается в очередной раз, как горит желанием написать про него песню. Даже не одну, на целый сборник хватит. Поцелуй с Защитником Якса в очередной раз доказывает, насколько он идеален. Плевать, что там говорят, мол, даже почти идеальных людей не бывает. У него на этот счёт свое мнение.       К сожалению, любому чувственному поцелую приходится рано или поздно закончиться. Правда, сменяется это все на ещё более блаженное занятие — разглядывание лица Барбатоса.       — Смотря на тебя, я все же понимаю, что ты сохранил всю божественность в своем теле и лице.       Хихиканье наполняет сердца теплом, а атмосфера автоматически становится романтической.       Сегодня в их цветочном местечке особенно уютно.