Воин вереска

Райнер думал о случившемся в ту ночь. Воспоминания были мутными и неполными. Он с удивлением слушал о своей трансформации и с ещё большим удивлениям понимал, что жители деревни с самого начала знали что он такое, но молчали. Осознание нового себя пугало его. Он не человек. Он то, чем его страшили всю жизнь — существо, обладающее силой, неподвластной простому смертному; опасное, дикое, неистовое колдовское нечто. Был ли он монстром на самом деле?.. Воин размышлял о снах-видениях, что пришли к нему в бреду. Он думал о драконьих крыльях, женщине с глазами цвета янтаря, о воинах со смелыми лицами, равнинах и крепости в дальних землях и внезапно осознал, куда должен идти дальше. На юг. / Мертвое поселение выглядело странно оживленным. Оставшиеся в живых безмолвно собирали небольшие узелки вещей и тихо покидали выжженную землю. В сторону Красного дерева никто больше не смотрит. Бертольд объяснил, что они уходят. Далеко. В этих землях их ничего больше не держит. Райнер помедлил, но всё-таки спросил Бертольда, собирается ли он отправиться с ними. — Нет. Я не могу. Я больше …. — знахарь запнулся и показался в этот момент необычайно растерянным. Райнер дал ему немного времени. — Я больше не вижу своего пути, не чувствую связи, — наконец вымолвил Бертольд. Взгляд его был опущен в землю. Райнер почувствовал внезапный укол вины. Он знал, что это как-то связано с тем, что произошло, и не может не укорять себя за это. — Может, оно и к лучшему? Не знать, что произойдет? — Наконец произнес он задумчиво. — Может, это знак, что пора выбрать свой собственный путь и наконец перестать следовать навязанной кем-то судьбе? Знахарь умолк, обдумывая его слова. — Ты волен решать сам, как жить и куда идти. И… я буду рад, если ты захочешь пойти со мной, — добавил Райнер. Он хотел приободрить знахаря, вселить в его сердце уверенность, но из-за волнения голос Райнера слегка задрожал. Слишком страшно было услышать отказ. Тишина затянулась. Она была гнетущей, подобно грозовой туче, быстро гонимой ветром. Нервы Райнера не выдержали: — Пожалуйста, — попросил он, и просьба эта больше походила на мольбу. Бертольд поднял глаза, хмурясь. Райнеру показалось, что он похож на ребёнка, пытающегося решить сложную задачу: — Если ты хочешь меня, я пойду с тобой. Райнер не смог скрыть вздох облегчения. Уголки его губ предательски потянулись вверх. Недолго думая, он сгреб знахаря в охапку и благодарно уткнулся лицом в его шею. Бертольд сразу же обнял его в ответ. — Спасибо, — едва слышно произнес Бертольд. Райнер только крепче сжал объятья, зная, что теперь ни за что не потеряет из виду своего знахаря. // POV Жана Чувства нахлынули мощным потоком, в один мир, словно по щелчку пальцев заклинателя. Тело пульсировало от боли. Запекшаяся кровь стянула кожу неприятной липкой пленкой. Судорожно глотая воздух сухими губами, я попытался подняться на согнутых локтях. Чувства — это та тонкая нить, что заставляет понять, осознать, поверить, что ты всё ещё жив, всё ещё готов бороться за существование на этой земле. Вокруг всё было как в тумане. Силуэты тёмными гротескными фигурами окружили меня. Точка опоры потерялась, и вскоре я снова лежал на сырой земле, прислушиваясь к пульсирующей боли в висках. «Рождение — процесс полный боли и непонимания», — внезапно, словно чужая, в моём сознании скользнула мысль. Лежать и слушать — всё, что остаётся покалеченному слепцу. Лежать и ощущать всю эту беспомощность и боль, что давит, словно тонны ледяной воды северных морей. Лежать, слушать и понимать. /// Я не сразу нащупал его хрупкую ладонь. Совсем ледяная, со сжатыми в кулак пальцами — она так легко поддалась на мои прикосновения. Не секунды сомнений не было, что это он; лежал так близко и одновременно так далеко. Силуэты, ранее затуманенные и сюрреалистичные, постепенно обретали четкость. Темная кровь давно остыла на его бледных запястьях; к одежде прилипли грязь, трава и листья, а устремленный в закатное небо взгляд голубых глаз потух. «Хочу посмотреть на звёзды. Сегодня их будет много», — снова; чужеродная и от этого столь пугающая мысль вспыхнула в моем сознании. Вздрогнув, я огляделся по сторонам в поисках ответов. — Должен… Это ты должен был жить! Зачем? Вокруг стояла тишина. Время повисло и неприятной, тягучей жижей стекало вниз. Тишина. Армин молчит и будет молчать. Но я по-прежнему жду ответа. //// Он захотел посмотреть на звёзды. Сокрушающее, тяжелое понимание накрыло меня. Я ждал ответа, который Армин мне уже дал. Осознавать это было страшно; принимать — еще страшнее. Дрожащей рукой я закрыл веки, скрывая остекленевшие голубые глаза. — Пойдём, Армин, — тихо пробормотал я, словно безумец. — Время смотреть на звёзды вместе.