Даже клоуны тоскуют

Заброшенный парк всегда выглядит пусто и серо, но никогда таким пустым он не казался Джеку. Обычно хотя бы один любопытный подросток или отчаявшийся найти сухое место бездомный заходили на территорию этого мрачного места. Но уже почти полгода было тихо, пусто и сыро как в парке, так и у Джека внутри. Клоун уверен, что души у него нет и быть не может, но тоска последнее время окутывала его сознание слишком часто. Постоянно. Конечно, о существовании своей души он задумывался только сидя в коробочке и ожидая Исаака те долгие годы. Потом пришли мысли о смысле существования уже себя самого. Зачем? Когда Исаак вернулся этот вопрос отпал сам собой. Но теперь, когда давно уже никто не заходит в старый парк и скрипящие цепи качелей от одной из каруселей хочется в ярости разорвать, Джек снова наткнулся на этот вопрос в своей голове. "Зачем?". Та самая коробочка теперь валялась в каком-то просторном вагончике рядом со Смеющимся. Она вообще почему-то всегда оказывалась рядом с ним. Отсыревшее дерево с облезлой краской раздражали клоуна. Чёртова коробка напоминала о одиночестве, чьё мерзкое присутствие он стал снова ощущать последнее время. Но ломать её совершенно не хотелось. "Плевать!". Джек в ярости замахивается и бьёт по стене вагончика, в которой остаётся уже не первая вмятина. Он выходит на улицу под дождь, который сливается с скрипом качелей и, может, других заржавевших аттракционов, потревоженных ветром. Он часто так проверяет. Ходит по парку, проводя длинными когтями по железным стенам вагончиков, издавая противный скрежет. Обходит территорию и вглядывается в туман, который так часто бывает в этой местности, добавляя прогнившему городу мрачности, будто кучи трупов мало. "Вдруг я ещё не один". Одна цепь всё таки отлетает в сторону. "Я не одинокий!". Конечно, нет. У Джека много собеседников в комнате кривых зеркал. К сожалению, они не отвечают. Зато отвечает Тревога. Ещё и смеётся громче клоуна. "Раздражает". Она так легко намекает, что больше друзей не будет, а эти даже не говорят с тобой. Конечно, они не говорят, глупая стерва, они ведь мёртвые! Джек грубо выдыхает и медленно бредёт к зеркальному лабиринту. Там так весело было играть с некоторыми детишками. Один мальчик долго бегал, врезаясь в зеркала, даже разбил себе сам нос. Клоун до сих пор считает, что мальчишка веселился вместе с ним, но ребёнок почти цепенел от ужаса, разливающегося в крови от громкого смеха. Теперь Джек бродит по лабиринту один. "Бесит!". Неужели люди стали так глупы и одновременно умны, что больше ходят к Смеющемуся в гости? Джек не знает, что такое грусть, но сейчас чувствует себя именно грустным клоуном. Он же должен смешить людей! Что ж, Тревога так не думает. Тоска с ней соглашается и шепчет Джеку о том, как же весело было пару лет назад, когда к нему заходили почти каждый день. Джек ненавидит всё, рычит со злости и в очередной стене остаётся след от когтей. Всё вокруг такое же чёрно-белое как и он сам. Наверное, весь город такой. Город, в котором каждый день находят несколько убитых людей не может быть цветным. Некоторых не находят. Полгода тишины, одиночества и раздражения Джека больно задевают. "Больно?". Да, он не знает, что такое больно, он не чувствовал боли никогда. Он чувствовал чужой страх и вкус крови на языке и это то, чего ему не хватает. Та самая игра, которая покорила его как только Исаак показал её Смеющемуся. Джек снова хочет увидеть улыбки, страх и боль. Играть с глупыми детишками, которые уверены, что он их самый лучший друг и не менее глупыми взрослыми, которые убегают в ужасе сразу. Ха! Никто ещё не убежал. Но придёт ли кто-нибудь ещё? Или придётся идти самому? Джеку не хватает безумия и азарта этой замечательной игры. Крови, собственного смеха и криков, пожалуй, тоже. Он вертит в руках свою коробочку и пытается вспомнить каких он был цветов раньше. Слишком давно это было. "Придётся идти в гости самому?". Очередной обход старого гнилого парка и скрежет когтей по железному вагончику. Тихий шум среди звуков ржавых цепей и ветра Джек различает сразу и медленно бредёт в сторону звука, аккуратно выглядывая из-за угла. Девушка лет семнадцати встаёт из лужи и отряхивается, только размазывая грязь ещё больше. Очевидно, она упала когда перелезала через забор. Девочка нервно оглядывается и Джек замечает огромную гематому с давно засохшей кровью на её левой щеке. "Какая хорошенькая!". К чёрту эти мерзкие человеческие чувства. "У меня новая подружка!". По парку раздаётся громкий дикий заливистый смех.