Любитель книг

Солнце светило совсем уже по-весеннему. Воробьи чирикали в деревьях, словно заведённые, пока Князь, огибая внезапные февральские лужи, шёл к студии, разделавшись с нужными делами. Соскучился очень: Миха от него свалил к себе в квартиру, как только сняли повязку и рука стала хоть немного шевелиться. Князь не возражал. Классно, конечно, было, когда он жил всё время под боком, бродил голый по дому и хрипло-низко требовал по утрам минеты, но... Не готов был Андрей к такой совместной жизни, это яснее ясного. Он больше пятнадцати лет ни с кем не жил вместе, под одной крышей, и, как оказалось, чужие немытые кружки и перекрученный измазанный тюбик зубной пасты бесили его не меньше, чем невозможность остаться наедине с собой и своими мыслями. Однако, как только Миша уехал, Андрей быстро заскучал, а дом будто опустел. Что за странная фигня? Но Князь не стал унывать. Они ведь с Мишкой всё равно вместе! Встречаются, эт самое. Будут опять ходить на свидания, ночевать друг у друга, спорить в театре. Так что... Андрею было очень хорошо. Он открыл служебную дверь своим ключом, пошёл коридорами и наткнулся на Анфиску и Мишу, которые препирались на входе в кабинетик. — Ой, Андрей Сергеевич! — Анфиса радостно повернулась к нему, приветствуя, чёрные волосы её взметнулись гривой. — Вы как раз вовремя. Миша снова не хочет ехать на занятия, уже из медцентра звонили! А рука, вы посмотрите, до сих пор полностью вверх не поднимается. Анфиса обличительно ткнула пальцем в Мишину руку, которой он старательно, но безуспешно пытался размахивать. — Я просто перенёс эту лечебную физкультуру на другое время, ё-моё. Репетировать же надо, понимаешь, да? ЗдорОво, Андрей, — Миша хлопнул по спине, приобнял, провёл носом по щеке, и Князя тут же поплавило, а на лицо наползла широкая улыбка. Отогнав подальше интонации Хозяина, он мягко сказал: — Привет, Мишут. Что, опять отлыниваешь? Давай я тебя отвезу. — Бля, — начал было возмущаться Миша, но уловил необычное слово и заинтересовался. — Отвезёшь? Купил, значит, да? — Ага. Только что поставил на учёт. — О, так пошли, заценю твою тачку! А, погоди. Анфиска, покажи-ка Андрюхе фотку Сосиски. Смотри, как хорошо котейке! Андрей с любопытством склонился к телефону Анфисы, разглядывая фото. Пушистая бело-рыже-чёрная Сосисочка, в конце января переехавшая к своей новой хозяйке, отлично обжилась и лежала на диване с абсолютно царским видом, раскинув лапы. — Красотка, скажи? — Миша встал позади, положил подбородок на плечо Андрея. — Моя девочка. Наша, — исправился и виновато улыбнулся, Андрей почувствовал это щекой. Когда вышли во двор, Андрей с гордостью показал свою новенькую серебристую Шкоду, блестящую и комфортную. Миша обошёл её со всех сторон, заглянул зачем-то под днище, присев на корточки, сдержанно восхитился, а по дороге в клинику, где проходил реабилитацию, чтобы вернуть руке подвижность, заметил: — Крутая тачка. Но я бы взял внедорожник. Двухсотый Лэнд Крузер, например. — Мне ни к чему такой. Дорогой, топлива много жрёт и с парковкой беда. — Ё-моё, реально? — удивился Миша. Андрей улыбнулся, угадав, что в выборе тачки практичность была для него на последнем месте, и положил ладонь на его бедро. — Ну ладно, эта тоже нормальная, есть где развернуться, — Мишка хитро подмигнул, указав на заднее сидение. — Может, опробуем? — Только после твоих занятий, — Андрей убрал руку и сосредоточился на дороге, а Миша перегнулся к нему, чуть не свернув рычаг переключения передач, и шепнул: — Хорошо, как скажешь, Хозяин. У Андрея тут же собрался тёплый клубок внизу живота, он покрепче вцепился в руль. Пока жили вместе, договорились, что Миша может сам предлагать игры, начиная называть Андрея Хозяином. Это было... Прекрасно. Андрей вроде бы разобрался с собой, понял, что его доминирование в рамках игр нравится им обоим даже сейчас, убедился, что Миша действительно любит сладкую боль, и перестал трепыхаться. Стало проще и удобнее. — Хочешь поиграть? — уточнил для верности Андрей, улыбаясь и паркуясь возле клиники. — Да, — кивнул Миша и вдруг зачем-то заговорил совсем о другом. — Слушай, я распределил роли между актёрами. Сегодня вечером первая репетиция. Приходи. А потом поедем к тебе. Андрей нервно забарабанил по коже, обтягивающей руль. Когда он внимательно перечитал «Любителя книг», их с Мишей историю, переложенную в пьесу, у него возникло много вопросов, правок и предложений. Конечно же, они с Мишей сто раз разругались, внося их, и никак не могли сойтись во мнениях. Миша бледнел, багровел, орал, извинялся, звонил Шурику, убеждал, брызгая слюной, а потом вдруг успокоился, встал в позу и серьёзно сказал, что это драматическое произведение, а он режиссёр, и он решил ставить по нему спектакль, и Андрей или включается в работу, или идёт лесом и занимается другими проектами. Так и сказал, решительный, монолитный, уверенный. Князь тогда прихерел, взял паузу, но удержался от ругани и принял решение отойти в сторонку, оставив за собой лишь декорации. Потому что понимал — в противном случае они перегрызут друг другу глотки. Сложно было, пиздец, но Андрей вроде справился, а всё напряжение выплеснул во время очередной сессии. Не помешала даже Мишина рука, лишь Андрею пришлось взять на себя ещё больше контроля и ответственности, чем обычно. Но от этого и крыло в миллион раз сильнее. А после сессии они лежали вместе, под пледом, как два котёнка, и Андрей осыпал Мишу поцелуями, ласкал и нежил, слизывая остатки боли. — Хорошо, я останусь на репетицию. Беги, Миш, опаздываешь, — Андрей чмокнул его на прощание, откинулся в кресле и взялся настраивать стереосистему. Когда Миша вернулся, уставший, с влажными после душа волосами, Князь сразу же врубил его любимый панк-рок, снова поцеловал и протянул бургер. — Перекусим? — Спасибо, Андрюха. Реально, спасибо, я такой голодный, на самом деле. Инструктор сказал, всё классно восстанавливается, только надо, — Миша слегка замялся, — регулярно заниматься. Поэтому завтра я опять сюда. Две недели ещё, бля. Андрей улыбнулся и мягко похлопал его по руке. Вечер подкрался незаметно. Миша со всеми поздоровался и устроился в зале, чтобы руководить репетиционным процессом. Андрей присел рядом, скрестил на груди руки, смотрел чуть насмешливо и скептически. Миша знал, что он нарочно напускает на себя такой вид, будто ему всё равно, а на самом деле сгорает от любопытства и нетерпения. — Ну, поехали. Сцена, как он пробирается в квартиру. Миша взволнованно облизнулся, сцепил руки, подался вперёд. На роль себя он пригласил Владьку. Да, того самого паренька, с которым встретился на гламурной вечеринке. Во-первых, у него не было проектов, и Миша взялся его выручить, а во-вторых... Была во всём этом забавная ирония: Влад был похож скорее на юного Князя с фотографий, чем на восемнадцатилетнего панка-оборванца Мишу. Впрочем, так всем было легче. Миша повернулся к Андрею: тот смотрел на сцену с новой порцией интереса. Хозяина квартиры играл Костик, постоянный актёр из театральной труппы, брутальный и пышущий уверенностью. Миша раздумывал первое время, не сыграть ли самому, но быстро отказался от этой затеи: не смог представить себя на месте Князя даже на время спектакля. Сцена знакомства была отыграна на отлично. Костя упирался зонтиком и держался холодно-отстранённо, Влад краснел, бледнел и наглел. Всё шло по плану. После репетиции Миша уставился на Князя с немым вопросом. Андрей кашлянул и признался, что чувствует себя по меньшей мере странно. — Но ребята играют неплохо. Миш, работай, дерзай, делай. Это твоя стихия. Ты талантливый парень. Когда все разошлись, Миша прижал Андрея к стене в своём кабинетике и, жадно посасывая колечко серёжки, сказал, развязно причмокивая: — Мм... Князь. Хозяин. Давай сыграем. Сыграем в... Андрей выдохнул гулкий полустон, Миша ещё сильнее придавил его коленом, буквально нависая сверху, и договорил: — Сыграем в нашу первую встречу. — О. О-о-о! — глаза Андрея засветились, как далёкие звёзды, внезапно распустившиеся во тьме ночи. Миша шпилькой ковырялся в замке добрых десять минут и не мог открыть. То ли разучился, то ли современные замки стали лучше и надёжнее. В конце концов Миша не выдержал и полез в дом через нарочно не закрытое окно: в отличие от питерской Андреевой квартиры, решёток на окнах здесь не было. Едва не застряв в форточке, словно старый толстый кот, Миша огляделся и постарался представить, будто попал сюда в первый раз и ищет ценности. С дивана вопросительно муркнула Катька. — Катюх, не до тебя сейчас, извини. Я не Миша, я вор. Кошка осуждающе мигнула и выгнула спинку. Миша не сдержался и рассмеялся. Дико нервничал и разъёбывался, если честно, воскрешая в памяти события многолетней давности. В душе всё переворачивалось, трепетало и кувыркалось. Цепочка Андрея, заранее приготовленная, лежала в ванной, на зеркале. Миша сунул её в карман, старательно не замечая свою зубную щётку в стаканчике, заглянул для достоверности в мастерскую, с предвкушением облизнувшись на картину, и пошёл в гостиную. Интересно, какую книгу оставил Андрей? На подлокотнике притулился тот самый том Лавкрафта, изученный вдоль и поперёк. Миша опять заулыбался, сел в кресло и открыл книгу. Читать он не мог и просто пялился в страницы, поджидая Андрея. Князь пришёл через полчаса. Остановился напротив Миши, состряпал строгое изумленное лицо. Миша заржал. — Мих, блин, это самое... Тихо. Не порти игру, — возмутился Андрей и сам хохотнул в кулак. — Кхм... Эй. Ты кто? Здесь тебе не публичная библиотека. — А я вот. Читаю, ё-моё. И чё ты мне сделаешь, дядя? Когда диалог, прерываемый пробивающимся смехом, закончился, Миша рванул в сторону прихожей. Князь догнал, повалил, прижал к полу. Шутки тут же кончились. Миша, как тогда, офонарел от тяжести его тела и родного уже запаха и, не сдерживаясь, извернулся и поцеловал Андрея, стремительно, быстро, глубоко. — Миш, — Андрей мотнул головой, его голос был хриплым от возбуждения, — не по сценарию. — Да похуй. Может, и тогда надо было так же сделать? — Миша игриво улыбнулся, поярче сверкнув глазами. — Нет. Я б не понял. Я тогда... — Да знаю, знаю, я и сам... — Миша вернулся к поцелую, его губы накрыли губы Андрея, и в этот раз он целовал более нежно, более чувственно, словно пробовал на вкус его душу: шоколад и виски, боль и радость, калечное хромое счастье. — Но сейчас-то можно, — прошептал и отстранился, жадно вдыхая его запах. — Сейчас можно всё. Андрей в осторожной борьбе перевернул их обоих, кивнул и сам упёрся сверху. — Мы напишем новый сценарий. Продолжим? Он провёл губами по шее Миши, оставляя влажные дорожки, и потребовал, отрывисто и горячо: — Это... Цепь мою верни, воришка. — Не-а. Какая цепь, мужик, ты что-то перепутал. — А если найду? — бровь изогнулась едва ли не вопросительным знаком, руки Андрея сперва загуляли по телу, ущипнув за соски, а потом Миша почувствовал его пальцы в кармане своих джинсов и вздрогнул, когда сквозь подкладку он тронул член, прищемив тонкую кожицу. — Эй? — Ох, как ты возбуждён... Нравится то, что я с тобой делаю? — Нет, конечно, — добросовестно возразил Миша, тем временем пытаясь потереться о пальцы. — Как это вообще может нравиться? Ты... Грёбаный извращенец. Ладонь Князя грубо накрыла рот, Миша замычал, облизал её, потянулся укусить, пока Андрей горячечно шептал: — Тебе нравится. Да ты течёшь, как сучка, посмотри, уже пятно. Скажи, нравится? Нравится?! Он повысил голос, убрал руки наверх, пальцы крепко вцепились в горло. Миша ахнул от пленяющей боли. — Да... Очень. — Тогда пошли. Я накажу тебя, негодный воришка. Знаешь, что тебе полагается за твои несносные выходки, негодяй? Двадцать горячих и никакой разрядки. Зови меня Хозяином. Будешь моим нижним. Ты согласен? — Ага, — разве мог Миша ответить иначе, что тогда, что сейчас, завороженный едким свободным взглядом Андрея, нарочито холодным, властным и влюблённым? Андрей рывком поднял Мишу, влепил звонкую пощёчину, сложил вместе руки, заботливо придержав правую, и щёлкнул наручниками, которые ловко выдернул из-за пояса. Мишу совсем повело, он глянул на глазок включенной видеокамеры и прикрыл в истоме глаза. Тяжело свистяще дыша, Андрей дотащил его, слегка сопротивляющегося для вида, до мастерской, где тоже велась съёмка, рывками раздел, брякнул на скамью, привязал кверху задницей и достал гибкую шлёпалку. Поиграл ей, похлопал о ладонь. Миша исподлобья наблюдал за ним, теряя голову и самообладание, размазываясь и плющась, передавая контроль. Андрей, не отрывая взгляда, зарычал и, приподняв Мишу за подбородок, ввёл в рот полностью эрегированный член. Миша блядски причмокнул и взялся сосать. — Давай, — Андрей грубо вцепился в его вихры. — Соси, воришка, соси. Украл цепочку, думаешь? Нет. Ты сердце моё украл, Мишка. Мой покой украл, разрушил стены башни... Укра-ал... Забирай, я не против! Миша, полностью поглощённый минетом, отдалённо понимал, что Андрей вывалился из роли, но было уже так пофиг! Особенно сейчас, когда, оттрахав Мишин рот своим сладким горячим хуем и громко страстно выматерившись, Князь вышел и рявкнул: — Ну, а теперь я тебя отшлёпаю, грязный дрянной мальчишка. Считай и благодари! — Один. Спасибо, Хозяин! Два... Шлепки были лёгкими и больше дразнили, чем дарили настоящую боль, но Миша был возбуждён от всей ситуации в целом и громко подвывал, слюнявя подбородок. Андрей быстро распалился, хлёстко обжигая задницу, закончил порку, пересадил Мишу на простой деревянный стул и вновь старательно привязал. Сидеть было больно, Миша пробовал вертеться и не мог. — Посмотри, Миш, посмотри, как у тебя стоит. У тебя, у выпоротого воришки, невъебенно стоит хуй на своего Хозяина, — Андрей присел на корточки, натянул на Мишин член тугое кольцо и начал терзать быстрой прерывистой дрочкой, размазывая капли предэякулята. Мише было до безумия хорошо. А когда он опустился сверху, осёдлывая, мир кончился, перевернулся, взорвался, как уроненный на пол арбуз, как разбитый на свадьбе фужер. Андрей трахал его собой, насаживаясь до конца, безумно нежный даже в эти минуты, тугой, горячий, красивый, офигенный, и всё опять отошло на второй план. — Ты близко? Хочешь кончить? — У... Угу. — Нельзя, — он проворно слез и, похоже, едва не кончил сам, вцепившись руками в опутанную верёвками Мишину грудь. — О... Ох... Мих-х-ха... Вернув контроль, Князь взялся за Мишин член и медленно, издевательски медленно дрочил, мокро гонял его в своём влажном кулаке и безумно много раз тормозил Мишу на грани оргазма. — Будешь ещё воровать? Будешь?! Миша подвывал, скулил и умолял, подаваясь бёдрами вверх: — Нет, Хозяин, я не буду больше воровать. Хозяин, я буду хорошим и навеки твоим. Хозяин! Позволь мне... Я так хочу... — Нельзя, — Андрей был непреклонен, нащипывая соски и не прерывая замедленной дрочки. Миша от жести в его голосе дурел и сгорал дотла, без остатка. Вот узко сомкнутый кулак снова опускается на член, Миша радостно втискивается в него, изнывая, жадно потирается, трясётся, шепчет сбивчивые мольбы, и долгожданная разрядка уже подпирает яйца, как Князь снова убирает руку. — Блять!.. Шлепок по губам за мат. Новая порция форменного издевательства, гудящие яйца, красная натёртая головка. Пощады не будет, он опять отстраняется. Горячие губы и влажность рта. Да, наверное, сейчас! И снова холодный воздух, пустота и бешеное желание. Мишу трясло и выгибало, в голове не было ничего, кроме пульсирующей мысли: Пожалуйста, Хозяин... Ещё... Ещё... Ещё... Скулёж прервался, когда Князь остановился, отвернулся к столу с инструментами, и Миша увидел в его руках тонкий металлический стержень. Оп-па... Он обмер. Даже на грани возбуждения, в хлам размотанный, бесконечно жаждущий оргазма, Миша прекрасно осознавал, что это и куда его вставляют, Князь много раз в красках рассказывал и предлагал попробовать. Сердце забилось в испуге. Чёрт... Пока Андрей смазывал уретральный зонд специальной смазкой, у Миши внутри всё выло, яркие всполохи возбуждения блекли. Он метался, как зверь в клетке: сказать или не сказать? Андрей обидится? Андрей разозлится? Разочаруется? Когда головки коснулся прохладный скользкий металл и на пару миллиметров пробрался в уретру, ужасно больно и кошмарно страшно, Миша не выдержал и заорал: — Стоп, стоп! «Чебурашка»! Андрей остановился моментально, хищное выражение стёрлось с его лица за секунду, сменившись заботливым и участливым. Он откинул зонд, нагнулся, мягко обхватив Мишу за шею, и стал гладить по щеке. — Родной, солнце моё, всё хорошо. Позволь... Миш? Не бойся, всё, я убрал его, видишь? Тш, мальчик мой. Тихо... Миша шумно вдохнул, занюхивая Князя, словно напугавшийся котёнок, по запаху отыскавший маму-кошку, и прильнул к его груди. — Я всё испортил? Мы не доиграли. — Нет, что ты. Это неважно, Мих. Твоё самочувствие на первом месте. Андрей целовал-целовал-целовал, лизал, лелеял, вполголоса говорил ласковые слова, обволакивая шершавым шёпотом, и Миша успокаивался, растворяясь в его ласках. Потом начало возвращаться желание, быстро перековываясь снова в дикое, первобытное, стирающее все грани и оковы. — Хочу тебя, Андрей. Мой Князь! Прямо здесь, на этом самом стуле, ещё не конца развязанный, но совсем уже новый, переродившийся и воспрявший из пепла, Миша жадно вбивался в Андрея, обхватив его корпус руками, и стул жалобно трещал под напором их страсти. Все прошлые страхи, обиды и недомолвки сгорели в пожарище выстраданной любви, исчезли, сгинули, превратились в дым и рассеялись, а будущее, светлое, чистое, добела обожжённое будущее всё сильнее манило к себе, как доброе пламя маленькой свечки в окошке дома. Вместе, рука об руку, они долго шли к нему, спотыкаясь на неровной избитой дороге, и, дойдя, лежали в обнимку, любимые и любящие, и медленно тягуче целовались, пока мир, не раз рухнувший, собирался из осколков в единое целое. И оба надеялись, что в этот раз — навсегда.