Любитель книг

Было солнечно и беспечно. Пушисто как-то, безоблачно, будто в детстве прибежал на пригорок и валяешься кверху пузом, наполняясь радостью. До чего хорошо! Ласковые летние лучи грели тёмные Мишкины волосы. Андрей перебирал их, почёсывал и смеялся, когда ветер щекотал нос парашютиками одуванчиков. Они росли здесь повсюду: яркие жёлтые, закрывшиеся в крепкий кулачок тёмно-зелёные и уже распушившиеся белые. — Кофе или молоко? — звонко спросил Миша, сорвав бутончик. — Молоко, — отозвался Андрей, угадал цвет пушинок и рассмеялся легко и счастливо. Миша завошкался на его коленях, перевернулся, нежно-нежно потянулся к губам. Андрей тихонечко взял его за тёплые гладкие щёки, потёрся носом, поцеловал в улыбку и уронил на бок, снова полной грудью вдыхая запах луговых трав. Мишка смешно жмурился, пыхтел и раскидывал в стороны свои длинные руки и ноги. Прекрасный, невероятно складный, забавный и милый. И весь-весь андреев. Родной мальчишка, самый лучший, самый любимый. — Мишка, — Андрей хотел взять его за руку, как вдруг всё внезапно изменилось. Налетел штормовой ветер, наползла откуда-то гигантская лиловая туча, затмила всё небо. Сухо грохнул гром. Или не гром? Андрей в испуге толкнул Мишу в окоп, неизвестно откуда взявшийся, закрыл руками его и свою головы, как учили давным-давно. Земля задрожала от раскатистого звука взрыва. — Миш, не вставай! Лежи! Миш, этого не может быть... — Стоять! Не двигаться! — зашипели на ломаном русском. Андрей медленно-медленно, словно во сне, развернулся и увидел бородатых бандитов, духов, как их называли в Чеченскую, с автоматами наперевес. У Андрея и Миши оружия не было. Ужасный страх, липкий, удушающий, сковал по рукам и ногам. В отчаянии Андрей увидел, что Миша, одетый теперь в армейский камуфляж, брыкается в чужой хватке. Князь бросился к нему, и тут в глазах потемнело. Пришёл в себя он в очень холодном и сыром помещении: валялся связанный и голый на полу. Его подняли, холодя спину дулом автомата, затолкали в соседнюю клетушку, где висел распятый на цепях Мишка. И было это нихуя не эротично, а страшно до блевотины — Нет... — прошептал Андрей, пятясь, заметался, заорал. — Не трогайте его! Лучше пытайте меня! Миша! МИША! Он проснулся с его именем на губах, весь мокрый, объятый ужасом, в ледяном поту, и с минуту пялился в белый натяжной потолок, не понимая, что произошло. Сердце сковало глухой ноющей болью, ни вздохнуть, ни пошевелиться. Блять, приснится же такое... Когда получилось приподняться, Андрей вцепился в мобильник и набрал Мишин номер. Гудки были долгими, Андрей мучительно комкал в кулаке край одеяла. — Алло. — Мишка! — Князь с облегчением выдохнул, слыша его родной голос, и начал медленно успокаиваться. — Как дела? — Ну я, типа, сплю? Пять утра, ё-моё... — сонно отозвался Миша, откашливаясь. Андрей спохватился, что даже не посмотрел на часы, извинился и замолчал, не находя больше слов. — А чё ты звонишь? — сам спросил Миша. — Придумал новые задания, Хозяин? Андрея передёрнуло. Какие, блин, могут быть задания после того, что он увидел во сне? К горлу снова подкатила тошнота. — Нет, Миш. Пока без заданий, — он встал, сменил футболку на сухую и пошёл на кухню. Вдоль стен коридора штабелями стояли коробки, ящики и сумки: Андрей готовился к переезду. Настолько преисполнился и сдвинулся по фазе, что на полном серьёзе через агентство искал квартиросъёмщиков и собирался сам снять или купить жильё в Москве, поближе к Мишке. — А... Ну а что случилось-то? — Просто решил позвонить, — не признался в своей слабости Андрей, наливая в стакан воды из кувшина. Хотел сказать, что соскучился, но передумал. Мишка всё равно не оценит стараний. Андрей очень хорошо чувствовал, что Миша стал другим, не тем наивным и нежным мальчиком, каким был раньше, и решительно не знал, как к нему подступиться. Выяснилось, что в сорок с лишним лет Князь совершенно не умеет строить отношения. То ли разучился, то ли просто не мог никогда. А надо ли учиться заново? — Андрей, ты скоро приедешь? — тем временем спросил Миша, щёлкая, кажется, колёсиком зажигалки. Андрей живо и красочно представил, как он закуривает, втягивая щёки, как прищуривается и изгибает свои чудесные выразительные брови, тёмные, соболиные. Вообще, Мишкино лицо и даже тело всегда казались Андрею прекрасным произведением искусства, где каждая линия и тень воплощает особый мир. Князь в своих картинах старался перенести его на холст, но вряд ли получалось. Наверное, там отражались лишь похоть и желание. Господи, как же это всё надоело... — Разберусь тут со всем, и обязательно приеду, Мих. — А чем занимаешься? — Я? — Андрей прислонился лбом к холодному стеклу, поглядывая на светлый утренний двор. — Привожу всё в порядок. С заказчиками разбираюсь, с издательством, туда-сюда. А ты? — Я в театре. Тоже туда-сюда, — Миша, кажется, ёрничал. Передразнивал. Негодник. Ну, ничего, вот Князь закончит всю волокиту с переездом и займётся Мишкой вплотную. Не может быть, что он ничего не чувствует. Нельзя просто взять и захлопнуть дверцу — эмоции всё равно полезут наружу, Андрей это прознал на своей шкуре. А уж у открытого Мишки тем более. Актёрство научило его играть, но натуру не спрячешь под маску навсегда, как не старайся. — Ну так что насчёт заданий, Хозяин? — Пока ничего. Отдыхай, Миш, — Андрей отогнал от себя рукой прочь остатки ночного кошмара. — Ладно, пошли спать. Спокойного утра, Мишка. — И тебе, Андрюх, — Миша еле заметно вздохнул и положил трубку. Интересно, что же всё-таки стряслось там у Князя, что он позвонил ни свет ни заря? Почему Андрей ничего не рассказывает о своей жизни? «Потому что у вас всего лишь DS-контракт», — ехидно напомнил внутренний голос. Миша откинулся на подушку и закатил глаза. Как же хреново всё. Везде какой-то пиздец: что с Андреем, который вроде как Хозяин, но хотелось бы совсем иного, что с театральной студией, мотающей нервы по всяким пустякам. Ещё и с деньгами швах. Миша поворочался, но так и не смог больше уснуть, поднялся и сел за ноут играть в любимую Готику. День начался рано и потому тянулся бесконечно долго, а к вечеру Миша задолбался окончательно. Распустил всех по домам, а сам сел во внутреннем дворике, задрал голову и долго смотрел на розовое предзакатное небо, где ярко светилась первая звёздочка. — Мишка, — остановилась рядом с ним Анфиска, поправила сумочку, присела. Он поджёг ей сигарету и улыбнулся. — Устала? — Есть такое, — докурив, она достала из кармана злаковый батончик, половинку предложила Мише и спросила: — Слушай, Миша, ты не обижайся... У нас всё плохо с... Экономической частью, да? — Да я... Не знаю. Там отчёты какие-то, бухгалтерия. Кредиты ещё, — Миша покрутил пальцем у виска. — Но ты не переживай, держимся на плаву. Репетируем, понимаешь, да? — А ты? — Что я? Анфиса покачала головой, тихонько взяла его за руку, нежно, будто мама, и принялась рассказывать про своего друга-режиссёра, который снимает рекламные ролики. Миша сообразил, к чему она клонит, моментально взбрыкнул, гордо заявив, что ни за что не будет сниматься в рекламе, но через недельку, назанимавшись у всех знакомых и буквально положив зубы на полку, согласился. Ну а куда было деваться? Взрослый уже мужик, надо зарабатывать и как-то выбираться из этой ямы, не ради себя, ради новых постановок. Не идти же воровать, как в дурной юности. На этом деле он поставил крест ещё в армии. Вот так Миша снова очутился на съёмочной площадке. — Миш, лицо попроще! Улыбайся, ты рекламируешь пиво, а не цианистый калий! — смеялся в мегафон режиссёр. Миша внутренне ненавидел и его, и себя, но играл весело и упорно, укрощая свой характер. Противное слово «надо», которое Миша терпеть не мог, опять заставило его наступить на горло собственной песне. А вот после съёмок, дома, в одиночестве, Мишке становилось совсем плохо. Ещё и Андрей куда-то провалился, не давал новых заданий и почти не выходил на связь. Дня три назад они созвонились, поговорили о какой-то ерунде, не касаясь ничего личного, сошлись на мнении, что виртуальный секс уже поднадоел, и Андрей, загадочно улыбаясь, взял перерыв. Именно тогда, когда Мише очень нужна была его твёрдая рука. Хотя... Как бы он мог об этом догадаться, если Миша ему сам ничего не рассказывал? На все вопросы о театре отшучивался и уверял, что от нового Гамлета придёт в поросячий восторг половина Москвы. В конце концов, чтобы отвлечься, Мишка принял от режиссёра, с которым познакомился на съёмках рекламы, приглашение на крутую закрытую вечеринку для своих, и теперь вот стоял возле шкафа и думал, что надеть. Рубашку и брюки? Слишком просто, не в офис же идёт. Костюм? Смокинг, бля. — Да ну нахуй, — прошептал Миша и надел кожаные штаны, стильную драную футболку и плащ, пошитый на заказ, — самая дорогая вещь, что была у него в шкафу. Уложив волосы в небрежный беспорядок, он сунулся в телефон. От Андрея снова не было ни слуха ни духа. Мишка разочарованно чихнул и написал ему, что идёт на тусовку. Когда уже заходил в модный клуб, пришёл ответ с пожеланием классно повеселиться. Миша гордо прошёл мимо охранников, хмыкнул и сморщился. Что, уже даже не ревнует? А ведь так усирался в тот вечер. Ёб твою... Всё вокруг было продумано до мелочей, погружая в атмосферу роскоши и богемы. Миша ощутил, как его сковывает извечное стеснение, до сих пор не вытравленное из глубин души, и поспешно схватил с подноса бокал с аперитивом. Было слишком помпезно, изысканно и гламурно, будто попал Миша на страницы женского журнальчика. Ё-моё... К счастью, тот чувак, что пригласил сюда Мишу, нашёл его сам, познакомил с весьма известными людьми и расхвалил со всех сторон, как очень замечательного актёра. Миша растаял от похвалы, ровно ворона с сыром на ветке, и распустил слюни. Ну блин, очень ему не хватало такого по жизни, и сладкие речи вкупе с дорогим алкоголем били прямо в цель. Мишке даже на гламур стало по барабану, софиты засияли ярче, грудь выпятилась колесом. И стало совсем хорошо. Слова изо рта теперь лились довольно складным ручьем, Миша всех обаял, сумел каким-то макаром договориться о сотрудничестве со спонсором, которого в обычной жизни послал бы на три буквы, и, очень собой довольный, танцевал теперь, ритмично двигаясь под музыку. Миша чувствовал себя максимально уверенно, словно выпил зелье удачи, и всячески красавался. Когда его познакомили с симпатичным мальчуганом, высоким, стройным, восхитительно пьяным, и тот, представившись Владом, явно начал подкатывать, Миша не смог устоять. Парень казался настолько приятным, тискательным, трогательным, мягким, тёплым и настоящим, наверняка нежным, сладко стонущим, что плывущий в ярких неоновых волнах Миша, навалившись, прижался к нему и... ответил на напористый поцелуй. А потом перехватил инициативу и позвал к себе. Владик согласился, и Миша целовал его всю дорогу в такси, и на лестнице, и в прихожей, и... Лишь на диване Мишу перещёлкнуло, словно молния внутри черепушки пронеслась, озаряя всё. Вспомнился контракт, подписанный кровью, и лицо Андрея, когда он смотрел своими пронзительными, насквозь прожигающими глазами. Миша неожиданно ясно понял, что собирается сделать, и резко остановился. Отбрыкался от поплывшего парня, пробормотал что-то невнятное, придавил его ручищей к дивану да так и отключился. Проснулся он поздно, когда под рукой кто-то зашевелился. Застонал протяжно, глотнул воздух, херея от сухости во рту, и вдруг в повороте головы уловил, что Влад (так ведь, кажется, его зовут?) чем-то похож на Князя. Чёртово подсознание. Или?.. — Слышь, — хрипло спросил он проворно выбирающегося из объятий парня, — а у тебя папку случайно не Андреем зовут? — Нет, — непонимающе моргнул Влад, поправляя скособоченный галстук. — Это хорошо. Блять, ты прости меня, я такой дурак... Не, это... Не надо нам было, правда. Я... Другого люблю, — вдруг откровенно выпалил Миша и растерянно приподнялся, садясь рядом с Владом. — Хуйня там всякая, но... Так нельзя. Извини, ё-моё! — Понятно, — Влад нервно рассмеялся, окончательно застёгиваясь. Ситуация была не из приятных. Миша, как смог, попытался её сгладить, разговорился с пареньком, извинился ещё несколько раз и, пока Влад плескался в ванной, долго и мучительно раскаивался, пытаясь сварить кофе. — Есть будешь? — хмуро спросил он, когда тот вышел. Влад молча покачал головой и закурил свою электронку. И тут в дверь позвонили. Миша, матерясь под нос, пошёл открывать и слегка обалдел, увидев весёлого Андрея, который нагло и раскованно ввалился в прихожую. — Привет, Мишка. Ну, проснулся, эт самое, гуляка мой? Оп-па... Андрей заметил Влада и замер. Миша попятился, чувствуя себя героем дешёвого бульварного романа, и расхохотался, ощущая как лопаются в больной башке сосудики.