Школьная любовь

      Октябрь наступал, а уроки с Химозой отрезвляли как молотком по голове.       К хорошему быстро привыкаешь. Сложно было поверить в то, что школьный клуб может быть отдушиной в жизни.       Но хоть и часов в сутках не хватало катастрофически, жизнь радовала как никогда.       Даже влюбленность в Мицую больше не отвергалась организмом как инородное тело.       Трепетно порхающее сердце Хара ласково успокаивала ненавязчивыми взглядами по выученным наизусть острым чертам лица, удлиненным изогнутым ресницам и ореолу серебристо-лиловых волос.       Чем больше наблюдала за Мицуей, тем яснее понимала, что тонет все глубже. Но насильно топить его в своих чувствах она не собиралась и героически захлебывалась в одиночку.       В очередной вечер она осталась в клубном классе последней. Ацуко вела себя странно и вот исчезла, даже не попрощавшись.       Уже стемнело, в окнах мутно отражались силуэты класса и свет от люминесцентных ламп.       Хара потянулась, гипнотизируя взглядом в стекле размытое пятно коридора из-за не закрытой Ацуко двери.              Пятно преобразилось, и она резко оглянулась на дверной проем.       Мицую здесь ожидалось увидеть в последнюю очередь.       — Закончила?       Хара нарочито медленно опустила клавиатурный клап.       — А что?       Она избегала взгляда в глаза, понимала, что не выдержит.       — Поговорим?       Его короткие емкие вопросы вполголоса, будто шелковой атласной лентой, нежно душили.       Хара наконец направилась из класса и, повесив сумку на кисть руки, с грустной полуулыбкой напоследок тихо ответила:       — Нам ведь не о чем говорить, Мицуя.       Выйти он ей не дал.       Его рука мягко обвила ее за талию, заставляя ватное тело покрыться россыпью мурашек.       Быть так близко просто незаконно.       Сумка охотно съехала с руки, плюхнувшись на пол с глухим звуком.       — И почему это?       Как можно быть таким настойчивым и ненавязчивым одновременно?       Он не двигался и не отводил взгляд, как в ту ночь перед домом. Еще тогда в ее глазах он заметил слабые искры того, что сейчас завораживающе полыхало необузданным пламенем.       Хара его не слышала — чувствовала.       Вибрацию по телу при произношении слов, слабое тепло руки, от которого бросало в жар, и мягкость кожи. Подушечками пальцев едва касаясь кожи его щек, так нежно, будто играя колыбельную.       К черту.       И она беззаветно отдала ему свой первый поцелуй.       Крышесносно.       Ощущать, как он с желанием отвечает, сильнее прижимая к себе.       Трепетный, вкусный.       Лучше, чем фильмах и книгах.       Ее идеальный первый поцелуй.       Хара отстранилась, прошептав:       — Потому что без слов все понятно.       И он был согласен, аккуратно собирая слезинки с ее глаз костяшками пальцев.              Волшебный дурман испарялся из головы как роса восходящим солнцем. Неторопливо, оставляя сводящую с ума эйфорию от осознания того, что взаимно.       Хара уткнулась лбом ему в грудь, и Мицуя ощутил милый негромкий смех.              Он мягко провел рукой по волосам, уху, и указательным пальцем плавно повел за подбородок, приподнимая и вопросительно заглядывая в глаза.       — Не думала, что буду целоваться с парнем, которого даже имени не знаю, — от алеющих щек, полуопущенных подрагивающих ресниц и влажных губ у Мицуи кружилась голова.       Он наклонился ближе.       — Такаши, — выдохнув с поцелуем.       «Мицуя Такаши, значит».       Стоять и самозабвенно целоваться с ним сейчас в школьном коридоре казалось самой необходимой и правильной вещью на свете.

***

      Они медленно шли вдвоем по тротуару, сплетаясь руками, в уютном молчании.       Было ощущение, что они всю жизнь вот так каждый вечер ходят за руку.       — Кстати, почему ты решил поговорить?       Хара пыталась понять предпосылки его решения.       — Суванай подошла, — Мицуя усмехнулся. — Сказала, чтоб не мучил тебя.       Стало неловко.       — Ацуко?       — Ага, та что с тобой в клубе, — продолжил он, — моя одноклассница.       — А ты, какой послушный, сразу подошел, — Хара улыбалась, прищурившись.       Ответный взгляд заставил смущенно отвести глаза. Мицуя притянул ее к себе, дыханием касаясь кожи на виске.       — Я давно понял, — серьезно проговорил, — но не хотел подходить.       Неприятно.       Хара больше не улыбалась.       — Так и не надо было значит, — она отстранилась, освобождая свою руку от его.       — Да стой ты, — тепло чужого тела заботливо накрыло со спины.       Она стояла, готовая расплакаться.       — Жалость себе можешь оставить, — сквозь зубы.       Продолжая молча обнимать, он улыбался, зарываясь в ее волосы.       — Глупенькая, — бессовестно нежно, — Ты мне нравишься.       Большего знать и не хотелось.       Она повернулась к нему, засовывая руки под кардиган, и крепко прижалась, до головокружения вдыхая его запах.