Осколки твоих мыслей

Мёнджи прекращает сверлить задумчивым взглядом точку в полу, сразу же ощущая его присутствие рядом. Чонвон протягивает девушке кружку горячего чая, слегка склонившись над Ван, лишь бы только обжигающая жидкость не выплеснулась наружу. Согнув колени, парень чуть присаживается и, удостоверившись в том, что Мён держит чай крепко, осторожно расслабляет пальцы и всё также аккуратно садится рядом, облокотившись спиной на дверцу шкафа. Тёплый пол, она укутана в плед и согревающий чай тоже с ней. Теперь Ян может с облегчением выдохнуть.       — Согревайся, — приказывает Чон, шмыгнув носом. Ван кивает и неосознанно смотрит на профиль парня, ковыряя ногтем ручку светло-зелёного стакана и рискуя его уронить на себя. Голова Яна слегка опрокинута назад, из-за чего его взгляд смотрит вперёд из-под ресниц, а выпирающий кадык часто двигается вверх-вниз, говоря о том, как парню сейчас, наверное, неудобно и неловко. Мёнджи мысленно просит себя не раздумывать о бесполезном и едва встряхивает головой, отгоняя прочь наваждение. Делает маленький глоток кипятка и может почувствовать вкус лимона на кончике языка. И правда тепло. Девушка невольно улыбается, вспоминая как ещё пятнадцать минут назад Чонвон робко протянул ей халат сестры, намекая переодеться, ибо мокрую одежду Ван возможно было выжать, и плюс к этому, подготовил для девушки мягкий узорчатый плед. Разве не мило? Его забота — что-то невероятное. Не сравнится ни с чьей больше. Может быть Мёнджи думает именно так, потому что глубоко в душе сходит по нему с ума? Если нам нравится человек, то нам в нём нравится абсолютно всё. Ван ни за что больше не станет отрицать свои искренние чувства. Перестанет им перечить, но, кажется, ни за что не признается в них самому Яну, ведь боится всё испортить. Показаться другой в его глазах, и сбить эту слабую связь между ними, которую она с таким трудом настроила. Мён очень сильно боится его потерять. Именно по этой причине готова молчать до последнего, как бы сильно чувства не душили её сердце, требуя быть ему озвученными. Чонвон переоделся в чёрную футболку, которая слегка обтягивала верхнюю часть тела. Обтягивала она совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы краем глаза насладиться видом его прекрасных широких плеч. Честное слово, Мёнджи не думает ни о чём лишнем, но судорожно задержать дыхание данная картина всё же заставляет. Не каждый же день девушка сидит бок о бок с тем, кто нравится… И плюс ещё вдобавок к этому, находясь в этот момент у него в доме и сидя на полу в его комнате. На самом деле Ван ещё молодцом держится, хотя внутри беспомощно тает, подобно кусочку льда, в знойную июльскую сорокоградусную жару. Внезапно Чонвон вздымает руку ближе к лицу и обхватывает пальцами белого цвета полотенце, всё это время находившемся у него на шее, в следующую секунду принимаясь неторопливо водить им по вискам, избавляясь от влаги дождя на волосах.       — Мёнджи, — зовёт он, но не смотрит, просто на мгновение повернув голову в её сторону. Зато смотрит она: так трепетно и взволнованно, задержав дыхание. Она согрелась и вовсе не чай с пледом тут благодарить нужно, а парня рядом, который своим присутствием так близко не давал девушке спокойно вдохнуть полной грудью. Так глупо и по-детски Ван ещё себя никогда не чувствовала. Боковым зрением Мён видит, как Ян открывает и снова закрывает рот, не решаясь что-то сказать, а уже спустя секунды две, Джи замечает его взволнованное подрагивание пальцами. — Там, на мосту… — неуверенно продолжил парень, явно намекая на их первые объятия и на то, как крепко он к ней прижался. Рука парня снова тянется вверх и сейчас он потирает ладонью шею, понятия не имея, как именно ему продолжить говорить дальше. — Ну, я… Мне не стоило прикасаться к тебе, без твоего разрешения, — Чонвон внезапно поворачивается к девушке всем телом и резко склоняется в извинительном поклоне, отчего Ван от неожиданности подпрыгивает на месте. — Возможно, тебе было неудобно, прости. На тот момент, я… я обнял тебя, просто потому что… Ян в конец замолкает, тяжело сглатывая, и Мён даже может заметить его чуть порозовевшие щёки. Он смотрит куда-то в пол, но только не на неё, часто хлопая ресницами. Честно, Ван даже и не думала о том, какой оказывается Чонвон стесняшка. Наоборот же, в первую их встречу и во все последующие, он показался ей грубым и достаточно уверенным в себе, коротко и ясно отвечая на каждое слово. Не постеснялся ведь в тот раз публично заметить, что у девушки рука потная, а сейчас так мило реагирует на то, что без спроса её обнял. Во всяком случае, Мёнджи хорошо знает то, что он воспитанный и добрый парень, несмотря на все его грубые и обидные слова, когда-то сказанные ей.       — Всё хорошо, — улыбается Ван, и парень тут же поднимает на неё горящий огнём взгляд, чуть покусывая нижнюю губу от волнения. — Но если тебя это так заботит, то… я конечно же прощаю тебя, — Мён тянется губами к кружке, пытаясь скрыть довольную улыбку, а Ян в свою очередь, не прекращает на неё смотреть и от этого становится куда более неловко, чем просто сидеть с ним рядом. Ян кивает и неторопливо возвращается в прежнее положение, но из-за того, что отвлёкся на свои душные мысли, не подрасчитал и присел на место, намного ближе к девушке, благодаря чему его предплечье и её плечо так чувствительно прикоснулись друг к другу. Чонвон это ощущает сразу же и торопится отодвинуться, но даже когда он уже не чувствует это, убивающее его головную систему, касание, парень не может спокойно выдохнуть, без конца глотая слюну и пялясь перед собой. Вот так да. Сердце бешено колотится, стоит только ему подумать, что они в его доме совсем одни, а вещи Ван ещё долго будут сушиться в ванной. Та самая неловкая ситуация, с которой парень не хотел бы когда-то столкнуться, ибо в такие моменты он совершенно не знает, что ему делать. Более того, примерно полтора часа назад, Ян обнял её на мосту, да ещё и так крепко, словно они… они… Мёнджи осторожно потягивает чай, в который она часто подливает кипяток, а внутри пожар горит. Ван не знает о чём он думает, но сердце его бьётся сильно. Даже, как-то, болезненно отбивая об грудную клетку. В последнее время Ван заметила, что мысли Яна, каким-то образом постепенно исчезают из её головы. Теперь она может только ощущать на себе его моральное состояние, но мысли… Кажется, они постепенно уходят от неё. Да, она всё также его чувствует, но уже без частых отголосков в беспокойной голове. И Мёнджи не знает, радоваться этому или же наоборот грустить. Но больше её волнует вопрос: почему? Почему она потихоньку прекращает слышать его мысли? Что это может значить? Возможно, какое-то предупреждение? Как бы Ван ни была спокойна, она не может гарантировать его стопроцентную безопасность. Даже сейчас, когда он рядом, девушка не в состоянии полностью расслабиться и выдохнуть. Если говорить начистоту, Мёнджи устала жить так. В вечном волнении за что-то, в бесконечных нервах. Ван понимает, что если так и продолжится дальше, она просто сойдёт с ума, но дело ведь касается Чонвона. Парня, которого она пообещала оберегать.       — Теплее? — голос Чона отвлекает её от раздумий и Мён спешит с улыбкой закивать в ответ, не замечая, как, всё ещё не остывший чай, из-за движений её тела выплёскивается за края кружки, обжигая кожу на руках. Девушка болезненно шипит, нахмурив брови и принимается усердно дуть на то место. Ян тут же в спешке, но осторожно берёт из её рук кружку, случайно касаясь пальцами женских ладоней, но не думает об этом сейчас, желая поскорее убрать горячий чай от греха подальше.       — Ты в порядке? Очень больно? — Чонвон снова максимально приближается к девушке, беря её руку в свои и рассматривая вблизи уже чуть покрасневшую кожу. — Мне следовало сделать чай тёплым… Я сейчас принесу что-нибудь холодное, потерпи. Тёмноволосый хочет подняться на ноги и уже отпускает её руку, но Мёнджи вовремя хватает его за край футболки, отрицательно качая головой.       — Всё хорошо, это терпимо. И ты тут совсем не виноват.       — Ты уверена? Но от этого может остаться след… Ван без слов тянет парня вниз, на что он ещё какое-то короткое время колеблется, но в конечном итоге всё же присаживается обратно, прочистив горло.       — Впредь будь осторожней.       — Ты волнуешься? — девушка игриво склонилась вперёд, заглядывая тому в глаза, на что он неловко мотнул головой и отвернулся, не сдержав на себе её взгляд. — Правда? — Мёнджи радостно заулыбалась, придвигаясь всё ближе, а Чонвон в это время словно дар речи потерял, слушая стук своего сердцебиения и усердно стараясь игнорировать её так близко.       — Я… Я не хочу отвечать на этот вопрос, — буркнул парень и, измерив осторожным взглядом расстояние между ними, покраснел пуще прежнего. Ван отодвинулась, с нескрываемой улыбкой глядя перед собой. Как бы там ни было, он переживает за неё, а это уже говорит о том, что ему вовсе не всё равно на неё, как когда-то думала Мён. Она прекрасно знала, что Чонвон глубоко в душе хороший и заботливый, и сегодня в этом убедилась окончательно. Девушка счастливо зарывается носом в голубой плед, пряча пунцовые щёки и сопротивляясь желанию запищать от переизбытка эмоций и чувств.       — Этот плед я подарил Чонхи на её пятнадцатый день рождения, — Чонвон смотрит на одеяло и спустя секунду улыбается, кажется, вспоминая прошлые счастливые моменты. — Странный подарок от старшего брата, да? — Мёнджи зависает на его улыбке, и крепче сжимает в руках мягкую ткань, после, качая головой, будто говоря, что это ничуть не странно. Это, опять-таки, очень заботливый жест. — Мы каждый год ездили на море, это была наша семейная традиция. Я люблю воду, поэтому всегда с радостью ездил и ни за что не пропускал эти моменты. Чонвон судорожно выдыхает. Ему больно об этом говорить, но он упорно хочет продолжить, и Мёнджи это прекрасно чувствует. Она просто молчит и не перебивает, внимательно слушая и вникая в каждое сказанное слово.       — В своей прошлой школе я занимался спортом. Плавание, футбол, баскетбол, ещё с малых лет я ходил на тхэквондо… Мне это очень нравилось, — Ян облизывает пересохшие губы. Он сто раз пожалел о том, что начал рассказывать ей об этом, но в то же время понимал, что не хочет больше скрывать это ото всех. Только не от Мёнджи. — Ты, наверное, удивишься, но… Чонхи и Сонхун раньше нравились друг другу. Они познакомились, когда мама записала сестру в школу фигурного катания. Там же она и встретила Сонхуна. Это произошло за два года до того, как я остался один. Мёнджи старалась не показывать эмоции. Хотела просто молча слушать, лишь бы только не спугнуть. Но, только услышав имя Сонхун и всё, о чём ей сказал дальше Чонвон, девушка не выдержала и подалась вперёд, с искренним удивлением и переживанием смотря на Яна, без слов прося его продолжать. Значит, та девочка, о которой постоянно бредил Сонхун была… Та самая, из-за которой он всячески игнорировал Мёнджи и её, на тот момент, ещё живые к нему, чувства. Это была Ян Чонхи? Это действительно была младшая сестра Чонвона? Кожа покрылась неприятными мурашками, руки затряслись. Осознание, что это и правда была она, у Ван вызывало лёгкую судорогу, ведь… Сонхуну очень нравилась та самая девочка, благодаря которой он и полюбил коньки.       — Как и любой другой старший брат, я сразу невзлюбил ухажёра своей сестры. Сонхун был неплохим, но я всё же насторожился и решил узнать о нём побольше. Жестокий человек, которому всё равно на чувства других. Двуличный. Несправедливый. Это всё о нём. Конечно я запретил Чонхи с ним видеться. Она много плакала и просила вернуть телефон, но я всё равно стоял на своём. Я ведь… Я ведь её старший брат. Я желал ей только добра. Очевидно, Сонхун меня возненавидел, но он упорно стоял на своём. Тогда я… Я сорвал их совместное выступление, к которому Чонхи тщательно готовилась. Она, наверное, мечтала об этом больше всего, — Чонвон тяжело сглотнул. — Естественно и она меня возненавидела. Мы с Чонхи были очень близки, мы родные по крови и всегда поддерживали друг друга. Конечно для неё это было ударом. Как и для меня, — усмехнулся парень, опустив голову. — Чонхи перестала со мной разговаривать, а я на время утерял всю её любовь ко мне, в которой очень нуждался. В конце-концов, она меня простила, ведь это Чонхи… Она была искренним и добрым цветком, и я понимал, что Сонхун её просто не достоин. Она меня простила, но… не я себя. Спорт больше не приносил мне былой уверенности. Я скатился в учёбе, стал нервным. А потом… Прямо перед поездкой на море, из-за всего этого я крупно поругался с отцом, — Чонвон начал говорить тише. С каждой минутой ему, словно, было всё тяжёлее продолжать разговор. Это действительно больно и невыносимо — открываться кому-то. Будь-то самый близкий и родной человек. — Два года назад они попали в автокатастрофу и разбились. Это было в тот день, когда я поругался с отцом, игнорировал маму и… Так и не поговорил с Чонхи. Вместо этого я выплеснул на неё всю злость и заставил считать себя виноватой. Я… Я просто ужасен. Я не достоин жизни. Чонвон не плачет, но говорит грустно, из-за чего Ван не сдерживает эмоций и пускает слезы наружу, тут же смахивая их мягким пледом.       — Мне очень жаль, Чонвон…       — А ты? Что ты скажешь на это? Всё ещё есть желание помогать мне? — впившись в неё взглядом, прошептал Ян, но длилось это недолго. Чон поднёс руку к лицу и закрыл глаза, пряча от неё свои слёзы. — Сонхун прав. Ты защищаешь не того, кого нужно. Тёмноволосый продолжает скрывать от неё лицо, но вскоре Ван может заметить скатывающиеся по его руке капли слёз. Его душа добилась своего. Он наконец плачет. Мёнджи встаёт с места. Она не знает, что делает, но присаживается напротив него и осторожно касается руками его запястья. Какое-то время Чонвон сопротивляется её немым просьбам, но уже совсем скоро отводит от заплаканного лица руки, стыдясь поднять на неё стеклянные глаза и упёрто глядя куда-то в сторону.       — Разве я тебе уже не говорила, что ты в этом не виноват? Чонхи не держит на тебя зла, как и твои мама с папой. И чем раньше ты это поймёшь, тем легче тебе будет, Чонвон. Мне очень жаль, что так произошло, но… Нужно двигаться вперёд. Уверена, твоя семья этого от тебя и ждёт. Ты ведь сильный. Покажи всему миру, как ты удачно справляешься. Плюнь на Сонхуна и иди вперёд! Сделай это ради них, — Мёнджи заглядывает ему в глаза. — Сделай это ради… меня? — внезапно Ян поднимает на девушку немного удивлённый взгляд и Ван тут же понимает, что сболтнула лишнего, принимаясь глупо хихикать. — Ой, то есть… И правда, я-то тут при чём? Я хотела сказать… Чонвон не даёт ей договорить. Он слишком резко подаётся вперёд и уперевшись коленями в пол, снова обнимает её за плечи, положив руку ей на затылок. И ему даже не неловко сейчас. Это единственный способ выразить ей благодарность. Обнимает крепко, и покрасневшей Ван кажется, что ещё секунда и она точно лопнет как воздушный шарик. Девушка протягивает руки ему за спину, и… хватается пальцами за его поясницу, утыкаясь носом в твёрдую ключицу.       — Ты прекрасный человек, Мёнджи. Спасибо, что остаёшься со мной, — одноклассник шепчет на ухо, благодаря чему табун приятных мурашек проносится по девичьей спине, только слыша этот приятный ушам голос. — Я… Отныне нуждаюсь только в тебе. Не в смерти, нет… В тебе, и в том, чтобы ты всегда была рядом. Мёнджи с задержанным дыханием слушает его слова, и не понимает, в какой момент начинает реветь. Ян Чонвон, он… Сделал её настолько сентиментальной, что слов нет. Более того, он, наконец-то, принял её. Открылся ей. Ван чувствует себя так радостно и одновременно так грустно. По-хорошему грустно. Словно тяжёлое испытание оказалось наконец позади и все были спасены. Кажется, теперь она точно может вздохнуть полной грудью.       Тебе хочется защитить его от всего мира, хочется, чтобы он улыбался от счастья; ты готова продать душу за него, но лишь бы только он стал наконец счастливым. Разве нет? Тётушка Сон оказалась права.       И если ты всё же возьмёшь эту ношу на себя, он найдёт в тебе свой смысл жизни и сделает всё, лишь бы ты осталась рядом.