Демону, что не дано любить

На улице была тёмная-претёмная ночь с густым туманом, заполонившим всё пространство вокруг. Нигде на этой грешной земле не проскальзывало и пятнышка света. Тьма обволакивала заброшенные деревни, забиралась в щели старых домов, оставляя за собой лишь тяжёлые тени. На горизонте серые облака закутывали небосвод, словно застывшие слёзы. Каждый звук казался мрачным предчувствием надвигающихся бедствий, и даже ветер, шептавший свои тайны, не приносил облегчения. И только в одном месте среди этой глубокой тьмы прослеживались проблески света — в огромном монументальном храме, расположенном высоко в горах и отдалённом от всяких поселений. Несмотря на свою величавость, в нём было минимальное количество окон, а в большинстве комнат — лишь одна дверь, ведущая в лабиринты многочисленных коридоров. Сама архитектура храма вызывала много вопросов, но не у его жителей и прихожан. Первые уже привыкли к своему так называемому дому, а вторых больше заботили их проблемы и тот душевный основатель, по причине которого они сюда и приходили. С ним они забывали обо всех своих горестях и бедах, что постигли их из-за их нечистых душ. Он же был милосерден, любезен и очень щедр, позволяя им оставаться у себя в храме и день ото дня выслушивая их бесконечные мольбы и покаяния. Он единственный, кто понимал их, кто был в силах их утешить и даровать им столь желанный душевный покой, к которому они так стремились. Все прихожане очень сильно его любили, и не передать словами, как сильно некоторые завидовали тем молодым счастливицам, коим было разрешено сопровождать его целыми ночами!                                                                   *** Огромная комната с сотнями расставленных свечей была похожа на царские покои. А может, и лучше, ведь даже столькое количество свечей не могли осветить это помещение и наполовину. Но зато их было вполне достаточно, чтобы отчётливо видеть О́ни, жадно пожирающего женскую плоть. Хруст её костей был внятно слышен в любой части комнаты, и только в ней. Её желтоватая кожа была изодрана до крови в области брюха, шеи и правого плеча. Она была не первой его жертвой за сегодняшнюю ночь, однако самой красивой. Доума прекрасно помнил её крики от ужаса и боли и эти отчаянные просьбы о помощи, которыми он насладился сполна. А ведь совсем недавно она покорно сидела на его коленях, пытаясь всячески ублажить своего милостивого основателя, настойчиво твердя ему о любви. Как глупо… Ведь этот монстр не ведал о таких вещах — ни о чувствах, ни об эмоциях, ни даже о простой скорби. Но не из-за своей демонической сущности, которой он обладал, нет, он был таким с самого рождения. С первого дня жизни в нём не было ни капли чувств: ни грусти, ни радости, ни злости, ни даже обычной удовлетворённости. Как бы он ни скрывал, Доума не чувствовал абсолютно ничего. Его мир был абсолютно тихим и пустым, словно лишённый всех красок — такой же серый, как и он сам. Просто живой мертвец или пустой сосуд. В детские годы Доума замечал, что значительно отличался от подобных себе людей. Их улыбки и слёзы, смех и крики — всё это проходило мимо него, как ветер, оставляя лишь лёгкое ощущение зуда в душе. Его это задевало. Сильно. Ведь он был послан, чтобы понимать и утешать их, однако сам не мог ничего ощутить. Он видел страдания своих прихожан, понимал глубину их проблем, но не мог по-настоящему разделить эту боль с ними. Это было сродни проклятью, посланному ему свыше семи небес… Но за какие грехи? За что же ему выпала такая тяжёлая доля? К счастью, после стольких лет наблюдений он всё-таки смог частично избавиться от этого клейма — научиться путём логики распознавать и интерпретировать эти чувства. И даже больше! Доума теперь пользовался своими эмоциями и мимикой лучше всякого человека! Пользуясь этим, он мог с лёгкостью воздействовать на них, не прилагая особых усилий. Каждое его выражение лица, каждый жест и интонация становились инструментами, с помощью которых он затрагивал самые глубокие струны их душ, после чего они превращались в послушных марионеток и поступали в точности так, как он того хотел. Запросто изменяя тембр своего голоса и жестикулируя, придавая речам выразительности, Доума с лёгкостью дурил этих никчёмных людей, внушая им то, что ему было угодно. И ему это нравилось! Нравилось смотреть на то, как их чувства и эмоции прогибались под него, желая достичь его одобрения. Но всё-таки! Несмотря на весь этот накопленный опыт, одно чувство до сих пор упрямо оставалось неизвестным и непонятным ему. Оно было слишком сложным, многогранным и не поддавалось никаким понятиям, которых бы тот знал. Это была любовь! Чудо, которое для него было сравнимо с существованием ада и рая — такое же недосягаемое и метафорическое. Одному Богу было известно, сколько раз он игрался с женщинами, пытаясь постичь этот загадочный феномен. И всё понапрасну! Оно словно пряталось от него, убегало прочь, когда тот вот-вот её настигал, — чувство, коим так сильно дорожили эти люди и ради которого были готовы пожертвовать всем. А ведь у него было всё, о чём только просили его глупые прихожане в своих жалких мольбах: деньги, власть и даже вечная жизнь. Всё это было в его руках, однако не было одного — той самой любви, о которой прихожане могли болтать часами напролёт на его приёме, желая, чтобы он помог им в этом деле. Однако он сам ничего в этом не понимал, отчего эти просьбы всегда заводили его в тупик, ведь он никогда подобного не чувствовал, даже к собственным родителям, когда те были ещё живы. И несмотря на это, он всё равно умудрялся как-то выкручиваться из этой ситуации. Всякий раз наблюдая за тем, как радикально меняются люди, заражённые этим явлением, Доуме всё пуще хотелось ею обладать. Ведь он уверен, это нечто прекрасное! И что-то очень и очень завораживающее. Но тем не менее, сколько бы он в неё ни играл и сколько бы женщин на своём веку ни менял, любовь отдалялась от него всё дальше и дальше, что временами сильно его удручало. Сколь бы эти женщины ни были красивы, умны или талантливы, ни одна из них не могла научить его любить. И, как всегда, итог этого фарса заканчивался одним и тем же сценарием: они ему быстро наскучивали, и Доума перерезал им глотки, пожирал их тела, в то время как те были полностью им увлечены. И так с каждым разом его ждала только неудача. Вот только причины сему он никак не мог понять. Может, их чувства к нему были недостаточно искренними? Может, их просто было недостаточно? Или он только и выбирает тех, которые для этого эксперимента вовсе не подходят? В любом случае, в последнее время ему с жертвами не везло. Естественно, все они были очень милы и любезны, но… Этого для него было недостаточно. Да и к тому же эта пустая святость и бесконечные игры в богобоязненность ему уже осточертели! Наверное, поэтому здешние люди столь быстро ему надоедали, что хотелось просто переубивать их всех и хоть как-то разнообразить свою дотошную жизнь. Но тем не менее их наивность и пустые умы играли ему на руку, ведь чтобы полакомиться чьей-либо плотью, ему не нужно было выслеживать или заманивать к себе жертв, как это делали другие они. Ему было достаточно всего лишь замолвить о том, как он очарован чьей-то красотой, и эти дамы сами же охотно прибегали к нему под покровом ночи. — Что-то нынче в моём храме становится всё скучнее и скучней. Ты согласна со мной, милая? — со скучающей улыбкой произнёс Доума, глядя в чёрные мёртвые глаза девушки, что лежала возле него. После произнесённых слов мужчину охватило ещё большее уныние. Ему правда поднадоело это место, несмотря на то что оно было переполнено его любимой едой. Наверное, поэтому он перестал видеть разницы в здешних женщинах, так как они практически ничем друг от друга не отличались — безмерно наивные бедняжки без какого-либо ума, свято верящие в прекрасное будущее и счастливый конец, точь-в-точь как эта девушка, которую он уже почти что доел. С такими играть не было никакого интереса, а тем более интриги, поскольку их души ломались сразу же, как только полотно иллюзий спадало с их глаз и перед ними представала ужасная реальность. Ему же нравились долгие мучения, когда воля у жертвы угасала постепенно, а не в один миг. — Интересно, как долго я уже не выбирался из этого святилища в поисках нового развлечения? Неделю? А может, десять дней? Хотя, впрочем, это не имеет значения. Уже пора бы выйти вновь, иначе я совсем тут заскучаю, — воодушевлённо говорил демон. — Вроде, в прошлый раз я гулял в районе Ёсивары? Помню, выпивка там была отменной, а девушки и вовсе загляденье. Хм, может тогда мне снова навестить их? — вспомнив прошлое, Доума с широкой улыбкой на губах начал проигрывать в голове свои былые похождения, не упуская даже мельчайшей детали, ведь на их основе мужчина будет определять, какое из заведений этого района посетит на этот раз. Если память его не обманывает, то в прошлый раз там у него было всего пять любовных интрижек. Совсем мало, если учитывать его прошлые похождения в этом районе. И самым долгим из них был с ученицей ойран по имени Кэзуко. Она обладала поистине прекрасным характером и отлично играла на сямисэне и кото. А её чудесный голос не оставлял равнодушным ни одного своего слушателя, завораживая их души. Но, увы, как и в любом другом человеке, в ней был один изъян — изъян, что разрушил их связь и довёл её до смерти. Это была чрезмерная ревность. Она слишком сильно ревновала его, особенно когда Доума приглашал к себе других женщин, вместо неё, глубокими ночами, хотя он уже не раз заверял её, что она для него единственная и что любит только её. Но, по её словам, такое его поведение заставляло девушку думать об обратном. И в итоге всё закончилось тем, что в один из дней, не сумев совладать со своими чувствами, Кезуко решилась тайком пробраться к нему в комнату и показать, что она вовсе не намерена делить его с кем-либо ещё. Только вот вместо этого бедная будущая ойран стала неудачной свидетельницей страшного зрелища и тёмной тайны своего возлюбленного, которую он вовсе не собирался ей когда-либо открывать. И этим девушка совершила величайшую глупость, за что ей потом пришлось поплатиться жизнью. А ведь Доума просто утолял голод, чтобы из-за жажды ненароком не съесть её при встрече. Хоть она и была всего лишь его увлечением, она могла бы пожить ещё, если бы не была такой глупой. Даже если бы она не смогла удовлетворить его многолетнее любопытство, демон бы всё равно передумал её убивать. Ведь настоящие таланты — редкость в этом мире, и таким не следует умирать, не достигнув своего пика. Так считал он. Сейчас, прогуливаясь по аллее своей памяти, Доума внезапно вспомнил один слух, что тогда гулял на улицах Ёсивары, а там водится немало сплетников. Вроде какая-то группа мужчин, игравшая в маджонг, после долгой пьянки упоминали в своём говоре некий дом в районе Симабара. Они без конца расхваливали это заведение, говоря, что в нём обитают совсем не простые девушки, а самые настоящие нимфы, и что каждая из них красива, как звезда в ночном небе. В особенности внимание уделяли одной. Или же это ему всё так запомнилось? Во всяком случае, они хвалили её так, будто впервые видели женщину воочию. Говорили, что якобы эта девица своими качествами и чертами внешности могла превзойти всех красоток этого мира. Словно она не из мира сего, а небесное создание, просто из любопытства пришедшее посмотреть на людскую обитель. К сожалению, тогда он был слишком занят, чтобы попытаться разузнать её имя или хотя бы название заведения, не говоря уже о внешних чертах. Хотя по большей части Доума просто посчитал их слухи ложью, ведь о чём только не расскажут мужчины, будучи в состоянии опьянения? Однако сейчас демон был бы не прочь проверить правдивость этих слов, так как всё равно собрался развеяться и как следует повеселиться. Да и если слухи окажутся преувеличенными, для себя красавицу Доума всё равно отыщет, пусть она и не будет сравнима с каким-то там небесным созданием.                                                                   *** Небесное светило медленно, но верно уходило в закат, забирая с собой остатки этого дня, дабы уступить время вечеру. Всё вдруг затихло, постепенно погружаясь во тьму. Не было слышно привычного щебетания птиц, и люди уже не расхаживали свободно по забитым всякими товарами торговым рынкам и городским улицам, ибо скоро наступало время ночных существ. Вот только подобное касалось только городов и селений, так как существовало одно место, где улицы переполнялись людьми, их шумом и гамом лишь после полного захода солнца. И там же обитала немалая группа женщин, чьи жизни, как и у тех существ, проходили лишь в тёмные периоды времени, так как такого уклада требовала их профессия. Квартал Красных Фонарей — место, где жизнь протекает лишь под покровом ночи и замирает при свете дня. Здесь люди живут в вечных праздниках и увеселениях, занимаясь плотскими утехами и утоляя свои нечистые желания. Это красивое ночное место, куда приходят толпы мужчин, чтобы хоть немного отдохнуть от тяжести своей жизни и развлечься. Однако, будучи отделённым и ограждённым от всего мира, этот район не был местом для беззакония. Наоборот, тут были свои законы и своя охрана, которая в любой момент была готова по всей жестокости покарать нарушителя. Район Симабара — один из трёх именитых красных кварталов эпохи Тайсё. Он не был настолько же огромным, как Ёсивара, однако за последние три года успел прославиться не меньше него. И всё благодаря дому Тачибана, где обитало столько разных красавиц, что мужчины начали пускать про них слухи. И чем красивее была куртизанка, тем сказочнее был и слух о ней. Так посетители оценивали их работниц. Хоть этот метод и был до боли смешон, однако был очень выгоден самому заведению. Благодаря этим бредням дом Тачибана был на слуху даже далеко за пределами квартала, а их кошелёк чуть ли не разрывался на части от количества дохода, получаемым за неделю. Сама обстановка района тоже была привлекательной. Тысячи фонарей и даже больше, словно в дневном свете, освещали целый квартал, а на каждом из домов висели привлекающие взгляд украшения, прямо как в городе во время праздников. Однако изюминкой этого места всё же были обильно посаженные сакуры. Они были тут и там, из-за чего воздух здесь всегда был наполнен танцем его красивых лепестков, что придавало району поистине сказочную атмосферу. Доума был доволен здешней обстановкой. Он прибыл сюда ещё полчаса назад, однако вместо подыскивания себе пристанища всё ещё бродил по округе, наслаждаясь местным видом. Так как наступал праздник весны, заведения были украшены больше обычного, и на самих улицах также висели праздничные изделия. Хотя всё же, по мнению демона, главными и единственными стоящими внимания украшениями здесь были девушки. Совсем ещё молоденькие юдзё томно поглядывали на него с балконов своих борделей, играя с ним взглядами и маня зайти в их заведение. Но демон не желал спешить. Ему хотелось рассмотреть тут всё, всё до самой мелкой пылинки, а после решить самому, где именно будет его конечная станция. Поистине, в этом квартале все женщины были прекрасны, однако ничего такого эдакого из того, что рассказывали те мужчины, он не замечал. Да, они были красивы, но разве этого достаточно? Никакой изюминки и ничего такого, чтобы сразу же взбудоражило его кровь и цепляло бы взгляд, одновременно разжигая в нём острое желание непременно это заполучить. Абсолютно ничего. Таких же красавиц он мог бы встретить и в любых других кварталах. Но Доума не жалеет о своём выборе. Его дьявольское чутьё подсказывало ему, что здесь его ожидает немало приключений и нечто очень занятное для его неутолимого желудка. А оно никак не может ошибаться! Дойдя до центра квартала, демон уже начал выбирать себе пристанище. Нет, он не собирался вычислять или угадывать то расшумевшееся заведение среди стольких остальных. Мужчине совершенно не нравилось всё то, что было связано с поисками и выискиванием. Это сильно его удручало, да и он никуда не спешил. Наоборот, Доума был настроен побывать во всех престижных домах этого района. Ведь лишь перебрав все возможные варианты, будет правильно судить о чьём-либо превосходстве, а не только из-за скопившихся слухов. А может, демон просто не хочет сразу же портить себе настроение из-за возможного разочарования? Где-то впереди мужчине послышался людской гул, после чего начала виднеться и сама толпа. В этом месте скопление людей могло образоваться только по трём причинам: при публичной казни куртизанки, нарушившей закон, при её самоубийстве или при процессии ойран. Так как эти возгласы были вызваны восхищением, а не осуждением и сожалением, Доума решил, что причиной этому является именно третье, после чего облегчённо вздохнул. Всё-таки его сердце не выдержало бы, окажись это казнью или самоубийством. Процессия ойран — это ритуал, при котором высококачественная куртизанка направляется к пригласившему её клиенту в составе своей свиты. Это были предоставленные ей слуги, служанки, а также её ученицы. Однако, учитывая, что процессия шла со стороны отелей, вероятнее всего, она сейчас возвращалась домой. А значит, и до рассвета оставалось недолго. «Господи, какая же она красавица! Уверен, что и характер у неё ничего!» «И как только такие на свет рождаются?» «Везёт же некоторым! Вот бы мне хоть раз побывать у неё!» Доума не смог удержать своего любопытства и уйти, не посмотрев на неё хоть раз. Все эти очередные завышенные возгласы разожгли в нём уж слишком большой аппетит, и, к его счастью, выяснилось, что они нисколько не были преувеличены. Стоило мужчине сделать всего-то два шага навстречу толпе, как из-за неё показалась прелестная девушка, одетая в персикового цвета кимоно и с красиво уложенными апельсиновыми волосами. У неё были мягкие черты лица и светлые бирюзовые глаза. Демон ещё долго смотрел, как та лёгкой и плавной походкой шла по уже заученному пути, пока вся процессия вдруг не остановилась напротив одного большого заведения, носившего название «Тачибана».