Приёмыш

Слепит, слепит, невыносимо! Жуткая боль заполняет тело, надо что-то делать… Ах, да — дышать! Воздух заполняет лёгкие, и Наоми находит в себе силы открыть глаза и оглядеться. Это место… Оно не похоже на больницу. Всюду растет трава, солнце, где-то вдали шумит вода… Это место похоже на Рай. Она умерла? Или сошла с ума? Она чуть приподняла голову и осмотрела себя. Белое. Всё снова белое, как тогда, когда её везли в детдом. Или белое только платье? Да, точно — сандалии цвета какого-то дерева, хотя сами по ощущениям мягкие-мягкие. И что застряло у неё в волосах? Это… Листья? Стоять! Наоми не без труда поднялась и посмотрела на своё отражение в невесть откуда взявшемся водопадике. Листья на голове оказались настоящим венком, какие обычно изображают у древнеримских философов на рисунках. Летнее белое платьице и сандалии… Рановато, конечно, для мая. Да и в принципе — рановато. Неважно, для какого месяца. Такое подойдёт лишь для какого-нибудь косплея. Собственно, Наоми и выглядела так, будто косплеила какую-то диснеевскую красавицу. И не безрезультатно, надо признать — выглядела она весьма симпатично, может, даже красиво… Только вот сама Наоми бы такое в жизни не надела. Точно с ума сошла. — Да-да, красивая, — устало произнёс женский голос где-то у Наоми за спиной. — А теперь обернись. Наоми послушно обернулась, и увидела… Себя. Ну, почти себя. По крайней мере, кого-то очень похожего. Выглядела она, другая Наоми, старше, глаза были не зелёные, а голубые, и рыжие волосы едва доставали до плеч. Но в остальном — вылитая рыжая. И одета в то же самое. Рядом с ней — маленькая девочка, в точно такой же одежде (это у них типа форма такая?), но уже с тёмно-каштановыми волосами и голубыми глазами, как у «Лженаоми». — Давай знакомиться, — сказала Лженаоми, протянув руку. — Впрочем, ты уже меня знаешь. И Наоми поняла, что знает. И её, и малышку. — Да. Привет, мама, — рыжая улыбнулась и присела рядом со своей так и не родившейся сестрой, убитой вместе с матерью. — Привет, Линда. Рада тебя наконец увидеть. Линда ничего не ответила, всё также хмуро глядя исподлобья на новообретённую сестру. «Ревнует», — пронеслось в голове у Наоми, из-за чего та не смогла сдержать улыбку. Но улыбка быстро сменилась беспокойством: — Что теперь будет с… — С Лейфом? — Эш махнула рукой, будто это не он убил её. — А что обычно с убийцами бывает? — Убийцами? — глаза Наоми расширились. — Так это место… — Да, Мир иной, — вздохнула мать. — Долго же до тебя доходит, дочь. Не горжусь. Впрочем, недостатки есть у всех. Наоми слегка скосила глаза, смотря на Эш. Она была совсем не той душевной и весёлой мамой, которой была перед смертью. Она была другой. Не похожей ни на Наоми, ни на себя саму. Хотя… Может, она никогда и не была другой, а просто детское восприятие рыжей так запомнило? — Скажи, — проговорила Наоми. — Раз это… Тот свет… Шанса вернуться к жизни уже нету? — Есть, отчего же, — хмыкнула Эш. — Только вот, нужно ли тебе оно? Посмотри — вот она, твоя семья. Здесь, не на земле. А там… Так, приятели. — Эти приятели неоднократно меня выручали! — Наоми тут же бросилась защищать друзей. — И вообще… — Но разве не этого ты хотела? — с нежной насмешкой в голосе спросила Эш. — Не воссоединения с семьёй? Наоми резко замолчала. Она обдумывала решение, которое окончательно закроет этот вопрос жизни и смерти, в прямом смысле. С одной стороны, вновь увидеть маму было её мечтой с самого детства… Но за эти пару месяцев много чего изменилось. В том числе и сама Наоми. — Там, — раздался вдруг детский голосок. Очевидно, он принадлежал Линде. — Там её семья. — Линда, что ты несёшь?! — Эш ошарашенно подняла брови. — Мы с тобой ведь тут… А Лейф — он отборная мразь, он вовсе не семья… — Не мы и не Лейф, — заявила Линда, подойдя ближе к Наоми. — Другие. Более подходящие на эту роль. Малышка заглянула Наоми прямо в глаза. Два голубых алмазика переливались, глядя на рыжую так, что та была не в силах отвести взгляд. И это дало Линде продолжить: — Ты ещё за нас троих поживёшь, у тебя и там дел много, — вдруг Линда положила обе свои руки на плечи старшей сестры. Оказалось, у умерших детей достаточно нехилая сила. — И ещё… Иди на журналиста. С этими словами она толкнула Наоми, и та полетела куда-то вниз…

Белый шум. Белый свет. Это всё ослепляет до невозможности… Вдруг шум нарушает писк капельниц. В нос ударил запах больниц — антисептик, лекарства, какие-то особенные крема врачей, анестезия… — Она очнулась! — радостно переговаривались медсёстры. — Она будет жить! И чей-то голос, вероятно врача, произнёс: — Вы были в коме четыре дня после того, как попали в автокатастрофу. Лучше пока не двигайтесь и, пока не отошли, посчитайте от одного до ста…

***

— Двенадцать лет, значит… — протянула Наоми, разглядывая свою новую ногу. Прошло уже около недели с той аварии. Хоть врачи всеми силами боролись за её жизнь (и не зря), конечность пришлось ампутировать и заменить бионическим протезом. Нет, ходить она будет — просто не сразу. К протезу ведь ещё привыкнуть надо, потом заново учиться ходить… Но это не сейчас. Сейчас с ней в палате Ди и Хэви, которые рассказывают, что произошло за эти несколько дней. Телефон Наоми. на момент аварии находившийся в её кармане, полностью разбился вдребезги, и Ди одолжил ей свой мобильник, чтобы та почитала новости, касающиеся её. — Пытались ему срок до пятнадцати повысить, — вздохнул Хэви. — Но адвокат очень хороший попался. — Или судье взятку дали, — сказал Ди. — Впрочем, неважно это. Посадили ведь! — Да… — Наоми улыбнулась. — И всё-таки, я одного не понимаю, — Ди наморщил лоб. — Ты почему не сказала об этом Чесу? Ты ведь знаешь, что он мог помочь. — Знаю… Просто надеялась разобраться со всем самостоятельно, — рыжая неловко хмыкнула, ведь сама толком не поняла, почему хранила свои тёрки с биологическим отцом от приёмного. Себе она объясняла это тем, что не хотела нервировать Чеса, но на практике… — В конце концов, что было — то было. Закрыли тему. Мальчишки удивлённо переглянулись, но ничего не сказали, ограничившись простым пожиманием плечами. Наоми хотела пролистать новостную ленту дальше, но на экране вдруг отобразился звонок. — О, папа приехал, — сказал Хэви, направляясь к выходу. Ты, это… Помирать не смей! Я тебя ещё в «Фифе» слишком мало раз обыграл! — Да-да, не помру, не бойтесь! — засмеялась Наоми. Когда братья ушли, улыбка чуть ослабла, и девочка посмотрела в окно. Третий этаж — интересно, как она с этим протезом спускаться будет, по мнению врачей? «Не горжусь» — сказала бы Эш… Наоми старалась об этом не думать. Что это было? Паническая атака? Предсмертная галлюцинация? Бред? Или после смерти реально что-то есть? Нет, ответа на этот вопрос Наоми в ближайшее время получать не хотела — ей и этого хватило лет на пятьдесят вперёд! — Можно? — раздался голос из-за двери. Наоми сразу узнала этот голос, даже не оборачиваясь — Чеса она ждала больше всего, а потому кивнула почти не раздумывая. Сев на краешек койки, приёмный отец сразу обратил внимание на то место, где раньше была нога. — Больно? — Уже почти нет, — рыжая наконец обернулась на него, но не решалась пока посмотреть в глаза. — Но для меня загадка, как я буду с третьего этажа спускаться… — Тут есть лифт, — Чес улыбнулся. Он казался беззаботным, как обычно… И Наоми тоже. Вот только что-то было не так. Что-то неуловимое. Дело было даже не в больнице и не в случившемся — будь они дома, за год до этого, атмосфера была бы точно такая же. — Скажи… Я тебя разочаровала? — голос Наоми дрогнул. Чес посмотрел на неё с лёгким удивлением: — И чем же ты должна была меня разочаровать? Тем, что тебя пытались грохнуть? — Скажи я тебе об этом сразу, ничего этого бы не было… — рыжая наконец подняла взгляд, и её зелёные глаза встретились с его тёмно-серыми. — Прости… — Тебе не за что извиняться, — усмехнулся Чес, легонько потрепав её по голове. — Тебя можно понять — тебя ведь в детдоме просто ни во что не ставили… — Не скидывай всё на моё прошлое! Так ведь и Чикатило оправдать можно! — И то верно, — приёмный отец тихо рассмеялся. Вдруг, наверное, сам от себя такого не ждав, он подошёл к Наоми и обнял её. — Ты сильная, правда. Многие на твоём месте уже пошли бы с крыши прыгать. Наоми, не найдясь что ответить, просто уткнулась ему в плечо и заплакала. Не в голос, слава Богу — просто тихое слёзопролитие, к какому она привыкла с самого детства. Надо бы привыкнуть к тому, что с Чесом можно даже рыдать фонтанчиком, как клоун в цирке — он и слова не скажет. Так и сейчас — он просто гладил девочку по спине, даже не успокаивая её — он понимал, что плачет Наоми редко. Настолько редко, что слёзы даже полезны. Да и недолго она плакала — минут через десять Наоми начала успокаиваться, теперь уже просто тяжело дыша в плечо Чеса. Где-то за окном запела сойка — нечастый гость в их краях, тем более — в шумном городе. — Папа, — проговорила Наоми, окончательно успокоившись. — Когда нас домой отпустят? — Скоро, — выдохнул Чес, чуть сильнее прижав дочь к себе. — Скорее, чем ты думаешь…