Ведьмин огонь

~5~

      Когда Юнги вошёл в бальный зал, его поразила красота этого места. С невероятно высокого потолка свисали тяжёлые канделябры, украшенные множеством хрустальных подвесок. Они сияли в свете сотен свечей, делая пространство вокруг ещё более ярким и волшебным.       Со всех сторон на них взирали величественные статуи каменных ангелов. Эти молодые юноши и девушки, казалось, застыли в танце, нежно обнимая друг друга крыльями.       Юнги пришёл на всеобщий праздник, держа под руку своего палача. Последний был одет в длинную чёрную мантию инквизитора, а на его груди, как обычно, сверкал серебряный крест. Единственным украшением строгого образа стал чёрный кожаный корсет, украшенный множеством тонких цепочек.       Ещё до того как выйти из комнаты, Юнги не мог отвести глаз от Чимина в этом наряде. Он мечтал прикоснуться к тонкой талии своего инквизитора, нежно обнять, а затем потянуть за шнурки, крепко сдавливая, чтобы услышать в ответ…       С тех пор как Юнги узнал, что его чувства на самом деле взаимны, его фантазия начала играть с ним в опасные игры. Он сам не заметил, как начал ждать от Чимина большего, но у инквизитора, похоже, было своё мнение на этот счёт. Именно поэтому тёмный маг старался держать свои руки при себе.       Костюм Юнги представлял собой прилегающее к телу одеяние насыщенного синего цвета, что давало особый контраст его огненно-красным волосам. Верх был полностью обшит полупрозрачными отливающими на свету синевой драгоценными камнями. Длинные рукава по фигуре не сковывали движения, а вот низ костюма в носке оказался не слишком практичным. Спереди это были привычные мужчинам брюки, но подол пиджака продолжал длинный кусок ткани с множеством драпировок, что делало костюм немного похожим на женское платье.       Юнги не приходилось раньше носить что-то настолько яркое и выделяющееся на общем фоне, и поэтому первое время он чувствовал себя в этом немного скованно. Но это чувство быстро сошло на нет, когда он почувствовал среди гостей присутствие ведьмы.       Это открытие стало для него настоящим потрясением. В этом зале, полном инквизиторов и других служителей церкви, просто не могло оказаться рыжеволосой бестии, но Юнги ощущал её присутствие так же ясно, словно видел ведьму стоящей прямо перед собой.       Последними в бальный зал вошли король и королева. Слуги с почтением закрыли за ними тяжёлые двери, и с этого момента праздник был официально объявлен открытым.       Юнги не замечал короля, с самого начала его внимание было приковано к королеве. Девушка выглядела ненамного старше самого Юнги, и мужчина, который вёл её под руку, казался рядом с ней безобразным стариком, но не это беспокоило мага в данный момент.       Молодая королева очаровательно улыбалась гостям, обмениваясь любезностями. Её драгоценности и тиара сверкали дорогими бриллиантами и серебром, а ещё она, без сомнения, была ведьмой. В этом Юнги даже не сомневался. Единственное, что сбивало его с толку, — это цвет её волос. Светлые, но не рыжие локоны красивыми волнами спадали к плечам и небольшой груди, прикрытой вуалью, сквозь которую проступали сияние и блеск украшенного крохотными камнями креста.       Юнги не мог оторвать от неё поражённого взгляда и опомнился только, когда она, оставив короля на придворных, направилась к ним. — Мой любимый инквизитор! — с радостью поприветствовала она Чимина. — Я так надеялась увидеть вас сегодня. Обычно вы не балуете нас своим присутствием на балах, что же на этот раз послужило причиной? — Моя королева, — с коротким поклоном произнёс Чимин, оставаясь совершенно безразличным не только к королеве, но и, казалось, ко всему происходящему в целом. — Зови меня Розэ, — мягко улыбаясь, попросила девушка. — Как в старые добрые времена. Ты ведь помнишь?       Чимин не ответил на это, и девушка потянулась к его лицу, явно намереваясь дотронуться до него. В этот момент Юнги понял, что не может допустить, чтобы ведьма касалась Чимина, и, не задумываясь, выставил руку, преграждая ей путь.       Казалось, в этот миг все гости в зале замерли, затаив дыхание. Никто не смел противиться королеве, тем более проявлять такое неуважение. Вероятно, подобное поведение сурово каралось, но Юнги не узнал об этом, потому что девушка, немного помедлив, с улыбкой вложила свою правую руку в его протянутую левую ладонь и подала знак оркестру, который играл у неё за спиной.       Гости расступились, и заиграла более живая музыка. В этот момент Юнги сообразил окончательно, что наивно попался на её уловку.       Он медленно вывел королеву в центр танцпола. Спасла ли она его от позора или, напротив, подтолкнула к нему? Размышлять об этом совсем не было времени. Он впервые танцевал под музыку и теперь, нахмурившись, пытался уловить ритм.       Вскоре на танцполе появились и другие гости. Каждая новая пара повторяла фигуры за первой, поэтому Юнги получил в этом плане хоть какую-то свободу. И когда танцевать стало уже более-менее привычно, а сердце перестало биться как ненормальное, он услышал слова королевы, которая, воспользовавшись минутами наедине, решила обратиться к нему. — Почему ты не пришёл, когда я тебя звала? — с хитрой улыбкой спросила она. — Я могла бы дать тебе второй шанс. У тебя ещё есть время до конца этого танца. Скажи мне, ты ведь хочешь жить? — Конечно, — тихо прошептал Юнги. Он тайно испытывал страх перед тем, что она скажет дальше. Королева казалась ему сильной и коварной женщиной — как и подобает ведьме. Тем не менее, он горел желанием узнать, что она имела в виду под своими словами. — Я так и знала, — с торжествующей улыбкой произнесла девушка. — Как твоё имя? — Мин Юнги. — Ты любишь представления, Юнги-а? — Что имеет в виду ваша милость? — Как тебе такое? На балу инквизиторов ведьма танцует с ведьмой, разве это не забавно? — Рад, что моя неуклюжесть не слишком огорчила вас, — поспешил с ответом Юнги. Он всё ещё не мог понять, расстроена королева из-за его дерзости или, напротив, она к нему благосклонна, поэтому маг старался быть очень осторожным в разговоре с ней и тщательно подбирал слова. Но в какой-то момент вся эта игра потеряла всякий смысл, потому что ведьма решила быть с ним откровенной. И эта её прямота, признаться, до чёртиков напугала Юнги. — Убей его! Я дам оружие, которое поможет тебе с этим, — быстро зашептала королева. — Я позвала тебя ещё днём, потому что высоко оценила твои способности. Даже я не решилась бы пытаться очаровать главного инквизитора. Я искренне восхищаюсь твоей решимостью, но должна предупредить: это очень опасно. Лучше убей его как можно скорее. Я знаю, ты ещё не так силён, но обещаю, я буду рядом с тобой. Вместе мы решим, как действовать дальше.       Юнги, казалось, ожидал услышать от неё нечто подобное, как только впервые почувствовал её присутствие в этом зале. Ведь стремление молодой ведьмы выжить во что бы то ни стало было столь очевидным. Но осознание этого в данный момент всё равно никак ему не помогало. Юнги был напуган. И страх заставлял его продолжать танцевать, изображая из себя каменное изваяние. Он действительно за один короткий миг умудрился очутиться между молотом и наковальней и поэтому не знал, как ему реагировать и что говорить.       Из-за её сущности ведьмы Юнги ощущал сильное родство с королевой и хотел быть с ней заодно. Но, с другой стороны, был Чимин, к которому он с недавних пор испытывал нежные чувства и даже представить себе не мог, что сможет предать его. Он понимал, насколько это глупо — жертвовать собой ради человека, с которым знаком не больше дня, но Юнги всё равно ничего не мог с собой сделать, полностью покоряясь своим чувствам к нему.       Они продолжали медленно кружиться в танце, и королева хранила молчание, помогая тёмному магу принять решение не торопясь. Однако её усилия были напрасными. Юнги утратил способность мыслить здраво с тех пор, как Чимин поднял его со дна озера. Он даже думал, что зря тот пощадил его в прошлую ночь. Перспектива нелёгкого выбора вгоняла Юнги в настоящее отчаяние, лишая его остатков самообладания. Последние силы уходили только на то, чтобы сохранять в присутствии монаршей особы доброжелательный и невозмутимый вид.       Он не желал зла королеве и очень хорошо понимал её мотивы, но в то же время злился на себя за слабость к собственному палачу. Эти странные чувства к Чимину слишком скоро опутали его сердце, лишая всякой воли, и, подобно густым зарослям бурьяна, пустили корни, кажется, в самую его суть. Юнги не находил в себе сил сопротивляться. Совсем.       Танец завершился, и он, по-прежнему пребывая в лёгком ступоре, проводил королеву к её трону. Прощаясь с ним, девушка прошептала короткое и многозначительное: «Ты знаешь, что нужно делать. Доверься мне, я буду рядом с тобой. Я помогу тебе».       Поклонившись ей напоследок и поцеловав руку в тонкой перчатке, он удалился и, спустившись к остальным, в нерешительности замер, не зная, что должен делать дальше. Посторонние взгляды его больше не тревожили. Нарисовалась проблема посерьёзнее, чем недовольство гостей его присутствием на балу.       «Не казнят же они меня прямо здесь и сейчас, в самом деле, — думал Юнги в попытках успокоиться. — Чимин не даст вам этого сделать. — А потом, улыбнувшись про себя, добавил: — Для этого ещё слишком рано». — Я учил тебя танцевать, но не думал, что ты в тот же день решишься открывать бал, — Чимин оказался рядом очень вовремя, чтобы придержать Юнги за талию, когда он думал, что вот-вот упадёт в обморок от нехватки воздуха. Маг как будто только сейчас осознал, какая опасность нависла над их головами, и ощутил сильную слабость в ногах.       Смерти Чимина желала сама королева. Выше этой женщины стоял только король. Юнги ещё не знал этого человека, но после знакомства с королевой мог предположить, что этот мужчина на самом деле был слаб духом и не мог сопротивляться ей. Но в таком случае в голове растерянного услышанным мага зрел совершенно иной вопрос.       «Почему в королевстве, где выше всех стояла ведьма, долгие годы велась такая жестокая охота на них? — думал он и не находил ответа. — Так ли она добра, какой хочет казаться? И чего на самом деле стоит от неё ожидать?»       Вопросов становилось всё больше, а ответы продолжали ускользать от него. Теперь, помимо страха за собственную жизнь, он также начал переживать и за Чимина. Это становилось совершенно невыносимым.       «Как же много у тебя на самом деле недоброжелателей, мой холодный и гордый господин, — с горечью думал Юнги, стоя в толпе разодетых в богатые и дорогие ткани чужаков или даже врагов. — Среди своих же… Почему ты так одинок?»       Звон серебряных кубков, сдержанный женский смех, настороженные взгляды под маской доброжелательности, пёстрые пышные юбки, блеск дорогих украшений… И он. На фоне всей этой показной роскоши молодой глава Священной инквизиции во всём чёрном и строгом, несмотря на свой не самый высокий рост, возвышался над всеми как живой укор. Сдержанный, сильный, верный своим принципам и невозможно одинокий среди всей этой толпы. — Как тебе общество королевы Розанны? — спросил Чимин, снова напоминая ему о себе. Ему постоянно приходилось выдёргивать улетающего в свои мысли Юнги, и последний удивлялся, почему главного инквизитора это совершенно не злило. — Не такое приятное, как ваше, — ответил маг, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он боялся, что если Чимин заглянет ему в глаза, то сразу всё поймёт, а Юнги не хотел рассказывать ему о том, в чём сам ещё не успел разобраться.       Но в ответ на его осторожные слова и нахмуренный вид инквизитор лишь снисходительно улыбнулся. Он явно уже что-то почувствовал и теперь насмехался над неопытным магом, который так отчаянно надеялся что-то от него скрыть.       Юнги ощутил ползущий по спине страх. Внезапно он понял, что боится не только за себя и Чимина, но и за королеву, которую сегодня увидел впервые. Ему не нравилась ситуация, в которую его стремились втянуть эти двое. Он не желал становиться тем, кто в итоге склонит чашу весов на одну из двух сторон. Юнги хорошо понимал, что открыто поддерживать кого-то из них — это роковая ошибка. Что-то подсказывало ему, что ничего хорошего от их противостояния ему лучше не ждать.       Королева вызывала симпатию, но было очевидно, что она не так проста, какой хотела казаться. Юнги сомневался, что ведьма изначально принадлежала к высшему сословию. Скорее всего, она выбилась из нищеты и благодаря своему не свойственному для ведьм цвету волос смогла пробраться на самый верх правящей верхушки. Ведь в противном случае девушка побрезговала бы танцевать с каким-то простолюдином, но, танцуя с ней, Юнги не заметил по отношению к себе какого-либо пренебрежения с её стороны. Королева разговаривала с ним как с равным, и это, безусловно, вызывало уважение.       От всех этих мыслей по телу Юнги бежали мурашки. Королева действительно была сильна, и она становилась опасным противником именно потому, что познала боль. Не нужно было быть гением, чтобы понять: то, что получила с таким трудом — свою власть и свободу, — ведьма не собиралась так просто отдавать. Она явно научилась не только выживать в этих условиях, но и побеждать. Даже осмелилась протянуть Юнги руку помощи, а может, просто захотела использовать его в своих целях…       В любом случае, в ответ на её доброту Юнги уже всем сердцем ощущал к ней искреннее сострадание. С ним ведьма, очевидно, впервые прокололась. Ведь Юнги не сможет навредить Чимину и даже солгать ему ей во благо, если вдруг этого потребует ситуация… — С королевой ты был более разговорчивым, — нахмурился глава инквизиции, увлекая его обратно к танцующим.       Юнги с удовольствием отметил, что танцевать в паре с ним было гораздо приятнее и удобнее. Чимин всегда был ведущим, и в его руках можно было расслабиться и полностью погрузиться в свои мысли, не боясь случайно наступить кому-то на ногу.       Темп нового танца был гораздо быстрее предыдущего. Они кружились в кругу других пар, и в глазах Юнги их праздничные наряды слились в одно разноцветное пятно. В какой-то момент длинный подол его собственного наряда зацепился за свисающий с левого запястья крестик, и теперь ярко-синяя ткань развевалась в такт его движениям не хуже, чем самая обычная дамская юбка.       Юнги решил, что Чимин специально подобрал такой наряд именно для этого танца. Мысли об этом поднимали настроение, и, несмотря на всю плачевность ситуации, в которой Юнги оказался, прямо сейчас он был счастлив и не скрывал этого. — Теперь ты улыбаешься? — удивился инквизитор, который всё это время внимательно наблюдал за ним. — Чем вызвана твоя внезапная радость?       Юнги вопросительно изогнул бровь, сбитый с толку не столько вопросом, сколько тоном, которым он был задан. Кажется, Чимин снова злился и ревновал его. Юнги, честно говоря, не поспевал за сменой его настроения, как наверняка и Чимин — за его. — Вам не понравился мой разговор с королевой или я плохо танцую? — с лёгкой усмешкой спросил Юнги, не желая отвечать на его вопрос. — Королева — ведьма, — произнёс инквизитор с полной уверенностью. — Не стоит тратить силы на попытки скрыть это от меня.       От внезапно охватившего его тело страха Юнги перестал ощущать твёрдый пол под ногами. Случилось то, чего он всеми силами хотел избежать. Отныне их противостояние неизбежно. — Как вы узнали? — с едва заметной дрожью в голосе спросил он. — И как давно? — Всего лишь несколько минут назад, и ты сам дал мне подсказку, когда бросился меня защищать. — Я всё равно не понимаю, что вы имеете в виду, — пожаловался Юнги. Чимин перевёл взгляд на его левое запястье, где всё ещё висел серебряный крест, украшенный крошечным рубином. — Ты остановил её левой рукой, а от меня днём защищался правой, — подтолкнул его к мысли Чимин. — То есть… — Ты неосознанно наставил на неё серебряный крест. Так защищаются только от ведьм. Мне приятно знать, что, несмотря на свою природу, ты предпочитаешь оставаться на моей стороне. Поверь, я очень ценю это.       Юнги попытался незаметно проглотить ком, образовавшийся в горле от сильного волнения, но у него не получилось. Ему был неприятен этот разговор, но избежать его он уже не мог. Юнги снова ощутил себя так, словно оказался в ловушке. Он, конечно, был в ней и до этого, просто сейчас ситуация стремительно ухудшалась, и маг совершенно не знал, что ему со всем этим делать. — Что станет с королевой? — спросил он, стараясь звучать как можно более спокойно. — Её предадут суду, а затем казнят, как и всех остальных, — с ужасающе холодной непоколебимостью ответил Чимин, не сводя с него прямого взгляда. Они уже не танцевали, а лишь стояли в толпе, держась за руки. Юнги ощущал нежность и трепет от близости Чимина, но вместе с тем его переполняли волнение и страх, которые уже буквально душили его последние несколько часов, окончательно сводя с ума.       Юнги больше не мог сдерживаться, и вопрос, который он задавал себе с того момента, как чудом остался в живых, наконец вырвался наружу: — Вы наказываете всех, кроме меня. Почему? Почему именно я?       Когда танец закончился, инквизитор остался стоять на месте, всё ещё держа его руку в своей. Он долго молчал, прежде чем ответить. — Ты не такой, как они, — произнёс Чимин, мягко поглаживая его запястье. — У тебя не было и нет желания мне навредить. Что бы ни случилось, я верю, ты не предашь меня.       Юнги ощутил какую-то тяжесть в груди после его слов. Он незаметно просунул руку в карман и нашёл там оружие, о котором его предупреждала королева. Юнги, конечно, не ждал, что она вручит его ему лично в руки на глазах у всех, но всё равно был поражён тем, как внезапно оно у него оказалось.       Чимин смог признать в королеве ведьму, но кое-что важное всё же ускользнуло от его внимания. Юнги оказался в крайне затруднительном положении и теперь стоял перед непростым выбором. Ему казалось, что в отличие от него самого королева и глава инквизиции точно знали, как ему следует поступить. И это только усложнило предстоящий выбор.       С одной стороны был Чимин, который уже дважды спас ему жизнь, а с другой — ведьма, почти родная кровь, и она предлагала помощь. Это было ужасно странно, но Юнги до сих пор чувствовал с ней какую-то тонкую магическую связь. И это чувство только усиливалось с тех пор, как ведьма оставила ему своё оружие. Юнги откуда-то знал: таинственный предмет, который прямо сейчас грел его карман, — это не просто зачарованная вещь, в нём была заключена часть силы ведьмы. Именно поэтому Юнги внезапно почувствовал себя сильнее, ведь королева прямо сейчас щедро делилась с ним собственной магией. — Всё в порядке? — спросил инквизитор, наблюдая необычный блеск в чужих глазах. — Нет, не в порядке, — признался Юнги. — Ты можешь увести меня отсюда?       Чимин с радостью забрал его с праздника. Вокруг было слишком много любопытных глаз, и оставаться здесь до самого вечера, рискуя столкнуться с неприятностями, было бы неразумно.       Король, опасаясь за свою жизнь, не осмелился подойти к черному магу ближе, чем на пять метров. Юнги не придал этому значения, но Чимин с тех пор стал задумчивым. Ему, по всей видимости, не особенно понравилась эта демонстративная реакция короля.       Танцуя с королевой, Юнги не заметил, чтобы глава инквизиции и король разговаривали. Поэтому он не мог представить, в каких они были отношениях. Но по взгляду Чимина Юнги понял, что тот не питал особой симпатии к своему правителю. Королева-ведьма, несмотря на кажущееся безразличие, очевидно, при встрече вызвала у него и то больше положительных эмоций. Это даже вызвало у Юнги ответную ревность.       Последний танец отнял слишком много сил, поэтому обратно в башню поднимались с некоторыми перерывами. На очередном лестничном пролёте Юнги прислонился спиной к веками хранящей сырость стене замка и чему-то тихо рассмеялся. Ему оставалось жить меньше 12 часов, а он так глупо тратил время на какие-то нелепые мысли и страхи. Вместо этого лучше бы предавался разврату в постели инквизитора.       Чимин, будто услышав его мысли, остановился на последней ступеньке, чтобы дождаться его. Похоже, инквизитор не разделял эмоционального порыва Юнги, но маг не чувствовал себя из-за этого огорчённым. Он был окрылён и, казалось, точно знал, как вызвать у этого человека ответное желание.       В несколько длинных прыжков Юнги настиг инквизитора и, схватив его за руку, резко дёрнул за собой, увлекая внутрь комнаты. Не дав Чимину опомниться, он нетерпеливо толкнул его к стене. Оказавшись совсем близко, маг внезапно замер, прислушиваясь к звукам своего сумасшедшего сердца. Он не мог понять, вызвано ли это сердцебиение лестничными пролётами или близостью к инквизитору. Это сбивало с толку, и Юнги снова стало смешно. — Что ты хочешь сделать? — нахмурился Чимин, наблюдая то за слишком смелыми, то, наоборот, ужасно робкими действиями мага. — Ты знаешь, — усмехнулся Юнги, удивляясь собственной решительности, которая, казалось, была наполнена отчаянием. — Ты наблюдал за мной весь вечер, неужели так и не понял, что у меня на уме?       Чимин, очевидно, догадывался, чего от него хотел Юнги, но сам, кажется, не мог побороть в себе вбитые с детства нормы морали. Молодой инквизитор был излишне силён в своих убеждениях, несмотря на то что выдержка конкретно в данный момент буквально трещала по швам. И не только у самого Юнги.       Чимин позволил подойти к себе вплотную, но не более того. Словно обиженный кот, он настойчиво вертел головой каждый раз, когда Юнги намеревался его поцеловать. И последнего это ужасно забавляло.       Маг и сам не имел большого опыта в этом деле, за исключением нескольких неловких моментов с девушками, которые, очевидно, были не в счёт. Близость с Чимином должна была стать совершенно другой. Юнги даже не знал, сможет ли как-то подготовить себя к предстоящему. А пока что ему было просто интересно играть с огнём, испытывая своего соперника на прочность.       Чимин не позволял прикасаться к своей коже, и в отместку Юнги, словно играючи, подцепил указательным пальцем прядь его длинных волос. Он поднёс её к своим губам и поцеловал, одновременно с этим заглядывая в светло-серые глаза своего инквизитора. Чимин никогда раньше не выглядел таким злым, и в этот момент его злость, казалось, была направлена не столько на Юнги, сколько на себя самого.       Раздался громкий стук в дверь. Прислужник осторожно заглянул в комнату, не дождавшись приглашения от инквизитора, и его поведение выдавало сильное беспокойство. Юнги не успел бы отступить на безопасное расстояние, а потому остался стоять на месте, продолжая прижимать Чимина к стене. Последний тоже не шелохнулся и не попытался оттолкнуть его от себя. Маг тепло улыбнулся, выражая свою благодарность за этот его жест. — Одна из пойманных вами ведьм не дожила до завтрашней казни, — сообщил старый прислужник, нервно переступая с одной ноги на другую.       Чимин медлил. Казалось, в нём боролись два противоположных желания. Одна его часть хотела остаться с Юнги, а другая — приказать заточить его в темницу вместе с остальными ведьмами, ведь после бала парень выглядел странно. По крайней мере, так это выглядело со стороны, по мнению самого Юнги, которому ничего не оставалось, кроме как строить догадки, смотря в лицо инквизитора, которое оставалось непроницаемым.       Юнги мысленно приготовился свернуть шею прислужнику в тот же момент, когда Чимин отдаст ему приказ немедленно схватить его. Но инквизитор только молчал, смотря на него. Подчинённый, ставший свидетелем их очередной немой дуэли, предсказуемо ничего не сказал. Он и не мог ничего сказать, поэтому спокойно дождался, пока глава соизволит пройти вместе с ним в подземелье.       Уходя, Чимин обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Юнги. Кажется, он сомневался, стоило ли оставлять мага в таком состоянии одного, но иного ему сейчас не оставалось. — Я буду здесь, — пообещал Юнги, поймав на себе его вопросительный взгляд. — Не спеши, мне понадобится время.       Чимин, услышав эти слова, ещё больше нахмурился. Теперь он точно знал, что задумал Юнги, и ему совсем не нравилась эта идея. Маг снова рассмеялся, прекрасно распознав по одному лишь лицу смешанные чувства неприступного инквизитора.       Впервые в жизни Юнги чувствовал, что у него достаточно сил, чтобы противостоять инквизитору. Подвеска с чёрным опалом, которую одолжила ему королева, действительно придала ему уверенности. Возможно, он заблуждался, думая, что стал непобедимым, но это всё равно было лучше, чем постоянное чувство страха, которое преследовало его с тех пор, как он оказался здесь. Может, даже и раньше.       «Я не жертва», — повторил Юнги про себя и, выйдя из комнаты вслед за Чимином, оказался в пустом коридоре.       Он без труда нашёл комнату, в которой уже не раз бывал за этот день. На этот раз его интересовали запасы с ароматными травами. Маг спешил и бросал в медный кувшин всё, что, по его мнению, могло пригодиться.       Никто из слуг в такой час и тем более по его просьбе не захотел бы принести ему кипяток. Поэтому Юнги решился подогреть отвар прямо в кувшине с помощью магии. Постепенно стенки медного сосуда в его ладонях начали нагреваться, а когда держаться за кувшин стало уже слишком сложно, Юнги осторожно развёл ладони в сторону, позволяя отвару закипеть.       Уже остывшим его следовало принять трижды. Времени на это не было, поэтому Юнги быстро остудил и осушил весь кувшин за один раз. Если он сделал всё правильно, то этот отвар за считанные секунды очистит его внутренние органы насквозь. Приятного в этом было мало, но в последние часы жизни можно было и потерпеть.       Совершив в очередной раз променад в отхожее место, Юнги вдруг замер в коридоре. Откуда-то снизу, где уже терялись из виду самые первые ступеньки винтовой лестницы, слышались женские крики и стоны, полные боли.       Юнги сразу вспомнил донесение, с которым приходил прислужник. Если верить сказанному, то одна из ведьм не дожила до рассвета, и самостоятельно причин этому другие инквизиторы найти не смогли.       Недолго думая, Юнги вынул один из факелов, приставленных к стене, и пошёл на звуки. По пути ему не попадались ни церковные крысы, ни даже служанки. Создавалось впечатление, что эта часть замка вообще не нуждалась в охране.       «Неужели только потому, что здесь живёт глава Священной инквизиции?» — думал он. — «Необоснованная самоуверенность».       Юнги спускался до тех пор, пока не достиг подземных коридоров башни. Здесь сырость ощущалась ещё сильнее, чем на других этажах. И этому была причина — прямо за стеной было озеро. Не исключено, что в темницы, которые здесь располагались, затекала вода.       В своих предположениях Юнги оказался прав. Камеры под башнями имели форму колодцев. Узники приковывались цепями к стенам по кругу, при этом по пояс оставаясь в воде.       Взирая на всё это с высоты, Юнги стало интересно, что будет, если поднырнуть и выбить каменную кладку, создавая под водой выход наружу. Если вода откуда-то прибывала, значит, в стене была щель. Нужно было лишь расширить её.       Юнги не стал спускаться на самые нижние уровни башни. Отведя факел подальше от своего лица, он вгляделся вниз и увидел больше десятка ведьм, подвешенных цепями к стенам сырой темницы. Девушки стонали и извивались от боли так, будто их прямо сейчас что-то пожирало изнутри. Такую жгучую боль могло дать только прикосновение серебра, но нигде поблизости его не было видно. — Господин, мы нашли того, кто подсыпал в еду серебряную пыль, — доложил один из инквизиторов, подталкивая в спину своего товарища.       Услышав это донесение, Юнги понял, что оказался прав. Ведьмы были обречены страдать до самого утра, ведь то, что оказалось внутри, ещё не скоро найдёт путь наружу.       Юнги осторожно прижался к стене, стараясь быть как можно менее заметным, и окинул взглядом толпу инквизиторов, собравшихся внизу. Он без труда узнал среди них Чимина, который стоял во главе, держа в руках тот самый кинжал, который ещё только вчера, кажется, в это самое время, перерезал верёвку на шее Юнги. Сейчас же это оружие было приставлено к горлу одного из прислужников, который, стоя на коленях перед советом, каялся в своих преступлениях.       Чимин не давал приказа подсыпать в еду серебро, и, по всей видимости, неповиновение среди своих же каралось смертью. Извинения не приносили результата. В назидание остальным Чимин жестоко наказал прислужника, перерезав ему горло, и оставил тело лежать на сыром полу мрачной камеры. Никто и слова против не сказал.       Всё произошло так быстро, что наблюдавший за происходящим Юнги не успел даже моргнуть. Глава инквизиции всегда отличался решительностью и быстротой действий. Единственный раз Чимин показал свои сомнения, когда спасал тонущего Юнги из озера. Служанка также подтвердила, что её господину не свойственны колебания. Поэтому Юнги был уверен, что за всё время службы Чимина инквизитором он стал единственным, кто смог заставить этого человека подумать дважды. Это знание придавало магу уверенности в собственные силы и немного воодушевляло.       Удивительно, но, став невольным свидетелем этой сцены, Юнги не почувствовал ничего — ни сочувствия, ни радости, ни осуждения. Стоило ему подумать о том, что ему и самому жить оставалось совсем недолго, чужая смерть начинала восприниматься иначе, как нечто не столь существенное.       Юнги за собой заметил, что давно перестал сопротивляться. У него не было намерений бежать этой ночью. Ещё на балу, когда королева доверила ему свой предмет силы, он уже знал, как именно воспользуется этим оружием. И точно не для того, чтобы навредить главе инквизиции. Вопреки ожиданиям ведьмы, он не собирался убивать Чимина, хотя и чувствовал в себе достаточно силы и мощи для этого.       Виновника нашли и даже казнили, и причина смерти одной из ведьм стала ясна. Это означало, что Юнги нужно было поторопиться и вернуться в покои. Перед этим он решил заглянуть в купель, чтобы смыть с себя пот и избавиться от запаха сырости подземелья.       Однако, прежде чем уйти, маг достал из кармана пучок полыни, который украл для себя, и незаметно бросил его в воду, где томились ведьмы. Хотя трава не могла полностью исцелить их, она могла хотя бы облегчить их боль. Это было единственное, что Юнги мог сделать для них прямо сейчас.       Пообещав себе вернуться сюда позже, маг бесшумно проскользнул обратно к лестнице. Девушки подняли головы, заметив небольшой букет, который плавал на поверхности воды, но Юнги там уже не было.