ТикТок 2.0

      Дверь открыла Алла — старшая сестра и матриарх семейства, удерживающий в кулаке не только двух младших братьев, но и родителей с бабушкой. На бедре у Аллы сонно моргал Марк — пятилетний младший брат, вцепившийся в сестру как детеныш коалы в мать. Выглядел он максимум на три, настолько был худым и заморенным, но Даня знал, что это какой-то диагноз и на самом деле над ребенком никто не издевается. Алла оценивающе окинула взглядом пытающегося отдышаться Митрохина, задержав взгляд на тапочках, а затем недовольно посторонилась, пропуская в замызганный коридорчик.       — Толь, это к тебе! — крикнула она куда-то вглубь, задвинула цепочку и, не спеша, ушла на кухню. Митрохин облегченно выдохнул — Аллу он побаивался.       И да, Славку по паспорту звали Толиком. Фамилия у него была Славин, а как и когда эта кличка к нему прицепилась, Даня не помнил, хотя знакомы они были с первого класса. Тот откликался на оба имени, охотно объясняя любопытствующим такое странное сочетание.       В квартире у Славиных априори был бардак на грани неприличия, но зато у них всегда обалденно вкусно пахло едой, а некоторые условности — например приход друзей в пять минут первого ночи — не вызывали агрессии. Даня, стараясь не наступать на разбросанный лего и радуясь, что в мокрых носках он в кои-то веки не прилипает к линолеуму, поспешил к другу в комнату. Славка с сожалением свернул игру и с некоторым удивлением посмотрел на Даню.       — Ты что, из дома сбежал?       — Да, — коротко выдохнул Даня, — у меня отобрали телефон. А мне срочно нужен интернет и комп. Вопрос жизни и смерти!       Славка вздохнул и флегматично отъехал от стола, пропуская друга. Он вообще на все реагировал с эдакой философской ленцой, за что многие дразнили его тормозом или слоупоком. С Даней они не сходились ни в чем. Ни по характеру, ни по интересам. Толика можно было охарактеризовать тремя вещами: вызывающе торчащие уши, любовь к велосипедам и трюкам и, как следствие, регулярно поломанные конечности. Тем не менее, с Даней они дружили с того самого момента, как их посадили за одну парту в первом классе, хотя настолько непохожих мальчишек было днем с огнем не сыскать.       — Чай принести?       — Лучше водички, — хрипло попросил Даня, открывая браузер в режиме инкогнито. На седьмой этаж без лифта он вбежал исключительно на адреналине. Толик без вопросов вышел из комнаты.       За то время, как он бежал, Митрохин приблизительно даже сочинил объяснительное письмо — в голове вертелись обрывки фраз, какие-то штампованные оправдания. Но когда дошло до дела, все словно вылетело из головы. Поколебавшись секунду и понимая, что он итак безнадежно опоздал, Даня просто решил написать правду. Что привык отправлять видео вечером, но пришли гости, он не успевал, поссорился с отцом, убежал, но он обязательно найдет способ выполнить указание завтра, и вовсе даже не планировал обман или еще что. Письмо вышло каким-то жалким, кривым, еще и буквы скакали туда-сюда — на доисторической клавиатуре Славки Митрохин постоянно промазывал мимо клавиш. Даня поправил все, что смог углядеть беглым взглядом и нажал «Отправить». И хотя по факту это было все, что он мог сейчас сделать, облегчение никак не приходило.       В комнату вернулся Толик, удерживая одновременно щербатую кружку с водой и спящего Марка на плече. Он сунул воду Дане и сгрузил брата в кроватку. Тот захныкал, но не проснулся.       — На! — друг вытащил заткнутые за пояс штанов носки и кинул Митрохину. Носки были вязанные, грубоватые и кажется даже пахли толиковой бабушкой, но Даня без вопросов натянул их на озябшие ноги, — Алла сказала, чтоб ты надел. А то заболеешь. Еще сказала, что можешь переночевать у нас, но только на матрасе и только сегодня.       Сестру Толик обожал. Впрочем, она его тоже. Даня помнил, как во втором классе, разбив буквально на той неделе подаренный на день рождения телефон, Славка вытер мокрые глаза и уверенно заявил:       — И вообще, я Аллу попрошу, она уговорит родителей мне новый купить. Или свой отдаст.       Даня тогда усомнился, но друг оказался прав: на следующий день он пришел с красным девчачьим телефоном. Раскладушкой старой модели — в их семье было не так много денег. И эта убежденность была такой сильной, что Даня даже немного позавидовал. Ему тоже хотелось, чтобы у него был такой человек, как Алла. А еще лучше самому для кого-то таким стать.              На экране мигнула, появляясь, новая строка. Митрохин машинально кликнул письмо, состоявшее из одной строчки: «Завтра в парке в 9:00. На том же месте.»       — Я так понимаю, в школу ты завтра не идешь? — философски спросил Толик, беспардонно заглядывая ему через плечо. Даня обернулся, глядя, как глаза друга бегают по строчкам автоматически скопированного при ответе его собственного письма, — у тебя проблемы? Я могу помочь?       Митрохин покраснел и неожиданно для себя выложил правду:       — Помнишь тот видос со спущенными шинами?       Интернет-пространство, тиктоки и блогерство Славку не интересовали. Он и играл разве что в старые шутеры по типу «контры» или «красной угрозы». Но канал Дани поддерживал как мог: смотрел видео, ставил лайки и даже вроде иногда комментировал.       — Тот, который ты удалил и за который извинялся? Помню.       — Меня нашли владельцы машины.       Толик вытаращил глаза, потом скосил их на кровать младшего брата, и шепотом выругался теми словами, за которые старшая сестра как-то отхлестала его полотенцем по губам.       — Много должен?       — Нет, — с каким-то внутренним облегчением ответил Даня, — я легко отделался. Просто побили.       — Сильно?       — Больно.       Толик некоторое время молчал, а затем неожиданно признался в ответ.       — Помнишь, мы в пятом классе на великах с обрыва в пруд прыгали? Алла, когда узнала, тоже меня выдрала. Отцовым ремнем. Даже у мамы отбить не вышло.       Митрохин непонимающе посмотрел на него, гадая причем здесь такое странное воспоминание пятилетней давности. А потом до него дошло. Друг пытался сгладить его стыд, признаваясь в своем собственном.       — И я должен был… Извиняться на видео до тех пор, пока они не решат, что хватит, — максимально уклончиво выдал правду Даня, — а сегодня пришел этот Гоша, потом скандал с отцом и я не успел.       — А что они тебе сделают? — попытался утешить его Толик, — видео ты удалил. Доказательств никаких.       — Та машина попала в аварию, — тихо ответил Митрохин, — а видео, думаю, скачанное у них тоже осталось. В интернете ничего не пропадает бесследно.       Друг озабоченно нахмурился.       — Тогда ты правда легко отделался. И что, пойдешь завтра?       Даня обреченно прикрыл глаза, вспоминая то острое сочетание ужаса и бессилия, когда давящая темнота, боль и ощущение чужих насмешливых взглядов сплетались в один страшный до одури коктейль. И бестелесный голос:       «Мы встретимся снова… И я уже не буду столь снисходителен.»       Его не убили в первый раз, хотя могли. Однако, это вовсе не значило, что с его похитителями можно было играть по своим правилам. Категорически наоборот. Он все еще был им должен.

***

      «То же самое место» встретило его мокрой от утренней росы листвой, запахом прелости и прислонившимся плечом к дереву мужиком, который меланхолично курил тонкие, похожие на дамские, сигареты. Даня узнал благородно-терпкий запах и замер, не зная как ему реагировать на одного из своих похитителей. А если он не скрывает лицо потому, что его не собираются потом оставлять в живых?       — Что смотришь? — насмешливо фыркнул тот очень знакомым голосом. Водитель. Да, кажется, это был водитель. И выглядел совсем не опасно и не по-бандитски. Обычно совсем. Ни тебе спортивного костюма или быковатой челки, ни взгляда исподлобья, ни расслабленно расстегнутой кожаной куртки, чтобы нет-нет, а продемонстрировать кобуру. Мужик затянулся и кивнул куда-то ему за спину, — твоя группа поддержки?       Митрохин удивленно обернулся и успел увидеть мелькнувшую знакомую зеленую куртку Славки, спрятавшегося за деревом. Черт! Надо было догадаться, что тот так просто его не отпустит.       — Я… Я не знал, что он пойдет за мной! Он ничего не знает, не трогайте его! — ненавидя себя за умоляющие нотки, попросил Даня. Только Славку не хватало сюда впутать. Сейчас он корил себя за вчерашнюю откровенность. Надо было или рассказывать все: про похищение, багажник и угрозы, или вообще ничего.       — Нам и одного придурка — за глаза, — фыркнул тот и до Митрохина с некоторой задержкой дошло, что придурок — это он, — твой друг, ты и разбирайся. Будешь себя хорошо вести, вечером увидитесь.       — Я буду! — горячо пообещал Даня и, повинуясь повелительному кивку, рванул к Толику. Тому хватило совести выглядеть сконфуженным. Торчащие из-под шапки уши предательски алели.       — Славка, ты что творишь! Ты же зашел в школу, я сам видел! — прошипел Митрохин. Славка с достоинством переступил с ноги на ногу. Свои новые кроссовки он пожертвовал Дане, сам натянул прошлогодние, которые тут же промокли.       — Как зашел, так и вышел. Не мог же я тебя одного бросить! Зачем ты меня выдал?       — Ты сам себя выдал! Он увидел тебя раньше! Так, Слав, давай, уходи! Только тебя еще не хватало туда впутывать!       — Раз он меня видел, то давай я с тобой пойду, — тут же схватился за соломинку тот, — какая разница, я же все равно уже знаю.       — Он сказал, что я вернусь к вечеру, — быстро прошептал Даня, — поэтому ты нужен мне здесь. Для подстраховки. Если до полуночи не появлюсь — будет кому поднять тревогу.       — Полночь — это не вечер. Это уже ночь, — проворчал Толик, — и что я сообщу? Что ты ушел и не вернулся? Как тебя искать будут?       — Очень просто, — зачастил Даня, — у меня в компе осталось то видео. Еще до монтажа. На нем машина. С номерами, я же их потом замазывал. Пробить номера — дело двух минут. А там расскажешь про аварию, про встречу и все остальное. Этого хватит! Но оно не потребуется, я вернусь! Они бы не встречались со мной в открытую, если бы планировали что-то плохое.       — Даня, я ж не совсем идиот, — обиделся Толик и незаметно, пользуясь деревом как прикрытием, вложил ему что-то в руку, — карточка стоит, заряда хватит на сутки. Сунь в кроссовок. Он неубиваемый. Позвони сразу, как сможешь.       На ладони лежал ободранный красный телефон. Раскладушка с масюпусеньким экраном и кнопочной клавиатурой, которую, в отличие от современных смартфонов, он легко мог спрятать в кулаке.       — Спасибо, — Даня благодарно улыбнулся. Спокойнее не стало, скорее всего его обыщут и телефон отберут, но беспокойство Толика было приятным.       — Будь осторожен, — Славка в последний раз просканировал курящего бандита взглядом, запоминая, и, решительно развернувшись, потопал в обратную сторону. Митрохин слабо выдохнул от облегчения. Если бы что-то случилось с Толиком… Тут он не был уверен, кого бы боялся больше — бандитов или Аллу.       — Наговорились? — бандит вытащил какую-то железяку (Дане показалось, что это кастет), тщательно затушил о нее сигарету и выкинул бычок во влажную листву, — пошли.       — Куда? — тут же занервничал Митрохин.       — К хозяину. Объясняться будешь, — ответил тот, — вот все то, что в письме так жалостливо написал, то и повторишь. Только уже в глаза. Ну, что стоишь? Сам пойдешь или тебя как в прошлый раз упаковать?       Конечно утренний парк это не темный, вечерний. Людей вокруг не было, но можно было кричать, тем более, что пространство между деревьев неплохо просматривалось. Поэтому, как бандит собрался его «упаковывать» Митрохин не знал, но проверять не собирался.       — Сам пойду, — подавив невольную дрожь, сказал он, вскидывая подбородок, чтобы казаться хоть чуточку смелее, чем он на самом деле себя чувствовал.       — Тогда шагай, — водила плавным, неуловимо-стремительным шагом, оказался рядом, будто бы дружески кладя руку Дане на плечо.       «Вести себя хорошо… И вечером я уже буду дома…»