За закрытыми дверями.

— Никто не собирается к тебе прикасаться. Уилл возвышался над ним в самой напряжённой позе, которую мог принять из-за ранений. Где-то на фоне всхлипывала его жена, наверняка от боли, а не страха, но его окатило такой волной ступора, что он это даже перестал слышать. Его холодный тон был слишком явно ощутим, словно протяни руку и потрогай наяву. В противовес Грэму, Ганнибала захлестнул жар. Это не была лихорадка, лишь негодование. Он просто не мог понять почему Уилл так говорит. Почему он говорит так с ним, не смотря на всё то, что они уже прошли? — Ты напал на неё. — Должно быть совершенно точно прочитав эмоции Ганнибала, Уилл незамедлительно ответил и поставил его перед фактом. — Ты пустил свою привязанность к ней достаточно глубоко, чтобы она буквально сжимала лёгкие. Ты задыхаешься, когда не можешь разорвать огонь на две половины? — Не менее тонко Ганнибал прочитал его в ответ. Если минутой ранее нет, то сейчас он наверняка знал, что проигрывает как никогда. — Она потушит тебя, как спичку. — Почему? Взгляд Уилла рефлекторно метнулся к Молли. Она была за его спиной и мостилась на кресле, подгибая ноги под себя. Должно быть знатно замёрзла на дощатом полу. Ганнибал не посмотрел, чувствуя как к горлу подступает что-то противное. — Ты любишь её. Только из-за чужих слов Грэм вернулся вниманием в разговор. Либо Ганнибал был в ужасном состоянии не сумев прочесть, либо Уилл фантастически ловко укрыл свои эмоции. — Она тоже любит. Никакого другого ответа не последовало, пусть он искренне и верил в иной исход. Это было горько и мерзко. Пожар внутри разгорался с новой силой. Сейчас ему было бы мало убить Молли. Он понял абсолютно всё, что хотел или не ожидал вложить в свои слова его милый Уилл. На фоне лихорадки Ганнибал почувствовал себя ужасно слабым и, пожалуй, даже готовым смириться. — Я уйду, как только будут силы идти. — Хорошо. Лихорадка не позволила пройти этой краткой вспышке гнева. Он загорелся снова, готовый убивать Молли раз за разом до каждого вздоха, до тех пор, пока Уилл не услышит его внутренней ненависти. Возможно так сильно он не хотел убить ещё никогда. — Интересно, а она добавляет в кофе сахар, потому что ты изменился за три года? Или потому что так и не сумел заменить мужа? Слишком отчётливо отразилось на лице Уилла, как глубоко он шокирован. Ганнибал выплескивал яд, разбрасывался обидными уколами. Он чувствовал и метал, не мог сдерживаться. Он никогда ещё не ощущал так грязно, уязвлено и низко, как обижаясь и ненавидя эту женщину. — Почему бы тебе не замолчать? — Почему бы тебе не поцеловать свою жёнушку прямо сейчас? Ему показалось, словно Уилл готов замахнуться. — Заткнись. — Иначе что? Иначе обойдёшь её, нежно касаясь плеча, вложишь в руки пистолет и покажешь, как правильно стрелять в ублюдка? Уилл крупно дрожал. Сидя на диване и сминая пальцами простыни, Ганнибал дрожал не меньше. — Я никого не заставлю убить. — Ну разумеется, мы же не одинаковые. — Никакой реакции не последовало. Уилл словно решил стереть из памяти последние слова. Его тело неосознанно тянуло к Молли, именно поэтому, когда он решил, что разговор окончен, незамедлительно тронулся к её креслу. — Только если решишь её трахнуть после разлуки из-за битвы с Драконом, будьте так добры, накройте меня простынёй. — Уходи. Ганнибал действительно добился чего хотел. Все ещё продолжая хвататься за крупицы внимания, он чувствовал это постыдным, но таким желанным. Уилл не его. И никогда не будет его по-настоящему. Эта женщина жива. Его Уилл расправился бы с ней сразу, как она приблизилась к их ложе. Как больно и разрывает на части. Как мерзко осознавать, что все его старания пошли к дьяволу и ни Дракон, ни обрыв не изменили его. Молли сломала его своей приземленностью и Уилл ни в коем случае не хочет вылезать из этой топи. Он любит её. Он любит её. — Почему бы тебе не позвонить Джеку? — Уходи куда вздумается. Уходи. — Я не хочу чувствовать эту жалость, Уилл. Сохраняй достоинство если любишь её. Не иди на мой свет, как тупой мотылёк, если решил быть с ней. — Я не жалею тебя. Я не хочу чужих поучений. Сжав руки в кулаки Грэм стал вдруг таким отстранённым. Вдалеке раздался стон Молли. Ганнибалу вновь стали заметны потуги чужого тела, чтобы вновь бросить ей всё своё внимание. Такое необычное чувство уныло застрекотало в горле, щекоча гортань так назойливо и неприятно. Ему почудилось, что он третий лишний. — Можно в ванну? Уилл словно плюнул ему в лицо, прежде чем оказаться подле ног своей жены. — Иди куда хочешь.