Мнимый стоицизм

      — Ты загонишь себя в ловушку, если в Поэну сунешься, — Калеб хмурится и говорит, стиснув зубы. — В прошлый раз эти войны для тебя добром не кончились, — и он, как гарант, определённо гордится своим городом. В то время они с лёгкостью давали отпор этому пустотному магу. Вот только угрозы в сторону сестры сразу стёрли с его лица насмешку. Он, почти рыча, делает быстрый рывок вперед, а после направляет свой клинок и останавливается в полуметре от своего врага. — Дерись. Докажи, что не трус, что прячется за спинами своих людей! — глаза Калеба горят ненавистью. Он тяжело и прерывисто дышит, ожидая, когда сможет сразиться в честном поединке с тем, кто лишил его сестру Искры.       Мгновение, и ветер взмывает вверх вместе с клинком напротив. Из особняка неподалёку вновь доносится мелодия, но уже не такая громкая как прежде. Словно продолжение чарующего вальса, она подталкивает продолжать. Маг не уверен, закончится ли всё именно так. Предвкушает страх перед его магией, но чувствует, что не прав. А потому, мысленно похвалив гаранта за смелость, обхватывает всеми пальцами рукоять своего меча.       Сам для себя Лололошка поставил на кон шанс — не убить его . А аккуратно пленить с последующей выгодой, что никак не выглядело как нечто грандиозное — скорее очередная игра в кошки-мышки, где Лололошка не собирался использовать свою пустотную магию.       — Значит, приглашаешь меня на ещё один танец? — если он хочет равный поединок, он его получит. Улыбка исчезает с лица, являя холодную серьёзность. Один рывок, пустые ножны и первый звон стали о сталь. В воздухе прорисовывается круг, что пошатывает клинок напротив, парируя его ниц.       — Этот «танец» будет для тебя последним, — рычит озлобленно, а после сразу же отражает чужую атаку. Калеб не слышит ничего и никого. Мельком лишь раздаются звонкие удары клинков. С невероятной силой он сжимает рукой рукоять меча, стараясь пронзить им своего противника. Пара шагов назад. Чувствует, что неосознанно отступает под чужим напором. Это злит ещё сильнее. Знает, что во время боя его голова должна быть холодна, но глубоко внутри сидит мысль: «я могу наконец отомстить за всех». Она заставляет с новой силой, словно внезапно открывшееся второе дыхание, атаковать Лололошку. Может он слишком самоуверен, но в свою победу верит, ведь он ждал отмщения слишком долго. Расправиться с магом сейчас — спасение сотни мироходцев от страданий в удушающих объятьях башни.       Два клинка ежесекундно встречаются друг с другом, оставляя после себя фейерверк из искр. На этот внешний шум обратили внимание гости, наблюдая из окон и балконов. Девушки скрывают удивление за веерами, а мужчины не смеют вмешиваться в дуэль, иначе им пришлось бы умереть самим. Никто не решится прервать дуэль двух разгорячëнных лезвий и глаз, что в один момент затихнут, даруя право на вздох. Рывок перед глазами — клинок, кажется, у цели. Калеб делает резкие выпады и удары, не щадя ни себя, ни своего противника; он готов прямо сейчас впиться ему в глотку. Ненависть и жажда мести, что затмевают его разум, заставляют совершить несколько грубых ошибок, которые обойдутся гаранту слишком дорого; сразу замирает, осознавая совершённый манёвр. Он принимает удар на гарду, парируя атаку. Уверенность в себе его и погубила. Калеб не успевает опомниться, как маг делает ответный выпад ногой, который приходится на незаточенную часть его меча, в тот же момент выбивая его из рук и оставляя воткнутым где-то в кустах роз. Для гаранта это конец, он остался без оружия, и уже бы бросился с кулаками, переборов своё бессилие, но преимущество Ло было куда сильней. Он позволит отступить ему ещё на шаг, но только для того чтобы отбросить свой собственный меч. Можно было бы подумать, что вот она — честь для рыцаря, абсолютно равный бой. Но не тут, он уже достаточно показал свои слабости.       Ещё один удар, усиленный пустотной магией. Он приходится в грудь, по звукам задевая несколько костей, нарушая вестибулярный аппарат и с силой впечатывая того в те самые узорчатые плитки. И вот, в следующий миг мужчина падает наземь, ощущая острую боль в груди; он готов был выплюнуть собственные лёгкие. Впервые, кажется, он действительно испытывает страх. Понимает, почему Лололошку боятся. Понимает, почему никто не пытался ему противостоять. И чувствует себя беспомощно, оттого и паршиво.       — Чего это мы так забылись, господин гарант? — усмехается Лололошка, нависая сверху и заглядывая в омуты напротив, настолько прекрасные, выражающие море разнообразных чувств, правда не только выражающие, но и вызывающие их. Хочется запереть их только для себя, заставить смотреть только на себя, отринуть всё прошлое и отдаться ему. Эти мысли пьянят, как на балу тогда. Но нет, не сейчас. Стоит оставить десерт на потом, но поблагодарить Творца разнообразием вкусов — обязательно. Из забитой паники гаранта выводит острая боль, отдающая резью в левой щеке: маг решил напомнить ему об их прошлой встрече, когда на том же месте Калеб отсёк ему кончики прядей кудрявых волос. Ло не злопамятен, но так хочется увидеть его кровь столь насыщенного багрового цвета.       Кроме своего ничтожного положения, ситуацию гаранту усугубляет боль по всему телу. Особенно в районе груди и затылка. Возможно, у него кровь, потому что под собой он ощущает неприятную влагу. В ушах стоит звон, а слова Лололошки кажутся такими далёкими и еле слышными, что Калеб не может понять ни слова. Он словно в каком-то бреду, в прострации, совершенно не зная, что делать дальше. Стоит ли вставать? А может ли он вообще встать? Будет хорошо, если он сейчас уйдёт. Взглянет на жалкий вид и решит бросить его. Тогда, может, у него ещё будет шанс выжить. В конце концов, здесь полно людей, и они могли бы заметить одиноко лежащее на земле тело. Ещё живое тело.       — Это тебе напоминание обо мне, милый, — и даже ощущение лезвия на щеке и стекающая по ней кровь не смогли вернуть его в чувства, наоборот лишь сильнее разрывая связь с реальностью. Тот самый клинок с обсидиановой рукоятью невольно отброшен рукой, что после поединка стала опорой для того, чтобы беспрепятственно наблюдать за Калебом. Тем, кто в его глазах был так хрупок и казалось, что ещё одно дуновение ветра разорвёт его нить. — Умирать рано, гарант, — говорит маг ласковым шёпотом, больше сам себе, заметив, что тот уже прикрыл глаза, проваливаясь в бескрайнюю темноту. Мягкая ткань бархатных перчаток дотрагивается до целой щеки, аккуратно и почти с заботой поглаживая. Словно щенка, что укусил хозяина, но тот сразу же простил за столь своевольный поступок. — …Кто же ещё сможет подарить мне этот чарующий вальс? — томный во всю силу вздох в очередной раз наполняется прекрасным смешением запахов, доводя мага до собственного бессилия. Бессилия перед желанием, этим странным и непонятным чувством, что всегда вырывалось не вовремя. И выражалось тем, что происходит сейчас. Безмолвное, насколько было возможное, нежное прикосновение губ в мимолётном поцелуе. Способ выразить свою привязанность и веру в лучшее, где принц обязательно спасёт свою принцессу. Даже если сама принцесса и есть злодей.

***

      Перед глазами тьма, нет сил даже открыть веки. Тело слегка дрожит. В голове пусто. Кажется, Калеб даже не помнит, где он находится. Не осознаёт, в каком сейчас положении. Наконец, с особым усилием приоткрыв глаза, он видит привычное для Междумирья небо. В голове — множество вопросов, один из которых: «где я?» Перед глазами всё плывет, смазывается, сильная слабость по всему телу не позволяет пошевелиться. Калеб понимает, что нужно переступить через себя, поэтому напрягает мышцы, превозмогая боль, и садится, тут же сгорбившись. Взгляд расфокусирован, а от смены положения перед глазами словно опустились глухие тёмные шторы. Уже лучше ощущая себя в пространстве, Калеб нащупывает шероховатый предмет в руке и сразу же подносит его к лицу.       Скинтонит.       Осознание приходит мгновенно. Зрачки расширяются; Калеб резко и боязливо отбрасывает вещь в сторону, брезгливо цокая языком. Теперь ему гораздо лучше, но ведь неизвестно даже, сколько он с ним пролежал! В голову постепенно возвращаются воспоминания. Бал, посредник, танец, линзы и бой. Калеб проиграл. Позорно проиграл. Это отдалось уколом прямо в груди. Так самоуверенно себя повёл и так глупо проиграл.       Ему нужно вернуться в Поэну. Где он вообще находится? Ответ он нашёл быстро, стоило только поднять голову. Видомния. Неужели Лололошка с ним играет? Ищет ещё одной встречи? Как иначе тогда объяснить оставленный в руке чëрный минерал.       На ватных ногах Калеб поднимается и берёт в ладонь ранее откинутый «подарок». По телу проходит дрожь, а внутри свербит неприятное чувство. Гарант неуверенной походкой направляется к воротам. Протянув скинтонит и дождавшись, пока двери откроются, он заходит внутрь.

***

      Ночной город в полусне собрал в себе все звёзды миров, где каждая точка — другое измерение. Маг разглядывал каждую, хоть и понимал, что не сможет рассмотреть всё даже за всю его мироходческую жизнь. Он лишь коротал время за долгим ожиданием, в котором, как ему казалось, продумал всё. Даже если гарант отпрянет, то всё равно не сможет сдержаться перед видом собственноручно возведённого пряничного домика. Он на все замки закрыт, и это лишь сильней манит. Здесь их не потревожит никто, даже лишнему лучу произрастающих в окрестностях люминесцентных растений тут не место.       Ворота башни запускают свои механизмы, с грохотом распахиваясь и открывая взор гаранту лишь на одну дверь, что находится прямо перед ним. Над ней висит табличка с тремя нулями, а помещение внутри чем-то похоже на комнату процесса калькуляции, но от других её отличают золотые узоры, будто маг и правда готовился к приходу званых гостей. Наконец дверь отпирается и тихо скрипит.       В комнате стоит девушка, чьи длинные волосы завязаны в хвост. И в них же аккуратно заплетён фиолетовый цветок. В руках она держит какую-то книжку, со сказкой на обложке. Сказка из её детства. А так же и детства Калеба.       — Братец! — восклицает она, роняя предмет из рук и быстро подбегая к брату, заключая его в объятья. — Я так скучала, тебя так долго не было! — она словно в старые добрые времена по-детски улыбается. Глаза сверкают от радости, а в белках больше не видно желтизны. На секунду она замирает и выдыхает, прижимаясь ещё ближе и испытывая чувство облегчения.       Голос до боли знакомый. От этого внутри все съеживается. Калеб даже замер на мгновение, не веря своим глазам. Кейт. Её голос слишком весёлый для этих мест. Это настораживает и пугает. В какой-то момент он даже думает, а не сошел ли он с ума? Что Кейт делает в Видомнии? Он же спас её! Он привёл её в Поэну! Кейт должна быть сейчас в городе, но никак не в башне кошмаров.       — Что за... — гарант ощущает на себе её руки. Они так же крепко и резво обнимают его, как когда-то. Для его ослабленного тела это было подобно крепким и болезненным стальным тискам. Калеб сглатывает, глядя на сестру. Мысль даже прокрадывается: «А не мой ли это личный кошмар?» — Что ты здесь забыла? Ты должна быть в Поэне, — говорит неуверенно, но всё же приобнимает сестру в ответ. Ему не нравится то, что происходит. Это не похоже на правду. Может, у него начались галлюцинации? А может он умер на дуэли? Нет, Калеб не может себе представить, чтобы даже после смерти Видомния преследовала бы его. Но в ответ та ещё больше улыбается, а после мягко смеётся.       — Какая Поэна? Ты новую игру нашёл и мне не рассказал?! — словно маленький ребёнок она надувает щеки, резко выпутываясь из объятий, беря брата за руку и ведя вглубь комнаты, что почти точь-в-точь как раньше. — Пойдём, расскажешь мне всё! — отпуская руку, она садится на небольшой ковёр и поднимает книгу, что уронила до этого. — Или ты вычитал это тут? Я ещё не успела дочитать, — продолжает она говорить навеселе, после слегка прихлопывая по ковру, приглашая сесть. — Ну же, садись! — и не успевает картинка смениться, а мозг и вовсе всё обработать, как перед глазами уже сидит не недавняя Кейт-даск, а маленькая девочка, совсем, совсем как раньше.       Дыхание сбивается, а сердце нервно пропускает удар. Его маленькая сестрёнка выглядит такой невинной, радостной. Будто бы никогда и не знала того горя, что пережила. В голове снова мелькают яркие воспоминания, как они детьми играли вместе, и как Калеб, будучи глупым ребёнком, дразнил сестру, а ещё как они постоянно соревновались. На душе кошки скребут. Он тоскует. Лучше бы никогда они про Искру не узнали, чем то, что сейчас у них есть.       — Кейт... — Калеб окликивает её, боясь, что она исчезнет в один миг. Растворится в воспоминаниях. Думает, что это просто галлюцинации. Он же ударился головой, вот и последствия.       Рукой тянется к затылку, чувствуя слипшиеся от крови волосы. Он всё еще в этом мире, но почему же с ним происходит… Это? И всё это выглядит настолько настоящим, настолько живым, что всё, что может вывести гаранта из мечт, это голос позади и тяжесть на плечах.       — Нравится? — произносится всё так же приторно-сладко, а плечи сдавливаются в тёплых объятьях. — …Я могу оставить тебя тут с Кейт навсегда, если хочешь… — произносится шёпотом, но и счастливая картина никуда не уходит.       Девочка вновь встаёт и тянет Калеба вперёд.       «Ну же, Калеб, чего ты застыл?!» — Калеб хмурится, слыша голос позади себя. Что вообще здесь происходит?! Это не может быть реальностью! Кейт там — в Поэне! Перед ним — вымысел.       — Что тебе нужно?! — рычит гарант, а сам вырывается из объятий и оборачивается назад.       Вовсе не собираясь препятствовать очередному рывку Калеба, маг позволяет ему высвободиться. Именно что позволяет, потому что сил перечить у него не осталось. Чем он и охотно воспользуется.       На его самый банальный вопрос, вместо слов, Лололошка снова толкает Калеба назад, а тот, в свою очередь, опять почти падает, но не на пол, а на более чем удобный стул с мягкой узорчатой обивкой. Помещение в мгновение ока изменяет свой вид, пока повсюду летают зелёные искры. Уже перед ним не детская комнату из далёких воспоминаний, а величественный зал с тёмными колоннами, багровыми шторами и, как бы иронично это не звучало, звездой, чем-то похожей на родной полумесяц. А центром интерьера является огромный стол, ровно на двенадцать апостолов тайной вечери, лишь одного почётного гостя и подобия дьявола, что в одно движение взбирается на край, закинув ногу на ногу.       — Что мне нужно? — прищуривается, мягко улыбаясь. — Разве не ты сам ко мне пришёл? Хм? — Лололошка делает короткий вдох чтобы продолжить говорить, но там же останавливается, грозно взглянув на гаранта, который предпринял попытку встать. — Ну что ты, даже не послушаешь меня? — Лололошка ногой придавливает больное место, прижимая к спинке в упор. Конечно, у мироходцев регенерация быстрая, но в любом случае не мгновенная, а потому знает, что боль он чувствует. Чуть давит туфлей, и лицо вновь искривляется в довольной улыбке. — Хороший мальчик.       Конечно, это всё была иллюзия. Калеб повёлся на такую простую уловку. Его развели на самые тайные желания — снова окунуться в детство. В пору, когда не было проблем. Вернее они были, но самой трагедией тогда считалось последнее мороженое, которое съела Кейт.       Любые касания от Лололошки он воспринимал как угрозу, сразу же начиная рычать. Его используют как куклу. Им просто играют. Лололошка прекрасно осознаёт, что Калеб сейчас беспомощен и слаб.       — Разве не ты мне подложил скинтонит? Даском меня решил сделать? — Калеб отворачивается. Он шипит от боли, а слова «хороший мальчик» только больше злят. — Я тебе не шавка уличная, — он хватается за ногу Лололошки и рывком отталкивает её от себя. Такого нахальства, как от этого мага, он ещё нигде не встречал. — Еще раз спрашиваю: что тебе нужно? — Калеб поворачивается и смотрит прямо в глаза мага, игриво горящие голубым огнём. Тело еще слабо. Он прекрасно это чувствует. Руки так и тянутся вниз, а сонливость накатывает с новой силой.       Удушающая до посинения атмосфера заполняет пространство в геометрической прогрессии. Она пытается передать это чувство нарастающего ритма где-то в грудной клетке, сердце будто готово на секунду остановиться от резкого движения. Немного раздраженно хмыкнув, маг дёргает ногу на себя, а после снова подаётся вперёд, чуть левее, с характерным звуком каблука о деревянный подлокотник, с силой вдавливает, вместе с этим вальяжно разводя ноги, открывая перед напряжённым лицом Калеба не самые скромные виды. Он ведёт себя так, словно сидит не перед важным и почитаемым гарантом и даже не как перед врагом, а как перед настоящим любовником, но и, возможно, ещё просто не приручённой псиной. Но он не собирается сразу переходить черту, ведь она сама сотрëтся потоком очередных слов.       — Спрашиваешь, что мне нужно? — маг заводит одну из рук за спину, опираясь на неё. Казалось, он был готов развалиться на этом столе прямо сейчас. — Мне нужен ты. — Лололошка не отрывает от него заинтересованного и испытывающего взгляда, слегка надавливая на подлокотник и отрывая стул от пола буквально на два градуса, словно показывая указательным пальцем, но в тоже время никак его не используя. — А вот зачем - это уже другой вопрос.       Вся эта ситуация Калебу не нравится. Уж больно Лололошка нагло себя ведет. Остается только озлобленно хмуриться и огрызаться на чужое нахальство.       — Многого хочешь, — цедит гарант, толкая ногу мага, и стул вновь встаёт на пол всеми четырьмя ножками.       Экстравагантная поза Лололошки его никак не впечатляет. Скорее наоборот — вызывает некое отвращение. Ему не нравится, что Лололошка ведёт себя с ним как какая-то шлюха из борделя. Вроде бы уважаемый маг, который держит в страхе всю Поэну, а во время переговоров похож на конченого извращенца.       Гарант рывком отодвигается от стола и вскакивает. Он не собирается больше здесь торчать: Кейт тут нет, а Лололошка просто играет в свои безумные игры. И уж явно не собирается запирать его в Видомнии. Выйти отсюда он может — скинтонит всё ещё с ним. Слабость из-за этого ощущается, но Калеб знает, что в Видомнии и без того много этой дряни.       — Если это всё, то я пошёл, — он собирался выйти пешком, через дверь, но подумал, что его могут заметить. Тогда поползут лишние слухи и его, а в первую очередь Кейт, безопасность и репутация будут подорваны. Лучше через портал. Калеб тянется к месту, где у него обычно находится волшебная палочка, но не находит её там. Либо он её выронил во время боя, либо... Гарант оглядывается на Лололошку.       Голубые глаза озорно сверкнули, провожая спину гаранта взглядом, пока он отходил всё дальше, совсем не подозревая о том, что кое-что умудрился потерять. Буквально секунда понадобилась Ло для того, чтобы ступить ногами на пол с характерным звуком от небольших каблуков, что мигом раздался эхом по помещению.       — Достаточно досадно, что Вы покидаете меня, так и не попрощавшись, — чуть наклоняет голову и жалобно сводит брови к переносице, изображая невинность. А в руках виднеется средних размеров волшебная палочка с сиреневым градиентом; где-то между пальцев запрятался до боли знакомый футляр, что, кажется, мог вот-вот выскользнуть и разбиться, испортив всё ценное содержимое. — Может останетесь... Ненадолго?       Конечно, разве ему бы оставили потенциальное оружие и вещь, за которую он готов был драться. Было бы странно, отпусти Лололошка его так просто.       — А не пойти ли тебе нахер? — не в силах сдерживать злость цедит Калеб, сжимая кулаки до побеления костяшек.       Его когда-то чистая и выглаженная одежда сейчас смотрится нелепо. Где-то порвана, где-то образовалась затяжка. А ещё она чертовски грязная, словно Калеб в кустах валялся каких-то. В каком-то смысле это было именно так, но он и знать не хотел, как Лололошка его приволок к башне. Да и какие там планы на него у этого ублюдка Калеб тоже не знал.       Совсем не ожидая дальнейшей фразы гаранта, Лололошка на миг вскидывает брови, после тут же звонко рассмеявшись. В его голове ничего не могло выглядеть забавнее, чем эта попытка хамства. Но и, с другой стороны, гостя уже пора усмирить. Резко, почти добродушно выдохнув, он меняется в лице, и теперь его эмоции явно выражают всю серьёзность, которую только можно представить. Хватит с него этого спектакля, пора приближаться к титрам похождений гаранта.       — Ты правда думаешь, — рука с двумя вещами скользит под углом, опускаясь ниже и выпуская их лёгким движением, — что в состоянии мне грубить? — последний слог сопровождается громким ударом полустеклянного футляра о плитку, что в тот же момент разбивается, превращаясь в мелкую россыпь осколков; на пол мгновенно вытекают повреждённые от такого обращения линзы.       А что до реакции? Ах, сплошное удовольствие. Блаженство — запечатлеть момент смены полной ненависти в глазах на абсолютное отчаянье, льющееся через край. В этих чёрных зрачках виднеется непонимание и отказ от веры в происходящее. Надежда на то, что это просто иллюзия и ничего более. Да вот только кто же знал, что гарант попался уже давно, ещё до «заката», в цепкие лапы хозяина кошмара всего Междумирья.       — Лишь один шаг без меня... — в воздухе растворяются зелёные частицы, тут же появляясь перед лицом гаранта буквально в пятнадцати сантиметрах. — И ваши с Кейт, судьбы... — маг вытягивает руку вперёд, прикасаясь к щеке словно с заботой, поглаживая зажившую рану, а в мыслях надеясь, что она останется там шрамом навсегда. — Пустятся прахом по ветру, — прошептал он под конец, убирая руку с лица. — Ты ведь меня прекрасно понимаешь, не так ли?