Простая девочка. Эпизоды

Будильник звонил третий раз, и третий раз Рустам с мычанием его выключал и погружался в сладкий сон. — Так, ну все, — услышал он где-то вдалеке, кажется, во сне. Промычал и зарылся носом в подушку. Будильник зазвонил снова. — Это просто издевательство! Кажется, не во сне. — Просыпайся, сколько можно?! Рустам снова помычал и нехотя разлепил один глаз. Лицо Лилит зависло в паре сантиметров от его и источало недовольство и раздражение. — Доброе утро, милая, — пробормотал он. — Доброе? Рустам закряхтел и перевернулся на спину, выключая будильник. Он разбудил ее. Пока он переставлял свои звонки и мирно продолжал спать, он каждый раз будил ее, хотя ей никуда не надо было. Он сам ей обещал, что она может поспать и что он отвезет детей в школу. — Прости, — выдавил он. Они легли поздно. В былые времена можно было списать это на вечеринку с друзьями, на съемки, на поездку, на жаркую ночь любви. Но в этот раз они ели в кровати крекеры и допоздна смотрели «Очень странные дела». Сейчас Рустам понимал, что оно того не стоило. Лилит насупилась, глядя на его заспанное лицо. — Скоро все равно мы снова будем вставать каждые три часа, не смотри на меня так, — проворчал он, снова закрывая глаза и проваливаясь в дрему. — Вставай! — она похлопала его по плечу и встала с кровати. — Завтрак будет через 30 минут, будь готов. — Я всегда готов, — пробормотал он, засыпая. — Нет, — парировала она, надевая пушистые тапочки и направляясь в детскую будить мальчишек. За завтраком Рустам клевал носом, глядя, как дети, стоит им открыть глаза, начинают энергично носиться, орать и драться. — … и в общем он сказал, что она бедная и некрасивая, а она его за это портфелем огрела. А я рядом стоял, — тараторил Давид, набивая рот. Рустам моргал очень медленно, глядя на него. По утрам он больше любил Гошу, который молчал. Молчал он потому, что пересчитывал кружочки Несквика в своем сухом завтраке. — Мам, их нечетное количество! — он повернулся к матери и нахмурился, пока его брат продолжал трещать без умолку. — Угу, — Рустам только мычал и кивал, подпирая голову рукой. — Ты уже часть съел, было четное, — отозвалась мать. — Ну мам! Рустам смотрел, как Лилит достала один шарик Несквика из пачки и кинула сыну в тарелку. В этот момент ему в лицо Лана кинула творог. Он прикрыл глаза и вздохнул. Раньше по утрам он умирал от похмелья. Лилит тихонько засмеялась в ладошку, глядя, как он вытирает лицо полотенцем. Давид трещал дальше. Лана размазывала кругом еду, подпевая музыкальному каналу. Гоша вылавливал по два шарика и ел. Как будто дурдом, но нет, обычное утро. — Все, — Рустам вздохнул и сгреб со стола ключи от машины, свой стакан с кофе и очки. — Мы поехали. — Я не доел! — возмутился Давид. — Твои проблемы, завтра будешь меньше болтать и быстрее работать ложкой! — Рустам кивнул в сторону двери, показывая, что все должны выметаться. — Ну ладно тебе, — Лилит проводила мальчиков взглядом и подошла к нему, крепко обнимая. Он только хмурился. Она привстала на цыпочки и чмокнула его в нос, вытирая с его волос остатки творога. Он в ответ что-то промычал, оставил у нее на лбу мокрый поцелуй и ушел. — Милена Артуровна просила кого-нибудь из вас зайти, — как бы между делом сообщил Гоша. — Что? — Рустам уставился на них в зеркало заднего вида. Здрасте, приехали. — Она в пятницу написала нам это в дневниках, — буднично заметил Гоша. Лицо Рустама все скривилось. Дневники они, естественно, не проверили. Возможно, Милена звонила, но они не слышали. И вот — пожалуйста. — Зачем? — устало выдохнул он. Гоша молча уставился в окно. Второй потупил глаза и сидел ковырял пуговицу на пиджаке. — Давид! — Я подрался! — выпалил Давид. — Ну Давид! — Рустам чуть не захныкал, как ему не хотелось разбираться с этим сейчас, в такое трудное утро. — Ну зачем?! Давид пожал плечами. В школу Рустам тащился, как на эшафот. Черт дернул этого мальчишку подраться в пятницу, перед тем как была его очередь везти их в школу! Он вздохнул и снял очки, видя, как Милена Артуровна приближается к нему упругой походкой. После того, как у них вообще ничего не выгорело с Тамби после двух свиданий, Рустаму все время казалось, что она предвзято к нему относится, хотя Лилит утверждала, что это глупости. — Хорошо, что вы приехали! Мама Миши тоже здесь! — И вам доброе утро. — Да, доброе утро. Милена одернула пиджак и окинула Рустама взглядом. Она не знала, как относиться к этой парочке родителей. Они были лет на 10 моложе остальных родителей в классе, они были известными, из-за чего про них вечно шушукались и предвзято относились, они вообще никак не реагировали на родительский чат и родительский совет. И они вечно были слишком модно одеты. С одной стороны, они ей импонировали как раз потому, что были молодые и свободные. А с другой, она иногда сомневалась, может ли она взывать к Рустаму Рептилоиду, когда он стоит в клетчатой рубашке, на которой написано Fuck Work. — Пойдемте, — она кивнула, чтобы он шел за ней. Рустам понял, что она, очевидно, думает, что он узнал об этой ситуации не 10 минут назад, его это повеселило, и он поплелся за ней, как будто он сам был нашкодившим школьником. Мама Миши, которую Рустам вроде бы когда-то видел, а может, и нет, была дамой явно старше, и, судя по строгому костюму с иголочки, шпилькам и сумке, очень богатой. На ее лице не было ни одной морщинки, волосок лежал к волоску и лоснился. Она выглядела прекрасно. Немного пугающе, как будто она зафиксировалась 10 лет назад и с тех пор не двигала лицом, но прекрасно. — Здрасте, — Рустам кивнул ей и остался стоять. — Присаживайтесь, — Милена указала на стул за партой. Рустам нехотя сел и вздохнул, готовясь выслушивать. — Рустам Эльмудинович… — начала учительница. — Мы попросили прийти родителей, потому что конфликт между близнецами и Мишей несколько… затянулся. Мне бы хотелось обсудить его с вами. Рустам молча кивнул, чувствуя, как мишина матушка сверлит его взглядом. — Дело в том, что в пятницу… — Давид напал на моего сына! — взвизгнула дама. — Случился конфликт… — мягко уточнила Милена, явно чувствуя, что та преувеличивает. — А в чем конфликт-то? — спросил Рустам, стараясь не смотреть на тетеньку, словно она превратит его в камень, как Горгона. — Ваш ребенок неуправляемый, вот в чем! Их двое, а мой сын один! И они его задирают! Они постоянно к нему цепляются, доходит до рукоприкладства! Я не знаю, где дети могли такому научиться! — она помолчала и себе под нос едва слышно добавила. — Видимо, яблоко от яблони. Рустам хмыкнул. Его почему-то эта мадама жутко веселила. Чем больше она распалялась, не давая Милене и слова вставить, тем смешнее ему становилось. Она не говорила совершенно ничего конкретного, кроме того, что ее сын постоянно жалуется на «банду», состоящую из Давида и Гоши. — Минутчку, — Рустам наконец вмешался, улыбаясь в бороду. — Я дико извиняюсь. Гоша не дерется. Гоша не любит прикасаться к людям. У него аутизм. — Ну не дерется, но он стоит и смотрит! — вспыхнула она. — И вообще, для таких детей есть отдельные школы. Милена вытаращила глаза, но снова не успела слова вставить, Рустам развернулся к даме всем корпусом и уставился на нее, сведя брови. — Для каких — таких? — рявкнул он. — Для одаренных? Та замялась. — Вот видите, откуда агрессия! Конечно, если расти в одном доме с… Рустам прикрыл глаза, практически предвкушая, как она сейчас назовет его хачем и как она сейчас сядет в лужу. — С такими как вы! — С какими? — улыбнулся он. — Вот такими, — она замахала руками. — Вы непонятно чем занимаетесь, непонятно как приехали сюда, заработали в Москве денег и теперь считаете, что вам и все можно? Можно свои порядки устанавливать? Своих детей учить драться? — И вы еще Давида обвиняете в буллинге, — Рустам снова улыбнулся. Это ее явно бесило. — Почему здесь вообще он? — она повернулась к учительнице, раздувая ноздри. — Где их мать? — А я вам чем не подхожу? — Я бы хотела говорить с их настоящим родителем. У них нет отца, судя по всему, поэтому они такие агрессивные. Рустам сжал и разжал кулаки, но решил не утруждать себя объяснениями. — Слушайте, — он вздохнул. — Я сюда пришел не слушать оскорбления почтенных дам. — он сделал реверанс в сторону женщины. — Может, мы у детей спросим, что стряслось? — Вот еще! Мой сын мне все рассказал! — Ну пусть нам всем расскажет! — Рустам пожал плечами. — Мой сын не обязан перед вами отчитываться, — заверещала она. — Из-за таких, как вы, в Москве уже жизни нет! — Ваш сын в чем-то обвинил моего сына, — мягко заметил Рустам, в очередной раз пропуская мимо ушел ее ксенофобские выкрики. — Думаю, следует их обоих спросить, что у них стряслось. Может, так мы сможем им помочь. — Моему сыну не нужна помощь! Это за вашими детьми надо следить! Милена согласилась позвать мальчиков. Миша был длинным худым мальчишкой с белыми волосами и голубыми глазами. Лицо у него было хорошенькое и жалобное. Перед матушкой он весь скуксился, объясняя, чуть не плача, что Давид его отдубасил в пятницу на школьном дворе. И что ему было ужасно больно. Рустам слушал, сложив руки на груди и глядя на близнецов. Гоша явно злился и нервничал, вот-вот разразится криком или начнет покачиваться из стороны в сторону. А у Давида лицо было каменное. Он смотрел в одну точку без тени сожаления и стоял, не шелохнувшись. — Давид, — твердо, но спокойно позвал Рустам. — Что случилось? Давид только сильнее поджал губы, украдкой хватая брата за руку, чтобы тот успокоился. — Давид, так не делается, если полез в драку, отвечай за поступок, — заметил Рустам. — Вот видите! Он учит ребенка дворовым правилам! Мы что вам, на Кавказе? Рустам отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. Ему правда было важно знать, что случилось. Но Давид не собирался ничего говорить, это упрямое выражение лица Рустам прекрасно знал. Второй и подавно будет молчать. — Что ж, Ди, — Рустам вздохнул. — Раз ничего серьезного не произошло. Раз ты просто так полез в драку. Надо извиниться. Рустам знал, что он полез в драку не просто так. Все, что говорила эта сумасшедшая, — брехня. Близнецы не были конфликтными, они не были злыми и агрессивными. Они были любопытными и добрыми парнями, которых с детства учили делиться и уважать других. Но мальчики молчали. Рустам вздохнул — жаль. — Миша, извини, — с каменным лицом произнес Давид. — Больше этого не повторится. Вы тоже извините. Мать Миши сжала накрашенные губы в тоненькие ниточки, победно вздернув подбородок. — Если это еще раз повторится, я вас засужу! Вы не представляете, кто мой муж! Рустам поднял руки, делая вид, что сдается. — Послушайте, вы — просто клоун и паяц! Все, что вы делаете, — это материтесь в интернете и засоряете мозги детям. Не представляю, чему вы можете научить! — Ну, я научил Давида танцевать, — Рустам широко ей улыбнулся. Еще чуть-чуть, и она взлетит на воздух. Поприпиравшись еще немного, словно фурия, дама вылетела из кабинета, за ней поплелся ее миловидный сын, у выхода он развернулся и самодовольно хмыкнул, глядя на близнецов. Дверь захлопнулась, Рустам съехал на стуле за партой, вытянув ноги, и уставился на детей. — Мы можем идти? — тихо спросил Гоша. — Да, — ответил Рустам, не дав учительнице высказаться. Парни вышли за дверь и помчались на урок. Рустам встретился взглядом с Миленой Артуровной. — Рустам Эльмудинович… это все, что вы тут слышали… — той явно было неловко. — А вы сами откуда? — перебил Рустам. — В смысле? — Да бросьте, — он хмыкнул. — Я из Нальчика. — Из Владикавказа, — тихо сказала она. — Красивый город, — задумчиво протянул Рустам. — У меня там много друзей. А тут вы как? — Училась в университете, — так же тихо ответила. Они помолчали, Рустам крутил в руках стакан кофе и смотрел в одну точку. — Часто такое слышите? Милена поджала губы. Он знал, что часто. Богатая Москва иногда выходила из берегов и очень выборочно уважала приезжих. Только тех, кто были им конкретно полезны. Остальные сталкивались с пренебрежением и отвращением постоянно. — Не берите в голову, — Рустам встал из-за парты. — Постойте, Рустам, — она поджала губы. — Я надеялась, что это будет более конструктивный разговор. — Если бы тут была моя жена, может быть, — хохотнул он. — А я, — он обвел себя рукой. — Не очень похож на образцового родителя. Она опустила глаза. Рустам пошел к выходу и, уже уходя, бросил: — Я с ними поговорю. На работу он, естественно, приехал позже, чем планировал, но ничего не пропустил: парни курили кальян во дворе и спорили о футболе, в котором он ничего не понимал. Рустам поздоровался и упал в кресло. Ну и начало недельки. День вышел пустым и никчемным, Рустаму надоело слоняться по офису и мешать Рустаму Джибилову писать сценарий, поэтому он поехал домой часов в 6 — нонсенс для него. Дом уже стоял на ушах — само собой. Он знал, что ему надо поговорить с Лилит про сегодняшнее происшествие, но для начала надо было поговорить с ребятами. Пока жена висела на телефоне с мамой, Рустам постучал в детскую и заглянул. Давид тут же помрачнел. Рустам сел на пол напротив него и молча уставился в окно. — Так ладно, что у вас стряслось? — наконец, спросил он. Давид снова поджал губы, не отворачиваясь от экрана компьютера. — Я выключу комп, если вы со мной не поговорите. Давид тяжело вздохнул. — Можно миссию пройти? Рустам кивнул — миссию пройти — это важно. Пока пацаны стреляли, он сидел и думал, вспоминая урывками утреннюю болтовню детей. «… и в общем он сказал, что она бедная и некрасивая, а она его за это портфелем огрела. А я рядом стоял», — вспомнил он, и его осенило. — Эу, Давид! Тот вздохнул и нехотя повернулся. — Ты девчонку защищал? Давид опустил голову. — Но Рустам! — подал наконец голос Гоша. — Миша постоянно пристает к Лизе. У Лизы нет Айфона, и в школу она приезжает на автобусе с бабушкой, и не всегда ест с нами в буфете. Лиза умная, и он постоянно ее дразнит. Он кидает в нее бумажки и обзывает, и говорит, что она бедная. Рустам шумно втянул воздух, его так не тянуло блевать, когда мишина мамаша утром отправляла его назад в кавказский аул, как его затошнило сейчас. Перед глазами у него была эта роскошная холеная дама, которая визжала «Вы не знаете, кто мой муж», и ее хорошенький сын, который нагло улыбался. Рустам ненавидел таких детей. Он их навидался. Когда он был менее известным, они с друзьями наслушались много всего, в том числе от таких подросших детей, которые долбили кокаин и ездили пьяными за рулем, потому что их папа за все всегда готов был платить. — Давид? — Он сказал, что она нищая и мерзкая. Она его за это ударила. И поделом. Он полез сдачи дать. И я ему вмазал, — отчеканил Давид. — А сразу почему не сказал утром? Он пожал плечами: — Не хотел жаловаться. Миша жаловался и выглядел как придурок. — Послушайте меня оба. Вы правы. Это гадко, и мерзкий тут только этот Миша. И вы молодцы, что заступились. Как видите, деньги могут кого угодно испортить. И Айфон ничегошеньки не решает. Только постарайтесь не махать руками направо-налево. Драться тоже некруто. Тем более с такими, как этот Миша, он даже не заслуживает вашего внимания. Конфликты можно решить словами. А если словами не понимают, можно вообще не тратить время. Пусть Миша сидит и говной воняет сам по себе. Те молча кивали. Рустам очень надеялся, что у них в одно ухо влетает, а из другого не вылетает. Сам бы он, конечно, отпиздил такого Мишу в школе уже давно. Хотя у них в школе таких не было. Это все вот эта столичная гимназия с ее социальным расслоением. Тьфу, гадость. — И это, — выходя он обернулся. — Позовите как-нибудь свою Лизу в гости что ли. Ну и других ребят. Поприкалываетесь. Он увидел, как мальчики слабо улыбнулись, и подмигнул им. Лилит все ещё сидела с мамой на проводе. — Вот он! — она развернула к нему экран телефона, как только он плюхнулся в кресло и расползся в нем. Теща застала его врасплох, и он тут же весь подобрался. — Здравствуйте! — он махнул ей рукой. — Здравствуй, Рустам. Лили, вы ужинали? Лилит закатила глаза, проворчав: «Ну мам». Рустам хмыкнул — дети всегда остаются детьми. Он лениво наблюдал, как она разговаривает, размышляя о том, что они правильно воспитывают своих отпрысков. Они молодцы.