Черный Кот с холма Монмартр

      Голова кружилась. Кружился и мир. Агрест поднял голову: небо стало темнее, и теперь над ним ярко светящиеся в полумраке облака закручивались в воронку.       — Э, так быть не должно. Сэр… незнакомец?       Адри повернулся. Скамейка перед ним была пуста.       — We live in every moment, but this one…       — In vita ibi erit plures moments. Sed hoc unum est speciale!       — Джед и эн тен ремеч небет…       — …эм бах нису…       Голоса звенели в пустоте. Воздух сделался густым и недвижимым, словно кисель. Адри нашёл в себе силы подняться со скамейки. Мир менялся на глазах: ветви деревьев с хрустом тянулись к небу, и тут же изгибались, делаясь кривыми, как в страшной сказке. Асфальт пошёл мелкими трещинами, откалывались крупные куски, и тут же рассыпались пылью, обнажая под собой выпуклые булыжники мостовой. Аккуратно постриженный газон пришёл в движение — сейчас из земли поднимались тусклые ростки травы, и Адриан не нашёл в себе сил смотреть на это безумие.       Он перевёл взгляд на коллеж. Стёкла школы перестали отражать золото солнца — ведь и солнца-то никакого не было! Только облака, льющие тусклый свет на по-вечернему сумрачный мир. Стены охватило мелко дрожащее марево — менялись и они, путая этажи, превращая современное здание в подобие особняка позапрошлого века.       — Сэр?.. Сэр, где вы?!       Крик Адри вырвался из груди — но собственного голоса он не услышал.       — Погоди, неугомонный, — скрипнул дух, — сейчас разберусь как это… а, вот!       Решётка забора поднялась на три человеческих роста. Адри увидел, как на тёмной улице один за другим загораются тусклые жёлтые фонари. А вместе с ними загорался и свет в пустых глазницах окон. Животным чутьём Агрест понял, что люди там не живут, и не жили никогда! А разум отметил, что такой дёрганый свет бывает только от живого пламени.       И пламя это удивляло обилием цветов: помимо обычного золотого нашлось здесь место и синему и зелёному. Он сосредоточил взгляд на одном из окон. Словно дожидаясь этого, ветер выдул из квартиры длинную занавеску красного бархата. Алая лента танцевала на ветру, которого Адри не чувствовал.       — Господь всемогущий, — прошептал он, чувствуя, как трезвеет разум. — Так всё это правда. Во что я ввязался?       С улиц слетела вся современность. Теперь место асфальта занимала старинная мостовая, на которую роняли жёлтые отблески язычки огоньков, живущих в стеклянных закоптелых коробах на вершинах фонарей.       Краски стали ярче и чище; словно бы до этого он видел мир за грязным стеклом. И вот теперь стекла не стало. Воздух сделался до невозможного прозрачным. Но при этом холодным и густым — он тяжело, лениво проникал в лёгкие.       Агрест поймал себя на том, что вертит головой, смешно раззявив рот.       Над головой пронеслась чёрная тень. Адри инстинктивно пригнулся. И успел заметить как на крючковатую ветку опускается ушастая ночная птица. Филин, сверкая янтарными глазами, лениво расправил крылья. А затем вновь их сложил. Пушистый зоб ритмично дёргался. Антрацитовые зрачки внимательно смотрели на парня.       Рядом с чудесами, которые Адри только что наблюдал птица могла бы не показаться чем-то удивительным. Но стоило только Агресту сосредоточить на ней взгляд, как на ушастой пернатой голове одновременно раскрылись ещё пять глаз. Они единовременно моргнули, сосредоточили взгляд на пришельце.       Адри так же не мог оторвать взора от птицы. Ему показалось будто филин чего-то ждёт. Это было глупо, на интуиция вдруг взяла верх над разумом.       — Привет, — сказал Адриан, чувствуя себя идиотом.       Филин медленно моргнул «обычными глазами». Раззявил клюв. А затем низким басом произнёс:       — Bonjour.        Адри пошевелил губами, которые сами вывели:       — Матерь Божья…       — Non. Je ne suis pas elle.       Парень оторопело раскрыл рот.       — Филин… говорит со мной по-французски, — прошептал он. И тут же, под нос добавил: — Впрочем, на каком ещё языке должна говорить птица, живущая в Париже?       Филин попеременно моргнул сначала левым, затем правым глазом. А потом — всеми семью разом.       — Exactement. Вы потеряли французский язык?       — Что вы. Нет. Я его ненадолго забыл. Немудрено, когда с тобою говорит сова.       Птица гневно взмахнула крыльями.       — Сова-а?! Hibou, не chouette! Какое невежество! Вместе с языком вы потеряли и глаза?!       — Я не хоте…       Адри не успел договорить. Он почувствовал, как по щекам течёт что-то горячее. Провёл по скуле пальцами — в маслянистом свете фонарей чернела кровь.       — Я заберу ваши глаза, если не возражаете. Едино вы не знаете как ими пользоваться.       — Эй, парень, — скрипнул над ухом знакомый голос. — Не слушай эту сволочь! Сейчас я закончу, и ты объяснишь ему что делают коты с птицами. А пока — не слушай.       — У меня… у меня… — Адри чувствовал, как паника схватила пальцами горло.       — Спокойно. Он забрал твой французский. Забирает глаза. Но ты не беспокойся, будут у тебя новые, даже получше…       Губ коснулось солёное. Адри бестолково тёр глаза, но толку от этого было ноль, кровь продолжала течь по щекам.       — Это сон, это сон… сделай что-нибудь!!!       — Всё могло быть куда хуже, — прогудел филин, вытянул крыло, указывая в сторону улицы. Там, за оградой медленно плыли тени, лишь отдалёно напоминающие человеческие. — Вот они заберут ваше имя. А я — сущие пустяки! — глаза. К чему они вам, если этим воздухом вы дышать не можете?..       Адри набрал в грудь воздух, и словно бы вдохнул тысячу рубленых игл. Он закашлялся, упал — камни больно ударили по коленям. Снова попытался глотнуть, но лёгкие наполнила колющая боль.       — Говорю же, не слушай его! — рыкнул голос. — До чего же ты тупой, просто невообразимо!       — К-как…       — Посмотри на кольцо.       Из горла вырвался булькающий сип. Какая-то далёкая, чужая часть сознания отметила — «я умираю. Вот так странно…».       — Посмотри на кольцо! И скажи… не знаю… допустим «когти».       Сквозь горячую пелену Адри увидел мерцание печатки.       — К-когти…       Кольцо налилось тяжестью, оттянуло кисть к земле. Холод пронзил тело. А полированное серебро в одно мгновение сделалось чёрным. Но этим не ограничилось: чернота разлилась за пределы кольца. Адри, может быть, и вскрикнул бы, но он был и без того напуган, и готов пойти на что угодно, только бы кошмар прекратился. Он, почти отрешённо, смотрел как темнеет его кожа, делаясь нечеловечески-антрацитовой.       Мышцы свело судорогой, и Адри, кашляя, упал на землю. С каждым ударом сердца становилось всё хуже — но парень воспринял это стоически. Он понял, что, возможно, прямо сейчас умирает. А смерть нужно встречать достойно. И он её встречал, как считал нужным.       Меж тем в груди зародилось пламя. Сперва оно обожгло нутро, но очень скоро Адри понял что от этой печки ему становится лучше. Тепло толчками расплывалось по телу, прогоняя боль. И вместе с этим он чувствовал, как наливаются силой мускулы. Как крепнут его кости, он чувствовал каждый дюйм тела, каждую его клеточку…       Мир на мгновение погас. Адри моргнул. Когда открыл глаза — город сделался светлее. Там, где до этого плескались чернильная тьма, он видел чёткие, даже слишком, очертания корней и листьев. Он с удивлением повертел головой: чёрный цвет исчез из его палитры. Его место заняли бесчисленные оттенки серого.       Сюрпризом стал и слух: тысячи новых звуков, приглушённых, неземных, пьяной, гудящей толпой ввалились в голову, мешая думать. Скрип древесных ветвей, шуршание листвы. Шипение газа в фонарях. И гулкое, сбивчивое биение собственного сердца.       Ноги дрожали, но Адриан смог подняться.       Филин сидел на том же самом месте, зоб его ритмично дёргался.       — Я возвращаю вам всё что взял, — произнёс он, — мы в расчёте. Идёт?       Мышцы гудели от переполняющей их силы. Адри попрыгал на месте, как бегун перед марафоном — в теле поселилось какое-то чувство необъяснимой, пьянящей бесконечной радости. Хотелось бегать, смеяться. Не смущало даже то, что кожа никак не могла принадлежать человеку — он знал, что она чёрного цвета, видел как свет исчезает на ней. Но видел её серой — такой же, как и тени в сквере.       — В рамках приличия, вы, мсье, могли бы представиться. И тогда не случилось бы такой оказии. Я, по недоразумению, принял вас за человека.       — А я по-твоему кто? — спросил Адриан. Он услышал чужой, хрипловатый голос. Шершавый, как песок — но по-своему приятный.       — Мсье Нуар! Как можно вас не узнать? Мы встречались прежде, запамятовали?       — Уж такую дрянь в перьях я бы запомнил, — ответил Адриан.       Он скользил глазами по земле, выискивая крепкую ветку, или хотя бы камень, чтобы запустить им в птицу. Далёкая часть сознания упрекнула его за такие помыслы: предпоследнее дело для джентльмена спорить с птицей и последнее — ссориться с ней.       Когда он поднял голову, филина уже не было на ветке. Но тело подсказало, что поймать его не составит труда…       — Таким ты мне нравишься больше, хотя умнее не сделался, — раздался в голове голос. — Мы не можем тратить время на эту ерунду. Нужно идти дальше, это ещё не конец…       Адри с упоением вдохнул чужой воздух. Он влюблённо смотрел на высокую крышу, что возвышалась над верхушками деревьев. Сейчас казалось, что запрыгнуть на неё — плёвое дело. Всего-то нужно цепляться за камни пальцами. Даже разноцветные окна перестали вселять в него мистический ужас. А там, наверху, никакие, даже самые страшные тени не станут представлять угрозу.       Он и сам — тень теней.       — Нет, Нуар. Не сейчас. Идём.       — Я должен попробовать.       — Не получится.       Он сделал шаг. Стопа, вместо того чтобы ступить на мягкую почву, провалилась в пустоту. Адри взмахнул руками и, кувыркаясь, полетел куда-то вниз. В полёте извернулся, чтобы увидеть, как звёздное небо, чужой город, уменьшаются, превращаясь в круглое оконце, размером с монету.       Адриан летел, и тёплый воздух бил в грудь, заставлял захлёбываться ветром. Тело вертело так и эдак. Бросало вверх, в стороны — Агрест быстро принял участь послушной игрушки.       Кажется, он даже кричал — хотя за воем ветра не слышал собственного голоса. Сердце билось как заведённое. В нём поселился животный, неконтролируемый ужас. Сейчас Агреста пугала не бешеная скорость, и даже не неизвестность — рассудок подсказывал, что такую вещь как падение (если, конечно, у тебя нет парашюта) остановить невозможно.       Его пугала тьма. Она заполняла весь мир вокруг, и в ней не было место даже проблеску. Не справлялось и новое, подаренное духом зрение.       «А что, если я всё-таки ослеп?!».       «Дурак, какая разница? Ты падаешь!».       Он всё-таки сумел справиться с телом. Расправил руки и ноги на манер парашютиста — скорости не убавилось, но, по крайней мере, закончилась тошнотворная болтанка.       — Дух, — хрипел Агрест, и ветер забивал слова в горло — где мы?!       Но болтливое чудовище, живущее в кольце, почему-то молчало.       Адри падал. И падал… и падал…       Скоро страх ушёл. И Адриану начало становиться скучно, как бывает с людьми, хорошенько хлебнувшими адреналина.       И в момент, когда скука эта стала невыносимой, Вселенная решила развлечь своё дитя.       В темноте, где-то очень-очень далеко, вспыхнула пара ярко-зелёных глаз. Вертикальные зрачки пристально смотрели на него. В зелёных склерах бешено клубилось адское пламя.       — Что ты такое?! — крикнул Адриан.       Исполинские очи слегка прищурились — и в этом инфернальном, невозможном взгляде Адри прочитал насмешку.       — Что происходит?! — Адри и сам не слышал своего голоса. Но чудовище услышало.       Тьму под глазами прорезала вспышка. Но она не исчезла мгновенно, как положено свету, а замерла в форме ослепительно белой дыры. Края её дрожали — словно бы это белое пятно было ртом, а исполинское чудище говорило.       Спустя секунду на него налетел звук. Он Волной ударил по ушам — Агресту показалось, будто мимо пронеслась тысяча поездов. В рёве он с трудом, но различил слова.       — ВСЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ… ПАДЕНИЕ СКВОЗЬ ТЬМУ… НЕЗНАНИЯ…       Адри не понял о чём речь. Сейчас ему было не до метафор.       Теперь в голове билась простая мысль:       «Куда ж я тогда падаю?!».       Глаза пронзительно горели во тьме. Казалось, что они висят на незримой линии горизонта, и от того падение становилось похожим на полёт в аэротрубе.       Новые слова налетели смерчем, заставили болезненно сжаться — Адри казалось, что от этого нестерпимого звука дрожали даже его кости.       — ЗАЧЕМ ТЕБЕ МОЯ ВЕЩЬ?       — Вещь?!.. вы имеете в виду кольцо?..       — ДА-А… МОЁ КОЛЬЦО. МОЯ ПЛОТЬ.       — Я… я не хотел его брать, честное слово! Мне дал его старик… и… как-то всё само завертелось… так получилось!       Пламенные глаза с вертикалями зрачков по-кошачьи прищурились.       — ЗАЧЕМ?..       — Чтобы… чтобы помочь Леди Парижа! Городу… чтобы… служить людям?!..       Темноту вновь пронзила вспышка света, складываясь в окаймлённую неровными краями пасть.       — НЕТ.       Что-то подсказывало Адриану — от правильного ответа зависит очень многое. И он не собирался узнавать, как положение может сделаться хуже того, что с ним происходит сейчас.       — Чтобы… чтобы я стал свободным?!       — ЭТО, — проревела буря, — ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ. К ТЕБЕ ПРИДЁТ ПОМОЩЬ.       Глаза моргнули. И погасли, оставив парня в полном одиночестве. Это казалось смешным — Адри сделалось заметно спокойнее, когда рядом не было такого странного соседа.       «Может я под наркотой, — подумал он. — Да, старик накачал меня наркотой и похитил. Всё это чудится мне…».       Он и сам не поверил этому выводу. Ветер до боли выворачивал руки — мышцы болели вполне по-настоящему. Выжимал слёзы из глаз, мешал дышать. Конечно, всё это можно было списать на ощущения реального тела, которые мозг превращал в красочные образы. Но было в этом тёплом ветре, в странных запахах что-то не вяжущееся с галлюцинациями.       «Так, Адриан, — сказал он себе, — давай спокойно рассудим. Тебя бросили в машине, поэтому руки так болят. Надели на голову мешок — тебе трудно дышать. Не бывает горящих глаз в темноте. Нет никакого Миракля. Духов. Ты просто сам хочешь в это верить. И если подключить холодный рассудок, без эмоций… о… что это там блестит?.. зем… ля?! Твоюматьяпадаюназемлю!!!»       То что Адри принял за случайный проблеск в чернильном ничто, на глазах превратилось в быстро расширяющееся окошко. В нём отчётливо виднелось серебряное покрывало облаков, которые тянулись над серой, словно покрытой волнами поверхностью.       Мимо беззвучно пронеслись ярко-светящиеся точки, в которых Адри узнал звёзды. Какими их представляют дети. Этих звёзд было очень много — они неподвижно висели в темноте, и сквозь их нереальное стадо нёсся Агрест. Холодный свет слепил, но даже теперь парень не мог оторвать взгляд от приближающегося «окна».       «Но звезда — это газовый гигант! Факанный гигант газовый в пустом, холодном вакууме!»       — ДА. У ТЕБЯ ДОМА, — провыла в спину темнота.       Адри едва разминулся со «звездой» — плотным сгустком света. Адри не почувствовал ни жара, ни холода.       — Помоги… помоги мне! Я падаю!       — Я ПОМОГАЮ.       «Окно» стремительно росло, и вскоре заполнило мир — Тело Адри пролетело сквозь дымку облаков — парень почувствовал на лице холодную влагу. Капли с кожи сдул поток тёплого, пряного ветра, бьющий в лицо, грудь. Агрест почувствовал, что словно бы прибавил в весе. Ловкость оставила его мышцы и связки — парня снова завертело, а вместе с ним завертелся и мир.       «Меня выкинули с самолёта! Выкинули, и я падаю на самом деле!!!».       Он всё-таки переборол сопротивление ветра, и успел увидеть раскинувшуюся под ним землю. Всё-таки это был не Париж. Сперва он решил, что падает в бушующий океан — высокие, серебряные буруны поднимались над поверхностью, напоминая штормовые волны. Но затем быстро сообразил, что поверхность спокойна, и единственное в ней движение — его неминуемое падение.       «Пустыня, Бог мой, почему пустыня?!».       Он до последней минуты ждал обещанной «помощи». Хоть и понимал рассудком, что на такой скорости и семь парашютов не спасут — судьба его погибнуть в песках. И когда до земли оставалось меньше сотни метров, смирился. Расслабил тело, позволяя тому кувыркнуться — теперь бороться не имело смысла.       Краем зрения он увидел, как перед самым лицом вырос гребень бархана. Агрест зажмурил глаза.       Удар сотряс тело, выбил из груди воздух, какой был. Перед глазами вспыхнул фейерверк, в ушах застыл противный писк. Парня подбросило как мячик, а затем он покатился по гребню, кутаясь в шершавом песок. И замер у его подножия.       — Я ПОМОГЛА.       Адри лежал, раскинув руки — над его головой раскинулось усеянное мириадами звёзд Небо. Никогда прежде он не видел их столько — казалось, будто кто-то рассыпал по чёрному бархату бриллиантовое крошево. Оно мерцало на ветру. Чуть правее стыдливо куталась в полупрозрачный шёлк тонких облаков непривычно-огромная луна.       Огромная настолько, что можно было рассмотреть каждый кратер…       Агрест тяжело дышал. Звон в ушах проходил, а вместе с ним и боль в теле. Это было невозможно, странно — единственное, на что он сейчас мог пожаловаться, это противный, скрипучий песок на зубах.       Он приподнялся на локте, чтобы сплюнуть. Но не смог перебороть воспитания, и попытался избавиться от грязи с помощью пальцев. Не помогло.       Адриан вздохнул. Со стоном поднялся на ноги — чёрные ступни тонули в сыпучем песке. Синеватое серебро луны не касалось его черной же кожи. Она словно бы пожирала все подлетающие фотоны.       Агрест повертел ладонь и так и эдак, пока не признал, что он теперь, пожалуй, самое чёрное тело на Земле. После осторожно потянулся, проверяя тело на травмы. Тому, что каждая мышца звала в путь и ни на что не жаловалась он уже не удивился.       После чего, снова вздохнул. И попытался подняться на вершину бархана. Выбор был широк: спереди и сзади, слева и справа его окружали песчаные откосы. Адри решил, что тело само предопределило выбор, и нечего тут гадать — он начал карабкаться по собственным, отрывистым следам.       И очень скоро понял, что восхождение не будет простым. Песок под ступнями осыпался, пожирая ногу до щиколоток. Адри терял равновесие, пытался ухватиться пальцами за стену бархана, но и ладони тонули в нём.       В первую попытку Агрест добрался до середины, прежде чем кубарем скатился к подножию. Вторая и третья оказались менее удачными — парень едва не увяз по пояс.       — Дух… дух… — просипел Адри. Забыв про воспитание, он неумело плевался скрипучей пылью. — Что мне делать?!       Дух молчал. Только на чёрном металле перчатки горел зелёным светом неясный символ.       — Алё! — крикнул он, поднеся печатку к губам. — Куда мне идти?!       И в этот дух не удостоил его ответом. Вместо него на помощь пришла пустыня. Звенящую тишину прорезал сыпучий, шершавый звук. Он приближался и делал это быстро, не суля ничего доброго. Агрест вжался спиной в бархан, ожидая худшего.       С песчаных, посеребрённых лунным светом вершин мощный удар ветра сорвал шапки. Они потянулись тонкими струями над головой, будто бы указывая направление.       Адри секунду бездумно смотрел на них, а затем зашёлся безумным хохотом. Всё что он услышал от старика, всё что пережил — отчего-то начало веселить. Откинувшись на песок, он хохотал, как сумасшедший. Его смешили полёт, звёзды, барханы, и больше всего — эта издевательская подсказка.       Когда смех отпустил, он шумно выдохнул. Прижал пальцы к вискам.       — Какой же бре-ед, — простонал он, — как я вообще… почему пустыня?.. почему? И это я жаловался на Кентрберри. Господи. Отец меня убьёт. «Где ты был, Эдриан?..». «Да так, па, провалился в текстуры и упал в грёбаный эрг». «А, да, понятно, сын, с кем не бывает, когда я был молодым, тоже как-то застрял в коллизии…».       Адри снова вздохнул. Посмотрел на усыпанное звёздами небо.       — Я даже изобразить его нормально не могу. Может мы не родственники?       Он поднялся. Не без труда освободил стопы от песчаного плена. Собрал все силы, и побежал по крутому склону. Шаг, второй, третий… спасительный гребень оказался так близко, что Адри, довольно вскрикнув, вытянул руку. Ухватился за него пальцами.       Но те бестолково проскользнули сквозь песок.       Кувыркаясь, поднимая тучу пыли, он скатился туда, откуда начал подъём.       «…кто бы мне сказал, что песок бывает таким жёстким?..»       Голова кружилась, бок болел, но Агрест не сдался. С воплем он пнул чёртов бархан. А затем сделал совсем уж форменную (по своему мнению) глупость. Сосредоточил все силы в ногах и рванулся вверх.       Земля ушла из-под ног так стремительно, что Адри удивлённо вскрикнул, провожая её взглядом. Мимо лица пронёсся край бархана. Агрест бешено замолотил руками и ногами, но зацепиться не удалось — тело влекло дальше, к небу. Пока неожиданный полёт не прервался — сила притяжения утянула тело вниз.       Адри кувыркнулся в воздухе. Ягодицами сел на песчаный склон, да так и скатился по нему. В точно такую же складку между барханами, из которой пару секунд назад чудесным образом выпрыгнул.       — Но это, — пробормотал Агрест, вытряхивая песок из волос, — уже побе… да?.. какого?..       Пальцы наткнулись на что-то упругое и горячее. Торчащее прямо из черепа!       Агреста замутило. Но он продолжил изучать шевелюру, и очень скоро он нашёл второй такой «отросток». Попробовал дёрнуть — голову пронзила боль.        — Это что? Рога? Мне с ними всю жизнь ходить?!       Тошнота подкатила к горлу.       — Твою мать, твою ма-а-ть…       Он попробовал согнуть «рог» пальцем — и тот поддался.       — Нет, нет. Это не рога…       Парень нехотя оставил голову в покое. Едва удержал обед в желудке. Затем в который раз посмотрел на руки. Ущипнул чёрноту костюма. И теперь окончательно убедился, что и это — часть его тела.       Почему-то только сейчас он заметил, что на нём нет одежды. Ни штанов ни куртки. Только абсолютно — чёрная кожа. Имея нехорошие предчувствие, он провёл ладонью вдоль спины. Талию опоясывало что-то вроде ремня, который болтался сзади на манер хвоста.       — Итак, — глухо произнёс Адриан, пытаясь рассмотреть находку. Выходило плохо — света луна давала чуточку. — Я демон.       «Стоп, — сказал себе Агрест. — Стоп. Сперва я выберусь из этой пустыни. Всё остальное — потом.»       Он с ненавистью посмотрел на гребень бархана. И, хорошенько примерившись, оттолкнулся от песка. Тело оторвалось с такой лёгкостью, будто весило как гусиное перо. И в этот раз он не рассчитал силы — снова перемахнул через край.       Но едва стопы коснулись скрипучей тверди, снова прыгнул. Упал грудью на узкий край. Помогая себе ногами, забрался на вершину. Поднялся.       Перед ним, до самого горизонта, расстилалась серебристо-синяя пустыня.       — Меня вам так просто не взять, — неведомо кому сказал Адриан. Погрозил луне кулаком. — Вы не знаете Агреста.       Он легонько оттолкнулся, сердце в груди зашлось от радости непродолжительного полёта. И приземлился аккурат на соседний гребень. Ветер бросал в спину колкий песок. Нёс неясные, пряные ароматы остывающего воздуха.       Адри, жмурясь, повёл носом.       Ситуация была безумной. Однако у него была цель. И меньше всего ему хотелось остаться здесь при свете жгучего солнца. Даже сейчас от песка шёл жар — страшно представить, во что же превратится пустыня днём.       — Вообще-то, — пробормотал Адриан, совершая очередной прыжок, — в пустынях ночью должно быть холодно. Не то что бы я в них бывал…       …прыжок…       — …меня вообще не часто выпускали за ворота пансиона. Да и дома…       …ноги отрываются от земли — мгновение сладостного полёта…       — …но люди врать не будут. Это решительно неправильная пустыня. И мой прикид слишком чёрный для этого места…       Адри не знал сколько времени прошло — час, два, или половина ночи. Но луна и не думала трогаться с места. Агрест прыгал и прыгал — с каждым разом всё точнее и лучше. Барханы меняли высоты, и это было даже приятно, поскольку от монотонных прыжков ему становилось скучно.       Новая задача развлекала мозг.       Иногда парень ошибался. Молча скатывался с гребня. И тогда он выводил ситуацию себе на пользу — он приучился развлекать себя «супер быстрым бегом» — как он назвал его про себя. Штука простая по своей сути — нужно было молотить ногами с такой скоростью, что осыпающийся песок не успевал увлечь Адри за собой. И он попросту взбегал на вершину. Чтобы затем совершить очередной прыжок.       Вскоре выяснилось, что расстояние меж барханами — не предел для его ног. Если хорошенько оттолкнуться, получится преодолеть сразу два «ущелья». Но тогда полёт затягивался и «хвост» за спиной начинал вести себя совсем как живой, пытаясь выровнять тело.       Всякий раз это пугало, и Адри скатывался со склона, пребольно ударяясь о жёсткий песок рёбрами.       — Джек — попрыгун… понятно, почему его так называли. У-ух…       Прошло ещё какое-то время, прежде чем Адри сообразил — можно не тратить время на подготовку, а бежать по барханам вприпрыжку. Достаточно только развить приличную скорость. И, увлечённый, он её развил.       Теперь было уже не так жарко. Пряный воздух обдувал лицо, ноги ритмично касались песка, чтобы бросить хозяина ещё на десяток футов вперёд и вверх. Агрест мчался по эргу со скоростью, какой позавидовал бы и всепроходимый внедорожник.       Очень скоро Адри заметил, что барханы становятся всё ниже. На их вершинах нет-нет, да попадались какие-то колючие кусты, за которые он пребольно цеплялся. А затем эрг закончился.       Стопы опустились на ровную, как скатерть, поверхность. Устланную песком, валунами, и камнями поменьше.       Очень хотелось удивиться, но куда больше того — пить и жить. Адри, не сбавляя хода, помчался дальше. Попытался приспособить новообретённую тактику к торчащим из песка булыжникам. Но это оказалось не так-то просто. Теперь за каждую ошибку он платил уже не лёгкими ушибами, а вполне серьёзными синяками.       Меж камнями таились глубокие тени, которые в лунном свете выглядели как ровная поверхность. Адри попадал стопами в эти щели, падал, рискуя подвернуть лодыжку. Похожие тени прятали ямы и буераки, в которых путника не ждало ничего доброго.       Потому он решил передвигаться другим способом. Адри перебирался через невысокие валуны. Протискивался меж высокими обломками скал. Иногда, чтобы не заблудиться, забирался повыше — и всякий раз видел одно и то же. Бескрайнюю каменистую пустыню впереди, и барханы песчаного эрга позади.       — По крайней мере, — решил Адри, протискиваясь меж очередной пары валунов, — днём здесь будет тень…       Шли часы. Шёл и Агрест. Но луна и не думала трогаться с места. Она неподвижно висела на месте. Это вселяло надежду, однако парень совершенно выбился из сил. Мышцы болели безумно, дыхания не хватало.       Он начал мечтать если не о самолёте, который пронёс бы его над этим каменистым адом, то хотя бы о дорожном посохе. По крайней мере было бы на что опереться.       Стоило этой мысли оформиться, как воздух перед Агрестом задрожал. Из тьмы ему под ноги выпал, блеснув стальными боками, какой-то продолговатый предмет. Он упал на камни, металлически звякнув.       Не веря счастью, Адри поднял этот подарок. Крупный, в локоть длиной металлический цилиндр. Агрест взвесил его в руке — тяжёлый. Повертел в ладонях — луна давала мало света, однако и при нём было видно, что это обыкновенный отлитый брусок металла, без изысков вроде гравировки.       — Ну и что прикажете с этим делать?..       Адри постучал по цилиндру углом печатки. Брусок отозвался металлическим гулом — и только. Парень заметил, что неведомая штуковина отлита из того же материала, что и кольцо. С той лишь разницей, что после того как Адри надел печатку, она сделалась чёрной. А цилиндр и не думал менять цвет.       — Не сказать чтоб это было совсем бесполезным, — задумчиво пробормотал парень, подбрасывая цилиндр на ладонях. — Им можно кого-нибудь огреть… может, это дубинка?..       Ведомый догадкой, Адри взмахнул подарком на манер сабли. На самой вершине замаха цилиндр мелко завибрировал и… сделался длиннее.       — Ага… а если…       Повторный взмах удлинил цилиндр настолько, что тот стал походить на шест олимпийского прыгуна.       Адриан с тоской представил себя, стоящего посреди пустыни в обнимку с несоразмерно длинным шестом.       — Н-да, неудобно получилось.       Он тряс подарком так и эдак. Выронил его нечаянно и специально (при второй попытке нижний конец шеста саданул его по скуле), однако меньше он от этого не становился.       — Чудесно. Прекрасно. Осталось узнать, к чему мне в пустыне такой вот домкрат. Эй, ты! — взявшись обеими руками, он стукнул шестом по камням. — Делайся как было!       Адри зажмурил глаза. И мысленно представил, как непомерно длинный шест делается длиной с посох. Цилиндр вздрогнул. Агрест поспешно распахнул веки — подарок уменьшился на глазах.       — Ох. Супер. Таким и оставайся, понял? Ещё б ты не был железным…       Но каким-то другим посох и не думал становиться. Не помогли ни уговоры, ни мысленные приказания.       Устав от экспериментов, Адриан побрёл дальше, уже помогая себе посохом.       Спустя час он набрёл на первый оазис.