пламя и кровь: сказание о двух драконах

96 г. от З.Э.

Пламенная мечта рассекала воздух своими крыльями, пока Дейнис сидела в украшенном серебром седле. Принцесса, в принципе, предпочитала серебро золоту, дабы соответствовать своему дракону. Караксес ревел рядом, а Эймон восседая на нём, иногда дразнил дочь свою, чтоб играть с ней в небе.  Драконы выпускали клубни огня, ныряли в него, пикировали вниз. Серебристо-голубые крылья Пламенной мечты сливались с морем, а Караксес с рассветным небом. Флот Корлиса Велариона, супруга Рейнис, оставался далеко позади.  Лагерь лорда Камерона встретил двух Таргариенов с теплотой и Дейнис, попрощавшись с Пламенной мечтой, которую оставила рядом с Караксесом, догнала отца у стола, где надо было обсуждать дальнейшие действия против мирийцев. Принцесса, как будущая Королева, внимала внимательно словам отца, запоминая его советы в тактике видения боя, ибо сама полагалась чаще на грубую силу и признавала, что это было её слабым звеном. — Они заняли восточный берег и не знают что у нас два дракона, хотя я очень сомневаюсь, что Пламенная мечта и Караксес остались незамеченные лазутчиками, — Дейнис сдвинула фишку, ведя по карте. — Но мы только прибыли, — Эймон облокотился бедром о стол, сложив руки на груди. — Верно, отец. Придать их пламени будет проще сейчас. Нанести удар и сжечь, чтоб больше не грабили наши земли и не проливали кровь, — Принцесса откинула косу назад за плечо. — Нельзя отвечать насилием на насилие, — Эймон повернулся, облокотившись ладонями о стол и нависая над ним. Волосы его, обрамляли лицо. Вечерняя звезда, наоборот, соглашался с Дейнис, ведь его земли были захвачены, но спорить с Драконьим Принцем не собирался. Дочь Эймона, выслушав предложение отца дождаться Лорда Велариона, кивнула, отходя, в сторону. Горло её сушило, а сердце билось в груди раненной птицей.  Ей было страшно и принцесса стремительно бледнела, что даже рыцари, стоявшие рядом обратили внимание, предлагая помощь. (Впрочем, некий сир Такки, утверждал после, что принцесса вообще лишилась чувств, а он её поймал и краше женщины не видел. Дейнис, по его словам, пришла в себя, смотря на него фиолетовыми глазами и сердечно отблагодарила, вручив свой платок. Но это будет ложью, ибо мы знаем, что дочь Эймона Таргариена, не носила никогда платка, как леди, да и верна была своему жениху Деймону и никогда бы не оказывала внимание безродному рыцарю.) — Дейнис, поди-ка сюда, — позвал Эймон, ведя фишкой по карте. Принцесса только и успела повернуться к отцу.  Дейнис задрожала вся, словно в припадке, судорожно хватая себя за лицо и крича так сильно, что птицы поднимались в воздух с близрастущих деревьев. Эймон же, схватился пальцами в арбалетный болт, вошедший ему в горло и вышедший из затылка. Принц упал на колени, а кровь окрасила его губы, грудь и руки. Дейнис чувствовала, как задыхается, грудь её, сжималась, будто охваченная стальными обручами. Упав на колени, девушка продолжила выть раненным зверем, подобно подбитому из скорпиона дракону, ничего не замечая вокруг себя, кроме стеклянных и пустых глаз отца, лежащего на земле, пропитанной кровью. Лорд Камерон прижал к себе Принцессу, поглаживая по голове, обнимая дрожащей рукой. Дейнис отчаянно замотала головой, вырываясь из хватки, чтоб подползти к Принцу. Кончиками влажных от слез пальцев с нежностью прикоснулась к щеке, а после схватила за грудки. — Kep-pa!— прошептала она, прижимая ладони к его горлу, стараясь остановить кровь. — Kepa, manaerās!— шепот её, перерос в отчаянный крик. — Принцесса!  — Прошу… — Дейнис прислонилась лбом к неподвижной груди, роняя горькие слёзы. — Прошу, отец… П-пожалуйста… — у неё нет сил смотреть ему в лицо или закрыть ему глаза. Увидеть его мертвым, для неё было равносильно смерти. Сердце принцессы разрывалось на сотню частей и превращалось в пепел, а тело, облаченное в доспехи, содрогалось в рыданиях, что становились с каждым мгновением все сильнее. — Вставай! — закричала она, поднимаясь и хватая Эймона за плечи. — Вставай сейчас же! Ты мне нужен! Вставай!  К воплям принцессы присоединился не менее страшный, громкий, пронизывающий до костей крик дракона. Караксес, взлетел в небо, кружа, изрыгая пламя и болезненно ревя. Пламенная мечта, опустила голову, Пламенная мечта, опустила голову, накрывая морду крылом. Дейнис не могла остановить бурный поток слёз, задыхаясь в них. — Отец… О-от-тец… — дрожащими пальцами притягивала Принца ближе, сидя на земле. Тело его лежало на её коленях и груди, когда она прижимала к себе Эймона.  Караксес опустился на землю подле неё, тычась мордой в тело девушки и своего покойного всадника. Кровь застывала на её руках, но Дейнис не сдвинулась с места.  Ни тогда, когда солнце плавно опускалось за горизонт. Ни тогда, когда прибыл Лорд Приливов Корлис Веларион. Она лишь сидела, покачивая Эймона в своих объятиях, как когда-то он её в детстве. Голос её, хриплый от слез, напевал старую валирийскую колыбель, а пальцы причёсывали волосы и поглаживали щеки. Пламенная мечта опустилась вскоре по другую сторону от Принцессы, подставляя свою морду спине её, дабы она могла облокотиться, пока Караксес скулил напротив. Стоящие тогда, клялись, что видели впервые, как плакали драконы.

***

Шатаясь, Дейнис забрела в шатёр, раскинутый лордом Корлисом, где обговаривали действия и оплакивали Принца. Лорд Камерон уже отправил ворона в столицу, чтоб сообщить Королю печальную весть. — Выше Высочество… — Корлис подошёл к сестре своей жены, предлагая руку, но Дейнис лишь прошла мимо. Она облокотилась ладонями о стол, пачкая его в крови. — Соберите людей, — процедила Дейнис. — Поднимите знамёна моего дома на каждом корабле, с рассветом я потоплю ублюдков в огне и крови, а если кто-то не пойдет за мной, то сочту за измену и придам огню без суда. Дейнис подняла взгляд пустых заплаканных глаз на Велариона и тот с ужасом заметил, что в некогда тёплых фиалковых глазах родилось что-то новое: страшное и безумное. Судить он не стал – все знали как Принцесса была привязана к отцу своему, но когда Дейнис вышла из шатра на шатающихся ногах, то сел за пергамент, чтоб написать ещё одно письмо, но уже Рейнис.

***

Пламенная мечта, паря в небе, обрушивалась огненными потоками раз за разом на головы мирийцев. Сжимая поводья сильнее, Дейнис даже не отдавала приказа: драконица и без того чувствовала боль своей всадницы и гнев её.  Воздух вокруг был раскалённый и обжигающий, что сражающимся на земле рыцарям, приходилось то и дело, прятать лица в изгибе локтя.  В потемневших лиловых глазах Дейнис отражался танец ярко-оранжевого пламени. Тёмное небо стало ещё чернее от густого дыма, поднимающего вверх. Всё пропиталось кровью и горелой плотью, а от кислорода будто ничего не осталось – в нём смешались самые кошмарные, едкие запахи, что можно представить. Только через несколько часов, когда всё вокруг обуглилось, а берег очистился от врага, Дейнис сошла со своего дракона.  Каждый кто видел её, опускал тут же взгляд. Таргариены ближе к Богам, нежели к людям… Похожая на живой труп, с перекошенным от злости лицом и сажей на нём, Дейнис шагала к лордам. Только несколько десятков пленных, выживших в огне, стояли на коленях, моля о прощении. — Надо доставить их Его Милости, дабы вершить суд, — Лорд Корлис подал первый голос в этом хаосе.  — Зачем? — Дейнис сняла шлем, хрустя затёкшей шеей. — Пламенная мечта сегодня не трапезничала. Тогда, один из мирийцев, с именем Красхар: оплывший жиром, с тонкой жидкой бородёнкой и лысой головой, упал в ноги Принцессе. — Молю! Молю Вас, Госпожа! — он схватился за её левую ногу, говор его был с акцентом. — Я знаю кто стрелял из арбалета! Он здесь, только помилуйте! Дейнис побледнела, а после схватила его за бороду, натягивая и заставляя смотреть в глаза. — Показывай, — приказала она, голос её в этот момент звучит как-то иначе, по-чужому. — Сейчас же! Красхар, под проклятия своих родичей, выволок одного из толпы. То был крепкого телосложение мужичек, с оливковой кожей и тёмными волосами. Толкнув его Принцессе, он довольно поклонился, надеясь на пощаду. — Я милую тебя, — ответила на это Дейнис бесцветным тоном, а после обнажила сталь Тёмной сестры. Остриё валирийского лезвия, вошедшее в плоть, словно в расплавленное масло, срубило голову так быстро, что тот стоял ещё пару секунд после, а голова не сразу скатилась на землю.  — Увести этого, — Дейнис кивнула головой Корлису. — Остальных выстроить в ряд.  Пламенная мечта придала огню оставшихся меньше чем за четверть часа.

***

Многие расходись после в том, что было дальше. Говорили, что Бейлон, прибывший на остров, ужаснулся тому, что увидел и отчитал племянницу. Другие же, утверждали, что Принц лишь оплакивал тело брата и ни с кем не говорил. Но были и те, кто несли весть о том, что Весенний Принц разделил с Дейнис месть. На пару, дядя и племянница пытали того самого мужчину, кто был повинен в смерти Эймона. И эта версия будет более, правдива, нежели первые две — каждая душа, от Королевской Гавани до Севера, знала, что братья были дружны и любили друг друга крепко.  Но утверждать точно можно лишь то, что прошло три дня и три ночи, прежде чем Дейнис надела голову убийцы на пику, чтоб преподнести её как подарок венценосному деду.  В Королевской Гавани, Джейхейрис встретил сына своего и внучку. Королева Алиссана утешала Бейлона, рыдающего в грудь о потери брата, но что могла она сказать сыну, когда сама потеряла частицу души своей? Старый Король же смотрел в красные, заплаканные глаза Дейнис, тёмные круги залегли под ними, а щеки вытянулись. — Дитя моё, — Джейхейрис приложил ладонь к щеке Принцессы, а она лишь поджала губы. — Ваша Милость… — голос её был хриплый и тихий. — Ос…Остров Тарт свободен от… От захватчиков. Враги… Враги наказаны и… Джейхейрис склонил голову на бок, ощущая как глаза его слезятся. Его храбрая девочка, что пыталась дать отчёт о миссии, на которую он отправил их, не смотря на боль внутри, что разрывала на части каждого. — Иди сюда. — он положил руку ей на плечо, а после притянул к себе. По щекам крон-принцессы потекли слёзы, которые тут же капали на его белый камзол, расшитый золотом. — Дедушка… Дедушка, как же так? — она упала на колени, хватая подолы его одежды. — Я… Я на минуту отвернулась… Я просто отвернулась, а потом… Потом… Бейлон, оторвавшись от матери-Королевы, подошел к племяннице, опускаясь к ней, а после притянул к груди. Весенний Принц думал, что он вот-вот отойдет к праотцам от боли, что засела в его сердце. Он потерял брата, самого важного человека, того, кто не смотря ни на что всегда был рядом. Эймон Таргариен, наследник Короля и будущее Семи Королевств. Верный сын, прекрасный брат и любящий отец, погиб на сорок первый год от своего рождения. Деймон, ворвавшись в тронный зал, бросился к отцу и возлюбленной, притягивая её к себе. — Дейнис! — он взял лицо девушки в свои руки. — Деймон… Дейнис вновь начала дрожать, роняя горькие слёзы. Деймон же, прижал к себе нареченную. Ему хотелось позорно расплакаться, но он всеми силами себя сдерживал, стараясь оставаться стойким ради неё. — Ziry iksos sȳz, — его губы прижались к её виску. — Nyke va moriot kessa.

***

130 г. от З.Э.

Холод в огромном замке пробирал насквозь, пронизывая до костей. Оно и неудивительно, ведь камины не грели никакие комнаты, кроме одной спальни. Деймон ни мог к этому привыкнуть, ночи напролёт лежа под горой плотных одеял. Сколько бы дров он ни сжигал в камине своей спальни, как бы сильно ни разрасталось, вздымая ввысь свои зловещие языки, пламя, Деймон никак не мог согреться. Он довольствовался теми моментами, когда удавалось забыться во сне, но это бывало слишком редко. Холод размыкал свои цепкие объятья лишь поздним утром, когда из-под, казалось, навеки затянувшегося тучами неба, пробивались редкие лучи солнца. Деймон спускался по крутым ступеням в одну из множества гостиных, садился за стол, чтоб поесть, но лишь давился едой.  Потому что всегда появлялась она. Его когда-то милая Дейнис скользила взглядом пытливо по его лицу, усмехалась, преступно обнажала зубы, садилась к нему на колени, а потом заливалась в истерическом хохоте. Деймон успел возненавидеть этот редкий мерзкий смех, который гулким эхом ударялся о стены комнат и рикошетил куда-то вглубь замка, подолгу блуждая длинными пустыми коридорами. Ему казалось, что он был слышен везде и проникал всюду: ложился хрустящей корочкой инея на кожу и путался в волосах. Деймон смотрел в одну точку своей тарелки. Мясо, не до конца прожаренное, вызывало тошноту. Органы его, сжимались в кулак, и стремились по пищеводу будто выбраться наружу.  — Помнишь, как утешал меня? — спросила она, вставая с его колен и мягкой поступью шагов шла к дивану позади него. Деймон слышал шорохи её прогнавшего платья. Он не хотел смотреть на неё – это было больно. — М, Деймон? Он помнил. Помнил хорошо тот день, когда его Дейнис вернулась домой с острова Тарт. Вернулась… Такое вязкое, горькое слово, ведь Порочный Принц сейчас знал: это ложь. Она осталась там. На пеплом укрытой поляне, где два арбалетчика, промазав, попали в Эймона Таргариена. Часть её безвозвратно сгинула вместе с отцом. Дейнис Таргариен, веселая и жизнерадостная, желавшая покорить весь мир, погибла вместе с ним.  Деймон опустил вилку, закрыв лицо руками. Мог ли он сделать хоть что-то? Мог ли он вернуть её к жизни, если бы действовал иначе?  — Деймон… — голос сладкий, фальшивый. — Мой милый-милый Деймон. Ты чувствуешь свою вину?  — Заткнись! Закрой рот! — он повернулся, бросая в стену бокал вина. Но там уже никого не было. Лишь ветер завывал, играя с занавесами, свисающими с разбитых ставней.