Операция "БЕЛУГА"

— Э, дружище, блин, падай сюда. Патлатый и нескладный, но очень солнечный ребёнок по имени Роза машет маленькому мальчику рукой. — Смотри, у меня тут крендельки, блин. Хочешь, кисель тебе свой отдам? — Нет, спасибо, — мнётся мальчик и не решается сесть с ним за один стол. — Я к друзьям пойду. Друзья. У Розки их отродясь не было. Бабуська только, которая все на свете увлечения внука поддерживала. Розе, конечно, никто не объяснил, что дружат не за крендельки и чужие кисели, а просто так. Потому что ты такой классный, что хочется проводить с тобой время, гулять, веселиться, шутки шутить и смотреть новые фильмы на касете. — А, ну ничë, — мальчишка как-то скукоживается в одну точку. — Мне и так нормально. Ему всего десять, и он упорно не понимает, почему его так сторонятся. Роза всë пытается доказать всем вокруг, что ему и одному хорошо. И ему правда неплохо, он любит себя, любит трушный рок и музыку в целом, только вот иногда глазеет на гуляющих друзей во дворе школы, на площадке у дома, просто на улице, и становится так тоскливо. В самом деле, почему его не постигает эта счастливая участь. Стать другом. За своими размышлениями и тоской-печалью, Роза и не замечает девчонки примерно его возраста с темно-каштановыми волосами, забранными в хвост, что стоит на месте того мальчика и наблюдает за ним. Будто решившись на что-то, она шагает навстречу небольшому столику и останавливается. — Привет. Можно я с тобой сяду? — А, блин, друзья твои против не будут? — привыкший к отказам, Роза и подумать не мог об инициативе не со своей стороны. Даже поздороваться забыл, а он, вообще-то, очень культурный и воспитанный мальчик. — Да нет, — простенько пожимает плечами девочка и садится напротив со своим подносом. — Будешь кренделëк? — спрашивает Роза, кивая на тарелку. — Ой, нет. Я ими объелась уже, больше не хочу. — А, понимаю. Кисель значит? — А кисель я вообще не пью, — она берёт с подноса стакан вишнёвого сока и делает глоток. — А чего тогда, блин? — его брови сдвигаются к переносице, и выражение лица становится явно недоумевающим. — В смысле? — Ну, чего ты тогда ко мне села, блин, я не догоняю чё-то. Девочка вдруг хихикает и ставит стакан на стол. — Ну, просто ты был совсем один, тебе было грустно, вот я и решила… — она прерывается на середине фразы, а Роза до конца не может понять. Разве знакомятся не только с крутыми и весёлыми? — А… Можно я спрошу? — девочка накалывает на вилки макароны и щедро их макает в какой-то сметанный соус. — Да, блин, пожалуйста… — совсем теряется Роза. — А почему ты всегда с гитарой и наушниками, а? — Ну, это типа моя подружка форевер, смекаешь? — Роза не знает, что ответить. Пишет иногда музыку, но её всерьёз никто не воспринимает. — Здорово. Сыграешь что-нибудь потом? Роза едва не давится своим киселëм. Его что попросили сделать? Уважение к этой девочке растёт, он даже почти верит, что той правда интересно. — А тебя, блин, как зовут? Я Роза, если че. — А я Валя. Валя Сапогова, — девочка тянет руку, и собеседник пожимает её. — Сапогова? Подожди, блин, а это, — он щёлкает пальцами. — Ричард, старший вожатый, он, типа, твой брательник? — Не-ет, — снова смеётся девочка. — Папка мой. Я сюда каждый год езжу, а он постоянно вожатым тут работает. — Чего, блин. Это ему сколько лет тогда? — Тридцать через месяц, — легко отвечает Валя. Обед проходит уже не так неловко, как пару минут назад. — Тридцать? Обалдеть, по нему так и не скажешь. — А то. Папа у меня красавец, — гордо кивает девочка. — И мама тоже. Он маму встретил тоже в лагере, прикинь? Она его на два года младше, была в старшем отряде, когда он на первом курсе института учился. — У тебя чë, и мамка есть? — удивляется Роза, едва очки не роняет в макароны. — Конечно. У всех детей есть мама и папа, — как само собой разумеющееся говорит Валя, не понимая эмоций Розы. Такая простая истина же. — А у меня ни мамы, ни папки. Теперь неловко становится Вале. Вот глупая, знает ведь, что бывают дети-сироты, которые своих родителей потеряли или совсем не видели никогда. — Ой, прости. Я не знала, понимаешь… — Да ладно, всë путëм, — Роза, кажется, совсем не расстроен. — У меня зато бабуська есть. Мировая женщина, блин, я вообще не знаю, откуда она такая взялась. Пирожки у неё космически вкусные и улыбка добрая. Моя бабуля ещё фору всем даст. Лицо Вали светлеет. Хорошо, что у этого мальчика кто-то есть. Кто-то родной и близкий, кто правда его любит. Сапогова ещё очень мала, плохо знает людей, но нутро подсказывает ей, что Роза хороший. — Чилдrеныши, завтrак окончен, — раздаётся из рупора голос Ричарда. — А пrямо сейчас вас ждёт посещение секций по интеrесам. Не забудьте взять с собой хоrошее настrоение и шиrоченные улыбки. Договорить мысль, которая родилась у неё в голове, Вале не удаётся. Она с сожалением улыбается и поднимается с места. — Было приятно познакомиться, Роза, — кивает она на прощание. — Увидимся. — Ага, блин, — он без особого энтузиазма поднимается следом, и дети расходятся в разных направлениях. *** В следующий раз их встреча происходит вечером. Валя вечера танцев не очень любила. Вернее очень любила на сменах в девять лет, восемь, даже в семь. Они веселились, танцевали, у Вальки неизменно были подружки, с которыми она проводила эти вечера, обсуждая новые серии «Слез сентября» или какие-то общие интересы. Но тенденцию летних лагерей она уловила давно: все, кто здесь дружил, разъезжались после смены и больше никогда не общались, даже если обменивались адресами. Валентина до сих пор помнит, как она с упоением ждала каждый год письма от своих подружек, каждый раз первая бежала к ящику для почты, но находила там только счета, рабочие письма мамы да яркие рекламки путëвок от авиасейлс, у которых они покупали туры каждое лето с папой и мамой. Так вышло, что в этом году она совсем ни с кем не познакомилась. Приехала чуть позже, потому что мама хотела купить к учебному году всë заранее: потом улетят на ежегодный отпуск в Алушту, а там цены поднимутся, уже не получится купить много хороших товаров. Вот и приехала Валька когда уже все расселились, познакомились, ещё и прикатила с фешенебельной мамой на каблуках и в элегантном платье. Мамка у неё крутая: тачку водит, одеватеся классно, характер ни к чёрту, но дома ласковая жена и покладистая мать. А ещё известная модель, тут хочешь-не хочешь, а будешь гордиться. На танцевальном вечере Валя, как и полагается, танцевала, но одна. И подальше от папки: увидит, что его девочка без компании, и будет переживать и пытаться её с кем-нибудь подружить. Не, конечно Валя не была изгоем или одиночкой. Парочка знакомых у неё тут завелась уже, но сравнить их хоть с кем-нибудь из ребят с предыдущих смен она не смогла. Вдалеке она заметила знакомую макушку. Мальчик, с которым она сегодня обедала, сидел в стороне от всех. Гитары с собой не было, наушники всë также висели на шее, как и несколько часов ранее, а вид тоскливый-тоскливый. Недолго думая, девочка отделилась от толпы и подошла к скамейке, на которой он сидел. — Роза, привет, — никогда ещё Валя не чувствовала себя так странно, когда общалась со сверстниками. Они глуповатые все, а у Розки взгляд умный, речь хоть и с паразитами, но тоже совсем не ребячья. Было неловко показаться перед ним скучной и глупой. — Пойдём потанцуем? — Я под попсу не танцую, — пробурчал явно чем-то опечаленный мальчишка и подогнал под себя ноги. Удивительный ребёнок! Не любит современную музыку. — Правда? А почему? А что ты слушаешь? — Слушай, блин, ты чего пристала, а? — из-за того, что Роза был чересчур опечален, его слова даже не прозвучали грубо. — Иди веселись, блин, вечер танцев же. — Вот именно, — она уселась рядом. — А ты совсем и не танцуешь. Я видела. — Ты, блин, орлëнок недоделанный, чего ты там видела? Странный Роза. Так хотел, чтобы на него обратили, наконец, внимание, а тут, когда эта девочка, причëм весьма и весьма интересная, обращает, искренне обращает, даëт заднюю. Страшно? Конечно страшно. Но любой конфликт выходит к своему логическому завершению в стрессовой ситуации. Собственно, так и происходит, когда к ним навстречу выходит какой-то пацан. Он подстрижен коротко, чисто выглажен, а глазëнки таращатся на Валю так, как будто восьмое чудо света увидел. Роза переводит взгляд с него на неё, а с неё на него. Ровно до тех пор, пока тот не открывает рот. — Привет? Пойдём танцевать? Вижу, ты тут скучаешь. У Вали какое-то странное выражение лица. Если бы Роза был чуть проницательнее, он бы понял, что она настойчиво ищет в голове повод отказать и остаться здесь. Но Розка даром чтения с лица не обладал, поэтому осознание приходило дольше. Тумблеры щёлкают моментально. Всë встаёт на свои места и, кажется, Роза возвращается из своей страны печалей обратно в реальность. Он вдруг поднимается с места, решительно глядя на мальчугана. Тот, конечно, всё равно не увидит из-за Розкиных очков, но выглядит всё равно внушительно. — Ага, щас, блин. Не видишь, дама занята. — Но… Вы же не танцуете, — мальчик не теряет надежды. — А я хочу с ней потанцевать. Ты красивая, — обращается он уже к Вале. — Без тебя видим, что красивая, умник, блин. Не танцуем? Ну щас пойдём. Валь, пойдём танцевать? — он протягивает ей свою ладонь с двумя мозолями на большом и указательном. От гитары. Значит все-таки играет, и играет часто. — Ты же не танцуешь под попсу, — изгибает бровь Валя, поднимаясь следом за ним. — А тут Ария играет, а это ваще не попса, смекаешь? Сапогова только глаза закатывает. Мальчишки. Глупые такие. Даже Роза немножечко глупый. Они выходят на центр зала и начинают дрыгаться под музыку, улыбаясь друг другу. С Розы спадает его меланхолия, Валя, наконец, чувствует себя свободно. Папа из-за стойки диджея показывает палец вверх, потягивая свой мохито из стакана, и ей так хорошо, что сил просто нет. Они с Розой почти не говорят, только танцуют, потом убегают к столу с напитками, пьют сладкий чай, а потом возвращаются обратно. Успевают станцевать и под Арию, и под Шутов, и ещё под какие-то треки. Даже под попсу дрыгаются, хоть Розка так зарекался ни-ни. После танцевальной суматохи они вырываются из душного зала на прохладную улицу. Лето в этом году прекрасное: птички поют, цветочки благоухают, небо звездное-звездное, а воздух всё равно тёплый, так что даже после диско зала не холодно. По вытоптанной дорожке они движутся вокруг территории лагеря, впрочем, не пытаясь выбраться наружу. Валька знает, как за пределами опасно, у них там мальчик пропал совсем пару смен назад, а Роза просто не рвëтся. Да и зачем, когда и тут весело. — Блин, круто сегодня было. Ты классно танцуешь, — в обороте Вали резко нарисовывается Розкино слово-паразит, но она даже не замечает этого. А Розка замечает и подвисает. — С-спасибо, чë. Ты тоже, блин, только ты, наверное, ходила куда-нибудь там, ну, на эти… Танцевальные школы или как их там. — Да, я в нашем ДК два года занималась. Даже на соревнования ездила пару раз, но это так. Не серьёзно, — Вале приятно выйти с кем-то в диалог. Особенно с таким хорошим собеседником, как Роза. — Там, знаешь, коррупция такая, а мой папка терпеть не может коррупцию, вот и… На горизонте появляется тёмная точка, и она со стремительной скоростью направляется к ребятам. Постепенно вырисовывается силуэт, а ещё через несколько секунд в нëм можно угадать старушку, которая бежит прямо к зданию, где проходила дискотека. Замечая детей на пути, она резко тормозит около них, пытаясь отдышаться. — Лёня, бабушка здесь. Поехали домой? — А, не-не-не, бабусь, уже всë отлично, блин, вот, смотри, я себе друга нашёл. Слово друг приятно отдаёт где-то в груди. Валю так ещё не называли, тем более перед родственниками. А это всегда серьёзно, такой титул на человека взвешивать перед взрослыми. И Розка закидывает руку ей на плечо, снова заводя разговор, и ведёт по направлению к корпусам.  — Вот и отлично, — бабуська щёлкает пальцами, раздаётся шум, кажется, вертолёта, из которого мгновенно показывается веревочная лестница. И женщина улетает на ней, оставляя Валю с открытым ртом. — Классная у меня бабуська, да? — подаёт голос Розка, улыбаясь во всё тридцать два. — Обалдеть, ты че, Лëня? Я думала тебя Роза зовут, — отходит от шока Валя и начинает сыпать нового знакомого вопросами. — А, это, — Роза неловко чешет затылок. — Я думал, ты уже забыла. Забудешь тут такое. Когда чувак, который представился Розой, вдруг выдаёт, что он, вообще-то, Леонид. Вернее, его чумная бабуся. — Да, блин, я сам не знаю, как так вышло. Имя отстой, мне совсем не нравится. Я себя Розой зову, в честь бабуськи моей. Она крутая ваще, смекаешь? — Смекаю. Лицезрела воочию твою бабуську. Она у тебя вообще… — А я говорил, — он гордо смотрит в небо, куда совсем недавно улетела его бабушка. На вертолёте. И Роза провожает её до женского корпуса, а потом идет к себе. У него появился друг, самый первый друг в его жизни. И он твёрдо убежден, что Валя классная девчонка.

***

— И вот так, блин, моя бабуська стала чемпионом единоборств среди заслуженных работников союза… Их общение вошло в норму. В окружении Вали как-то незаметно нарисовался один патлатый пацан с гитарой наперевес и наушниками, который посреди дня утягивал гулять, садился каждый приëм пищи вместе, а ещё травил такие истории, что у Валюшки из ушей едва не лился вкусненький сироп. Розка был умненьким, но немного не социальным мальчиком, поэтому даже простые вещи из него клещами нужно было вытягивать. А на такие простые истории он распалялся очень быстро. Тараторит, захлёбывался своими же словами, соскакивал с темы на тему. И Вале очень хотелось верить, что это не потому, что его кроме бабуськи никто и не слушает. — Да, улëт. Классная у тебя бабушка. И пирожки вкусные привезла. С малиной особенно. — Ага. Она её на даче у себя выращивает, целыми днями в огороде. Я, конечно, выхожу к ней, но знаешь, чето я немного не огородный житель. — А тебе идет имя Роза. Похож. — Это почему это? — мальчик навострил свои ушки, чтобы внимать рассказам подруги, даже шаг замедлил, хотя до этого нёсся как ураган. — Ну ты этот… Колючий снаружи, но очень добрый внутри. Во. Хотя мне кажется, что ты и снаружи не колючий, просто никто не видит, какой ты классный. — Я? — у Розки даже слов больше не нашлось. Классным его ещё никто не называл. Даже бабуська говорила, что Роза хороший, добрый, милый мальчик, очень талантливый. Но никогда, что Роза классный. — Конечно. Ты музыку пишешь, ты интересный, истории у тебя есть на любой случай жизни. А ещё ты очень добрый и умный. На улице холодало. Сегодня в принципе день был прохладным, Ричард даже не водил их на речку купаться, только так, вокруг корпуса разрешил погулять, заняться своими делами. Роза с Валей шатались целый день, потом забрались на заброшку, он спел пару своих песен, Валя радостно слушала, умиляясь, что Розка даёт возможность такое сокровенное услышать, потом пошли на ужин и опять гулять. — Смотри, а там созвездие кассиопея. Мы с папкой смотрели передачу про звезды, даже потом в поход ходили. Он меня научил всему. — Нифига, ты, Валь, полиглот. — Полиглот, Роз, это тот, кто все языки знает. А я только два: русский и английский. Хотя папка иногда эстонским балуется. А звезды изучают астрономы. — Да я знаю, блин, что астрономы, — немного тушуется Розка. — Но, блин, ты просто тоже эта… Умнющая малышка. — Спасибо за комплимент. Валя немного ёжится. Утром она вышла одном джинсовом костюме на футболку и не додумалась взять кофту, а к вечеру подул прохладный ветерок. Она так-то девочка предусмотрительная, папка с мамой научили. Но сейчас вся ее предусмотрительность растаяла на глазах. Бросать Розку не хотелось, возвращаться к корпусу тоже. Слишком уж хорошо они гуляли. — Блин, Валька, тихушница, ты че, блин, дрожишь как листик баобаба, блин, — Розка, кажется, из своей социальной раковины потихоньку выбирается, потому что замечает, что Сапогова замерзла. — Совсем продрогла, блин. Ей на плечи опускается тяжелая кожанка, и Валя немного смущенно улыбается. Приятно. Роза и правда хороший друг, если даже заботиться умеет со своим-то опытом в дружбе. — Спасибо, — улыбается она. — Да пожалуйста, блин, обращайся.

***

— Роза! Последний день их смены в этом летнем лагере подкрался незаметно, почти нежданно. Валя знала, что две недели летят быстро, но никогда она так не желала остаться здесь дольше, чем того требовали правила. Родственные связи всегда были важнее, милее, она скучала по маме и так редко видела папку, что долгожданный отпуск в Алуште казался маной небесной. Но сейчас Вале десять, и Валя знает: друзья в лагере навсегда остаются в лагере. А Розу терять так не хочется. Роза солнечный и добрый, Роза смеётся над её шутками и шутит сам, Роза интересуется и заботится, играет музыку и никогда не забывает о своей подружане форева энд невер. — Розка! — едва он оборачивается на зов, ему на шею бросается Сапогова. Она крепко стискивает Розу в объятиях и шмыгает носом. Становится так невыносимо грустно, что хочется плакать. — Блин, Валька, ты чего, а? — он неловко приобнимает её одной рукой, поджимает губы и вздыхает. Он, конечно, и сам догадывается. И ему тоже грустно, хоть он и пытается никак это не показывать. — Розка, мне не верится, что это последний день, — она крепко жмурится. Может быть сейчас Валя откроет глаза, и всë это дурной сон? И они ещё в самом начале смены бегут на речушку купаться, а потом жарят забугорный зефир на костре и травят байки друг другу, обмениваясь шутками и интересными историями. Нет. Смена подходит к концу, до отъезда остаются считанные часы, и Валя чувствует, как проваливается её сердце от одной только мысли, что Роза скоро исчезнет из её жизни точно также, как исчезали все на свете. Дружбы вне лагеря не бывает. — Последний, блин, — кивает он, — а че делать-то? У нас особо, блин, вариантов нет. Я к бабуське на дачу потом, ты с мамкой и папкой в Алушту, на свои отдыхи фешенебельные. И все-таки его голос немного дрожит. Конечно пары недель не хватит, чтобы так сильно привязаться друг к другу, но Валя с Розой определённо сблизились, породнились, а теперь их сердца безжалостно разрывало скорейшей разлукой. — Динь-динь-дон, мои чилдrеныши, — раздаётся из больших динамиков, и Валька вздрагивает, отстраняясь от друга. — Вот и подходит к концу наша смена. Не забудьте собrать свои чемоданы и попрощаться с дrузьями. А сейчас время завтrака. Всем пrиятного аппетита. — Валюша, — останавливает дочь около столовой Ричард и мягко поворачивает к себе за плечо. Лицо девочки печальное-печальное, словно пасмурное небо после погожего денька. Сапогов присаживается на корточки около Вали и поправляет еë волосы. — Что с тобой, my darling? — Пап, — Валя начинает волево, так даже не скажешь, что тяжёлый комок стоит у горла. Но настроение меняется за долю секунды, и вот уже Валюша всхлипывает, пряча лицо в ладонях. — Смена закончилась, а я… Я так не хочу, чтобы Розка перестал быть моим другом. — О, dear, — Ричард тоже тускнеет лицом. — А ты, понимаешь, дружба в лагере она, блин, всегда остаётся в лагере. Каждый год так. — No, милая, no, — уверяет её Ричард. — В лагеrе может быть всë: и искrенняя любовь, и искrенняя дrужба. Пrосто, может быть, ты ещё не встrетила того самого человека, котоrый заметит, какая ты imagine! А если Rоза твой дrуг, то он never тебя не бросит. Слова отца немного приводят в чувства, и Валя, поплакав немного на его плече, приходит в себя. Остаток дня проходит за сборами и прощаниями, а когда приходит время уезжать, Сапогова очень надеется, что она не опоздала. Но Роза обнаруживается у автобуса, так что Валя быстро ловит его за руку. — О, блин, Валюха, — он радостно улыбается, и его меланхоличное лицо снова становится ясным и светлым. — Привет, а я, блин, думал, что ты укатила уже совсем навсегда. — А я думала, что ты, — Сапогова счастливо улыбается и смотрит на Розку. А потом вспоминает что-то и берёт его руку. В ладонь опускается смятая бумажка. — Это чë, блин? — недоуменно смотрит Роза. Но бумажка, почему-то, так неожиданно тепло ощущается на ладошке, что отпускать её не хочется. — Это… Да я просто… — сказать кажется сложнее, чем ощущалось. Она глубоко вдыхает, потом выдыхает, и на одном дыхании произносит. — Ты-блин-самый-крутой-чувак-в-мире-и-я-хочу-чтобы-ты-был-моим-другом-и-после-лагеря. Это мой адрес. Пиши хотя бы иногда, договор? На недоуменном лице Розы расцветает счастливая широкая улыбка, и теперь он первым кидается в объятия подруги. — Валечка, блин, конечно напишу. Ты только отвечай, хорошо? — и в его глазах столько мольбы, сколько маленькая Валя никогда не видела. Они крепко-крепко обнимают друг друга на прощание, стоят, стиснув друг друга в объятиях минут пять, пока Лида не сообщает, что автобус вот-вот отъедет, и Розе нужно поторопиться. — А где твои вещи? — спрашивает на прощание мальчишка. — Нас с папой мама забирает через час. Она с рейса, заберёт нас, и мы домой сразу, — сообщает Валя. — Ну, пока, лучший гитарист всех времён и народов. — Пока, Валя, — улыбается Роза и прыгает в автобус. А Сапогова ещё долго смотрит ему вслед и машет рукой.

***

«Дорогая Валя, Приехал домой, бабуська очень рада, что я остался на полную смену и не уехал домой. Рассказал ей о наших легендарных похождениях, блин, она слушала, развесив свои бабулькины ушки и смеялась. Ты ей очень понравилась. Уже скучаю. Твой Роза» «Дорогая Валя, Не получил от тебя ответа, надеюсь, что ты просто не успела написать. Мы с бабуськой уехали на дачу, приезжаем в город раз в неделю. На даче очень хорошо: птички поют, речка блестит, листики шуршат. В такую погоду только хиты писать. Надеюсь, как-нибудь спою тебе одну из них, потому что хитяры идут одна за другой полным ходом. Блин, на даче после нашего летнего отпуска так тоскливо, тут совсем нечего делать. В перерывах между музыкой рисую и пишу тебе, очень интересно, как ты проводишь остаток этого чумового лета. Наша встреча, блин, точно судьбоносная. Мы ещё и живём рядом, прикинь? Короче, очень хочу уже тебя увидеть. Твой Роза» «Милая Валя! Надеюсь, что ты меня не забыла окончательно. Очень жду от тебя письма, а ты всё не пишешь и не пишешь. Может, ты просто забыла адрес или перепутала? Забегаю к тебе сам каждую неделю, кидаю письмо в ящичек. У нас с бабуськой всë хорошо, решаем кроссвордики вечерами, я ей пою свои песенки-хитяры, чай с малинкой пьем. Забегай как-нибудь в гости! Вечно твой, Розка. » Вале хотелось самой себе отвесить подзатыльник, когда ей в руки попала большая стопка с письмами от её дружбана Розки. Она постоянно думала о нëм в Алуште и очень не хотела возвращаться, чтобы не знать, что он совсем ничего ей не писал и даже не вспоминал о девочке из лагеря. Так, поигрались и забыли. Но едва ей в руки попала увесистая стопка с письмами, Валя поняла, как глупо и опрометчиво всë получалось. Роза ждал её, ждал её письма, её появления. Он оставался тем же наивным мальчиком, который дал обещание и не намерен от своего слова отступать. — Trouble, trouble, — увидев в руках дочки стопку писем, Ричард пришёл в смятение. — Валюша, тебе нужно absolutely непrеменно сходить к Rозе. Он так ждёт тебя, милая! Это самый настоящий friend. И Валя срывается в соседний двор по адресу, указанному на конверте. Самым большим подарком становятся для неё счастливые глаза Розы, когда Сапогова возникла в дверях, а ещё крепкие объятия спустя целое лето разлуки. Она обязательно расскажет, как из-за отпуска в Алуште не получила ни одного письма от него, и как расстроилась, когда дома нашла в ящике целую тонну писем. Под весëлое бренчание гитарки и свист чайника, лето подходит к концу. А дружба двух юных, но очень одарённых личностей, только начинается.