Операция "БЕЛУГА"

Тому, кто сказал, что домой возвращаться просто и радостно, Валька с удовольствием плюнула бы в лицо. Хотя, наверное, этот незримый «кто-то» не брал в расчёт те ситуации, когда между ребёнком и родителем встаёт стена из бесконечных конфликтов, недопониманий и нежелания слушать друг друга. Чем ближе подходила Белуга к своему родному дому, тем меньше в ней было уверенности. Роза, конечно, помог ей собраться духом и взять правильное направление, однако он не учёл одного факта: когда Валька будет стоять перед родным подъездом, рядом с ней не будет Розки, который введёт внутрь и закроет дверь, чтобы она уж точно зашла и точно поговорила с папой. Папа. Валя села на скамейку рядом с родным подъездом. Сколько лет она его не видела? Кажется, уже больше четырёх или даже около пяти. Если быть совсем уж откровенной, то куда больше. Потому что то, что стало с её отцом в последние её годы жизни в Катамарановске, не было и долей от того прекрасного человека, что жил в нём раньше. Белуга сморгнула непрошенную влагу с ресниц. Семья для неё никогда не была простой темой. Сначала просто катастрофическая занятость родителей, так что внимания от них почти не было, потом… Потом началось это. Потом её отъезд и бесконечное одиночество в грёбанной Америке. Папа часто являлся ей во снах. Она вспоминала, как редкими тёмными вечерами он помогал ей с уроками, а потом садился рядом и читал долго-долго какую-нибудь ничуть не интересную книгу. Но та всегда становилась такой увлекательной, когда отец окрашивал каждого персонажа или каждое событие своим голосом, что постепенно подобное времяпровождение стало её любимым занятием. Пока резко не прекратилось. Она ещё помнила его усталые от долгих рабочих часов глаза, тёплые руки, нежный поцелуй в лоб и заразительный смех. Кажется, за пять лет уже вольно-невольно забудешь, но как можно? Порой, в моменты особой печали и отчаяния, она мечтала прижаться к его груди и сказать простое: «Пап, я так устала.» Но нет же. Она выбрала другой путь. Её судьба сложилась иначе. Ей нужно быть сильной, гордой, независимой. Стальной, механической. Кибербелуга. Спрятав лицо в ладони, она ещё пару минут собирается с силами. Ей в любом случае некуда идти. Возможно её здесь никто не ждёт, даже не вспоминает, но всегда есть вероятность противного. К тому же, Роза сказал, что у отца кто-то есть. Зная его пять лет назад, Валя никогда бы не сказала, что этот кретин мог бы кого-то завести. Разве что собаку, но у него уже одна есть. Один… Вздохнув поглубже, она дёрнула дверь на себя и вошла. Подняться на знакомый второй этаж не составило труда, а вот у двери она снова затормозила. Что сказать? Как вести себя? Что делать, если отец окажется в ещё худшем состоянии, нежели раньше? Она отошла от двери и упёрлась лбом в стену, зажмурившись. — Окей, Белуга, попытка не пытка. Окажется ещё более лицемерной мразью, чем раньше, просто уйдём обратно к Розке, там посмотрим. На ночку можно у дяди Кеши остаться, а дальше видно будет. В конце-концов всегда можно найти квартирку, где пожить пустят. Денег немного есть, а там работа какая-никакая. Или, может, получится здесь сообразить что-то типо группы. Вдох. Выдох. Она выпрямляется, сжимает и разжимает кулаки. Открывает глаза, решительно шагает к двери, вдавливая кнопку звонка. Второй раз за день, кошмар. Вот бы к отцу звонить было не так страшно, как к Розе. Дверь ей открывает какая-то блондинка, и девушка тут же теряется, а потом и вовсе падает духом. Ну конечно, он наверняка продал квартиру. Зачем ему такое напоминание о прошлом? Одна боль и разочарования, ничего кроме. — Извините, я, наверное, не туда попала, — её улыбка выдаёт её с потрохами. Надломленная, печальная, тяжёлая. Такая искусственная, что девушка на пороге прекрасно это понимает и, кажется, это отражается в её прекрасных и спокойных глазах. — Ещё раз извините за беспокойство. Но из кухни слышится лай любимого пса Дэниэла, и тот выбегает навстречу девушке, кажется, безошибочно узнавая хозяйку. — Танечка, кто та-а-ам? — раздаётся голос с лёгким акцентом, и сердце Вали делает тройное сальто. В коридоре появляется мужчина в халате и… солнечных очках? — Папа… — одними губами произносит Валя, неотрывно глядя на возникшую фигуру.

***

Их гляделки продолжались, кажется, около минуты. Валя смотрела на стоящего в проходе Ричарда и не верила глазам. Это был её папа. Тот самый, который пропал ещё тогда, когда ей было четырнадцать. Тот самый папа с добрыми и нежными глазами, который всегда поддержит и никогда не осудит. Тот папа, которому важны не только деньги, но и семья. Родные, близкие. — Валя… — что это? Почему так дрожит его голос? Сапогов медленно сдвигается с места, делает первые шажки навстречу. Осторожные, неторопливые, а у самого руки дрожат. — Доченька… Вот то, за что Валя и ненавидела своё имя. Белуга — это сильная девушка, которая плевать хотела на стандарты, чужое мнение, мораль и прочее. Валя не такая. Валя чуткая, Валя ранимая, Валя любит мир и своих близких. Валя, а не Белуга, срывается с места и летит к отцу в объятия. Он плачет, Валя точно знает. Она чувствует, как беззвучно сотрясается отец от рыданий и сама чувствует на щеках жгучие слезы. Они не виделись слишком долго. Бог знает, о чём думал Ричард. Может о том, что его малышку убили где-то в криминальном районе Америки, а может о том, что она счастлива и думать не думает о своём старике. И сейчас эта встреча как будто оживила что-то в сердцах обоих. Их стальные латы пробило. Стоя в коридоре, они оба рыдали навзрыд, сжимая друг-друга в объятиях. Отпустить было страшно. Казалось, что если кто-то чуть-чуть ослабит хватку, это мгновение рассыплется на мелкие кусочки, которые уже будет невозможно собрать. А ещё, кажется, эта прелестная женщина ушла в другую комнату, чтобы не мешать им. Интересно, она и есть «та самая», которая появилась в жизни Ричарда? В объятиях отца так хорошо и правильно, что, даже успокоившись, Валя не хотела их покидать. Однако так нужно. Они отстранились, когда поняли, что время пришло, и большие ладони Ричарда мягко легли на Валькины щеки. Заботливо, как раньше, стёрли мокрые дорожки слез, потёкший карандаш для глаз, губы коснулись нежно, как раньше, лба, и Сапогов сквозь остатки слез посмотрел на свою дочь впервые за пять лет. — Какая ты у меня стала кrасавица, — глаза Ричарда светились счастьем. Искренним, неподдельным. А ещё любовью. Валя, кажется, уже и забыла, что так бывает. — Есть в кого, — она улыбнулась отцу в ответ, ощущая, наконец, небывалое спокойствие. В соседней комнате закричал ребёнок, и они оба обернулись на звук. — Полагаю, нам о многом нужно поговорить, — она поджала губы, но уже не печально. Скорее предвкушая рассказы о событиях, которые она пропустила. — Yes, моя доrогая, yes. И мне оч-чень хочется listening about твоих пrиключениях in America. И снова его очаровательный и любимый смех. Валя закрыла глаза. Как же она скучала. Отец повёл её на кухню, где засвистел чайник (всё-таки эта женщина правда чудо), заботливо положив руку между лопаток.

***

Остаток дня она провела вместе с отцом и Татьяной за обменом подробностями. Отец и Таня рассказали ей обо всём, что произошло после её отъезда. О Натэлле, о Захаре, вообще обо всём. В том числе и об их отношениях. В свою очередь Валя в который раз поведала историю о группе, своём нерадивом бойфренде и сообщила, что все-таки закончила тот ВУЗ, куда поехала поступать после школы. Они договорились, что завтра утром Розка привезёт Белугу вместе с вещами к ним домой. Ричард не трогал комнату дочери с самого отъезда, так что та могла заселяться в любое время. Да и Таня Вальке понравилась. Приятная, добрая, милая. Покидая квартиру и вырываясь на свежий вечерний воздух, Вал чувствовала, что жизнь только налаживается. Она шагнула в сторону Розкиного дома довольная, хоть и немного уставшая. Как вдруг из-за угла резко выехала Волга, подрезая девушку. Двое мужчин в тёмных очках и костюмах схватили её с обеих сторон, затолкали в машину и, сев рядом, захлопнули двери. — Ну поехали, отец, — скомандовал сидящий на переднем сидении, и машина резко тронулась с места, скрываясь на улицах Катамарановска.