Ничто не проходит бесследно

Забрать мою семью

      Всё своё состояние Джулиан Сальваторе планировал оставить своим наследникам, чтобы развивали и преумножали его, но наследие у него было, скажем прямо, так себе. Настал день, и старший сын просто пропал, не желая отныне и слышать о своей семье. Джулиан, конечно, мог бы его разыскать и упрекнуть в том, что он, засранец, живёт на его деньги, а знаться не хочет, вот только Деймон ничего с собой не взял, кроме старой машины и пары сумок с вещами.       Тогда Джулиан с самодовольной улыбкой принялся ждать дня, когда привыкший к роскоши отпрыск устанет нищенствовать и приползёт с повинной, тогда-то он ему всё припомнит. Сначала с лица мужчины пропала самодовольная улыбка, вслед не стало уверенности, что сын вернётся — она сменилась уверенностью, что он спился и замёрз где-то в канаве в один из особенно холодных зимних дней. Но в фоновом шуме больших мегаполисов, к которому Сальваторе давно привык, иногда слышалось: Деймон жив, здоров и процветает.       Наши дети с рождения зависят от нас, и некоторым из нас это даёт ложные извращённые представления о мире. Начинает казаться, что они всегда будут зависеть от нас. От наших денег, связей или просто из страха перечить. Но приходит день, когда они понимают, что есть что-то, что важнее влияния, дороже денег, и перестают бояться навлечь гнев и всё потерять.       Настоящая свобода начинается тогда, когда мы больше не боимся всё потерять; поняв это, Деймон вырвался из-под влияния деспотичного отца и освободился. Почти восемь лет он не объявлялся. Что-то подсказывало, что и не собирался.       Тогда Джулиан Сальваторе обратил свой взор на младшего сына и поставил всё на него, но через пару лет стало понятно, что и эти ставки не сыграют. Стефан вообще не интересовался ни отцом, ни делами компании, ему абсолютно всё наскучивало спустя пару дней. Джулиан понимал, что, если завтра он внезапно умрёт, бизнесом никто не займётся и некому всё передать, внуков и тех нет.       Чем дольше это длилось, тем больше Джулиан сожалел, что не позволил сыну продолжить отношения с Ребеккой. Общий с Майклсонами наследник уже казался ему недурной перспективой.       — Майклсоны снова на одну строку выше в рейтинге, а мы на две сточки упали, тебя это совсем не волнует?! — кричал Джулиан, размахивая перед сыном бумагами, а тот его словно не слышал, хоть и стоял в паре метров. — Тебе всё равно?       — Да, — с нахальной улыбкой, произнёс Стефан. Весь его вид демонстрировал, что, какая бы реакция отца ни последовала, ему плевать. — Как Майклсоны, ты никогда не будешь…       Джулиан, понимая, что единственное, что даст его крик — это хрипоту в голосе, обессиленно опустился в кресло. Он пытался, понять, как так вышло, что после смерти Майкла его дети не пустили всё с молотка, а преумножили капитал, несмотря на постоянные разногласия, а у него ничего не вышло.       — Хочешь знать секрет? — всё так же нахально спросил Стефан, словно прочитав мысли отца. — Всегда и навечно.       — Что тебе нужно, Стефан?! — мужчина, зашептав, сорвался на крик. — У тебя же всё есть!       — Мне нужен мой старший брат…       

***

      Ему нужен был старший брат. Именно Деймон был для Стефана единственным лучом во тьме, к которой он давно уже привык, маяком и тихим голосом здравого смысла, который не до конца был убит цинизмом и жестокостью отца. Ему нужен был его старший брат, поэтому однажды утром, ничего не сказав отцу, он сел в свой красный ретро-автомобиль, готовясь провести в пути не менее пятнадцати часов — примерно столько занимала дорога из Чикаго в Даллас.       Сальваторе-младший сосредоточенно смотрел на ленту дороги, что покорно стелилась под колёса его авто, и старался не позволить разного рода мыслям проникнуть в его голову.       Например, о том, как он на самом деле завидовал Майклсонам. Они могли сколько угодно осыпать друг друга проклятиями, но стоило одному из них попасть в беду, как остальные выручат его непременно, а если он, Стефан, попадёт в беду? Впрочем, за эти восемь лет случиться могло всякое, но Деймон даже и не узнал бы об этом. Или, например, о Деймоне — как его встретит тот, кто исчез из их жизни восемь лет назад и не давал о себе знать. Обрадуется ли? Обнимет ли его старший брат?       

***

      — Кристиан, — она постучала в открытую дверь кабинета, — ты ещё долго?       — Да, — мужчина оторвался от бумаг и взглянул на жену, — так что бери машину и езжай, а то МакКласки снова будет ворчать, что мы хотим её смерти, ведь наши дети способны сократить её дни, — он улыбнулся.       — Дети Скаво всё же лидируют, — Реджина усмехнулась. — Там Клаус с Камиллой прилетели и по дороге из аэропорта заехали. Я тогда поеду с ними, но и ты не задерживайся.       Реджина вышла из бюро. Пахло свежестью, апрель всё окрасил новыми яркими красками. Весна в очередной раз доказывала уставшим от зимнего сумрака людям, что жизнь возрождается заново. Позже Реджина познакомится с женщиной, которая всё время будет повторять: «Жизнь всегда найдёт возможность продолжиться. В конечном итоге всегда побеждает жизнь.» </i>       И каждой новой весной, видя, как зелёные ростки пробиваются даже сквозь бетон, Реджина будет признавать её правоту.       — Тётя Реджина!       К ней подбежала Хоуп, и, присев на корточки, Реджина тепло обняла малышку.       — Здравствуй, солнышко.       — Я не солнышко, я принцесса, — заметила юная леди, подняв указательный палец вверх, и уточнила: — Мой папа ведь король Нового Орлеана!       — Ах да, простите, ваше высочество! — Реджина с улыбкой поклонилась.       Вдруг на мгновение она повернула голову вправо, как раз туда, где находился пешеходный переход. Её взгляд вдруг зацепился за женщину, которая в томительном ожидании переминалась с ноги на ногу; через несколько секунд красный погаснет, и она перейдёт на эту сторону.       От этой мысли Реджине стало плохо, её бросило в жар, потом сразу в холод, по позвоночнику струёй стёк холодный пот, в глазах потемнело. Видя, как Реджина бледнеет, Камилла, подойдя к дочери, увела её в машину, а Клаус остался рядом.       — Что случилось? — Клаус дотронулся до руки Реджины и вздрогнул — та была холодной, как лёд, хотя на улице было достаточно тепло. Так быстро замёрзнуть она бы не успела. — Ты будто привидение увидела!       — Хуже, я увидела монстра. — Клаус непонимающе сдвинул брови, и она объяснила, изо всех сил пытаясь унять дрожь в голосе: — В твоей жизни был монстр, и его звали Майкл, в моём случае её зовут Кора. Это моя мать, она не должна меня заметить. — На её глазах проступили слёзы, — Нельзя, чтобы она увидела меня!       — Ками, сбегай за Голдом, — обратился Клаус к жене и повернулся к Реджине. — Успокойся, мы рядом. С каких это пор Майклсоны бросают друг друга?       — Я не Майклсон…       — Кровь не имеет значения.       

***

      — Она нашла меня, нашла! — Реджина ходила кругами по гостиной, не обращая внимания на призывы присутствующих успокоиться.       — Может, она всегда была здесь, вам просто везло не встречаться? — предположил Голд.       — Нет, она была в Чикаго, а теперь она здесь!       С Реджиной сейчас была самая настоящая истерика. Она просто металась из угла в угол, не представляя, что можно предпринять, и ни психолог, ни агент ФБР, что был знатоком человеческих душ, не знали, как ей помочь и какие слова сейчас будут правильными.       — Мне нужно бежать! — она всё время хваталась за голову. — Собрать вещи и бежать…       — Мы можем забрать тебя в Новый Орлеан, но… — несмело начал Клаус, — как же твоя семья? — Он подошёл к ней и взял за плечи. — Даже если бы Майкл восстал из мёртвых, я бы не позволил ему забрать свою семью.       — Реджина, ты что, бросаешь нас? — за её спиной раздался всё ещё детский голосок с нотками мужественности.       Миссис Голд обернулась. Бэй стоял на лестнице. Он был всё тем же маленьким мальчиком, с которым она познакомилась пять лет назад, и уже взрослым парнем одновременно. Он смотрел на неё, ожидая ответа, и в его взгляде ясно читалось, что один из вариантов уничтожит его детство, на сей раз навсегда.       — Нет, сынок, нет, — Реджина всхлипнула и утёрла ладонью слезу, — я никуда не денусь, пока буду тебе нужна.       — Ты всегда будешь мне нужна…       

***

      Остаток вечера Голды провели с детьми — читали сказки, которые даже Бэй слушал с интересом, говорили о делах в школе, о том, что МакКласки опять потеряла своего кота, а после часа поисков махнула рукой, заявив:       — Явится сам, пьяный и к очередному сериалу…       Дети уснули. Подоткнув одеяло, Реджина ещё долго смотрела на их ангельские лица в свете ночника, а потом вернулась в свою спальню. Кристиан тоже уже спал с книгой в руках. Она взяла её, и оттуда выпал листок, несколько слов, написанных от руки: «Если станешь паковать чемоданы, возьми мои запонки. Они будут необходимы мне в бегах.»       Девушка, улыбнувшись, подошла к окну и посмотрела на объятую темнотой Вистерия Лейн. В окнах домов ещё горел свет. Габи опять спорила с Карласом, Линетт пыталась поймать четырёхлетнюю Пенни, чтобы наконец уложить в кровать.       Реджина осознала, что все эти люди, вся улица, уже стали ей родными, она не сможет без них, но это даже не самая большая из потерь. В глубине души она понимала: Кристиан не оставит могилу жены, у Бэя здесь школа, да и жизнь в бегах — явно не то, что нужно трёхлетней девочке. Бежать одной?       — Когда ты вдруг объявишься, я буду готова и не стану убегать, Кора. Я не позволю забрать мою семью.       

***

      Стефан Сальваторе ничуть не пожалел об этих сутках в пути. Дорога от Чикаго до Далласа занимает почти пятнадцать часов, но он несколько раз останавливался, чтобы перекусить, привести себя в порядок и пофлиртовать с персоналом придорожных гостиниц.       Пейзажи леса вдоль трассы, который только оделся в молодую листву, напомнили Стефану о детстве, как они с братом катались на велосипеде — им тогда казалось, что они быстрее ветра. Светлые воспоминания пробудили в нем остатки человечности, и он надеялся, что брат не оттолкнёт его, даже если не будет в восторге от его визита.       Деймон в это время был на кухне, и через окно увидел, как напротив дома припарковался раритетный «Porsche 365 Cabriolet» тысяча девятьсот пятьдесят второго года.       Выскочив из дома, словно его кипятком ошпарило и ударило током, причём одновременно, Деймон подлетел к брату раньше, чем тот успел закрыть авто, и, схватив за грудки, потребовал немедленного ответа.       — Что ты тут делаешь?       — Мне просто нужен мой старший брат, — растерянно произнёс Стефан, рассчитывающий хотя бы на сухое, но всё же приветствие.       Деймон ослабил хватку и, отпустив брата, отошёл на шаг. Первая мысль, пришедшая на ум — «А мне нет», — была бы ложью. На самом деле Деймон где-то в глубине души очень скучал по брату и иногда даже терзался чувством вины, что сделал недостаточно, но потом вспоминал, что есть случаи, когда невозможно спасти всех.       И, как бы сильно ему ни хотелось сейчас обнять брата, пригласить в дом, напоить бурбоном и расспросить обо всех этих восьми годах, он не мог этого сделать, ибо знал, что где-то внутри Стефана, его милого братишки со светлыми глазами и ангельской внешностью, спит монстр, и никто не знает, когда он проснётся. Деймон не мог так рисковать, особенно теперь, когда Кэролайн беременна.       — Уезжай, Стефан, — сухо и коротко бросил Деймон и уже направился обратно в сторону дома.       — Ты меня даже не впустишь? — развёл руками Стефан.       — Нет, — Деймон снова подскочил к нему и зашептал прямо в лицо: — Потому что я не хочу бояться, а если ты станешь вхож в дом, то я буду бояться, что, пока меня нет, милый младший братишка заглянул в гости! — Он выдохнул. — Не хочу однажды найти жену изнасилованной, не хочу думать, во что дядя Стеф играет с моей дочерью.       — Ты предпочёл мне блондинку из Мистик-Фоллс?       — Нет, просто я хочу быть лучше, чем наш отец, поэтому не оставлю тебе шанса навредить моей жене и будущим детям. Я люблю тебя, брат, — он ткнул указательным пальцем в грудь Стефана, — но ни за что не позволю тебе однажды забрать мою семью…