Ничто не проходит бесследно

Такая обычная жизнь

Ты свободен решать, выживать или жить…

      Деймон молча смотрел на мужчину, что сидел на соседнем с ним кресле в коридоре, и ему было жаль его. Пустой взгляд и сутулые плечи, словно он нёс на них всё бремя этого мира, он жутко устал от этой ноши, но не мог её сбросить, и не потому, что чувствовал ответственность, а потому, что боялся свободы. Он производил впечатление человека, так и не нашедшего места в жизни, который не знает, что ему делать, куда идти и кому он по-настоящему нужен.       У мужчины постоянно звонил мобильный; он нервно сбрасывал звонки, но громкая трель снова и снова раздавалась в тишине пустого коридора.       — Может, стоит ответить? — осторожно спросил Сальваторе.       — Она хочет, чтобы я сейчас же всё решил, но я не могу! — раздражённо выкрикнул Лукас, ища в глазах случайного собеседника то ли сочувствия, то ли понимания.       — Эта та «другая женщина»? — видя ошарашенное лицо Лукаса, Деймон пояснил: — Дожидаясь вашего приезда, мы с вашей женой успели поболтать, у нас даже нашлись общие темы, — улыбнулся Деймон и тут же стал абсолютно серьёзным. — Она даже сомневалась, что вы приедете.       Лукас в ответ молчал. А что он мог сказать? Сослаться на дела, занятость? У этого незнакомого ему молодого человека наверняка тоже есть дела, семья и полно забот, однако это не помешало ему сутки провести у кровати незнакомой женщины. И любые слова Лукаса сейчас будут неуместны.       — Я любил её всю жизнь, но обстоятельства всегда складывались так, что мы не могли быть вместе, — вдруг заговорил Ферраз; отчего-то ему захотелось поведать незнакомцу свою часть истории. Ему давно хотелось выговориться, так почему не человеку, которого он больше никогда не увидит. — Понимаете?       В ответ на откровения Лукаса Сальваторе усмехнулся и дёрнул левой бровью.       — Понимаю, всегда проще придумать тысячу отговорок, чем сделать один шаг в никуда. Я оставил всё ради женщины, которую не любил, в том числе и ту, от которой был без ума, и пожалел об этом сто раз за первую неделю, но из гордости не вернулся назад, и оказался прав.       

***

      Деймон, выросший в одной из самых богатых семей Мистик-Фоллс, хотел сбежать сразу, как только его нога переступила порог новой маленькой квартирки в Далласе. Он привык жить в роскоши, он даже не задумывался о том, откуда берутся деньги, еда и чистые рубашки.       Небольшая пыльная и почти пустая квартира с первого взгляда показалась ему клеткой. Сальваторе не сбежал только потому, что слышал в ушах насмешливый голос отца, твердивший, что без него они со Стефаном никто.       И начались серые будни, и такая жизнь была хуже самого сильного похмелья — от неё тошнило, но лекарств, способных это предотвратить, не было. Кэролайн училась, дни и ночи проводя за учебниками, Деймон хватался за любую работу, чтобы раздобыть денег, и люто ненавидел себя и свою жизнь. Он приходил домой совершенно разбитым, у него не было сил даже говорить в то время, как Кэролайн требовала срочного ответа на вопрос «куда повесить картину?» И он с радостью бы напился, но и этого не мог себе позволить — наутро нужна была светлая голова.       Хуже всего становилось по ночам. Пока Кэролайн сидела за учебниками или мирно спала рядом, у Деймона начиналась ломка — ему нужна была Кэтрин. Она будто текла по его венам, словно тяжёлый наркотик. День ото дня его концентрация в крови становилась всё меньше, и Деймону было всё хуже.       Всё стало невыносимо, когда Сальваторе вдруг понял, что прошло уже целых два года, и не смог вспомнить, был ли в их жизни за это время хоть один по-настоящему счастливый день.       Деймон оглядел свою квартиру — маленькая, серая; грязная посуда в раковине, куча нестиранного белья в углу, невзрачные шторы. Он должен сидеть перед камином и попивать бурбон, а рядом должна, будто дикая кошка, грациозно расхаживать Кэтрин, а не вот это всё.       — К чёрту такую жизнь, — сказал он сам себе и, прыгнув в корвет, умчался к Кэтрин на крыльях любви, и любовь эта ему казалась настолько сильной, что даже насмешки отца уже не пугали.       

***

      — И вы не остались с ней? — Глаза Лукаса расширились, он словно отыскал родственную душу, того, кто точно поймёт его боль и страдания.       — Нет, — Деймон дёрнул плечом, загадочно улыбнувшись.       — А вам что помешало?       Вместо ответа Сальваторе просто продолжил свой рассказ.       — Когда мы переехали в Даллас, Кэролайн поступила в колледж и вступила в книжный клуб, ходила раз в неделю по четвергам. Я поехал туда, но оказалось, что её никогда там не было.       

***

      Решив не искать ответов на этот вопрос, Деймон просто позвонил и сказал, что его неделю не будет в городе. Он пытался заработать, как мог, и часто уезжал — Кэролайн привыкла и не задавала вопросов.       Ещё на подъезде к дому он заметил припаркованный неподалёку вишнёвый кабриолет. Сальваторе знал, что машина принадлежит Ребекке Майклсон, но как-то не придал этому значения, как не обратил внимания и на громкую музыку. Когда Деймон вошёл, он обнаружил Кэтрин и Стефана в дыму и пьяном угаре. Она сидела голая на коленях у Стефана и смеялась так громко, что, если бы не музыка, смех Кэтрин слышал бы весь город.       Но, главное, ни Кэтрин, ни брат его даже не заметили, как не заметили и Ребекку Майклсон, приходившую к этому порогу минутами ранее.       Деймон вдруг понял, что всё то время, пока он страдал, она даже не вспоминала о нём. Их жизни всё это время шли параллельно, никак не соприкасаясь. Он переехал из Мистик-Фоллс и делал всё, чтобы она не смогла его найти, но правда в том, что Кэтрин и не искала, в то время, как Кэролайн каждый вечер не забывала спросить, как прошёл его день.       Деймон не стал привлекать к себе внимание, а просто тихо вышел во двор, где у своего кабриолета стояла Ребекка Майклсон.       — Ты хоть поздоровался с ними? — саркастично усмехаясь, спросила девушка, стоило Деймону подойти ближе.       — Нет, а ты?       Ребекка покачала головой.       — Куда теперь? — подмигнул Деймон. Досада душила его, и компания красивой девушки, испытывающей такие же чувства, ему бы не помешала.       — Куда глаза глядят, — девушка открыла дверь своего авто. — Ник прогнал меня. Так что, если тебя кто-то ждёт, советую вернуться, пока есть куда. — После Ребекка дала по газам и достаточно быстро скрылась из виду.       Сальваторе оглядел дом, в котором прошла вся его жизнь, и понял, что для него здесь давно всё чужое, и что всё, чего он хочет — сейчас же оказаться на тесной кухне в маленькой квартирке. А следом пришло ещё одно откровение — эти два года были самыми счастливыми.       Он вдруг вспомнил все моменты— как вместе смеялись над примитивной комедией и ели попкорн из одной миски, как срывались на крик, пытаясь победить в споре при выборе обоев на кухню, как после тяжёлого дня, обнявшись, начинали плакать от усталости.       Да, его жизнь теперь не была лёгкой, но зато она имела смысл, и смыслом её наделяли именно такие моменты, а не тусовки в баре и жаркие ночи с Кэтрин. Ещё никогда Деймон так не спешил домой.       Когда молодой человек вошёл, то увидел следующую картину: посуда была вымыта, бельё постирано, на столе его ждал ужин, хотя она и не знала точно, вернётся ли он, а рядом, сидя на стуле и положив голову на учебник, спала Кэролайн.       Деймон аккуратно поднял её на руки и отнёс в спальню. Почувствовав прикосновения, Кэролайн стала болтать сквозь сон:       — Там ужин, если остыл, разогрей. Как с работой? Как прошёл твой день?       — Всё хорошо, скоро переедем в новый большой дом. Я буду сидеть у камина, пить бурбон, а ты голая будешь ходить рядом…       Сальваторе аккуратно опустил её на подушку и, укрыв одеялом, осторожно убрал волосы с лица.       — Спасибо… — прошептал Деймон, не став продолжать фразу.       

***

      — Через полгода мы купили дом и поженились. Это оказалось не труднее, чем раньше, просто теперь я этого хотел. Я искренне жалею только о двух потерянных годах.       — Вы её разлюбили? — спросил Лукас и уточнил: — Кэтрин…       — Я её никогда не любил. Я любил погоню за ней, её недоступность, хотел доказать, что я лучше смазливого младшего брата. Я любил себя, не её. Одни женщины лишают нас сна, заставляют кипеть кровь, с другими мы остаёмся жить.       — И проживаем жизнь с болью, — вздохнул Лукас, уверенный, что его случайный собеседник его поймёт.       — Это только нам решать. Можно жалеть себя, а можно радоваться каждому дню. Я знаю одно: если сейчас Кэтрин появится на моём пороге, мне это будет уже неинтересно.       — Это страшно — прожить жизнь не с тем человеком, — произнёс Ферраз, и неясно было, к кому он обращался, к себе или Деймону.       — Не те люди на целую жизнь рядом не остаются, — Сальваторе порылся в карманах и после протянул Лукасу визитку. — Врачи сказали, ей недолго осталось. Позвоните мне, я попрошу жену прилететь, и мы придём с ней проститься.       После Сальваторе встал и, положив руки в карманы, тихонько насвистывая популярный мотив, направился к выходу.       — Подождите!       Деймон с интересом обернулся.       — Куда пропадала ваша жена по четвергам?       — В первый же четверг по возвращении в Даллас я проследил за ней, — смущенно сказал Деймон. На его счету было много неблаговидных поступков, и он умел смотреть на своих демонов и не стесняться пороков, но этим не гордился. — Она просто парковалась у реки и плакала. В году пятьдесят две недели, в двух сто четыре. Сто четыре раза моя жена плакала, сидя в машине, на берегу реки, пока я грезил о Кэтрин. Какая любовь этого стоит, и любовь ли это? Почему кого-то нужно приносить в жертву ради великой любви?! Кэролайн не заслуживала этого, и Маиза тоже… — молодой человек помолчал минуту. — Мне пора, меня ждёт моя тихая счастливая жизнь.       Деймон пошёл прочь, не дожидаясь ответа; себе он ответил, версия Лукаса ему была не нужна. Глядя в спину Сальваторе, Лукас не сразу заметил, как к нему подошла медсестра.       — Она проснулась, можете войти.       Ферраз всегда был слабаком, всегда чего-то боялся — сделать неверный шаг, изменить свою жизнь. Искал тысячи оправданий, чтобы только ничего не делать и не ошибиться. Сейчас он боялся взглянуть на неё, огромных усилий ему стоило поднять глаза. Бледная, на лбу ссадина, и совершенно усталый взгляд… Глаза будто бы стали на тон светлее. Жизни в ней осталось совсем немного, едва хватит на ещё один день.       — Зачем ты это сделала? — спросил Лукас, подойдя ближе. Ничего, кроме этого вопроса, просто не пришло в голову, хотя он понимал, что должен сказать не это. — Мы могли бы ещё побороться.       — Я устала бороться, Лукас. Я всю жизнь боролась за тебя, за Мел. Больше это не моя война, — произнесла женщина хриплым тихим голосом.