Ничто не проходит бесследно

Кукла

Новое утро, держи равновесие Сильное сердце на Розе Ветров И сломана кукла, а было так весело…

      Этой ночью Ребекке Майклсон совсем не спалось. В предвкушении самого жаркого дня в году ночь тоже выдалась тёплой; Хоуп капризничала, Клаус порывался помочь сестре, но та убеждала его, что справится сама.       Девушка расхаживала по комнате с малышкой на руках и изнывала не от жары, а от тягостных мыслей. Накануне весь вечер она убеждала брата, что ему стоит поговорить с Камиллой, что все эти тайны только вредят их отношениям, которые только стали зарождаться; что она Бог знает что думает, когда брат покидает город, чтобы побыть с Хоуп.       И, кажется, она была услышана, но радости от этого не испытывала. То, что Ками может войти в их жизнь, взять на себя заботу о Хоуп и со временем оттеснить Ребекку, пугало девушку так сильно, что от страха перехватывало дыхание. На самом деле, как и её брат, она больше всего боялась, что однажды появится кто-то, кого он будет любить сильнее.       Утром они прощались во дворе, а Реджина и Голд собирались как раз отъезжать от дома, и Миллс сама не знала почему, но сцена прощания Майклсонов привлекла её внимание.       — Устало выглядишь, — Клаус закрыл багажник и повернулся к сестре. — Говорил же, давай я посижу с Хоуп.       — Всё в порядке, Ник. — Вид у неё и впрямь был неважный — бледная, круги под глазами, но она всё равно улыбалась.       — Что-то случилось? — он обеспокоенно заглянул в огромные глаза сестры. — Если есть, что сказать…       — Всё хорошо, Ник, езжай. — Она поцеловала брата в щёку и попыталась придать голосу как можно более беззаботный и весёлый тон.       Никлаус провёл рукой по её волосам и тут заметил соседей, чьё присутствие было сейчас очень кстати — ему нужен был совет, и дать его могла только Реджина Миллс. Молодой человек быстро перешёл на противоположную сторону улицы и, поздоровавшись с Голдом, а затем спросив разрешения, отвёл Реджину в сторону.       — Как ты смогла? — спросил Клаус, и, видя её полный недоумения взгляд, продолжил: — Поладить с Бэем?       Миллс лишь дёрнула плечом — у неё не было ни ответа, ни даже предположений на этот счёт. Она даже не задумывалась от этом, ведь всё вышло само собой.       — Не знаю, — растерянно ответила девушка, — я ничего не делала специально.       Они поговорили о чём-то ещё несколько минут, потом Клаус, проходя мимо терпеливо ждущего Голда, кивнул в знак прощания, но мужчина остановил его.       — Я сейчас поступаю точно так же, как и ты, — произнёс Кристиан, — слишком боюсь погубить её и поэтому держу под стеклом, как хрупкую вещь, но вечно так продолжаться всё равно не может. Спроси у неё, чего она сама хочет.       Клаус, ещё раз поцеловав дочь на прощание, уже собрался сесть в авто, но вид Ребекки не дал ему этого сделать. Как бы она ни старалась улыбаться, провести брата не вышло. В конце концов, если кто-то находится рядом с тобой всю жизнь, ты начинаешь читать его между строк. Майклсон понимал: сестру что-то гложет, и, кажется, знал, что именно.       Он и сам был подвержен этому страху, воспринимая каждого нового мужчину сестры как личного соперника. Вот и она теперь разглядела в Камилле соперницу.       — Я всегда желала тебе радости и любви, — блондинка решилась на откровение, — но все женщины, которых ты впускал в нашу жизнь, ранили нас. Вдруг и она обрастёт шипами?       Приблизившись к сестре вплотную, он аккуратно положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза.       — Мы очень различны, Ребекка, но помни, — Клаус взял её лицо в свои ладони, — ты мне дороже всего. Я люблю свою семью; я люблю тебя, я всем предпочту тебя. Всегда.       — И навечно, — прошептала девушка, прижавшись ко лбу брата своим.       Всего мгновение Ребекка ощущала дыхание брата на губах, а затем своими руками Клаус наклонил её голову и поцеловал в макушку.       — Всегда помни, сестра — ты и Хоуп мне дороже всего!       

***

      — Кристиан, мне иногда кажется, то, что они брат и сестра — большая ошибка. — Реджина, наблюдавшая за всем произошедшим, наконец села на сиденье рядом с водительским и захлопнула дверь. — Как ты думаешь, они?..       — Не знаю, одно время всей нашей команде так казалось, — мужчина нажал на педаль и направился к выезду из города. — Одно могу сказать: иногда инцест можно оправдать.       Голд на секунду отвлёкся от дороги и посмотрел на Реджину — брови девушки ползли вверх, а глаза от удивления расширились в разы.       — Да, моя девочка, придёт время, и ты поймёшь, что можно оправдать всё, кроме насилия в любом его проявлении, — усмехнулся Голд, — да и судьба иногда любит пошутить. Вот, например, наши с тобой отношения могли быть другими; ты могла бы быть моей дочерью…       Миллс прожгла его таким взглядом, что Голду захотелось нажать на тормоз.       — Каждый раз, когда я говорю, что ты не похожа на Кору, ты спрашиваешь, откуда мне знать. — Сам не зная почему, но мужчина отчего-то решил, что лучшего момента наконец сказать Реджине об этой странице своего прошлого уже не будет. — У меня с твоей матерью был роман.       — Давно? — спросила она ошарашенно.       — Четверть века назад.       

***

      Всю дорогу до академии Реджина больше ни слова не проронила, и даже когда они приехали, выйдя из авто, она сказала, что хочет подышать воздухом. Кристиан понимающе кивнул.       Голд сидел в главном зале за круглым столом, что-то записывал в блокнот и ждал, когда в помещение буквально влетит Гарсия, будто за ней гонится свора собак и она ищет, где бы укрыться.       Однако вместо весёлого «Итак, мои пушистые друзья» за спиной раздалось:       — Ты встречался с моей матерью двадцать пять лет назад, так?       Услышав голос Реджины, Кристиан приподнялся с офисного кресла и, развернув его так, чтобы смотреть прямо на неё, опустился обратно.       — Но моей сестре двадцать четыре, Зелина, что…       — Нет, во всяком случае, Кора ничего не говорила, — спокойно ответил Голд и поинтересовался: — А если бы и да, это что-то бы изменило?       — Нет! — отрезала Миллс. — Я, я…       — Скажи это, — мягко попросил Кристиан, пытаясь показать ей, что его это не отпугнёт.       — Я люблю тебя.       — Иди сюда, — Кристиан, прищурившись, поманил её указательным пальцем.       Прикусив нижнюю губу, девушка осторожно преодолела расстояние в пять шагов и приблизилась. Подняв руку, мужчина взял пальцами её подбородок и, вынудив наклониться, вовлёк в поцелуй. Реджина упёрлась руками в ручки кресла, а Голд то и дело убирал её непослушные локоны, спадающие вниз.       Росси, первым заметив происходящее, притормозил друзей на входе в главный зал, и вся команда едва не посыпалась на него, как домино. Женская половина команды то и дело пыталась заглянуть за его плечо.       А Дейв тем временем осознал, что даже ему не по себе; по спине пробежал холодок, сердце кольнуло острым уколом ностальгии. Ведь каждый был уверен, что их любовь с Белль будет вечной, однако всё изменилось, давая повод лишний раз задуматься о том, что любовь, может, и вечна, а жизнь — нет.       — Друзья, пойдём-ка выпьем по чашке кофе.       — А как же новое дело? — возмутилась Гарсия, поправляя очки.       — Пенелопа, бывают моменты, когда зло может и подождать, — философски заметил Дэвид.       

***

      Зло могло подождать, а нетерпеливые посетители бара «У Руссо» — нет. Весь день Ками крутилась, как белка в колесе, и под вечер заметно устала, однако к стойке снова буквально подползли двое изрядно подвыпивших мужчин. Барменша издала тяжёлый вздох, но, не успев и слова произнести, увидела его.       — Дорогуша, налей им самого лучшего виски, — Клаус положил перед ней стодолларовую купюру, полностью повторив их первую встречу.       Камилла достала чистые стаканы и приступила к выполнению поручения, стараясь быть безучастной. Она очень хотела продемонстрировать ему свою холодность и безразличие. Ведь мама учила: нельзя слишком открыто демонстрировать свои чувства к мужчине, да и его постоянные отлучки из города…       — У него наверняка кто-то есть, вторая семья, а ты так, запасной вариант, — твердили друзья.       За то время, пока его не было в городе, она раскладывала спутанные мысли по полкам и принимала ряд взвешенных решений. Однако, стоило ему войти в бар, сесть напротив неё и, заглянув в глаза, прошептать «Привет, дорогуша», как она готова была отречься от всего, включая здравый смысл.       Майклсон просидел в баре до тех пор, пока скрипучая дверь не закрылась за последним клиентом, и стоило им остаться наедине, Клаус перехватил руку Камиллы, заставив ту прекратить протирать барную стойку и поднять на него глаза. За все те несколько часов, что он провёл в баре, она и парой слов с ним не перекинулась, явно демонстрируя обиду.       — Что случилось?       — Где ты снова был? — вопросом на вопрос отреагировала она.       — Я пока не могу тебе сказать. Может так статься, что ты не сможешь понять. Я боюсь навредить тебе, хочу уберечь.       — Когда Кристиан Голд увидел меня впервые, то сравнил с фарфоровой куклой, что стоит на витрине магазина за стеклом, — она остервенело швырнула в возлюбленного мокрой тряпкой. — Я не кукла, я человек, который умеет чувствовать и любить, и я… Если ты влип в историю, если у тебя проблемы, я хочу знать, хочу быть частью твоей жизни. Меня не нужно оберегать! Я не хочу быть за стеклом.       Услышав это, Клаус вздрогнул, ему тут же вспомнились недавние слова Голда, и перед тем, как сдаться, он решил использовать свой последний аргумент.       — Все, кто любил меня, начинали об этом жалеть…       — Я всё равно люблю тебя.       В этот самый момент Никлаус Майклсон окончательно решил для себя, что в следующий раз поедет навестить дочь не один. Молодой человек поднёс руку девушки к губам и стал покрывать мелкими поцелуями. Вся тоска, что накопилась в душе Камиллы за дни его отсутствия, завязалась в тугой узел где-то внизу живота.       — Клаус, — шумно выдохнула девушка.       — Давай уйдём отсюда, — произнёс он хриплым голосом.       

***

      Пока вся команда наблюдала за Реджиной и Голдом, Голда интересовали другие двое — Хотч и Джей-Джей. Мужчина мог поспорить на что угодно, что с тех пор, как они вернулись из Бостона, в очередной раз не сумев изловить Потрошителя, между этими двумя что-то изменилось. Они не смотрели в глаза друг другу и всячески старались избегать друг друга, давя в себе поток эмоций, чувств и взаимной симпатии.       Хотчнер помнил, что он женат, и хоть брак его трещал по швам, он делал всё, чтобы его сохранить, отгоняя мысли о разводе и о Дженнифер. Всё, что позволял себе Аарон, так это наблюдать за ней. Как она, прикрывая рот ладонью, зевает в очереди к кофейному аппарату. Как хмурится, изучая детали нового дела. Как перебрасывает непослушные волосы на одну сторону, обнажая плечо и вену на шее. Как весело смеётся в компании подруг.       Хотч наблюдал за Джей-Джей, словно за красивой куклой, что смотрела на него с витрины ежедневно и что была ему не по карману. Вот и в этот раз мужчина не смог пройти мимо, и, остановившись, наблюдал за тем, как она о чём-то перешёптывается с Реджиной и Эмили.       — Я прожил с женой десять лет, — Аарон вздрогнул от звука над ухом; это был Голд, он поравнялся с ним и встал рядом, — и, казалось бы, за десять долгих лет можно сказать тому, кто живёт с тобой под одной крышей всё. Но спустя час после смерти Белль я вспомнил сотни вещей, которые сказать забыл.       Хотч непонимающе смотрел на начальника и отчего-то не мог и слова вымолвить, а Голд, похлопав его по плечу, произнёс:       — У нас опасная работа, в любой момент могут убить. Если тебе есть, что ей сказать — скажи.       Не ожидая от Хотчнера какого-либо ответа или реакции, Голд приковал всё своё внимание к своей девушке и стал свидетелем следующей сцены.       Реджина с подругами стояла в коридоре прямо возле окна и о чём-то шепталась, как вдруг мимо проходящий мужчина задел её. Девушка испуганно вскрикнула и выронила из рук папку с бумагами.       Кристиан давно заметил, что к нему, ко всем, кто с ней работал и жил, она сумела приспособиться и привыкнуть. Его прикосновений она уже не боялась, случайные прикосновения коллеги или соседа научилась «терпеть». Она ежилась, но уже не впадала в оцепенение, а вот даже случайные прикосновения незнакомцев ввергали её в ужас. Миллс была сломана изнутри, и на починку могли уйти годы.       Реджина обернулась и, заметив Голда, улыбнулась, давая понять, что всё в порядке. Ей хотелось, чтобы он верил в это. Именно поэтому она не хотела переезжать к нему, чтобы он не слышал, как она кричит по ночам и плачет в ванной.       

***

      Ребекку с детства сравнивали с красивой куклой — румяные щёки, длинные белокурые волосы, огромные глаза и пышные ресницы; в старшей школе её звали Барби Бекс.       Джулиан Сальваторе, хоть и считал себя истинным ценителем, данный экспонат в коллекции своего сына не оценил. Ребекка была красива, богата и безумно любила Стефана, её чувства были так сильны, что она была готова жизнь за него отдать.       Однако было у девушки два недостатка, которые перечёркивали все вышеперечисленные достоинства — её строптивость и неудержимость, а также наличие двух старших братьев.       Джулиан знал, Майклсонов нельзя купить ни за какие деньги. В мире, где всё имеет цену, клятва «всегда и навечно» — бесценна. Стоит Стефану хоть раз в воспитательных целях ударить жену, как в ту же секунду Никлаус, будь он хоть на другом континенте, явится и вырвет сердца всей семье голыми руками. Он от всего оберегал сестру, даже от дождя и ветра, если она того просила.       Сальваторе был уверен — женщины созданы лишь для того, чтобы безвольно подчиняться; что им должен быть ведом страх; что они должны знать: если сделают что-то наперекор мужчине — будут наказаны незамедлительно.       Девчонка Майклсон никогда не стала бы покорной, сколь бы сильны не были её чувства к Стефану. Она с детства привыкла, что её брат всегда рядом, стоило ей испугаться грозы, бродячей собаки или осы, она тут же пряталась за спину Ника.       Брат научил её давать отпор, внушив: «Не давай обидеть себя, никто не смеет причинять тебе боль, Ребекка!» Правда, иногда он ухмылялся и добавлял: «Никто, кроме меня», но сути это не меняло.       Внутри её модельного тела хранилось сильное сердце. Такие куклы невыгодны.       Поэтому поразвлечься с Барби Бекс Джулиан сыну позволил, но для игры в семью купил у Коры Миллс другую «куклу» — молодую, с прекрасной фигурой, отличными манерами и сговорчивой матерью, а учитывая, что Реджина была невинна, можно сказать, что очень хороший экспонат достался ему по приятной цене. Беда была только в том, что избалованный Стефан никогда не умел беречь свои игрушки, и новую куклу он в первый же день сломал.       Старший сын Джулиана, Деймон, был когда-то точно таким. В памяти его жены Кэролайн ещё жива та сцена, когда посреди бара, полного посетителей, он накричал на неё.       — Ты единственная глупая вещь! Поверхностная и бесполезная! — после Деймон брезгливо отбросил её руки и ушёл прочь.       Однако потом произошла череда событий, которые заставили его измениться. Даже в жизни бывают случаи, когда любовь красавицы спасает чудовище.       Но, как бы красива ни была Ребекка и как бы искренне ни любила, чудовищу внутри Стефана уже не помочь.       

***

      Говорят, это мужской мир, и иногда это так. Мужчины мнят себя сильными мира сего, считая женщин слабыми безвольными куклами. Одни нещадно ломают их, другие выбрасывают, поиграв; третьи хранят за стеклом, боясь навредить; четвёртые — смотрят сквозь витрину. А есть и те, кто терпеливо чинит сломанное.       Это мужской мир. Но мужчины забывают, что женщины, хрупкие с виду, на деле очень выносливы. Даже у куклы может оказаться стойкое сердце. и их тиранам лучше быть начеку.