Петли времени

— Мать не вернется, — хрипло сказал Занзас сразу после похорон, когда к нему привели зареванного сына. Пацан давился слезами и соплями и глядел на отца с таким отчаянием и надеждой одновременно, что мужчине хотелось спалить весь замок дотла, а перед этим медленно нарезать на тонкие ленты криворуких Хранителей, которые не уберегли своего собственного босса. У семи нянек… Ведь все было хорошо, Вонгола процветала, бизнес шел успешно, Альянс знал свое место. Они собирались в путешествие, первое, семейное, без приключений в стиле Реборна, без полоумных надзирателей. И когда все пошло не так? Когда мир рухнул, безжалостно погребая под обломками все вокруг? Новая семья, до этого никому не известная, похищенный секрет колец, неизвестные технологии, странное поражение, переговоры, лисья усмешка Бьякурана… Они едва успели спрятать пацана и ринулись в бой, Вонгола и Вария, вместе, плечом к плечу — и казалось, стоит лишь еще немного надавить, дожать, выложиться — и все, угроза исчезнет. Они не поняли, как их разделили, не успели понять, насколько опасен и страшен враг, как все уже было кончено. Тупой мягкотелый мусор, она желала спасти как можно больше своих людей, она до последнего верила в людей, она согласилась на переговоры. Все как в тумане. Занзас с силой потер лицо, стараясь скрыть от самого себя мелкую дрожь пальцев. Он вылетел в Японию сразу, как узнал, хоть не верил. Не верил до тех пор, пока не увидел ее в гробу, среди белых лилий, прекрасную, спокойную и отныне навсегда чужую. В его глазах горело яркое пламя, он уже потянулся к пистолету, когда Хибари, этот больной урод, которому Савада верила, как себе, не сказал: — Это была ее воля — открытый гроб и лесная чаща Намимори, мы лишь выполнили ее последнюю просьбу. — Вы не уберегли ее, идиоты! — прорычал он, но на Внешнего Советника Вонголы его рык давно не оказывал никакого воздействия. — Улетай обратно в Италию, — посоветовал он. — Нам всем сейчас придется очень сложно. — Да плевать я хотел на сложности, — Занзас желал только, чтобы все вокруг убрались подальше и дали ему хотя бы попрощаться с Савадой по-человечески, если уж пожить вместе не довелось. Но Гокудере, эгоистичному уроду, даже в голову не приходило, что кто-то кроме него желает рыдать над гробом Савады. — Она оставила инструкции, — негромко сказал Хибари, и Занзас вздрогнул, уже понимая, что выполнит план Савады до последнего пунктика. Проклянет и план, и ее саму, но выполнит, просто потому, что по-другому не мог. — Говори, — пересохшими губами сказал он, пристально глядя на Хранителя. Тот, впрочем, даже не поморщился. — Через две недели начнется полномасштабное наступление на все базы Мильфеоре, — просто сказал Хибари, словно предлагал на пикник выехать. — До этого момента обороняйте замок и ни в коем случае не сдавайте позиции. — Сам не сдай, для начала, — огрызнулся Занзас. — Подробности здесь, — Хибари пожал плечами и протянул варийцу увесистую папку: самые важные операции Савада предпочитала расписывать от руки на бумаге, не доверяя другим носителям. И папка эта была в единственном экземпляре. Занзас неосознанно нежным движением погладил твердые корки папки, на которой можно было разобрать итальянские каракули Тсунаеши, как всегда с ошибками. В груди заломило от отчаянной боли, но Занзас лишь крепко стиснул зубы и развернулся прочь. Здесь он сделал и увидел все, что ему следовало. А рыдать над погибшей женой — не в его характере. И лишь увидев сына, Занзас окончательно понял свою потерю. В глазах потемнело, и он смог сказать зареванному мальцу лишь то, что мать не вернется. Больше никогда. Он выслал ребенка прочь. Сына и наследника нужно было спрятать, защитить от врага, в замке ему угрожала смертельная опасность, но, приводя себе все эти доводы по сотне раз на дню, он думал лишь о том, что на самом деле не хотел видеть мальчика, не хотел видеть того, кто напоминал о Тсунаеши, о счастье, о том, что еще могло бы быть, но уже никогда не сбудется. Занзас мрачнел с каждым днем, он не обращал внимания на подчиненных, даже в Скуало перестал кидаться стаканами, когда тот шумно являлся с докладами. Варийца не интересовало сегодняшнее число, потери, атаки Бьякурана, даже наставления Тсунаеши больше не имели никакого значения. — Говори, мусор! — прорычал босс Варии прямо в лицо перепуганному технику, которого только что притащил Скуало. — Что ты там хотел мне показать?! — Машину времени, — дрожащими губами пролепетал Джанини. — После того, как босс… в общем, я придумал, как мы можем вернуть босса обратно: нужно просто запустить эту машину и вытащить ее прямиком из рук Бьякурана. Уверен, что вы справитесь. Справится ли он? Занзас даже зарычал при мысли, что этот гнилой мусор сомневался в его силах спасти любимую. Да он, да ведь… — Ни слова больше, мусор, — прорычал Занзас. — Просто покажи мне, как пользоваться этой чертовой машиной и проваливай, пока я не прибил тебя. Дрожащий техник трясущимися руками показал мужчине несколько кнопок и рычагов, а потом честно попытался объяснить, по какой формуле рассчитывал время, в которое нужно попасть. Руки у Занзаса дрожали, но он упрямо нажал на нужную кнопку и слегка повернул рычаг, еще не смея верить в то, что совсем скоро увидит любимую жену. Тощий пацан с упрямым взглядом прямо смотрел вперед и крепко сжимал кулаки. — Я обязательно должен спасти их всех, Реборн, — спокойным голосом говорил он, а до ужаса знакомый аркобалено в темном костюме, стоящий на его плече, согласно кивал. — Уверен, у тебя получится, Тсуна! Занзас вздрогнул и потер глаза: это недоразумение могло быть кем угодно, но только не его женой. Он сделал несколько неуверенных шагов, не рискуя далеко отходить от машины и увидел, что к парнишке присоединились вполне узнаваемые Гокудера и Ямамото, а еще Бьянки. — Мы обязаны победить Рокудо Мукуро, — решительно сказал парнишка, и его спутники мрачно кивнули. А затем Савада вдруг посмотрел в сторону Занзаса и вздрогнул. Варийцу показалось, что парнишка хочет подойти к нему, хотя вроде бы не должен его видеть из-за скрывающих Занзаса деревьев. Впрочем, это ощущение быстро исчезло, а Савада крепко сжал руки в кулаки и направился куда-то вдаль по пыльной извилистой дорожке. — Машина времени, говорите! — прорычал Занзас, крепко сжимая рычаг в кулаке. — Как только вернусь, я покажу вам машину времени! Да это же просто гребаный параллельный мир какой-то! Разве что Савада сменила пол ради него, но… Нет, это было бы уже слишком! Занзас снова ухватился за рычаг проклятой машины и сильно дернул на себя, надеясь, что хоть в этот раз он окажется в нужном месте… Мир вокруг умирал. Здания рушились и горели, тонкий свист пуль безжалостно метался по опустевшим улицам. Вокруг витали лишь горе и обреченность, страх и отчаяние. Занзас смотрел по сторонам, но всюду, куда падал его взгляд, было только разрушение. Руины, мертвые камни, редкие обломки мебели, оплавившиеся стекла, ядовито-оранжевый свет лился со всех сторон, вызывая смутную тревогу. — Какая жалость, этот мир тоже не пожелал подчиниться верховному владыке, — чей-то печальный голос за спиной заставил Занзаса вздрогнуть. Мужчина обернулся и едва успел скрыться за разрушенным зданием. Высокий парень с нарочито грустным выражением лица подошел к краю обрыва, чтобы широко раскинуть руки. Бьякуран! Разумеется, Занзас узнал его. Пламя ярости вспыхнуло само собой, но в этот самый момент перед Бьякураном возникло странное окошко, похожее на зеркало, и в нем отразился Бьякуран, который был одет уже совершенно в другие тряпки. — Ключ в Саваде, — сказал местный Бьякуран своему собеседнику в зеркале. — Найди его, подчини, и сможешь править миром. И снова «его»! Занзас нажал на рычаг, вновь отправляясь сквозь время и пространство. Он не видел, что Бьякуран обернулся в его сторону и неприятно усмехнулся. Безжизненные миры, разрушенные, объятые войной и страданием — Занзас уже устал нажимать на рычаг и видеть боль и отчаяние. Везде побывал Бьякуран, везде, где он был, оставлял после себя лишь смерть и тлен, словно бы был каким-то проклятием, насланным на весь мир. — Тсунаеши! — в одном из миров он, наконец, увидел свою любимую и бросился к ней. — Не ходи на встречу к Бьякурану мы сумеем защитить Вонголу по-другому, обещаю тебе! — Простите, пожалуйста, — смущенно сказала девушка, спешно отходя от него как можно дальше. — Я не знаю вас и не понимаю, почему вы требуете от меня не приближаться к мужу. — Что случилось, милая? — к девушке уже спешила знакомая лисья морда, и в глубине фиалковых глаз Занзас, к своему ужасу, разглядел мрачное торжество. Занзас отшатнулся от парочки и нервно дернул за рычаг машины, пока его Тсунаеши нежно обнимала Бьякурана. — Где же ты, Тсуна, глупая девчонка! Куда ты делась?! — рычал он от отчаяния и бессилия. Савада с Джессо, с Хибари, с Гокудерой, черт возьми, с выросшим Реборном! Савада-парень, жалкий неудачник, дрожащий от одного звука голоса начальницы. Всеобщая насмешка, слабак и тряпка! Безжалостный глава мафии, в своей жестокости еще более ужасный, чем Бьякуран. Савада, пытающийся его убить. Тсунаеши, с криком убегающая от него. Существовал ли тот мир и то время, в котором Тсуна еще любила его? Неужели он потерял ее окончательно? Едва заглянув в окошко первого этажа небольшого аккуратного домика и увидев, как Савада Нана ласково укачивает ребенка в голубом одеяльце, он негромко простонал и повернул рычаг: теперь уже в другую сторону. — Мать не вернется! — прорычал он, едва войдя в комнату сына. Да так и замер на пороге. Пятнадцатилетний подросток, обряженный в мешковатые штаны и длинную вытянутую футболку, весело возился с ребенком, заставляя малыша заливаться веселым смехом. — Что это? — Занзас уставился на Скуало, взглядом требуя объяснений. — Когда он появился здесь? Сколько меня не было? Что предприняло Мельфиоре, пока я отсутствовал? — Не части, босс! — расхохотался патлатый, глядя на ошарашенную физиономию варийца. — Мелкая Савада прибыла из прошлого совсем недавно. Мы ей, конечно, все рассказали, но девчонка только-только привыкла к мысли, что ее угораздило выйти за тебя замуж. Ты уж будь с ней помягче, а то смотри, вернется к себе и изменит наше прошлое! Мечник откровенно потешался, но Занзас услышал главное: это была его Тсуна, именно та, что сначала победила его в Конфликте Колец, а затем намертво пленила его сердце во время Церемонии назначения Десятого Вонголы. — Папа! — завопил мальчишка, о котором все успели забыть. Занзас машинально подхватил сына и прижал его к себе. Савада смотрела на них двоих со странным выражением лица, но Занзас, уже успевший перевидать столько разных Савад, что крыша текла, лишь притянул к себе и эту пугливую девчонку. — Ты должна выжить, Тсунаеши, — шепнул ей на ухо вариец. — Выжить и вернуться обратно. Пусть хотя бы у меня-прошлого будет шанс сохранить тебя. И нас тоже. В иных мирах тебя, увы нет, я проверял. — Это будущее слишком страшное, — невольно поежилась Тсунаеши. Она замерла в объятиях Занзаса, боялась даже пошевелиться, но вскоре немного привыкла и успокоилась. Даже словно бы расслабилась немного, а затем ухватила за ногу взвизгнувшего мальчишку. — Но я должна его исправить. Должна победить Бьякурана, вернуть своих друзей обратно в прошлое и… Она замялась, но Занзас не торопил ее, наслаждаясь рвущим душу ощущением: она была так близко и так далеко, она принадлежала ему, но одновременно он еще не занял ее сердце. Он приручил бы ее, сделал своей, но в таком случае она не сможет вернуться. — Вария сделает все, чтобы вам помочь, — хрипло сказал он, отстраняя от себя девчонку. Глупо, но он не должен к ней привязываться, он отдавал ее тому себе, что остался в прошлом, и даже так черная ревность к более удачливому сопернику терзала сердце. — Я верю вам, — улыбнулась Тсунаеши и, наконец, покраснела, смущенно опустив глаза. — Занзас, я сделаю все, чтобы этот малыш увидел свет. Она стремительно вышла из комнаты и быстро исчезла в лабиринтах замка. Занзас же долго стоял, пытаясь утихомирить пламя, взметнувшееся внутри. — Ты сказал, что мама не вернется? — прошептал малыш на его руках. — Но она же только что была здесь… — Будем верить, мелкий, — вздохнул Занзас, — будем верить. Он вручил сына телохранителям, а сам поспешил в свой кабинет: ему еще предстояло собрать разрозненные силы Вонголы, организовать их и направить на оборону, а после и на нападение. План Тсунаеши должен был сработать, что бы там ни произошло дальше. Бьякуран приложил руку к глазам и мечтательно улыбнулся, глядя на то, как над бескрайним морем встает яркое летнее солнце. Сегодня кандалы мучили его не так сильно, и он верил, что искупил свои грехи, замкнув круг путешествия Занзаса и отправив пятнадцатилетнюю Саваду Тсунаеши в мир Занзаса оттуда, что уже давно было разрушено несостоявшимся властителем мира.