Бар, собранный из воспоминаний

Когда-то старые воспоминания сменяются на новые, более яркие и тёплые, затмевая всю тоску и боль утерянного прошлого.

— Ты долго ещё в титаник играться будешь? Нам ехать надо, — Сакуса недовольно стучал ногой по песку, явно собирая пыль на лакированные туфли. — Ещё минуту, зануда, потерпи, — Атсуму отмахнулся, все ещё бросаясь ветру навстречу, все ещё надеясь на что-то. Наверно, было неожиданно почувствовать опору в лице Сакусы, Мия никогда бы не назвал его крепкой стеной, которая закроет тебя ото всех, просто потому, что не было подходящей ситуации для понимания, хотя в какой-то степени Тсуму только рад, что не подвергает никого опасности и держится молодцом. Так он думал, пока по холодной щеке не скатилась одинокая, обжигающая слеза, возвращая в терпкое настоящее. — Мия. Время. Бокуто уже выехал за пределы Токио, а мы стоим в пригороде, в ебучем поле, — он двинулся вперёд, чтобы привлечь к себе хоть какое-то внимание, но был остановлен вытянутой рукой назад. — Иду я уже, Оми-кун, погоди немного, — Сакуса нахмурился, скрестил руки на груди, но мотнул головой, соглашаясь, а развернувшись вовсе пошёл к машине. Он заметил, Мия уверен в том, что этот человек замечает все и вся, видит каждое изменение в эмоциях, чувствах, желаниях.

***

Пригород казался пустым, людей практически не было, а здания выглядели заброшенными, Атсуму заглядывался на сломанные окна, выбитые двери валялись на дорогах, которые приходилось объезжать. Сакуса, который рассматривал неровные ряды домов, что-то очень усердно печатал в телефоне, все сильнее и сильнее хмурившись. Щелчок в голове. Секундное осознание перед тем, как в машину влетел грузовик. Где-то со стороны послышались отборные маты водителя. Инстинкты всегда работали быстрее, Атсуму понимал, что если сейчас выйдет из машины, то его сразу же подстрелят, но и ждать, пока к ним любезно подойдут и не направят дуло в висок — он не мог. — Не рыпайся, — злой. Сакуса злился на себя за то, что проглядел, в голове било тревогой: «тебя предали», но больше всего сейчас его волновали Бокуто и Шоё, которые должны были пересечь это место ещё полчаса назад, — звони Бокуто, если они проехали, значит пойдём напролом, если нет, выйдем на переговоры. Гудки были мучительно долгими, будто испытывающими последние нервы. Но ответа не последовало. Как и после второго звонка. Страх смешался с гневом, привычный адреналин появился в крови и на месте сидеть уже было невозможно. — Сказал же, сиди ровно. Насчёт три, выходишь за мной, обойдём грузовик. — А он? — намекая на водителя, который подозрительно затих несколько минут назад, Атсуму ерзал на сиденье из кожи. — Он мёртв. Пошли, нельзя терять время.

***

«Ты должен быть верным»  — звучало, как молитва, в голове Сакусы изо дня в день. И он подчинялся. Выполнял приказы любой сложности, не обращая внимания на свое состояние и последствия. Задание было всегда выше человеческого. Бар в Токио стал для него чем-то большим, чем просто работа. Он стал последним Баром, в котором Киёми решил остаться, полностью доверив свою сохранность их главному и подчинённым. Полностью доверив свое прошлое и будущее. Никто не ожидал, что это будет облава на токийских исполнителей. Мысли метались из стороны в сторону, не желая собраться в кучу, чтобы дать правильный выход из ситуации. Бокуто и Хината не отвечали, но и машины их видно не было, что давало мизерную надежду на то, что они могли проехать мимо или вовсе двинуться другой дорогой. — Выходи, — прижав голову к плечам, Киёми аккуратно вылез из сдавленной машины и проскользнул к грузовику, за ним двинулся Мия. Разум отключался, Сакуса хотел просто рвануть в обратную сторону, расстрелять всех и идти на поиски коллег, но остатки здравого смысла удерживали, заставляли обходить ненавистный грузовик и думать. — Ты слева, я справа, аккуратно просматриваешь периметр, докладываешь, без вольностей. — Понял, — на секунду Киёми даже удивился. Мия собрал себя в руки, откинул любые сомнения и без страха выполнял поручения, что для Сакусы было странным. Странным, но достаточно привлекательным, как он отметил для себя. По правую сторону грузовика было чисто, никаких следов или инородного газа не было, в то время как со стороны Атсуму, как позже доложил последний, обнаружились следы, парочка не использованных гранат с не понятным газом и список токийских баров. Ситуация начинает приобретать смысл в голове брюнета, отчего тот злился ещё сильнее. Он обязательно найдёт своих, доберётся до Токио и выбьет из предателя последний вздох. А на выдохе заставит бормотать мольбы о прощении, пока тот не потеряет последний блеск в глазах. О да, Сакуса был жестоким. С особой любовью и трепетом относился к своим жертвам, выпытывал информацию всеми известными способами и всегда получал желаемое. Всегда брал то, что хотел. — Эй, Оми-кун. — Что. — Нам следует по прибытию в Токио ничего не делать, а придумать хороший план и совершить переворот в Баре. Сакуса застыл. — Какой нахуй переворот, Мия. — Я более чем уверен, что ты убьёшь босса, мы станем уязвимыми и тогда ближайшие организации начнут вести агрессивную политику против нас, поэтому я предлагаю свергнуть вашего босса и сделать все аккуратно. — Позже разберёмся, — он отмахнулся, поставив пометку себе, что больше никогда не пойдёт с Атсуму на задания, потому что тот был страшным в гневе и строил невероятные стратегии.

***

Страх. Страх. Страх.

Он заполнял каждый квадратный сантиметр мозга, заставляя встать на колени, признать поражение и склонить голову. Атсуму не боялся за свою шкуру, его больше волновали Котаро и Шоё, которые стали для него новыми друзьями среди этого хаоса и, как ни странно, Сакуса, который сейчас, плевав на свою брезгливость, прижимался левым плечом к Мие. Атсуму, когда впервые попал к ним, никогда бы не стал прикрывать их спины, но пошло время? И он действительно увидел в их лицах товарищей, коллег и, возможно, друзей. Он потерял прошлое. Полностью упустил нить, которая сплетала его с тем самым маленьким Атсуму и теперь вышел на новый уровень. На новый этап жизни, который он обязательно начнёт не один. Он уже успел потерять все, обрести снова и не даст судьбе вновь схватить его в свои когти.