о губящей безотказности Итэра

Итэр правда не знал, чем думал, да и думал ли вообще, когда принимал решение пригласить с собой в путешествие такого несносного человека, как Чайлд. Они вообще друзьями, как таковыми, не являлись. Ну или так думал только путешественник? Он сто раз успел пожалеть о том, что когда-то познакомился с одиннадцатым предвестником, ведь уже сам его статус говорил о том, что лучше с ним не связываться, если не хочешь во что-то вляпаться. Однако Итэр действительно неизлечимый дурак, не послушавший тогда Паймон, которая предостерегала от излишнего общения. Чайлд полгода назад изъявил желание вступить в отряд, чтобы путешествовать вместе, и путешественник не решился отказать ему, думая, что так хотя бы не нужно будет переживать за своё материальное положение. И, опять же, парнишка столкнулся с такой проблемой, как расходы на оружие, артефакты, и возвышение талантов, без которых Тарталья, может, и был сильным, но в любом случае требовал внимания. О, святые архонты, Итэр потратил больше двух миллионов моры, а Чайлд всё ещё мог становиться сильнее за счёт трат юноши. Бесспорно, Тарталья в благодарность помогал с трудными миссиями и покрывал все расходы вдвое большей суммой, но Итэра всё равно не покидало ощущение, что зря он согласился на сотрудничество с ним. А тогда, когда «уровень дружбы» достиг десятого — так вообще, Чайлду, по его мнению, крышу снесло. Мужчина постоянно лез обниматься, и когда ему отвечали несогласием (а так было всегда), отвлекал удивлённым вскриком «ой, смотри, роскошный сундук!», и пользовался секундной заминкой путешественника, сжимая в настойчивых объятиях. А может… Итэр и привык к этим заскокам Тартальи, и поэтому, ведя себя для вида отстранённо, не отталкивал Фатуи? И вот, спустя продолжительное время, за которое они с лихвой узнали друг о друге, путешественник сделал то, о чём жалеет сейчас: пригласил с собой в Инадзуму. Мальчик, будто это было вчера, помнит, как смешно засветились глаза предвестника, и как он накинулся на него с объятиями, повторяя, как проклятый, одно и то же «поплыву» десятки раз. Когда они приплыли в Инадзуму, сопровождаемые новым знакомым — Казухой, то на берегу их встретил человек, представившийся как Тома. Итэр сначала глупо смотрел на него, а потом на Чайлда, пытаясь понять, не копию ли истинного Тартальи он видит, и удивился ещё больше, стоило блондину с ярко-зелёными глазами заговорить схожим с чайлдовским голосом. И поведение, и даже разрез зенок были одинаковыми. — Чайлд, у тебя случайно нет брата? — он сам не понял, зачем тогда попытался пошутить на тему их идентичности, и готов был провалиться от стыда. — Очень приятно, Чайлд. — холодно улыбнулся предвестник, протягивая руку для рукопожатия. — Очень приятно, Тома. — скопированная улыбка отразилась на лице нового приятеля, и он пожал руку рыжеволосому. Они не расцепляли рук, и путешественник только спустя пару секунд заметил, что это явно не дружественное рукопожатие, а какое-то противостояние. Каждый из них сжимал конечность болезненно крепко, словно желая сломать. А ещё больше тогда ввели в ступор их повседневные улыбки, якобы всё хорошо, типа всё по плану. Итэр, удручённо выдыхая, пытался отцепить от себя назойливого Тарталью, что присосался к нему, не желая отставать. Он говорил о том, как хочет прогуляться вместе по Инадзуме, а мальчик отнекивался, испытывая чувство непонятного ему сексуального давления, исходящего со стороны рыжего. Откуда ему знать, что у предвестника там на уме? — Ну, товарищ, пожалуйста! — загундосил синеглазый, наступая на мальчишку. Тот скривился, впервые видя таким плаксивым Чайлда, и отступил назад, ощущая себя загнанным в капкан животным. У рыжика по-странному горели глаза, путешественник не мог с точностью ответить, была то похотливость, либо просто желание. — Я плохо ориентируюсь в новой местности, разве ты можешь бросить своего спонсора одного? А вдруг я умру! — Ну умрёшь и умрёшь, чего бубнить-то, — проворчал Итэр, совершенно не переживая за знакомого. Во-первых, он слишком силён, чтобы умереть от руки простого человека, а во-вторых, что вообще за бред он несёт? — Ох… Он уткнулся спиной в чьё-то тело, а затем почувствовал, как руки приобняли за плечи. — Привет, путешественник, — раздался голос их нового знакомого, что всё ещё воспринимался мальчишкой, как копия Тартальи. — Вы куда-то собираетесь? Могу я составить вам компанию? — зеленоглазый, стоило юноше поднять голову вверх, дерзко улыбнулся, метнув враждебный взгляд на Фатуи, что в свою очередь, явно негодуя, схватил маленького друга за предплечья. — Нет, товарищ пойдёт только со мной, — рыжик по щелчку пальца обозлился, собираясь вырвать мальчишечку из рук недруга, а тот прижал лишь ближе к себе, раздражающе ухмыляясь. — Да, товарищ? Чайлд вжался своей грудью в грудь золотистоглазого, и Итэр мог почувствовать его тёплое дыхание на своей щеке. Он оказался зажат между двумя взрослыми мужчинами, которые были полны неясного подростку желания. Тома хмыкнул, поглаживая парнишку по макушке. — А почему это он пойдёт только с тобой? Я знаю Инадзуму, как свои пять пальцев, так что будет разумным пойти на экскурсию со мной. — пусть он выглядел более дружелюбно, чем Тарталья, путешественника никак не хотело покидать ощущение того, что одиннадцатый предвестник и заместитель клана Камисато сцепятся, устроив драку прямо у ворот в инадзумский город. Оба человека замолкли, впившись выжидающими взглядами в подростка. А тот, нервно сглотнув, желал лишь одного: как-нибудь незаметно от них отделаться, а то их аура чрезвычайно сильно подавляет. Каждый безмолвно говорил «выбери меня, путешественник» и «выбери меня, товарищ», и это… Мягко говоря, смущало. — Слушайте, вы… — наконец выдавил мальчонка, отталкивая Чайлда рукой, а Тому локтём. Он осадил их пренебрежительным взором, сложив руки на груди. — Я не вижу смысла слушать и дальше ваши разбирательства, поэтому пойдёте со мной оба. — Итэр схватил взрослых за руки, и будто они были провинившимися детьми, поволок за собой. — Ва-а! Товарищ такой хороший, — послышалось восхищение со стороны мужчины из Снежной. — Я хотел бы попробовать здешнюю выпивку. Наверняка и не сравнится с нашей, хахахаха! — Ну да, куда же сакэ с водкой тягаться, — фыркнул Тома, закатив глаза. — Путешественник, а тебе разве можно пить? — с беспокойством спросил блондин, задумчиво прикусив нижнюю губу. — Не волнуйся, — он уже привык к этому вопросу, потому не реагировал остро. — Я куда старше, чем выгляжу. И Тома больше не задавал вопросов касаемо того, можно ли ему пить и почему тогда он выглядит так молодо. Рыжий приятель по пути часто касался юноши, оправдываясь тем, что ему «страшно». Страшно от чего? Он же не девчоночка хиленькая какая-то, а высокий, широкоплечий мужчина с крепким телосложением, так что и бояться было нечего. Итэр лишь с осуждением глядел на Фатуи, однако, сам не зная тому причину, не сильно-то и сопротивлялся. Может быть, во всём была виновата очаровывающая внешность Чайлда, что, пусть путешественник и не был женщиной, иногда действовала на него как-то странно. …Может быть, Итэру просто нужно найти партнёршу на одну ночь. Но вот кто согласится переспать с мальчиком, выглядящим на пятнадцать? Никто не верил в отчаянные заявления «мне намного больше!», только посмеиваясь. И, временами, его посещали мысли о том, что может, Чайлд был бы неплохой альтернативой женщины. Мальчишка вернулся в реальность от толчка в плечо, видимо, кто-то слишком спешил, чтобы обращать внимание на людей. Не устояв на ногах, белокурый с недовольным фырканьем упал на задницу, а вот Тома и Тарталья, кажется, не шелохнулись, удивленно глядя на паренька сверху вниз. — Что за бестактный дурак, — синеглазый раздражённо цыкнул в сторону скрывшегося из поля зрения прохожего, подавая путешественнику руку для того, чтобы тот поднялся. — Ты цел, товарищ? — Если ты ушибся, то тут неподалёку есть хороший лекарь, — заместитель клана Камисато повторяет жест предвестника, протягивая руку с нежной улыбкой на устах. — Я могу понести тебя. — Товарищ доверяет мне, — Чайлд помрачнел, искривив губы. — А тебя мы не знаем. — Тома на попытку задеть ничего не ответил, коротко усмехнувшись. — Слушайте, прекращайте вы этот спектакль, — Итэр отбил руки и мужчины из Снежной, и из Инадзумы. — Я вовсе не беспомощен. Не стоит забывать, что я спас Мондштадт и Ли Юэ. — он отряхнулся, поднявшись, и, с гневом зыркнув на двух поникших людей, уверенно двинулся вперёд. — Путешественник, не спеши! Ты можешь заблудиться! — взволнованно залепетал их новый знакомый, бросившись вслед за удаляющимся мальчонкой. Тарталье ничего не осталось, кроме как засеменить за ними. — Мы же собирались выпить, да? — подросток сбрасывает ладонь рыжего со своего плеча, предостерегающе посмотрев исподлобья. — Мы как раз пришли, — Тома непринуждённо хихикнул, не чувствуя неловкости вместе с напряжением, потрескивающими в воздухе. — Уверен, ты оценишь сакэ! — взрослый отворил дверь в уютную таверну, пропуская вперёд Итэра. За ним зашли два знакомых, обмениваясь далеко не любезными взорами. — Не похожа на ту, которая в Мондштадте, — пробормотал себе под нос златовласый, усаживаясь за свободный столик около окна. Рядом садится Чайлд, который, возможно, ощущает себя немного пристыженно и виновато, потому что ничем другим нельзя объяснить его ёрзанье и нервное заламывание тонких пальцев. — Что ж, — он облизнул губы, заметив, как Тома заказывает алкоголь, успокоив тем, что платит за всё сам. — Спорим, я останусь самым вменяемым? — Ты? — Тарталья, будто совершенно не веря в товарища, с насмешливым выражением лица оторвал голову от стола. Рыжеволосый вальяжно закинул руки на спинку алого дивана, светя раздражающей уверенной улыбкой. — Да ты даже не пил никогда! Но да ладно, звучит интересно. В случае, если ты проспоришь, — Фатуи задумчиво прикрыл тёмно-синие глаза. — Я тебя трахну. И Итэр, ожидающий что угодно, но не это, давится слюной от неожиданности. — Чего? Ты такой отвратительный, — Тома морщит нос, присоединившийся к разговору после оплаты заказа. — Раз ты так хочешь секса, что готов переспать с путешественником, то тут неподалёку есть квартал красных фонарей. Это то место, куда приходят люди, чтобы снять стресс. Впрочем, думаю, ты понимаешь, о чём я. — и пусть зелёноглазый осудил знакомого, на лице промелькнуло что-то такое, что можно было назвать потаённым желанием. Он тоже хотел сделать это с Итэром? — Но я хочу сделать это с ним не потому, что мне не хватает женского внимания. — обиженно прошептал Чайлд, нахмурившись. В любом случае, Тома уже не слышал его бормотаний, медленно постукивая пальцами по столу. — Ты странный, Чайлд, — путешественник отодвинулся от предвестника, опасливо поглядывая на него, дабы быть готовым защититься в случае, если тому вдруг чрезвычайно приспичит трахнуть мальчика. — Речи о том, что я буду выполнять твои прихоти в случае проигрыша, не шло. Я просто… Пошутил. Повисло тяжёлое молчание, давящее на блондина непосильным грузом. Тарталья, видимо, понял, что сказал ерунду, потому и замолчал, сверля внимательным взглядом свои ноги. А Тома, пребывая в прострации, разглядывал картины на стенах. — Ваше сакэ, господа, — раздался звонкий голосок девушки, что хоть как-то заставлял Итэра отвлечься от смущающих мыслей. Она поставила кувшин с тремя кружками на стол, учтиво разлив напиток в сосуды. В виде закуски было поставлено блюдце с кальмарами. — Вы желаете чего-нибудь ещё? — Нет, но спасибо за предложение, — белокурый мужчина улыбнулся, устало выдохнув только тогда, когда девчушка ушла. — Надеюсь, обратно вас не придётся тащить на спине, хаха! — он посмеялся, разбавляя гнетущую атмосферу отвлечёнными разговорами.

***

— Да я же выпил совсем немного, какого- Чайлд, опьянев невероятно быстро, пошатываясь, встал, глядя затуманенным взглядом на путешественника. — Да-да, немного, — мальчик закатывает глаза, морщась от специфичного вкуса алкоголя. Он выпил больше, чем Тома и Тарталья, но оставался трезвым. Кажется, он действительно не восприимчив к алкогольным напиткам. — Тебе нужно вернуться домой. — Да он один-то не дойдёт, — инадзумский приятель прячет лицо в ладонях, словно собирается заснуть прямо за столом. — А сколько разговоров было-то, — подначивает игриво зеленоглазый, усмехаясь на то, как жалко сейчас выглядит раскрасневшийся человек напротив него. — «Меня водка не берёт, а сакэ и подавно», «я буду самым трезвым». А каков результат? — Ой, да отстань! — пьяно воскликнул предвестник, собираясь сесть обратно, но при попытке это сделать случайно смахнул локтём опустевший кувшин, некогда полный сакэ. — Буянить здесь не надо, — Тома, выглядя изнурённым, вовсе не отдохнувшим, откидывает голову на спинку дивана, шумно выдохнув. — Проблем потом не оберёмся. — взрослый отодвинул от себя тарелку с морепродуктами, выглядя так, будто его сейчас стошнит от морского запаха. — Получается, я могу тебя трахнуть, — тянет Итэр, смущаясь своих же слов и того факта, что Чайлд помимо своего опьянения ещё и возбуждён. — Ну, если бы мы действительно всерьёз поспорили. Ты слишком самоуверен, это конечно хорошо и всё такое, но излишняя самоуверенность никогда не приводит ни к чему толковому. — Фатуи проигнорировал друга, пытающийся сконцентрироваться на чём-то одном, и в итоге не справившийся с этой задачей. — Думаю, стоит уйти, — путешественник с удручением заломил брови домиком, поднимаясь с дивана. Потянув глупо хихикающего Тарталью за воротник алой рубашки, он закинул его руку на своё плечо. — Почему ты такой тяжелый, ха… — горячее дыхание Чайлда обжигает шею, что упорно игнорируется Итэром. — Тома, хотя бы ты можешь идти сам? — с надеждой вопрошает юноша, натыкаясь на растерянного приятеля. По стеклянному взору становится ясно, что и заместитель клана Камисато переборщил с алкоголем. — Ну замечательно. — саркастично хмыкает мальчишка, думая, что вот-вот рухнет под весом двух крепких тел знакомых, однако всё, что происходит — так это то, что ноги подкашиваются, пробиваемые дрожью. — Прости… — неразборчиво мычит Тарталья, находясь между сном и реальностью. Этот человек всё больше удивляет путешественника. — Я думал… Всё будет в порядке. — наконец кое-как они выбираются из таверны на улицу, а мальчонка наивно полагает, что свежий воздух поспособствует отрезвлению пьяных мужчин. И всё-таки, ничего не меняется. — Плохо думал. — грубо отрезает Итэр, зашипев, стоило одиннадцатому предвестнику прижаться совсем близко, и потереться о бедро друга, как будто тот не заметит этого движения. — Давай вот только рук не распускать, хорошо? Я не девушка. — Для меня ты самая настоящая маленькая девочка, которую нужно беречь, — рыжий несёт что-то уже совсем несуразное. Видно, так на него действует алкоголь. — Такой хрупкий, такой миниатюрный, такой возбуждающий… Ты соблазняешь меня такой открытой одеждой, особенно, когда погода холодная. У тебя так мило торчат со- — Так! — собственный голос становится выше. Он сквозит смущением и негодованием из-за услышанного чайлдовского бреда, и Чайлд тут же замолк, обиженно проскулив. — Будь добр помолчать. Тома, а ты что-то совсем неразговорчив, — Итэр поворачивается к зелёноглазому, что вовсе завалился на его плечо, спотыкаясь на каждом шагу. Он тихо сопел, да и шёл с закрытыми глазами, рождая в голове путешественника мысли о том, что приятель заснул. — Тома…? — неуверенно зовёт белокурый, а тот не отзывается. Он что, действительно заснул на ходу? — Товарищ, я хочу тебя трахнуть, — хнычет Тарталья, прижимаясь до неприличия близко. Парнишка может ощутить упирающееся в бедро возбуждение Фатуи, и слышать хриплое дыханье. — Ну можно? Можно я трахну? — Да перестань ты, извращенец! — вскрикивает путешественник, желая ударить его в живот, однако не может по той причине, что этот дурак оплёл мальчишечью руку своими двумя, с заливистым мурлыканьем потираясь о неё щекой. — Что на тебя нашло? Так алкоголь влияет, что ли? Тогда буду знать, что не стоит поить тебя, а то несуразицу несёшь, — удрученно вздохнув, мальчик принимает решение игнорировать дальнейшие похабные речи пьяного приятеля. Только вот он не знает, что Чайлд, может, и пьян, но говорит то, что хотел сказать давно, но не решался, думая, каким грубым это будет по отношению к Итэру. Троица доходит до ближайшей гостиницы, мальчишке приходится расплатиться сразу за троих, и когда он, преодолевая такие трудности, как тяжесть тел, навалившихся на плечи с обоих сторон, вваливается в комнату с двумя кроватями на втором этаже, то тут же валит мужчин на постели, собираясь покинуть помещение. Однако горячая рука не даёт осуществить задуманного. — Не уходи, — скулёж Тартальи слышится рядом с ухом. Он дёргает его на себя, и юноша, выругавшись, оказывается в плену конечностей напористого взрослого, который переплетает их ноги. — Я люблю тебя, товарищ. — Послушай, Чайлд, — измученно вздыхает путешественник, стараясь игнорировать губы, касающиеся чувствительного ушка. — Ты сейчас пьян. Давай поговорим об этом завтра? Если вспомнишь, конечно. — Я не пьян, — отрицает очевидное взрослый, не выпуская приятеля из тёплых объятий. — Я всегда хотел сказать тебе это, — мягкие рыжие пряди щекочут плечо Итэра, и мальчик фыркает. — Ты хотя бы… За друга меня считаешь? Такое ощущение, что ты меня ненавидишь. Что я сделал, Итэр? — Не говори глупостей, — белокурый поджимает губы, вспоминая о том, что действительно вёл себя с Тартальей довольно… Грубо? Нечестно? Чайлд же помогает ему, а один раз так вообще спас от кучи стражей руин, так что Итэр обязан ему жизнью. А что сделал путешественник для того, чтобы снежнянин хорошо к нему относился? На памяти мальчонки он только и делал, что бил его, пускай и в шутку, а также часто грубил, не подпуская близко к себе. — Конечно, ты очень важен для меня. Не из-за твоих денег я с тобой вожусь, а потому, что ты действительно хороший человек, который интересен мне. Но я не знаю, люблю ли я тебя. Это так странно, знаешь. Но… Ты мне нравишься. Да. — он устал сопротивляться, потому обмяк в руках Тартальи, из-под прикрытых век разглядывая спину Томы, спящего на соседней кровати. — …Итэр, — заскулил жалостливо Чайлд, выдохнув горячий воздух в заднюю часть шеи друга. Тот вздрогнул, с осуждением глянув на него. — Ты говоришь такие вещи, зная, что сейчас я с трудом себя контролирую. За что ты так со мной? — Да тебе ничем не угодишь, — раздражённо огрызнулся паренёк, ударив рыжего по руке, что полезла под штаны. — Эй! Извращенец, ты куда свои руки тянешь?! — Ты сказал, что я тебе нравлюсь, — буркает негромко Фатуи, вновь юркнув ладонью под штаны путешественника. Пальцы коснулись нижнего белья, вынуждая товарища издать странный звук. — Не смей увиливать от ответственности. — белокурый рассерженно цокнул языком, однако подумал, что, возможно, одиннадцатый предвестник поможет сбросить с себя напряжение. Синеглазый кусает в плечо, и ткань топа-нагрудника становится влажной от слюны, принося лёгкий дискомфорт. Итэр болезненно бьёт мужчину острым локтём в грудную клетку, слыша лишь хриплый смех знакомого. Рука, что находилось под слоем штанов, ловко скользнула под боксеры, и мальчишка от неожиданности глухо застонал, злостно посмотрев на раскрасневшегося Чайлда, чей взгляд сейчас был мутен, словно он не давал отчёта своим действиям. — Ты можешь пообещать, что никогда не оставишь меня? — спрашивает рыжий, впитывая в себя томные вздохи мальчишки, сощуриваясь от собственного возбуждения, уперевшегося в ширинку брюк. — Товарищ. Ты слышишь? — М-м… — мычит жалостливо путешественник, выгибаясь от пальца, коснувшегося головки. — Ты такой болтливый. — он притягивает опешившего мужчину к себе, врезаясь губами в чужие. Итэр грубо кусает кожицу, вытягивая удивлённый хрип из горла Тартальи, а тот, отойдя от смелого поступка друга, затягивает в поцелуй, не желая отдавать контроль над ситуацией блондину. — Интересными вы вещами занимаетесь здесь, однако, — послышался сонный, но уже недовольный голос Томы. Светловласый поднимается, протирая глаза, и с недоумением взирает на двух застывших приятелей. — Серьёзно, существует квартал красных фонарей, вы зачем друг друга-то лапаете? — Ха… — Чайлд сужает глаза, вздёргивая подбородок Итэра, оставляет влажный поцелуй на шее. — Тебя это смущает? Зато товарищ получает удовольствие. Смотри, — наглец снова целует его, не спуская ехидного взора с Томы, и двигает рукой по возбуждённому члену путешественника, заставив проскулить и удариться затылком о крепкое плечо. Какой позор, Тома видит его в таком состоянии, а одиннадцатый предвестник ещё больше позорит своими действиями. — Это я доставляю ему удовольствие. Товарищ выбрал меня. — Не говори еру-нх…! Эй, да ты сдурел что ли?! — на полуслове Итэра оборвали, сжав между пальцами сосок. Мальчик стыдливо всхлипывает, инстинктивно выгибается, протестующе пихнув самодовольного идиота в грудь. — Не сопротивляйся, товарищ, — томным голосом шепчет Чайлд, позволяя себе такое опрометчивое действие, как покусывание чужого кончика уха. — Я вижу, ты получаешь удовольствие. — путешественник злится, поскольку осознаёт, что слова мужчины правдивы и ему действительно нравится происходящее. — Я тоже хочу доставить удовольствие путешественнику, — Итэр дёргается от глубокого баритона слева, а после переводит затуманенный возбуждением взгляд на Тому, что каким-то невероятным образом переместился со своей постели на постель Чайлда, и сейчас прижимается к мальчишке грудью. — Ты же не против, путешественник? — гладкие пальцы взрослого касаются его раскалённого лица, охлаждая своей прохладой, и вскоре уже губы осыпают кожу многочисленными поцелуями, распаляя заскулившего юношу лишь больше. — …Ладно, — мычит он, вздрагивая, когда Тарталья, выражая негодование, царапает острыми зубами затылок, после оставляя незаметный укус. — Но если мне что-то не понравится — я ударю вас обоих. — Тома и Чайлд на такую угрозу смеются, совершенно не воспринимая её всерьёз. С юношеских бёдер стягиваются широкие штаны и сапоги, и златовласый смущается такого внимания с двух сторон, собираясь отвернуться, однако Чайлд, что видимо, предугадал это, ласково обнял личико своими ладонями, тыкаясь губами в чужие. Итэр не негодовал, поэтому рыжий разрешил себе зайти дальше, пропуская липкий язык в рот мальчонки. — Ха… — Тома не желает оставаться в стороне, ведя руками по обнажённому животу белокурого, а после оставляет влажные поцелуи на чувствительной коже, заставляя Путешественника задохнуться и случайно укусить ойкнувшего предвестника за губу. — Товарищ, — Чайлд сверкает мёртвенными тёмными глазами в полумраке, тихо выдыхая от невообразимо сильного давления в паху. — Ты отсосёшь мне? Пожалуйста. — слуга госпожи Аяки неодобрительно пилит ровесника взглядом, ожидая, что Итэр пошлёт Тарталью с такой просьбой на все четыре стороны, а тот, что самое удивительное, соглашается. — Понял? Товарищ любит меня, — рыжеволосый улыбается так, будто выиграл тяжёлый бой, или смог предотвратить свою казнь, а Тому это раздражает, ибо нечего быть таким самовлюблённым дураком. — Так что, может, это тебе стоит наведаться в квартал красных фонарей? — Да ты успокойся уже, Чайлд, — гневно фыркает золотистоглазый, сводя ноги вместе, стоит Томе снять с него нижнее бельё. — Вы мне оба нравитесь! Он только понял, что ляпнул, и собирался начать искать себе нелепое оправдание, но впрочем, ему не планировали давать такой возможности. — Я так счастлив, товарищ, — слышится дрожащий шёпот Фатуи, который в ту же секунду сорвал с него шарф и топ-нагрудник, уделяя внимание маленьким розовым соскам друга. Тома, разделяющий чувства Тартальи, трепетно улыбается, оставляя лёгкий поцелуй на щеке паренька, одновременно плавно разводя ноги нижнего в стороны. — Я нравлюсь товарищу. — Я ведь уже говорил тебе это, — между стонами выдавливает Итэр, вплетаясь пальцами в волосы на затылке Томы, что, облизнув свои пальцы, робко приставил их к колечку мышц. — Стой! А как же душ? — спохватился мальчишка, и тут же стушевался под насмешливыми взглядами. — Это действительно то, что тебя сейчас волнует, товарищ? — хрипло вопрошает Тарталья, проводя языком по пересохшим губам. — Не думай ни о чём, кроме нас. Похоже, это первый раз, когда рыжик потребовал думать не только о нём, но ещё и о Томе. Путешественник слышит, как Чайлд расстёгивает ширинку брюк, высвобождая налитый кровью член. Он пульсирует, истекая природной смазкой, и тычется в губы Итэра, достаточно мужчине придвинуться чуть ближе. — Открой ротик, детка, — рычит заведённо синеглазый, сглатывая тяжёлый ком, когда созерцает красное лицо паренька, глядящего на орган из-под опущенных век мутным взором. Златовласый, не решаясь ответить отказом, приоткрывает бледные губы, ощущая, как головка оказывается во рту. — Ха… — одиннадцатый предвестник низко стонет, залившись краской, оглаживая ладонями любимое лицо, наклоняется к пареньку, и целует в нос. Руки бесстыже перебираются с личика на грудь путешественника, ощупывая мягкую кожу так, словно она могла в любой момент раствориться, исчезнуть. Ему мало, мало, ему нужно больше, однако этот дурацкий Тома тоже хочет полакомиться милым мальчишкой, поэтому, напоминая о своём присутствии, проталкивает пальцы в мальчика. Итэр давится слюной вперемешку с предэякулятом, стоит длинным пальцам заместителя клана Камисато проникнуть глубже, надавив шероховатыми подушечками на простату. Горло сокращается, доставляя Чайлду кружащее голову удовольствие, и казалось, в глазах на миг потемнело от возбуждения, но он вернулся в норму спустя жалкие пару секунд, стирая с щёк мальчоночки прозрачные ломаные линии слюны. — Товарищ, — зовёт его мужчина, зажмуриваясь от шершавого языка, покорно лизнувшего головку. — Тебе не больно? — Мы не хотим сделать тебе неприятно. — Тома целует блондина в ключицу, окольцовывая пальцами свободной руки твёрдый член дёрнувшегося парнишки. — Хнн… — скулит жалобно мальчик, качая головой в знак отрицания. Тарталья хрипит, вплетаясь пальцами в пшеничные волосы, ласково оттягивает, а Итэр в свою очередь щекочет кончиком языка уретру, смаргивая слёзы блаженства. — Проклятье, — шипит, прокажённый удовольствием, Чайлд, выгибаясь от ощущения руки приятеля, что, нарочно дразня, пробегается по всему стволу, и соскальзывает, комкая простыни. — Я скоро кончу, товарищ. — Эй, не смей делать это на моё лицо! — тут же оживляется путешественник, понимая, каковы намерения рыжего друга. Злость испаряется моментально, стоит Томе, что увлёкся ласками пальцами, вынуть их с влажным звуком. Итэр стыдливо прячется в своих волосах, морщась от жара кожи Тартальи, раскалённых рук, трогающих везде, докуда могут дотянуться. — Ну пожалуйста, товарищ, — умоляющим тоном выскуливает одиннадцатый предвестник, подаваясь бёдрами вперёд и давится глухим стоном, содрогаясь от нового мазка горячего язычка по алой головке. — Я так хочу увидеть твоё личико, запачканное моей спермой. — грязные разговоры Чайлда вызывают отвращение, и, может быть, самую малость возбуждают. — Ты такой извращенец, — слуга Аяки с осуждением поджал губы, приспуская с ног свободные штаны. — Путешественник, ты позволишь мне войти? — он ловит на себе яростный взгляд рыжика, победоносно ухмыляется, и, словно показывая своё надуманное превосходство, касается губами внутренней стороны бедра Итэра. — Я хочу первым трахнуть товарища, — капризно фыркает Фатуи, в следующую секунду потеряв свой напущенное доминирующее выражение лица, заломив тёмно-рыжие брови домиком и нетерпеливо закусив нижнюю губу, издаёт хриплый стон. Блондин раздражённо выдыхает, недоумевая, почему даже сейчас, в столь интимной обстановке, этот идиот умудряется повыпендриваться. — Я знаком с ним дольше, — оба беловолосых человека закатывают глаза на детское поведение Чайлда, и Итэр, пресекая дальнейшие якалки давнего приятеля, целует влажную головку, выбивая спёртый вздох. — Итэр… — хнычет рыжий, вжимаясь в мальчишку, грубо толкнувшись в его рот. Путешественник в изумлении распахнул золотые глаза, чувствуя, как из уретры предвестника брызжет в ротовую полость сперма, и конченый ублюдок Тарталья, удовлетворённо заурчав, отстраняется, позволяя семени оказаться на бледном лице паренька. — Конченый, — гневается златовласый, высовывая язык от неприятного вкуса, что побуждает чуть ли не сплюнуть. Жмурится в недовольстве, стирая с переносицы и век вязкую сперму, стряхивая с кончиков своих пальцев. — Я же не разрешал делать э- Его грубо обрывают, впиваясь в губы жадным поцелуем. Пальцы Чайлда больно удерживают за подбородок, а Тома, возмущенно рыкнувший, вжимается спереди, покусывая кожу шеи и плеч. — Прости, Тома, но всё же первым его трахну я, — низко предупреждает перевозбуждённый мужчина, вдруг отпихивая зелёноглазого от путешественника, избавляя самого себя от тесного пиджака и расстёгивая ещё пару пуговиц на бордовой рубашке, поворачивает обозлённого юношу к себе и сажает на колени. Не успевает Итэр среагировать, как вкрай оборзевший предвестник, вцепившись пальцами в мягкие бёдра, приподнимает их, а после несдержанно насаживает на свой лишь увеличившийся в размерах орган. — Эй! Придурок, кто тебе разрешал?! — вскрикивает Итэр, и всё же, из-за глубокого толчка и попадания по простате, гнев топится пришедшим наслаждением. Он откидывает голову, царапая плечи мужчины, продолжая бормотать пустые оскорбления в сторону одиннадцатого предвестника. Чайлд ласкает его грудь, и на его губах расцветает полуулыбка, как только рыжик пересекается тёмным взглядом с ошарашенным взором Томы, что, придя в себя, нахмурил светлые брови. — Обидно, да? — огорчённо-фальшивым голосом тянет взрослый, не упуская возможности лишний раз поцеловать Итэра в губы, остервенело кусая их своими заострёнными зубами. — Итэр мой. — Я ничей, — уловив последнюю фразу снежнянина, путешественник решил не терпеть собственничество Фатуи. — Идиот. — шипит сквозь плотно стиснутые зубы мальчик, а Чайлд задорно смеётся, покрывая следами от зубов матовую грудную клетку. — Извини, путешественник, — шепчет раскаянно Тома, целуя златовласого в каждый выступающий позвонок на спине и шее, оглаживая подрагивающими ладонями гибкое тело. — Мне бы… Тоже хотелось войти в тебя. — мальчишка шокировано хватает ртом воздух, когда до него доходит, что второй блондин собирается вставить своё возбуждение. — Да ты с ума сошёл, — хрипло хихикает он, сглатывая слюну и увиливая от поцелуя Тартальи. — Не войдёт! — воскликнул после того, как увидел член приятеля, который, прикрыв глаза, мимолётно коснулся головки. — Я буду аккуратен. — заверяет Тома, прижимаясь со спины. Сбитое дыханье двоих людей опаляет чувствительную кожу, вынуждая мальчонку между плавиться, извиваться от невыносимого жара рук и тел. — Хмпф, — раздражённо хмыкает Чайлд, не желая признавать своё поражение. — Тебе жарко, товарищ? Давай я тебе помогу. — ладонь рыжего становится мокрой, и Фатуи пробегается пальцами по соскам парнишки. Итэр всхлипывает, выгибаясь, вследствие чего прижимаясь к тяжело дышащему сзади Томе ближе. — Чайлд! — взвывает юноша, пока наглые пальцы, мокрые от сотворённой своими элементальными навыками воды, вожделённо сжимают маленький ореол. Тарталья не слушается, прижимаясь ко второму соску языком. — Ну погоди, потом ты у меня попляшешь! — рычит в разъярённости мальчик, пытаясь доставить мужчине боль, оттягивает рыжие локоны назад, а тому нравится, и кажется, его член становится ещё больше. Длани слуги Аяки притягивают к себе за живот, белокурый с дрожащим стоном притискивается своими бёдрами к заду Итэра, и мальчишка чувствует, как горячий член трётся о растянутое колечко мышц, то ли предупреждая о том, что Тома тоже вскоре вставит, то ли просто дразня. Подушечки пальцев у Томы тоже до ужаса горячие — такое чувство, будто они пронизаны огнём, и элементы гидро и пиро вот-вот создадут элементальную реакцию, именуемую испарением. — Ай, — синеглазый дёргается, сморщившись от дискомфорта. Пальцы Итэра, которыми он схватил его за запястье с целью отстранить от себя, оказались пронизаны электро элементом, что подействовал на рыжика, как реакция «заряжен». Мимолётная боль проходит по телу, а, добираясь до низа живота, уже отзывается двойным возбуждением. — Товариищ, — ошалело тянет мужчина, обнажая клыковатые зубы. — Я хочу затрахать тебя до потери сознания. Я сделаю тебя полным моей спермы, и ты никуда от меня не уйдешь, — наэлектризованные рыжие волосы смешно топорщатся в разные стороны, придавая кудрявым локонам большей пушистости. Путешественник прерывисто вздыхает, запуская пальцы в мягкие кудри, чтобы вторично оттянуть их в знак своего негодования. — Кошмар, — раздаётся осипший голос Томы сзади. Уперевшись лбом в лопатки мальчика, молодой человек повторяет своё недавнее действие, оплетая пальцами маленький член Итэра. — Да ты серьёзно с ума сошёл. — Может, — хрипло отвечает Чайлд, сексуально улыбаясь путешественнику, что передёргивается, когда большие ладони Фатуи накрывают его ладошки, мягко сжимают, помогая зачесать рыжие волосы назад. — Ради товарища нестрашно. — Итэр цыкает на флирт синеглазого, после застонав от движения чужой рукой по органу. — Ты двигаться собираешься сегодня, или я так и буду сидеть на тебе с твоим членом внутри? — не выдерживает мальчик, перестав стараться увильнуть от ласк, даруемых Чайлдом. Синие глаза темнеют. — Скажи, что я хороший мальчик, — он облизывается, ведя губами по тонкой шее юноши, останавливается у ключицы и, втягивая кожицу, оставляет яркий засос. — Скажи это, Итэр. — Ты издеваешься? — нервно хохотнул путешественник, отводя глаза. — …Назови и меня хорошим мальчиком, — Тома устроил свой подбородок на плече парнишки, прижался плотнее, и головка ствола плавно втолкнулась в нутро застывшего златовласого. — Б-больно… — хрипит Итэр, уткнувшись носом в шею Чайлда. Тот тоже болезненно шипит, прищуриваясь, однако терпит, успокаивающе поглаживая приятеля по спине. — Прости, — Тома замирает, дав время для того, чтобы привыкнуть к размерам. Ему также неприятно, ибо сжимает мальчишка члены внутри себя чрезвычайно сильно. Тарталья судорожно дышит, с обеспокоенностью глядя на страдальческое личико возлюбленного. Слуга Аяки целует путешественника в линию роста волос на затылке, а предвестник в щёки, мокрые от пота и слюны. — Все ещё больно? — Нет… Не так, — блондин наконец может выдохнуть, и ощутить усладу, пронзившую туловище. — Ах… Я-я думаю, мне нравится. — перестав сжиматься так сильно, двое мужчин могут облегчённо вздохнуть, осторожно толкнувшись. — Т-так приятно, — Итэр хлюпает носом, обнимая Тарталью за шею. Тому такое, естественно, нравится, поэтому покусывает игриво грудь, а зелёноглазый лижет покрасневшее плечо, яро надрачивая юноше. — Ах! — ему приходится зажмуриться, поскольку стыдно лицезреть нахальное лицо Фатуи, что размеренно вколачивается в него, заставляя срывать голос высокими стонами. Тома приглушённо рычит, проводя большим пальцем по сочащейся головке, и слышит ещё одно прелестное постанывание, слетевшее с губ белокурого. — Уу… — скулит Итэр надрывисто, изгибаясь в спине, содрогаясь в накрывшем оргазме с широко раскрытым ртом. — Ха… Товарищ кончил, такая прелесть, — смеётся умилённо Тарталья, сверкая своими пунцовыми от перевозбуждения щеками и хищной ухмылкой. — Какое лицо у тебя будет, когда ты кончишь в двадцатый раз? — путешественник хмурится, замечая, как рыжик ловким движением скидывает с себя мешающуюся рубашку, и наверное, мальчик видит его обнажённое тело впервые, именно поэтому он тянется к нему, проводя по торсу. Обводит шаловливыми пальцами старые шрамы, чувствует, как под кожей перекатываются крепкие мышцы и как сильно напрягается Тарталья, стоит ладошке остановиться у кадыка. — Ходишь по краю, детка, — не так уверенно бросает мужчина, отстранив от своей шеи конечность. Ему лишь бы не сорваться, иначе, ну… Итэр точно не сможет встать несколько дней. — Хм. — путешественник теряет интерес к разглядыванию тела друга, завлечённый новым, более сильным удовольствием при ощущении давлении двух головок на простату. Он громко стонет, позабыв о том, что за стенкой, вероятно, спят постояльцы, и стоило бы держать себя в руках. Однако, как это возможно, если Тома и Чайлд не дают и секунды сделать свободного вздоха? — Ну, — голос снежнянина звучит по-хитрому, подготавливая заранее к тому, что следующее, что он скажет, будет смущающим. — Так назови меня хорошим мальчиком. Я ведь хороший мальчик? — и заглядывает заискрившимися тёмно-синими глазами в глаза сконфуженного Итэра. Столько преданности и жажды похвалы отражается в пустых зенках мужчины, что, мгновенье, и хвостом вилять начнёт, как покорный пёс. — Меня тоже, — подаёт утомлённый голос Тома, опаляя горячим дыханием ухо. — Пожалуйста. — короткие укусы следуют после поцелуя за ухом, побуждая путешественника издавать всё больше протяжных стонов вперемешку со всхлипами. — Хо… Хо, — он не может сосредоточиться, и мысли, собранные в кучу, сбегают от него, забирая любую возможность сказать хотя бы что-то, помимо беспрерывных вскриков, полных сладострастного блаженства. Тома совершает рваный толчок, упираясь в чувствительный комочек нервов. Путешественник, хныча от пронзившей спину боли, рухнул на Чайлда бессильно, и это поспособствовало тому, чтобы проникновение получилось более глубоким, пронизывая режущей усладой. — Хорош-Хорошие мальчики, — к счастью, ему-таки удалось сложить слоги в слова, и вышло, пусть и жалко, но всё же разборчивым. — Я хороший мальчик, — заядло повторяет рыжеволосый предвестник, врываясь под другим углом, и это удовольствие столь приятно, что уже считается невыносимым. — Я хороший мальчик, хороший, хороший, хороший. — Путешественник похвалил меня, — восторженно шепчет Тома, вгрызаясь вмиг заострившимися зубами в плечо без каких-либо сожалений, огрубело стискивая талию своими пальцами, вбивается быстро, рвано, всё время сбиваясь с темпа. — Я буду и дальше хорошим мальчиком. — Итэр задыхается, и перестаёт видеть точные очертания из-за выступивших слёз, скатывающихся с щек по подбородку. — Ха… Ха, — Чайлд дрожит, кусая губы и сводя брови к переносице. Видимо, тщетно сдерживает себя, чтобы не кончить раньше Томы. Неужели хочет быть лучше во всём? Как глупо. Путешественник сжимает половые органы в себе, а мужчины в унисон низко стонут от захлестнувшего экстаза, совершая медленные толчки даже тогда, когда пик блаженства был настигнут, и горячая сперма стала вытекать из покрасневшей дырочки парнишки. — Хаха, ты снова кончил, да? — рыжий щурится, и взгляд снова поддёргивается туманной дымкой возбуждения. Рука размазывает густую сперму по впалому животу Итэра, не обращая внимания на белёсые капельки, что попали на собственный торс. — Нам стоит лечь спать, — Тома выходит из мальчишечки, выглядя изнурённым этим грубым сексом. Клонит в сон, а он не привык противиться своим желаниям. — Завтра важный день и… О, архонты, Чайлд, тебе всё ещё мало? — заместитель клана Камисато в удивлении раскрывает зелёные глаза, видя, как рыжий валит мальчонку на кровать, врывается снова и вбивается нещадно, терзая юное тело укусами и царапинами. — Чайлд! — скулит плаксиво Итэр, чувствуя себя слишком устало, чтобы оказать сопротивление. Одиннадцатый предвестник до сих пор полон сил и желания потрахаться, а ему хочется отдохнуть. — Я же сказал, что заполню тебя своей спермой, — рычит утробно на ухо Тарталья, разводя измученные бёдра мальчика, придавленного к постели телом, шире, чтобы доставить больше острого удовольствия. — Я всегда сдерживаю своё слово. — Это, конечно, всё очень мило, — Тома, перебравшийся на свою кровать, наблюдает за ними проницательным взглядом. Может быть, он бы возбудился снова, если бы не был на грани потери сознания от усталости. — Но я хочу спать. — Потерпи, — дерзит Фатуи, пронзая его враждебным взором. — Я всё равно скоро кончу. — Итэр, найдя в себе силы, бьёт протестующе в плечо, а рыжик голодно облизывается, оскаливаясь. — Какой же ты ненасытный, — фыркает безнадёжно слуга Аяки, плюхнувшись на кровать. — Фу. Одиннадцатый предвестник игнорирует замечание блондина, принимая сидячее положение, утягивает хрипло хныкнувшего путешественника на себя. Сгребая в тёплые объятья, лениво вдалбливается в растраханного юношу, что не может уже стонать, ибо горло горит огнём. — Всё, Аякс, — в забытье едва шевелит губами потерянный мальчик, смотрящий сквозь синеглазого, и слабо сопротивляется, когда мужчина кончает, снова желая вставить возлюбленному. Итэр кончил тоже, но даже мысли о сексе сейчас казались чем-то тошнотворным. — Я устал. — Тарталья разочарованно мычит, и всё же, не смеет более принуждать приятеля к тому, чего тот не хочет. Мальчишка, не держась на ногах, скатывается с постели на пол, доползая до постели напротив. Тома ничего против того, чтобы поспать вместе с Итэром, не имеет, потому запускает парнишку под одеяло. — Я не позволю спать вам вдвоём, — Чайлд следует за своим любимым товарищем, ложась около стенки, даже не удосужившись снять с себя штаны. Зелёноглазый давится злостью, однако решает, что выскажет всё наглому мужчине с утра. — Спокойной ночи, товарищ. — Да… — буркает сонно златовласый, закрывая глаза. С одной стороны его обнимает руками и ногами снежнянин, а с другой Тома, что мгновенно отрубился, когда голова соприкоснулась с подушкой. Что же… Теперь он точно будет знать, что ни Чайлда, ни Тому поить алкоголем нельзя.