Гнездо черного сокола: Потерянное дитя

Несмотря на жуткое любопытство Джейн продолжала сторониться Клэр, похоже двухмесячные наезды раз в год не позволяли ей причислить названную сестру к составу семьи, та в свою очередь тоже не особо заходила дальше формальной вежливости. Ничто в Джейн не наводило Керриган на мысли о том, что в ребенке может скрываться магический дар. А это означало, что «сестра» останется именно дочерью Эмили, не вызвав необходимости оказывать ей поддержку в магическом мире. Саму же мисс Нортон она воспринимала как неизбежное сопровождение до восемнадцати лет еще до открытия магического мира, а в реалиях магического и вовсе только можно было ограничится семнадцатью, не возвращаясь в обычный мир после шестого курса. Сопровождение лучшее из возможных, но даже при этом не теряющее своей временности. Осенью 1992 года она станет совершеннолетней, получив возможность колдовать без надзора и принимать собственные решения, к Рождеству 1993 сбросит оковы магловской опеки. 1994 год должен был стать годом ее полной и неотвратимой персональной свободы. Если она, разумеется, верно решит «ту самую проблему». Откладываемых Эмили на ее счет накоплений с пособия хватит на первичные вопросы, но никак не на бесцельные шатания по белу свету. Надо было найти свое место в мире и закрепиться. Еще весной она просматривала буклеты для пятикурсников и вдоволь наслушалась разговоров о будущих занятиях. Часть девочек не собиралась вовсе куда-то поступать, уповая на грядущее замужество, некоторые из чистокровных были уже помолвлены. Остальные, не взирая на пол, делились на продолжателей семейных дел и тех, кто планировал строить свою карьеру в магических учреждениях: в госпитале Мунго или в различных департаментах министерства. Причем с должностями было все не так просто. На начальные позиции, поговаривали, пробиться не так трудно, а вот выше… карьерный рост практически отсутствовал. И даже за эти места все держались: определенность, стабильность, гарантированное жалование. В стране с примитивнейшей экономикой Министерство магии со всеми его подразделениями и раздутым штатом выглядело как искусственный чужеродный институт. Держалось оно по факту за счет того самого производственного ядра, основанного на семейных бизнесах старых родов. Клэр вообще не понимала, как этот карточный домик еще не сложился. И зачем нужно устраивать военные конфликты, когда министра с Визенгамотом и так можно заставить прогнуться, управляя финансово. Но это же и означало, что любые приличные должности были расписаны между своими на десятилетия вперед. Встречались отдельные уникумы, которые после Хогвартса собирались уходить обратно в магловский мир и получать там престижное высшее образование. У Клэр было ровно два года, чтобы определиться. И для начала ее заинтересовал вопрос — чего можно достичь, не имея за спиной клановой поддержки, капиталов и семейного дела. Первое письмо от Квиррелла, а точнее посылку, принес крупный пестрый филин в начале сентября. Клэр была настроена на долгое ожидание, так что этот внезапный сюрприз придал ей сил. Внутри был сложенный китайский бумажный фонарик и серебряная цепочка с кулоном, символ на котором напоминал стилизованную тройку с хвостом и в шляпе. Письмо, а скорее записка, было следующего содержания:

«Здравствуй, Мышь!

В общем, правила те же, ответ не пиши. Я сейчас в Азии, к тому моменту, как ты получишь мое послание, уже буду где-нибудь еще. Пока не определился. Целый месяц тут истончена завеса между миром мертвых и живых. Азиаты выполняют кучу странных действий — жгут кучу бумаги, изображающей деньги и вещи, выставляют еду и боятся ходить по ночам. Представь себе, это СЕДЬМОЙ месяц местного завязанного на луну календаря — я думаю, ты на арифмантике не просто так мантию протираешь. На полнолуние устроили вообще какое-то безумие. Очень громко и людно, заставили всю улицу подсвеченной едой. А под конец месяца отпустили флотилию фонариков по реке, чтобы те указали духам дорогу. Конечно, лучше один раз увидеть, чем услышать. Посылаю тебе фонарик и защитный амулет «Ом», чтоб к тебе не прицепился ни один сбившийся с пути голодный дух.» Сложенный бумажный фонарик вместе с письмом перекочевал в саквояж, а амулет, проверенный диагностирующим заклинанием на неприятные сюрпризы, занял место на ее шее. Клэр никогда не носила украшений, но эта подвеска воспринималась именно как памятный знак. Она часто машинально зажимала непривычный атрибут между пальцев, о чем-либо задумавшись. Войдя в учебный ритм и восстановив свои тренировки, Керриган приступила к выполнению плана по изучению выпускников. Архивы Хогвартса были ей недоступны, но в замке был один весьма интересный зал, в котором были выставлены достижения учеников. Как раз именно такие, чем-либо одаренные полукровки и маглорожденные, ее и интересовали. Чего добились те, кто хоть что-то из себя представлял в школе? Так она занялась изучением вотчины филчевских отработок. Интересовали ее кубки, значки, почетные грамоты за этот век, имена на которых не кричали о своей чистокровности. Вооружившись блокнотом, она под неусыпным надзором подозревающего ее во всех тяжких грехах завхоза переписывала фамилии и инициалы, сопоставляя и вычеркивая многие из ранее записанных фамилий. Особо отметился некий Т.М. Риддл, засветившийся аж в трех номинациях: кроме того, что он являлся лучшим учеником школы, у него имелась именная золотая табличка «За особые заслуги перед школой» 1943 года и медаль «За магические заслуги» 1945 года. Наряду с ним за особые заслуги отметились, судя по всему, профессор Макгонагалл и еще несколько учеников, чьи имена нашлись тут же на кубках квиддичистов, а потому интереса для Клэр не представляли независимо от происхождения. Вот уж чего, а выяснять как грязнокровность влияет на спортивную карьеру она не имела никакого желания. Такие фамилии как Лонгботтом или Прюэтт она даже не пыталась записывать. Билл Уизли, так же получивший награду "За магические заслуги" ее тоже не интересовал как чистокровный, а о судьбе Лили Эванс не знал только слепоглухонемой. Но мать Поттера как раз использовала «билет замуж», прежде чем геройски пасть, защищая ребенка от страшилища века. В целом же, складывалось впечатление, что Керриган учится в спортивной школе. Это расследование можно было бы считать тупиковым, если бы не одна встреча, происшедшая через месяц. Она возвращалась из кабинета преподавателя ЗОТИ, у которого уточняла расширенную тему эссе. Писать общее задание было не особо интересно, а вот некоторые связанные вопросы были довольно занимательны и не являлись пустой тратой времени. Получив добро на самодеятельность, она зашла в женский туалет, располагавшийся поблизости. Из одной кабинки послышался какой-то всплеск, и тут же начали раздаваться рыдания. — Эй, у тебя все в порядке? — У меня ничего не в порядке! Все надо мной только издеваются! Каждый норовит ткнуть Миртл, что она умерла! — Тшшш… Миртл, — про плаксу Уоррен Керриган краем уха слышала, но видеть раньше ее не приходилось, — я не знала, что там именно ты. Я подумала плачет какая-то девочка… — Вот, девочку пожалела, а если б знала, что это я, то даже не поздоровалась бы! — Давай сначала. Здравствуй, Миртл! Я Клэр Керриган, рада с тобой познакомиться. Дверца резко распахнулась, Миртл прекратила истерику и в изумлении уставилась на Клэр. — Ты правда рада? — Ну да, так будем знакомы? — И ты будешь со мной дружить? — А ты хочешь, чтоб я с тобой дружила? — Ты меня не обманываешь? Не будешь дразнить, издеваться? — Нет, Миртл, просто дружить, без всякой ерунды. Я вот, например, с четвертого курса Рейвенкло. А ты ведь тоже в форме Хогвартса? Мы с одного факультета? — Да. — Я видела много призраков в замке, но ни разу не видела студенток среди них. — Я тут одна, а они все говорят, что я недостаточно взрослая, и не хотят со мной дружить. — Как же так получилось, что ты живешь в Хогвартсе? — А я здесь умерла! Прям в этом туалете! О-о-о-о! Это было так ужаснооо. — Умерла? Прям в Хогвартсе? Наверное, никто из студентов этим больше не может похвастаться? — Ну, не знаю, может кто-то когда-то и умирал, но их тут нет. Я одна. Совсем однаааа! — А давно ты здесь? — С 13 июня 1943 года. — Ого! Ты, наверное, столько всего знаешь! Но как ты умерла? — Тут была такая гадкая девчонка. Оливия Хорнби! Никому не нравятся очки! Вот она опять меня обзывала очковой дурой и еще много всяких гадостей. Я расстроилась и убежала плакать. Закрылась в кабинке, а тут мальчишки! Ты представляешь, в женском туалете! И на какой-то тарабарщине болтают. — Мальчики? — Не, ну один-то точно мальчик. А вот второй… но я-то не знала! Думаю, вот как сейчас открою дверь, как выскажу все, что я о них думаю! Вломиться в женский туалет! Это ж какая наглость! В общем, открыла дверь, а там глазищи… огромные, вот как тарелки. Желтые. — А дальше что? — А дальше все — потемнело, меня как сквозь трубу протащило. — А как мальчик выглядел, ты его знала? — Нет, его я не успела увидеть, а голос не узнала, но мне кажется, старшекурсник. — А когда вернулась? Уже никого не было? — Вообще никого, все разъехались. — И ты не пыталась найти того мальчика или глазастого? — Нет, когда все вернулись на учебу — я стала ходить по пятам за Оливией. Все время, пока она доучивалась. Она тысячу раз извинялась, умоляла… но я была непреклонна. Заставила ее пожалеть о каждой мерзости в мой адрес. — Миртл, а не было ничего странного до твоей смерти? Какие-то необычности в школе? Ведь откуда-то взялся глазастый? — Хм… Ходили слухи о каких-то загадочных нападениях. С закатом все коридоры пустыми становились, все по факультетским гостиным разбегались и наружу до утра никто носа не казал. Но что там было… Хотя, знаешь, говорили, что только на маглорожденных нападают. С Миртл они договорились до того, что Клэр пообещала приходить к ней каждую неделю. Призрак хотела бы и почаще общаться, но Керриган убедила ее, что отсутствовать будет не ради времени с другими подружками, а потому что очень-очень занята по учебе. Когда Плакса поняла, что она будет единственной подругой, то быстро согласилась на такой усеченный график. Вот эта насыщенность учебного года, когда один ученик получает редчайшую награду, а другой гибнет прям в школе, заставила ее отправить сову в «Пророк» за архивом и 1943 года. И ничего. Скупая заметка в газете от 15 июня о погибшей в результате несчастного случая маглорожденной, даже имя не удосужились упомянуть. Никаких деталей других нападений, никакого резонанса. Но по всей видимости других летальных исходов не было. Ничего про Риддла. Награда за особые заслуги перед Хогвартсом дальше Хогвартса не ушла. Что с нее получил сам Риддл кроме того, что его имя регулярно полируют провинившиеся ученики? За что он ее получил? На очередной встрече с Уоррен Клэр поинтересовалась, знала ли Миртл этого загадочного Риддла. И получила порцию девичьих воздыханий о том, какой был слизеринский староста красавчик, как по нему сохла половина Хогвартса, да и половина только потому, что вторая половина была мальчиками. Высокий, бледный и темноволосый Чайльд-Гарольд хогвартского разлива имел простое и непримечательное имя Том. А вот фамилию свою оправдывал на все сто. «М.» так и осталась нерасшифрованной. За что Тому выдали награду, Миртл не знала и о самой награде слышала впервые. Зато по ее рассказам Клэр уверилась, что Риддл был скорее всего полукровкой с магловской фамилией. Не мог маглорожденный иметь столько влияния на Слизерине, на любом другом факультете — талант и харизма могли дать возможность выдвинуться, но не среди повернутых на чистоте крови змей. А вот амбициозный полукровный и умный владелец интересной родословной обладал совсем иными возможностями. Прошел Хеллоуин. В конце ноября прилетел маленький сычик с новой посылкой.

«Здравствуй, Мышь!

Сувенир с Día de los Muertos. Я в Центральной Америке. Карнавал и кругом черепа. Весело. Свобода. Мне, кажется (а кажется ли?), что я долгое время провел в пыльном шкафу и теперь вот выбрался на свет. Праздник мертвых, а я на нем чувствую себя живым. Это калавера и Санта Муэрте 7 держав. Я не знаю, что именно тебе пожелать, поэтому желаю сразу всего — синий помогает в учебе и дарует мудрость, золотой, разумеется, к галлеонам, серебро для счастья и успеха, зеленый для справедливости и, чтобы те, кто близок тебе были рядом, фиолетовый открывает пути и меняет плохие на хорошие, медь гоняет духов, красный ты оценишь потом, когда подрастешь.» К письму прилагался радужный браслет из крупных бусин, к которому крепилась подвеска, изображавшая Смерть в веселеньком разноцветном балахоне с косой в костяной руке, в так же глобусом, весами, песочными часами и совой. Он занял место на левом запястье, благо браслет из рукава мантии особо не выглядывал, а то Клэр уже стала бояться, что еще несколько таких подарков, и она будет составлять нездоровую конкуренцию хогвартской прорицательнице. Но и прятать зеленый цвет надежды в безразмерной глубине саквояжа она не могла. А вот череп, расписанный в психоделическом стиле, отправился в компанию к китайскому фонарику.