Первая гроза: Оттепель

Когда часы в гостиной пробили полночь, Демидов поднял телефонную трубку и, набрав несколько цифр, сухо приказал: — Найти Сергея и вернуть. Дмитрий был зол. Когда Беляев ушёл, генерал продолжил заниматься документами, испытывая приступ раздражения. Мало того, что Серёжа затеял ссору на ровном месте, так он ещё и мило общался с Морозовым! Как смел! Демидов чувствовал, что скоро его накроет настоящее бешенство. Горячее, уничтожающее, как раскалённая лава. И тогда… Генерал неспешно закурил, глядя в стену перед собой. Он вспоминал все те годы, что они с Беляевым прожили под одной крышей. Этот парень стал ему по-настоящему близок. По крайней мере, настолько, насколько это допустил Демидов. Дмитрий смачно затянулся, чуть щурясь. Он вдруг физически ощутил под собой тёплое тело Беляева, вспомнил это непередаваемое чувство того момента, когда его член проникал в тугое отверстие, и они с Серёжей становились одним целым. Совершенно не склонный к романтике Демидов вдруг с голодом шакала прочувствовал, что ему физически нужно это тело. Этот запах. Эта кожа. Этот спокойный и мягкий взгляд. Выпустив дым носом, Дмитрий снова затянулся, ощущая, как начинающееся бешенство сменяется чем-то совершенно иным. И это чувство ужасно не понравилось мужчине, поскольку являлось абсолютно новым, и вносило новые краски в его привычный уклад чувств и восприятия. Демидов вспомнил невероятно вкусные завтраки, обеды и ужины, которые он сам никогда не желал, но на которые его буквально подсадил супруг. Представить свою жизнь без тёплых котлет с картофельным пюре, без наваристого куриного супа и румяных пирожков с яблоком было уже невозможно. «Какая глупость. Чушь полная», — сурово подумал генерал, снова выпуская дым носом. И вдруг то чувство, которое начало просачиваться в его душу, словно осенний сквозняк, полностью заполнило нутро Демидова. Ему даже показалось, что грудь физически похолодела. Генералу не пришлось долго анализировать, что это было за чувство. Он сразу понял, что всё дело в утрате. Дмитрий вдруг подумал, что Беляева, конечно, вернут, но что будет потом? Не порвётся ли та нить доверительности, что связывала их все эти годы? Не замкнётся ли Сергей? Впервые за всю свою жизнь Демидов испытал что-то очень похожее на страх потери. Он знал, что Беляев будет жить с ним до конца своих дней, и ничто этого не изменит. Но будет ли он с ним морально? Внутренне? Сигарета обожгла пальцы. Дмитрий встал и, подойдя к столу, с ненавистью потушил её в стеклянной пепельнице. Цепочка умозаключений выстроилась сама. В последние годы Демидов начал испытывать паранойю. Он всё чаще думал о том, что Серёжа в расцвете сил, на работе вокруг него вертятся разные люди, а он, Дмитрий, не молодеет. Ему уже пятьдесят, и волосы его кое-где тронула седина. Даже отголосок мысли, сомнения, что Беляев увлечётся кем-то другим, вызывал в душе генерала какое-то ледяное и колючее чувство. Чувство, которое пока не было под его контролем. А Демидов не переносил то, что не было ему подвластно. Дмитрий прекрасно понимал, что Сергей никуда не денется. Даже если очень захочет. Даже если ему понравится кто-то другой. Но сам факт того, что есть некий процент вероятности, что Беляев кем-либо увлечётся, заражал его нутро какой-то холодной болезнью. И мужчине это категорически не нравилось. С каждым днём желание Демидова посадить супруга дома становилось всё острее и нестерпимее. И когда сегодня тот пришёл с совсем другими глазами, генералу было достаточно одного взгляда на мужа, чтобы понять, что Серёжа допустил мысль «А что было бы, если бы я был с Антоном?». «Ты бы никогда с ним не был. Ты бы сгнил в ГУЛАГе, если бы не я», — с холодной презрительностью подумал Демидов. Чувство утраты становилось сильнее. Дмитрий вдруг испытал сильнейшее желание схватить Беляева, врезать ему и приказать снова быть с ним таким же… близким и доверительным. Никогда бы генерал Демидов не подумал, что начнёт бояться потерять с кем-либо душевную связь! Он злился на свои чувства. И хотел, чтобы Сергей немедленно оказался дома. Бросив суровый взгляд на телефонный аппарат, Дмитрий коршуном направился в его сторону. С момента его звонка прошло не менее часа, а Беляева всё ещё не было рядом. Но не успел мужчина поднять трубку, как из коридора донеслись шаги. Демидов порывисто вышел из комнаты. Он увидел Ивана и Сергея. Первый довольно смотрел на генерала, мол, нате, нашёл. Второй был красным от мороза и глядел в пол. — Хорошо, иди, — скупо сказал Дмитрий, даже не взглянув на подчинённого. — Доброй ночи, товарищ генерал! — бодро отозвался мужчина и вышел из квартиры. Несколько напряжённых мгновений Демидов смотрел на Сергея, а потом ринулся на него. Беляев внутренне скукожился, бросив на мужа затравленный взгляд, и припал плечом к стене в позе человека, неуклюже готового к казни. Он думал, что сейчас генерал ударит его, но тот неожиданно обнял Серёжу, крепко прижал к себе. Беляев чуть не задохнулся от страха и просто стоял, ничего не понимая. Он даже сквозь ткань халата Дмитрия чувствовал тепло его тела.  — Где ты был? Ты мог простыть, — хрипло произнёс Демидов отпуская Сергея и кладя ладони на его алые ледяные щёки. Ресницы того были покрыты инеем. — По улицам ходил, — тихо ответил тот. — Ты заболеешь. — Наверное. — Сергей, ты не должен был убегать. Это понятно? — всматриваясь в блестящие глаза, твёрдо спросил Демидов. — А что мне оставалось? — Явно не сбегать. Серёжа сморгнул. Он вдруг почувствовал в лице и голосе мужа какое-то изменение. Тот больше не отмахивался от него, как от мухи. Он даже будто бы беспокоился. Беляев впервые в жизни видел мужчину таким. — Ты испугался за меня? — спросил он напрямую. — Можно и так сказать, — помолчав, мрачно ответил Дмитрий. — Ты же понимаешь, что у нас семья? Нельзя так просто уйти, хлопнув дверью. Ты уже не ребёнок. Беляев ощутил, как медленно тот холод, что пробрался внутрь него за эти часы разлуки, начинает исчезать. Вместо него в душу проникает что-то тёплое и светлое. Судорожно выдохнув, Сергей схватился за плечи генерала. Он чувствовал, что Дмитрий по-настоящему волнуется. Беспокоится о нём. О них. — Я не хочу, чтобы ты меня обесценивал. У меня никого нет, кроме тебя. Была бабушка, но теперь только ты, — выпалил он. Сердце больно кольнуло — была… — Ты же понимаешь, что у тебя не будет других партнёров? Никогда, — всматриваясь в светлые глаза, строго спросил Демидов. Сергей слегка кивнул. — Ты не должен даже допускать мысли. А сегодня ты допустил. — Я… Я подумал о другой своей возможной жизни, но это не значит, что я хочу её, — с трудом ответил Беляев. — Не думай. Больше никогда, — отрезал генерал. — Х-хорошо. — Пойми, что других сценариев не могло быть. Либо со мной, либо ни с кем. Если бы тогда я не женился на тебе, ты бы отправился в лагерь. Ты не забыл, я надеюсь? — голос Демидов наполнился сталью. Глаза перестали метать молнии тревоги. Но он всё ещё держал мужа за красные щёки. — Да, — шмыгнул тот носом и опустил взгляд. — Мы оба заслужили покоя. Поэтому ты больше не будешь работать. Ты и так работал все эти годы, хотя я был против. Дмитрий убрал руки с лица Беляева и стал раздевать его, как маленького: снял с него шапку, отряхнул с неё снег, потом начал разбираться с пальто, а затем с ботинками. Генерал чувствовал, что Серёжа продрог. Поэтому, отправив его в ванную, он занялся приготовлением чая. Даже достал из кладовки облепиховое варенье. Когда Беляев, влажный, с полотенцем в руках, в домашней одежде, появился на кухне, Дмитрий жестом руки указал на стол, на котором стояла чашка с напитком. — Спасибо, — пробормотал Сергей, беря кружку и делая шумный глоток. Чай обжёг язык и горло. Демидов сидел напротив, закинув ногу на ногу, и пристально смотрел на Беляева. Он чувствовал, что должен закрепить эффект. На Серёжу подействовало то, что мужчина взволновался. Следовательно, перестал считать, что не нужен генералу. Теперь нужно было убедить его в том, что они — одно целое. И пуповину эту не перерезать. — Со временем ты поймёшь, что я принимаю это решение ради нашего блага, — бесстрастно сказал он. — Я не понимаю, какое тут благо для меня, — вздохнул Серёжа, глядя в чашку. — Сидеть сутками дома, ничего не делая… — Ты найдёшь, чем заняться. А если нет, то я тебе помогу. — Я просто не понимаю, почему ты так ревнуешь. Было бы, к кому, — Беляевя потёр лоб. Ему казалось, что он начинает заболевать. Несколько часов, проведённых на морозе, не прошли бесследно. Угол губ Дмитрия дёрнулся. Лицо превратилось в непроницаемую маску. Так было всегда, когда Серёжа напоминал ему о его ревности. — Если бы было, к кому, мы бы с тобой здесь не сидели и не говорили за чашечкой чая, — совершенно спокойно и оттого жутко произнёс Демидов. Сергей замер с кружкой в руке и испуганно посмотрел в карие, почти чёрные глаза супруга. Соприкасаться с самой тёмной и опасной стороной его натуры совершенно не хотелось. Это всегда было страшно. В такие моменты Беляеву казалось, что он оказывается посреди глухой ночи в заброшенном доме. И ему ничего не остаётся, кроме как прислушиваться к звукам, боясь даже шевельнуться. — Помнишь, ты не мог представить, что твоя жизнь, и вполне успешная, возможна и без дружков? — Демидов посмотрел в пол, отведя взгляд, но не меняя небрежной позы с одной рукой, заведённой за спинку стула и закинутой ногой на ногу. — Помню. — И что? Я оказался прав. Как всегда. Теперь тебе даже поговорить с ними не о чем при встрече. «А ведь он прав. Так и есть. Я бы не хотел вернуть отношений ни с Зотовым, ни с Крапивиным. Может быть, с работой будет аналогично?», — нерешительно подумал Сергей и подул на чай. Пока что он плохо представлял, как будет коротать свои дни в безделье, но теперь был уверен, что Демидов не остыл, не считает его кем-то ненужным и мешающимся. Напротив, он даже испугался! А страх и Дмитрий — это просто несовместимые вещи. Сказать, что сегодняшнее состояние мужчины дарило Беляеву уверенность в себе — не сказать ничего. — Я слишком хорошо тебя знаю. И я знаю, как для тебя будет лучше, — властно сказал Демидов и медленно встал. Его неожиданно тёмная тень упала на стол и Сергей содрогнулся, расплёскивая немного чая на скатерть. — Идём, тебе нужно отогреться в постели и поспать, — чуть понизив голос, добавил Дмитрий и протянул мужу руку. Тот медленно отставил чай и, взяв тёплую и сухую ладонь генерала в свою, поднялся, тут же угождая в его объятия. Демидов приник к его губам своими, целуя страстно, властно и жарко, скользя языком по его языку и нёбу, заполняя весь его рот собой. Сергей покорно отвечал на поцелуй, обмякнув. В эти секунды он опять казался себя маленьким-маленьким, а Дмитрий — огромным, как холодная зимняя луна, как бескрайний океан, тревожный и чёрный.