Один на миллион.

Яркую, при этом – довольно редкую – улыбку альфы Сонхва заприметил, стоило тому только из дома выйти. - Вы поглядите на него, аж слепит! - Да иди ты, - отмахнулся Минги и улыбнулся еще шире, потому что глаза зацепили яркую красную перчатку на ладони. - Ну все, в ней тебя и похороним, - покивал Сонхва, верно сопоставляя перчатку и настроение альфы. – Жарить-то будешь? А то я тут голодаю, между прочим! Юнхо повернулся на эти слова, отрываясь от барбекю, перевел взгляд на альфу и сдал друга: - Он уже умял пару сосисок, так что – забей. - Я просто – перекусил! Альфа хмыкнул, перехватывая у Юнхо лопатку для барбекю: - Что там у нас следующее, пока он не перекусил сырое мясо? - Да он какой-то мирный, аж подозрительно, - но лопатку отдал, распаковывая новые колбаски, в этот раз с травами. Минги на это оглянулся и протянул тихое «ааа». Сонхва сидел в одном из плетеных кресел, а под рукой у него пристроился маленькой птичкой Хонджун, что-то показывая бет-альфе в телефоне. Хон подождал, пока друзья наговорятся, а когда внимание Сонхва сосредоточилось на его телефоне и маленьких ладошках, что-то пролистнул. - О, это мне нравится, - покивал Сонхва. - Дай, - протянул руку Уен, подумал, отряхнул ладони от крекерных крошек, забрал телефон. – Вооооо, а это круто. Ты где такой вид нашел? Последние несколько минут Хонджун хвастался единственным, чем мог похвастаться – фотографиями города, которые он делал на свой телефон. Он не был уверен, что новым знакомым эти фото и правда нравились, но по крайней мере интерес они проявляли, а этого, признаться, очень не хватало бет-омеге. - Это… - Хон почесал бровь. – С видовой площадки, там. Или там, - он не совсем понимал, где находится город относительно его нынешнего положения. – В городе, в общем. - Тогда там, - Сан махнул рукой на холмы. – Прожекторы оттуда светят. - Что там у вас? – Ёсан вышел из дома и наклонился к телефону, который развернул для него Уен. – М, красиво, - склонил голову на бок. – Мне нравится, как ты фотографируешь. - Все, решено! – Сонхва хлопнул в ладоши. – Будешь нашим фотографом, работа тебе найдена, аквариум я поставил, осталось два пункта! Уволиться и… - О, боже… - пробормотал Хонджун, закрываясь ладонями и припоминая, что сейчас будет. - И устроиться работать к нам. А ты что подумал? – Сонхва лукаво прищурился. - Ничего, - буркнул бет-омега. - Это третий пункт, звезда моя. И я рад, что ты про него думаешь! - Да блин, не думаю я! – возмутился Хонджун. - А зря, думать надо! – наставительно покачал головой Сонхва. – Хотя бы иногда это полезно. – На него воззрились Усаны и Ёсан. И даже Минги и Юнхо отвернулись от барбекю, чтобы смерить Сонхва недоумевающими взглядами. – Что?! – не понял бет-альфа. - Слова-то какие знает… - протянул Ёсан. – «Думать»… «Надо»! О как, не ожидал. - Ты! – возмутился Сонхва, выгребаясь из кресла аккуратно, чтобы не задеть Хонджуна. – Да я сейчас! Да как встану! - Ммм, - омега сложил руки на груди. – Я просто в ужасе… - Я встал! – выдохнул словно запыхавшийся Сонхва. – И вот, что я сделаю! – Негромкое «Хва» прозвучало со стороны альфы, предупреждающе. Бет-альфа переиграл моментально. – Тогда – скажу! И вот, что я скажу. Ты – кошмарный друг, Ёсан! Кошмарный! Не знаю, что Минги в тебя нашел! Омега с выдохом потер лоб. Нет, ну как так можно? Просто выдавать такие фразы, не думая, как это задевает самого Минги. И на альфу посмотрел вопросительно: - Может, хоть ты ему скажешь? - А что я ему скажу? – Минги пожал плечами. – Придурок, зато свой. Сонхва задумался, а потом спокойно выдал: - Отличный тост. Мне нравится! Начнем с него! Он суетливо расставил яркие стаканы для пикника на столе и начал разливать лимонад. Ёсан не понимал, что за этим последует, но пришел на помощь, пока весь лимонад не утек в клумбу. Минги и Юнхо тоже подтянулись, получив свои стаканы с шипучим напитком. Не возмущались, когда Сонхва начал менять цвета стаканов по одному ему понятному принципу, иногда проще было просто играть по его правилам. - Итак, первый тост! – бет-альфа поднял свой яркий синий стакан. – Чтобы у каждого из нас, Юн, и у тебя тоже, я устрою, был свой придурок. Чтобы любил, заботился, ценил и так далее, а потом в итоге стал твоим мужем. Хонджун только тяжело вздохнул, но свой стакан тоже поднял, стукаясь со всеми. - Меня как-то настораживает это «и так далее», - заметил Юнхо, делая первый глоток. - То есть, что я тебе найду твоего придурка – ты вообще не услышал? – Хва приподнял брови, морщась из-за ссадин на лбу. - Зачем мне еще один? – закономерно уточнил Юнхо, намекая на то, что Сонхва он как раз и нашел, на обочине подобрал. - Хорош, - хохотнул Минги, показывая большой палец врачу, умеет же. - Чон Юнхо, не будь занудой, замени слово «придурок» на любое другое, пара, судьба, любовь всей твоей жизни, это явно не я – у меня свой, - и показал на почти подавившегося лимонадом Хонджуна. - Ты меня… - бет-омега прокашлялся, - придурком назвал сейчас? – не то, чтобы это звучало обидно, это звучало нагло! - Да нет, - Хва взъерошил волосы. – В нашей паре придурок – я, а ты – звезда моя, смекаешь? Хонджун посмотрел на Сонхва внимательно, отставил стакан и чуть потянул свой яркий свитер: - Я миньон. Миньоны не выходят замуж. Смекаешь? - А малый могёт, ты глянь, - добродушно усмехнулся Юнхо, который слушал эту перепалку. Сонхва набрал воздуха, чтобы выдать что-то еще, но нахмурился, оглядел свитер Хонджуна и выдохнул: - Ладно, сдаюсь, я не знаю, что придумать на такое. - Серьезно? – не поверил Ёсан. – Надо отметить этот день во всех календарях! Хон, я твой вечный фанат. – И тут его взгляд упал на стол. – Так! А почему салаты не нарезаны, вы что тут делали без меня? - Я пытался помочь, но мне было велено сидеть и отдыхать, - вздохнул Хонджун, он все это время то напоминал про салаты, то порывался к столу, но кто бы его туда пустил. Ёсан коротко выдохнул и кивнул бет-омеге: - Поможешь? – Юнхо же просил занять Хонджуна делами. И тот едва на месте не подскочил, кивая. Конечно, конечно, поможет! Ёсан краем глаза видел, как коротко кивнул Юнхо, все верно. Попросил Хонджуна разложить сырную нарезку и внезапно резко обернулся на Сонхва: - А ты – сиди! – Тот даже руки поднял, сдаваясь, потому что нож в руки Ёсан уже взял, пусть и пикниковый. – Сиди. В кресле. Пак Сонхва. Куда ты там собирался уже? - Никуда, - Сонхва снова примостился в плетёное кресло. – Вообще никуда, сижу тут, отдыхаю. Наслаждаюсь природой. - Вот и сиди, - прищурил глаза, оценивая положение босса и спокойно вернулся к салатам. - Брррр, - выдал Сонхва, передергивая плечами, - аж мурашки по коже пошли и все тараканы в голове выстроились. Ёсан издал короткий смешок: - Придурок… Сонхва на это приглашающе раскинул руки в сторону и услышал неровное, но многоголосное: - Зато свой! - Как я вас люблю, ребята, - широко улыбнулся хозяин дома. – И вы меня – тоже! - Хотим мы этого или нет, - снова дружно ответили все. Все, кроме Хонджуна, конечно, который удивленно оглядел собравшихся. И сам улыбнулся. Это… было … мило? Словно это в который раз доказывало, что все они – отличная команда, хорошие друзья и люди, у которых много общего. И времени они проводят вместе достаточно, чтобы вот так заканчивать за Сонхва фразы, не учили же они их именно для сегодняшнего барбекю! Мило. Хонджун вдруг опустил плечи. У него такого нет. И не было даже, если честно. И будет ли – вопрос. Вот привык же к одиночеству – зачем полез? Он оглянулся. Минги и Юнхо спорили о соусах и маринаде, предлагая разделить мясо на две порции и опробовать разные рецепты. Уён грыз крекер, отдавая половинку каждого Сану, они смотрели что-то в телефоне и перешептывались. Сонхва, наконец-то, успокоился, словно батарейка на время села, развалился в плетеном кресле, запрокинув голову и подставив лицо солнцу. Ёсан деловито резал овощи, аккуратно и быстро. Что он, Хонджун, тут делает? Это цельная компания, в которую он попал случайно, совершенно случайно. А если вспомнить, то едва ли не испортил Сонхва тот эфир, потому что его босс, босс Хона, притащил бет-омегу с собой, зная точно, что Пак не будет вредить и так уже поврежденному парню. Почему-то эти мысли навалились все разом на его худые плечи, затмили звуки вокруг, смазав все в одно непонятное шуршание. - Все в порядке? – раздался почти над ухом голос Ёсана. И Хон вздрогнул, выныривая из своего родного уже омута. - Да-да, просто… задумался. Ёсан посмотрел поверх его головы, ловя понимающий взгляд Юнхо, и мягко заметил бет-омеге: - Аккуратнее с ножом. Мы тут, конечно, острых не держим, но все же. - Ага, - рассеянно ответил Хон, тряхнул головой и взял себя в руки. Так, нельзя своими психами портить этим замечательным людям выходной, они, наверное, готовились хорошо провести время, а не ловить его мрачные мысли на подлете к голове. Надо было на чем-то сосредоточиться, и Хон взялся за овощи, выкладывая ими композицию, перемежая сырными ломтиками и веточками зелени. Главное не выдать, что руки дрожали, ну, скажет, что замерз. Ёсан заметил. И обеспокоенно снова посмотрел на Юнхо, бета коротко покачал головой и задумался, а на такой же внимательный и обеспокоенный взгляд Сонхва только плечами пожал. А что он тут сделает? Будь он даже светилом науки, бет-формация слишком сложный процесс, чтобы он прошел, как летний дождик и забылся. Хорошо хоть Хон их переглядок не замечал. Хотя он сейчас мало что заметил бы, судя по концентрации на таком простом деле, как раскладывание овощей. Тарелка была выложена, Хон достал телефон и сделал несколько снимков. Пусть будут, на память. Все, что у него, в принципе, осталось – это память телефона. И вздрогнул, потому что его внезапно обвили уже знакомые руки. Сонхва пристроил подбородок на худое, пусть и под слоями свитера и куртки, плечо. Оценил композицию на тарелке и покивал, не отрывая подбородок от ткани куртки: - Оливок не хватает. Нужны оливки. - Ты любишь оливки? – бет-омега скосил на хозяина дома глаза. - Люблю. А ты? – Хон в ответ пожал плечами. Да все равно, если честно. Есть – хорошо, нет – и не надо. – А что любишь? – и растянул губы в улыбке. – Кроме меня, конечно. Бет-омега фыркнул, ну и самоуверенность! А потом вдруг задумался, а и правда, что он любит? Чтобы прям – любит? - Вишневую шарлотку. Папа… пёк. Как яблочная, только с вишней. - О, я знаю этот рецепт, - покивал Ёсан, не отрываясь от салатов. - Сможешь испечь? – Сонхва так и не отлепился от Хонджуна и теперь косился на омегу. - Там ничего сложного, только тесто надо делать посуше. – И понял, что Сонхва смотрит в упор. – Мне что, сейчас идти делать?! - Нет-нет, я не предлагаю, даже не намекаю. - Я умел… раньше, - Хон вздохнул. – Давно не практиковался. Папа учил. - А давай, - Сонхва все же выпрямился, но рук не разнял, - ты приготовишь и принесешь к нам в офис, посидим все вместе? Хонджун кивнул, при этом неуверенно потер шею, представляя, сколько шарлоток он запорет перед тем, как получится хоть одна. Но зато – появился повод прийти. За этот повод хотелось ухватиться пальцами до онемения, чтобы не ускользнул. Сонхва, получив согласие, обнял коротко и крепко, отходя. И пошёл в дом, зовя Сана вынести дополнительные складные стулья – плетеных кресел было только два, а компания у них сегодня большая. Уен за ними не увязался, зато приклеился к Хонджуну, предлагая набросать в овощи сухарей или крекеров, получил отказ и поинтересовался: - Когда будем печь? - Ко… кого? – захлопал ресницами Хон, не ожидая, что их разговор слушают. - Шарлотку вишневую, - невинно приподнял брови Уён. – Я люблю смотреть, как кто-то готовит. Так что, когда? - Можно на… следующих выходных, я думаю. Я все куплю и... – и будет пробовать всю неделю, чтобы не опозориться! - Идет! – широко улыбнулся Уен. – То есть, мы приедем к тебе в гости, да? Хон кивнул. И озадачился. У него не было гостей… все эти два года, иногда бывал папа, но и тот вскоре свел общение на нет. Впервые с момента съема своей квартиры, Хон задумался, а достаточно ли она приличная, чтобы приглашать туда гостей? - Они же притащат Сонхва, Хон… - предупредил Ёсан, точно зная дальнейший сценарий. - Я все еще считаю, что эмиграция в Африку – отличная идея, - заметил Юнхо, не оборачиваясь. - Не притащим мы никого! – возмутился Уён. – Сами придем, сами все съедим! – И хитро прищурился на Хона. – Или притащить? - Ааа…эээ… ну… Он не успел собрать мысли в кучку, Сонхва притащился сам – из дома с двумя складными стульями, которые с нарочитым грохотом поставил на площадку патио, сетуя, что его, бедного, больного, заставляют таскать такие тяжести, никакой помощи в этом доме! - В Африку, - одними губами повторил Юнхо, все же обращая на себя внимание бет-омеги. Хонджун прыснул и пошел помогать ставить стулья, пока Сан ходил еще за одним стулом, два до этого он уже принес. - Где будешь сидеть? – Сонхва покачивался на стуле, рискуя, что тот под ним просто сложится. - А есть… разница? – бет-омега оглядел стол. - Просто спрашиваю. От твоего выбора прямо пропорционально зависит мой. - Да мне… без разницы. Сонхва почему-то тяжело вздохнул, встал, двигая два стула к столу и похлопал по ним, обозначая занятые им места, а потом наклонился к Хонджуну, как уже делал, нос к носу, смотря драконьим глазами, под взглядом которых Хон замирал мышкой: - Разница – должна быть всегда, Ким Хонджун. Выбор и разнообразие делает нашу жизнь замечательной. – И широко улыбнулся. – Вот я, к примеру, выбрал тебя. Разве это не замечательно? – И не давая Хону опомниться направился к Юнхо и Минги. – Высокие товарищи, меня тут кормить будут вообще, или нет? Юнхо молча сунул ему тарелку с прожаренными колбасками. Чем меньше с Сонхва говоришь – тем меньше риски. - А где выбор и разнообразие? – опечалился бет-альфа. - Слушай, жарь сам, а? – все же не выдержал Минги. - Не-не-не, мой дорогой друг, у нас был очень простой уговор, я – предоставляю вам дом. Вы – жарите. Итак, что мы имеем? Вот – мой дом, мой двор, мое барбекю, мой будущий муж. - Сонхва! – Хон обхватил голову руками и промычал что-то невнятное, потер ладонями лицо. - Я внимательно тебя слушаю, звезда моя, - Сонхва обернулся, улыбаясь на миллиард лайков. - Перестань… меня так называть, - он все еще потирал горящие щеки. - А как тогда? – искренне изумился Хва, - Ты мне так и не выдал варианты! Если тебе не нравится «звезда моя», то – предлагай. - Нет, я про… - выдохнул. – Хватит называть меня своим мужем. - Мммм, - бет-альфа улыбнулся как-то подозрительно добродушно, ставя тарелку на стол. – Есть небольшое уточнение, звезда моя. Я не зову тебя «своим мужем», я говорю «будущий муж». Но готов приложить все усилия ради твоего варианта. От такого прямого ответа Ким Хонджун потерялся окончательно, сглотнул и уставился на бет-альфу, как на умалишенного. А потом даже задумался, а не сошел ли он, Хон, с ума самостоятельно. И не нашел, что ответить, махнув рукой. Пусть зовет, как хочет. К одному варианту можно хотя бы привыкнуть, а полет фантазии Сонхва вещь беспощадная. Ёсан мягко похлопал Хонджуна по плечу, поддерживая. Сонхва границ не видел – или реально не мог себя контролировать из-за внезапной симпатии к гостю. Чтобы хоть как-то спасти бедняжку, который все еще смотрел вперед, Ёсан попросил: - Сходи на кухню, там прямо на столе стоит ящик с приборами. Хон кивнул, разворачиваясь к дому. Его поражало, что ему позволено спокойно шастать по дому. Его поражало, что все считают слова Сонхва нормой, не обращая особого внимания. Хон отвык. Разучился быть в больших компаниях. Он выдохнул, когда зашел в коридор. Тут было так тихо, что на мгновение он подумал, что оглох, глупая мысль, конечно. Снял ботинки, которые даже не шнуровал, потому что уже раза три заходил и выходил. Но у арки на кухню замер. И все же решился пройти чуть дальше, чтобы посмотреть на гостиную, светлую, аккуратную, кое-где, конечно, были свалены книги, газетные вырезки, валялся чей-то свитер, но в целом было очень уютно. Интересно, как Сонхва проводит тут время? Наверное, собираются все вместе. Скорее всего, у каждого уже есть свое любимое место. Что же здесь делает Хон? Ах, да. Приборы. Пришлось вернуться на кухню, находя плетёный ящичек на столе, Хон с любопытством заглянул в него, всего по десять, вилок, ложек. Ножей не было, а те ножи, что помнил Хонджун, явно были не из набора. С ножами в этом доме явно была своя история. Неужели из-за Ёсана? Он не считал омегу опасным, вовсе нет! Наоборот, когда узнал эту историю, проникся уважением к хрупкому мужчине, который защищал себя и детей. Нет, с ножами тут явно что-то не из-за Ёсана. - Ёсан. – спросил он, когда вынес ящичек и пристроил на стол. Помялся и спросил. – А почему… ножей нет? В наборе? - Мммм, - омега хмыкнул. – У одаренного нашего спроси. – Посмотрел на бет-омегу и понял, что тот лишний раз к Хва не пойдет. – Они с Ги как-то напились, нарисовали мишень на соседской стене и метали в нее ножи. Хонджун сделал большие глаза, посмотрел на Сонхва, который снова пытался что-то выкрасть у высоких мастеров барбекю. И кивнул. Ясно, понятно. - Их тогда посадили на 10 суток за мелкое хулиганство. Вроде никто не пострадал, никого не задело, но вся стена была в полоску от ножей. Ремонт оплатили, ножи я спрятал. Хон решил больше не отвлекать Ёсана он сервировки стола и оглянулся. И озадаченно замер. И… что ему делать? Усаны сидели в одном кресле, Сонхва старательно приставал с Юнхо и Минги. Ёсана он, наверное, уже достал, еще и в дом к нему заявился на прошлых выходных. Без приглашения. Это с друзьями он так раньше мог. Когда были друзья. Почему-то стало резко грустно. И некомфортно. Ему показалось, что он банально навязывается всем этим людям в компанию, а они просто из вежливости не могут отказать. И не важно, что Усаны приезжали сами, а на барбекю его позвали, это чувство не отпускало. Хонджун потоптался на месте. Посмотрел на дверь дома. Постоял немного. И пошел в дом. Ему нужна была минутка прийти в себя, всего минутка. Ёсан проводил его обеспокоенным взглядом, но звать не стал. Мало ли, в туалет руки помыть, что-то забыл на кухне, стало жарко и решил снять куртку. Хон дошёл до кухни и нервно прошелся по ней. Так, надо успокоиться. Он почти научился за два года справляться с чувством ненужности. Оно накрывало его везде – в обществе, в общении, на работе, даже в магазине. Внезапно он даже понял, что его рост – правда низкий для парня, пока он был омегой, с ним сюсюкались, называли малышом и крошкой, а вот для беты – это был не рост, его просто не видели люди вокруг. Это вырастило в нем новый комплекс, которого раньше не было. Но сейчас была проблема не в этом. Он был не нужен этой компании. Что бы там ни нес Сонхва про работу или аквариумы. Зачем? Уён и Сан – им достаточно компании друг друга. Ёсан скорее самодостаточный и вежливый. У Сонхва есть Минги, а Минги явно без разницы на мелкого бет-омегу. Юнхо… про Юнхо он ничего не смог подумать, но тоже сомневался, что от его появления в жизни высокого беты стало теплее или холоднее. Он просто не нужен этой компании. Он в принципе никому уже не нужен. Даже родителям. Эти мысли вернулись как-то не вовремя, совсем не вовремя! Хонджун тяжело вздохнул и сполз по стене на пол, обнимая колени, сейчас он посидит немного, натянет дежурную улыбку и отработает эту смену. Он же так и делает всегда. Все два года. Таким Ёсан его и нашел – у стены, сжавшимся в комочек. Омега подумал, что Хонджуна давно нет и решил проверить. Без заминок понял, что происходит и присел рядом, доставая из кармана телефон и набирая сообщение Юнхо. «Зайди на кухню». А сам тронул аккуратно мелко дрожащее плечо: - Что случилось, мой хороший? Хон замер, словно не ожидал, что его так скоро найдут, прошептал: - Ничего… - Мы тебя чем-то обидели? - Нет! – бет-омега поднял лицо. – Вы… вы чудесные, вы…. Такие… дружные. Входная дверь хлопнула – это пришел Юнхо. Он заглянул на кухню, оценил увиденное, скидывая куртку и ботинки, и тоже присел напротив Хонджуна. - Ты чего, кроха? Почему-то это обращение прорвало очередные болезненные воспоминания, которые Хон старался похоронить очень глубоко и не откапывать ни в коем случае! Он уткнулся в колени, сжимая пальцами взъерошенные волосы и всхлипнул. За то короткое время, что он был в компании Сонхва, он услышал в свой адрес столько разных слов – хороших, забавных, бесячих, ласковых, его за всю жизнь так разно не звали, Хон и Хон, не больше. А за последние два года – не звали вообще никак. Только по имени, которое потеряло все краски, краски, которыми Хон всегда себя раскрашивал, будь то леопардовый андеркат, красная подводка или пирсинг. Его внезапно потянули куда-то, отлепляя от стены, и он запротестовал, вырываясь из рук Сонхва, который появился бесшумно, а теперь смотрел своими нереальными глазами, в которых явно читалось беспокойство. - Тихо, тихо, - непривычно спокойным тоном попросил хозяин дома. – Пол ведь холодный, - и пересадил Хонджуна на стул. – Хон? Посмотри на меня. Звезда моя, пожалуйста. – Поймал короткий взгляд и наклонился, чтобы бет-омега не отвернулся. – Мы что-то сделали не так? – Тот помотал головой, сжимая губы. Сонхва встал перед стулом на колени, обнимая худые бедра, едва-едва касаясь джинсовой ткани. - Успокоительное есть? – тихо спросил Юнхо. Ёсан молча кивнул, доставая аптечку. Успокоительного было – хоть закусывай, ему же, Ёсану, прописанного. Врач порылся в таблетках, но решил взять настойку, она действовала быстрее. Двигался тихо, потому что резкие звуки могли сейчас спровоцировать бет-омегу, который и так смотрел куда угодно, только не на них. Накапал в стакан двойную дозу, разбавляя водой, протянул Сонхва, чтобы тот уже уговорил Хонджуна выпить. А уговаривать даже не пришлось, Хон опрокинул в себя содержимое стакана – и Юнхо это не понравилось. Парню было совершенно все равно, что ему дают. И сжал стакан ладонями, стакан дрожал, как и эти самые ладони, которые обхватил своими ладонями Сонхва, смотря внимательно и даже ласково. - Свали, - мягко похлопал его по плечу Юнхо. Хва отошел, но совсем недалеко, коротко улыбнулся поднявшему на него глаза Хонджуну: - Все хорошо, - кивнул он. – Юнхо не обидит. Юнхо всегда работал очень профессионально, за это Хва его и ценил. Нет, много за что ценил, конечно, но за профессионализм – особенно. Бета показал Хону пустые раскрытые ладони, убеждая, что у него нет ни таблеток, ни инструментов, ни шприцов, ничего такого, волноваться не надо. Поймал два тонких запястья, считая пульс, поднял ладони, потрогав под челюстью, за ушами, аккуратно нажал на место под волосами над шеей, Хон на это поежился. - Не пугайся, - предупредили и резко щелкнул пальцами за ухом с несколькими сережками. Бет-омега дернулся так, словно его ударили. – Это нервы… - покивал врач. – Ты пьешь… какие-нибудь успокоительные? - Уже нет. - А пил? - Мне прописывали два курса… - Хон поморщился. – Да я в порядке, я просто… отвык от… общения с большим количеством людей. - А у тебя есть – малое количество? – усмехнулся бета и понял, что попал в точку. – Хон, с тобой кто-нибудь остался после операции? - Нет. - Даже родители? - Папа поддерживал первые полгода, а потом… Я думаю, ему отец запретил. - Как это можно запретить, - не понял Ёсан. Он стоял у стены и старался не мешаться. – Это у меня случай особый, а вообще-то это нерушимое право омеги – видеться с детьми. - То есть, я верно понимаю, ты все эти два года не общался, не дружил и не заводил знакомства? – Юнхо тяжело вздохнул, когда бет-омега кивнул. И повернулся к Сонхва. – То есть, при таком социальном дистанцировании ты сразу притащил его на барбекю? Хва, это тоже самое, что кормить голодающего, нельзя давать ему сразу первое, второе и десерт, это смертельно! - Я хотел, как лучше, - вздохнул Сонхва. - Все хорошо, - постарался успокоить всех Джун. – Я просто отвык. Немного. - Ты отвык от людей и от видов, а у нас тут как раз солянка, - Юнхо взъерошил волосы. – Ёс, предупреди там всех, чтобы не гудели. И дайте нам минут 10 хотя бы, на моно-вид. Омега кивнул. Его совершенно не задело то, что Юнхо, как бы, исключил омегу из комнаты, все было понятно, Хону будет проще оставаться со своим и только со своим видом. Юнхо подтянул стул ближе к бет-омеге и сел напротив: - Так проще, успокаивайся. - Я спокоен. Вроде бы… - Ага, прямо как Хва – адекватный. Хон чуть улыбнулся и покосился на бет-альфу, но тот только Юнхо язык показал. Врач что-то писал в телефоне, а потом сунул гаджет в карман, внезапно спрашивая. - Чем ты увлекаешься, Хонджун? – Бет-омега посмотрел на него вопросительно. – У тебя есть хобби? Как ты проводишь свободное время? - Ну, я… Могу пойти погулять. Или поиграть в компьютер. - Спрошу иначе. У тебя БЫЛИ хобби, когда ты был омегой? - Да. - Какие? - Я любил… я любил красить волосы в разные цвета. И… я шил, точнее, перешивал одежду. И занимался фотографией. - Почему теперь не занимаешься всем этим? Хонджун нахмурился, словно пытаясь вспомнить, почему забросил фотоаппарат, иголку и кисть для волос в дальний ящик. А, нет, фотоаппарат остался в… том доме, откуда он сбежал. Конечно, можно было купить новый, да и краска для волос продавалась везде, а уж вернуться к дизайну одежды и того проще, он же вот, перешил себе жилетку. Бет-омега опустил плечи. Дело было в другом, а он не знал, как выразить мысль словами. - А зачем? – все же спросил он. - Как это – зачем? – удивился Юнхо, поднимая брови. – Для себя! - Так я больше не… не омега. - Но ты живой, - погладил худые плечи врач. – Живой, Ким Хонджун. Хобби – они, поверь, с видом никак не связаны, ты можешь быть хоть шахтером, если захочешь, собирать гербарии, вышивать крестиком, что угодно! – Он снова полез в свой телефон, что-то старательно ища. – То, что в мире моды у нас дизайнеры альфы и омеги, не значит, что ты не можешь стать одним из них. Да, сложнее, но возможно. Какой у меня вид? – спросил внезапно. - Бета, - не понял Хонджун. Юнхо передал ему свой телефон. Хон посмотрел на фото, на Юнхо, на фото, снова на Юнхо. - Листай, - кивнул бета. – И помни, я бетой – родился. На фото Юнхо был явно моложе. И у него были яркие изумрудные волосы, словно их покрасили зеленкой. - Такое чувство, что тебе сделали бет-трансформацию, а как быть бетой – не объяснили. Ты к психологу не ходил? - Я ходил в группу поддержки, - Хонджун долистал до персиковых волос, снова посмотрел на Юнхо, на фото и вернул телефон бете. – А потом у нас… ну… парень прямо в зале повесился. – Хва на это закрыл лицо рукой. – И я перестал ходить. Юнхо полученную информацию оценил. Погладил бет-омегу по голове и так и оставил ладонь на его макушке: - Ты можешь быть тем, кем хочешь, Хон. Красить волосы, фотографировать, перешивать одежду. Мой мир чуть проще, чем тебе кажется. Беты – проще. Мы не забываем, не оцениваем по запаху, не требуем быть идеальными. Мы, знаешь, умеем любить – человека, а не вид. - А меня ты любишь? – встрял Сонхва. - Ты – не человек, ты кошмар моей жизни, не лезь, - отмахнулся Юнхо. А Хонджун улыбнулся. Он Сонхва кошмаром не считал. И вздохнул спокойнее. Ему стало легче, возможно, потому что вокруг были беты. Юнхо тоже эти перемены к лучшему заметил и повернулся к Сонхва: - Убавь обороты, Хва. Аккуратнее. Мягче. Это ты у нас бревно, хоть руби. - Я, между прочим, ранимая личность! - В голову ты раненая личность. Мозги вытекли, - пробормотал Юнхо. И обратился к Хону. – У нас, кстати, Уён обожает волосы красить, я думаю, он с радостью тебя в этом поддержит. Это, конечно, замечательно, но у Хона на работе был дресс-код. Хотя компания гамм ему нравилась, казалось, что Сану и Уёну вообще не важно, какого ты вида. Или тут всем неважно? Юнхо еще раз проверил у Хонджуна пульс, снова мягко нажал на место под затылком и серьёзно заметил: - А теперь надо запомнить одну важную вещь, кроха, - он посмотрел в карие глаза. – У тебя больше нет запаха – и это важно, теперь тебе надо вслух говорить, что не так, что так, потому что ни мы, беты, ни кто-то еще – не можем понять тебя без слов. Я знаю, что ты подсознательно привык общаться через феромоны. Но надо учиться говорить. – Хмыкнул. – У Сонхва не учись, он несет чушь. – Погладил Хона по голове и снова повернулся к Сонхва. – Потише, Хва, потише. – И тот серьезно кивнул. Юнхо мягко похлопал Хона по плечу. – Возвращайтесь, а то Уён все мясо слопает. И оставил их вдвоем на кухне, тихо обуваясь, прихватывая куртку и выходя на патио. Ёсан сразу отложил свои дела: - Как он там? - Лучше. Ему заново надо учиться общаться – как бете, а правил никто не объяснял. - Думаешь, стоит доверить такое Сонхва? - Ну, не совсем же он идиот, - начал Юнхо, на него обернулись все остальные. Бета вздохнул. – Ладно, но все же, он вроде к Хону… неравнодушен? - Это меня и пугает, - пробормотал Ёсан, возвращаясь к сэндвичам, которые резал. Они уже разложили мясо по тарелкам, Минги дожаривал последнюю партию и с радостью отдал лопаточку Юнхо, чтобы тот его сменил у барбекю. Альфа дошел до плетёного кресла, в которое упал, вытягивая длинные ноги и вздохнул. Ёсан возился за столом, в его правом ухе поблескивал наушник и омега мягко пританцовывал под музыку. Усаны, устроившись в одном кресле, переплелись конечностями и делили одну тарелку на двоих. В пригороде было тихо, прохладно, но пахло скорой весной. Этот запах всегда словно зарождал что-то новое в мыслях и чувствах. Хва этот запах весны вдохнул полной грудью, когда открыл на кухне окно. Оглядел затягивающееся небо и поморщился – а ведь было солнце. Хонджун так и сидел мышкой на стуле и не двигался, словно боясь потревожить больше, чем уже сделал. - Тебе лучше? - М, - Хон кивнул. Нашел в себе силы посмотреть на хозяина дома и тихо добавил. – Прости. – А на удивлённый взгляд Сонхва добавил. – Ну, за… все это. - Ээээй, - мягко протянул Сонхва, садясь напротив Хонджуна на стул. – Все хорошо, звезда моя, поверь. Мы все проходим через что-то тяжелое, а оправиться бывает не всегда легко. – Он сжал маленькие ладошки. – Вернемся к остальным? А то я боюсь, что тебя скоро от меня спасать придут. - Не надо, - вырвалось у Хонджуна. Брови бет-альфы поползли наверх. – В смысле, ты же ничего… не делаешь, - он смущенно взъерошил волосы. Сонхва отодвинул свой стул, как-то странно оглядел бет-омегу, словно примеряясь, а потом рывком поднял, забрасывая на плечо: - Клин клином! - СОНХВА! Его звонкий крик услышали на патио, Ёсан обреченно вздохнул, оглянулся на Юнхо, который безнадежно махнул рукой. Дверь с грохотом распахнулась, являя Сонхва с его драгоценной ношей. Пищащий до этого Хон резко замолчал, а когда его поставили на ноги закрылся руками и проворчал что-то неразборчиво. - Что в моих словах тебе было НЕ понятно, Пак Сонхва? – тяжело посмотрел на друга Юнхо. - В смысле? Ты сказал, возвращаться, пока Уён все не съел, вот я и вернулся, и вернул! - Ээээээй, - возмутился Уён. Ёсан молча сунул Сонхва тарелку, посмотрел почти убийственным взглядом и оттащил от него Хонджуна, усаживая на стул и пододвигая к нему полную тарелку: - Кушай. Ёсан поймал взгляд Уёна и коротко кивнул – гаммы в ответ сразу поднялись с плетеного кресла и облепили бет-омегу с обеих сторон. Уён тут же полез к Джуну в тарелку, меняя свои кусочки на некоторые кусочки Хона, чтобы попробовать все виды мяса. Хонджун, сначала неловко, но затем спокойнее, включился в беседу, а за столом постепенно расселись остальные. Минги включил сетку фонариков на стене дома, свет уютно заливал патио, Джун слушал разговор новых знакомых, все еще боясь даже мысленно называть их друзьями, отвечал на какие-то вопросы и включался в обсуждения. И почему-то ощущал себя немножечко на своем месте. Он вызвался помочь с посудой, старательно собирая все приборы, отнес на кухню, загружая в посудомойку, а вернувшись, удивился, увидев, что Минги и Юнхо устраивали на барбекюшницу походный чайник. - Чай на костре – самый вкусный, - заверил Сонхва, подкрадываясь со спины и обнимая бет-омегу сразу руками и пледом, в который сам был завернут. И спросил тише: – Все хорошо, Джуни? И Хонджун кивнул. Честно - кивнул. Ёсан вынес с кухни на патио сразу несколько баночек, направляясь к высоким товарищам у чайника: - Нашел барбарис, - заметил омега, открывая баночку и давая Юнхо, а затем – Минги вдохнуть сладковатый запах сушеных ягод. – Добавим? Еще есть клубника и смородина. Мята и… Я не знаю, что это, но запах знакомый. Альфа сунул нос в баночку и задумался: - Хвойное что-то? - Лиственница, - Юнхо глянул внутрь баночки. – Это нам не надо, горчить будет, ее в жаркое хорошо. Откуда у Сонхва в доме лиственница – даже сам Сонхва не знал, пожал плечами и отмахнулся. Пусть будет, кушать не просит, проблем не создает. Они расположились вокруг стола, в пледах и с чашками горячего чая. И Хон соврал бы, если бы сказал, что эти мгновения не стали для него поистине важными. Он старался не думать о том, что вечереет, что ветер стихает к ночи. Что вот-вот чашки опустеют и, скорее всего, все начнут собираться домой. Ему не хотелось, чтобы эти минуты так быстро проходили, он смотрел на плавающие чаинки в своей чашке, иногда посматривая на Сонхва, бет-альфа укрыл его половиной своего пледа и почему-то это казалось Хонджуну даже более… важным, чем объятия. А потом Уён, опомнившись, сбегал в машину и принес полароид, они с Саном провозились со штативом, устанавливая так, чтобы сидящие на патио вместились в кадр. Точно, вспомнил Хонджун, он видел в их машине, прямо у руля, несколько полароидных фото. В век технологий в таких фото казалось, осталось нетронутое прогрессом тепло и душевность. Гаммы сделали несколько кадров. На одном из них Сонхва что-то старательно писал, высунув язык, пока остальные собирались и распределяясь по машинам. Юнхо вёз Ёсана домой, гаммы забирали Хонджуна. Минги оставался у Сонхва. Пока Уён обнимал Ёсана и Юнхо, Сонхва спрятал снимок в карман жилетки Хонджуна: - Дома посмотришь, хорошо? - Матерные стишки написал, небось? – гоготнул Минги и, сдаваясь, выставил вперед ладони. – Да-да-да, Сон Минги мудак, знаю. Молчу. - Какой хороший мальчик, - растянул губы в улыбке Сонхва. – Ёсан, рекомендую, дрессировке поддается. - Ой, - отмахнулся омега, морщась. Обратился к альфе. – На ночь сними повязку и намажь еще раз, старайся ладонь не мочить. - Понял, принял, - кивнул Минги, открывая дверь внедорожника Юнхо для омеги. Дождался, пока Ёсан усядется, закрывая дверь, махнул Юнхо рукой, тот уже был за рулем, им надо было выехать первыми, чтобы дать Сану место. Юнхо мигнул фарами, сдавая назад и разворачиваясь. Сонхва обнял сразу обоих гамм, а затем Хон с небольшим удивлением смотрел, как Уён тянется к высокому Минги и тот наклоняется, коротко обнимая парня. Жмёт Сану руку. Хонджуну альфа тоже руку пожал и прогудел: - Не теряйся там, ага? Где – там и почему он должен не теряться. Хон не понял, кивнул, тут же оказываясь в крепких объятиях Сонхва. - Хорошего понедельника, звезда моя. - Тебе тоже… - поймал теплый драконий взгляд и нырнул в машину, смущенно прячась на заднем сидении. Сан коротко посигналил, нарушая покой засыпающих домов и выезжая на дорогу. Минги и Сонхва провожали троицу, а когда свет фар скрылся за поворотом, альфа выдал: - А он славный малый. - Да, это – да – и направился к дому, альфа поплелся следом. А Хонджун не смог дотерпеть до дома, он вытащил полароидный снимок, поворачивая сразу обратной стороной. Сонхва схематично нарисовал патио и дом сбоку. На патио изобразил восемь человек из палочек и кружочков, два человечка были какие-то слишком длинные, а у одного на голове были кудряшки, так Сонхва изобразил Ёсана. У самого Сонхва были рожки, вероятно, драконьи, а Уёна и Сана отличить можно было только по форме глаз – у Сана они были, как полумесяцы. Его, Хона, Сонхва нарисовал маленьким, но в самом центре, к этому Хонджуну шла стрелочка, под которой мелко было написано «Это место Кима Хонджуна. Запомни, что тебе рады в моем доме, звезда моя.»