obey

После того, как Кихён добрался до дома и поспал около часа, он начал выполнять домашку, которую ему передали. Он прочел первую страницу заметок. Это был почерк Минхёка, чему Кихён был довольно рад. Лекция была очень легкой, и он быстро ее понял. В конце пометок, были написаны номера заданий, которые Кихёну предлагались для выполнения. Он открыл свой учебник и сделал их. Учение приносило всегда Кихёну удовольствие. Когда он занимался, он не обращал внимания на что-то другое, и даже если у него были какие-то проблемы, он мог учиться и ни о чем не думать. Как только Кихён собирался перевернуть страницу тетради, чтобы продолжить, экран телефона включился, и пришло уведомление. Это был Минхёк, который спрашивал, сделал ли уже Кихён работу и были ли его записи хороши. Кихён ответил, что всё отлично, и он почти закончил первый предмет. Перед тем как продолжить учёбу, Минхёк отправил следующее сообщение. Это было видео, никакого текста, и по размытой миниатюре, Кихён понял, что оно снято в школе. Надеясь, что Минхёк не отправил ему какие-нибудь странности, он открыл видео и прибавил громкости, как только оно началось. Он узнал кричащий голос Чангюна сразу же перед тем, как увидеть парня в толпе, которого тащили два крепких полицейских. — Убедись, что он получил тетрадку! — кричал Чангюн, пытаясь вырваться из рук полицейских, чтобы выиграть время. Руки Минхёка дрожали во время съёмки видео, поэтому оно получилось нечетким. Все студенты с шокированными лицами стояли в коридоре, смотря, как Чангюна тащат в противоположном направлении. — Чжухон! — это был последний крик Чангюна. Он попытался схватиться за дверную раму, но, в результате, ему прищемили их тяжелой дверью. Несмотря на то, что это было лишь видео, Кихён видел боль и панику на его лице через стеклянную дверь. Минхёк приблизил камеру, когда Чангюна сажали в полицейский автомобиль. Видео закончилось, когда пришёл Хёну и накрыл камеру рукой. Экран телефона Кихёна выключился, когда закончилось видео. Он бросил свой телефон на стол. Он понятия не имел, что он сейчас увидел. Он должен был понять, но был лишь в смятении из-за непонимания, как Чангюн связался с копами. Без раздумий он пролистал всю тетрадь, пока не нашел чей-то неразборчивый почерк, а не такой как у Минхёка. «Кихён, Мне жаль, что всё закончилось так. Ты возможно думаешь, что я придурок, раз не рассказал тебе об этом прошлой ночью, когда мы разговаривали. Я бы хотел, но я знал, что ты бы тогда не справился с этим, и я не мог заставить себя видеть твои слезы. Ты хочешь объяснений, так? С тех пор, как ты вляпался в инцидент с погибшим мужиком и столкнулся со мной, боясь, что будешь убит или сядешь за решетку, я хотел тебя. Я не знал, как сблизиться с тобой, поэтому я заставил тебя подчиняться мне, обещая, что сохраню секрет. Ты должен знать, что я сожалею об этом больше всего, и знаю, как я был неправ, поступая так с тобой. Пожалуйста, прости меня за это. Во второй и последний раз, когда я поцеловал тебя, я осознал, что ты мне нравишься намного больше, чем должен. Чтобы защитить тебя от меня же, я надеюсь, ты не будешь ждать меня». — Ты эгоистичный придурок, — проклинал его Кихён с уже наполненными слезами глазами. Ему было интересно, помогал ли кто-нибудь ему писать это, потому что не был уверен, умеет ли Чангюн вообще писать. «Чтобы восполнить те ужасные вещи, которые я заставлял тебя делать, мне надо снять груз с твоих плеч, который лежит на тебе с той нехорошей ночи. Я сказал Чонину, что это я убил его отца. Тебе не придется больше беспокоится об этом. Тебе также не придется больше быть со мною рядом. Я знаю, что я тебе никогда не нравился. Можешь убедиться, что с моим братом все хорошо, перед тем как продолжишь свою жизнь? Пожалуйста, позаботься и о себе тоже. Ты всегда значил для меня намного больше. Чангюн». Кихён не понимал. Он прочитывал этот листок бумаги снова и снова, пытаясь найти скрытый смысл, но все еще ничего не понимал. Почему Чангюн притворился виновным в том, что не совершал. Он помог Кихёну и сейчас взял вину за случившееся на себя. «Я люблю тебя, поэтому ухожу» — это было тем, что Кихён никогда не понимал. Это даже не имело смысла. Ничего не имело смысла, и Кихён был в ступоре. Он порвал бумагу и продолжил учиться, чтобы в голову не лезли разные мысли. Ему нужно время переварить это.