Вещий сон

      - Беги!       Короткий приказ, эхом ударившийся по пологим, скатым стенам пещеры, с силой отозвался в ушах и рассыпался в голове миллиардом мелких бусинок острой боли.       - Нет! Я не брошу тебя!       - Бросишь.       Магический толчок откидывает мужчину в сторону выхода из пещеры. Он приземляется на каменистый пол, больно ударившись копчиком. Из глаз, так по-детски, брызгают слезы боли и внезапной обиды, схватившей сердце.       Рев магии нарастал, он метался в темной пещере, теперь освещенной тысячами огней, трепал какие-то старые полотнища, тут и там приколоченные к стенам пещеры и валяющиеся на полу. Рвал одежду на теле мужчины, агрессивно трепал волосы молодой эльфийки, стоящей в центре урагана.       Было жарко и, одновременно с этим – ужасно холодно. Казалось, что этот холод пробирается в самое нутро, сжимает своими ледяными когтистыми лапами сердце и легкие, не давая сделать даже небольшой вдох.       - Пожалуйста, не надо.       И снова толчок, на этот раз успешный, выкидывает мужчину за пределы пещеры. Через долю секунды случается взрыв. Настолько сильный и мощный, что стены пещеры складываются внутрь, не оставляя никакого шанса кому бы то ни было. И лишь надрывный, срывающийся крик мужчины, тонет в громком рёве падающих камней, разлетающихся волн магического огня и шелесте деревьев, которых ударная волна согнула почти полностью к земле. Все тонет в какофонии звуков и нарастающей темноте, захватывающей собой все пространство.       - НЕТ! – Каллен распахивает глаза и тяжело дышит. Ему понадобилось время, чтобы понять, что это был сон. Такой реальный, такой живой, но все же сон. Хвала Андрасте!       «Уснуть сегодня уже не получится», - мимолетная мысль печалит Каллена, но и заново ложиться спать, боясь погрузиться в ту же боль, что испытал несколько мгновений назад, уже не хотелось.       «Надо найти Лавеллан, узнать, в порядке ли она».       Резерфорд понимал, где-то глубоко внутри себя, что подобные сны могут сниться не просто так. Ну либо все дело было в его симпатии к Инквизитору. Хотя почему в этом сне она умирала?       Одеться и собраться на выход труда не составило. Бывший храмовник как-никак, приученный к порядку и строгости, к четким временным рамкам. Каллен покинул свою спальню-кабинет и на секунду даже обомлел от зрелища.       На небе занимался рассвет. Еще прохладные, ночные сумерки, постепенно отступали, отдаваясь власти слабых, пока еще слегка теплых, солнечных лучей, которые скромно мелькали меж облаков, ласково облизывая стены замка. Мужчина зажмурился от внезапного лучика, пощекотавшего нос, и тихо чихнул. Путь предстоял недолгий. Спуститься со стены и подняться по большой лестнице, ведущей в замок Скайхолда. Далее по боковой лестнице на самый-самый верх, прямо к небесам, на которых так чудесно расцветал новый день.       «Постучать?»       «А если она спит?»       «А она дверь на ночь закрывает?»       Короткая внутренняя борьба прервалась озорным сквозничком, случайно залетевшим в комнату Инквизитора и толкнувшим дверь. Легкий скрип дверных петель ясно дал Каллену понять, что дверь мадам Лавеллан не закрывает.       Тихо, словно самый профессиональный разбойник, мужчина прокрался в комнату. Инквизитор спала. На своей большой кровати, по краям которой располагались две каменные статуи кунари, тянущие кровать за массивные тросы. Спала, обняв руками и ногами одеяло, подставив самую уязвимую часть женского тела на всеобщее обозрение. Хотя кто мог бы позволить себе ради этого пытаться залезть на ее балкон. Там внизу была пропасть. А своим, она, видимо, доверяла. Напрасно, раз Каллен позарился.       Не вынося больше вида маленькой эльфийской попки, покрытой мурашками, мужчина тихо взял с дивана меховую накидку и аккуратно набросил на Инквизитора. Она жива, этого достаточно. Также тихо покинул опочивальню, кляня себя за то, что сделал. Чуть позже, когда мадам проснется, она устроит всем допрос с пристрастием.       Так и произошло.       Около часа взбешенная эльфийка пыталась узнать, кто находился в ее комнате и накрыл ее накидкой. Все отмалчивались, не понимая в чем дело. Один только Каллен беспощадно краснел, пытаясь скрыть эту свою особенность за воротником.       Когда все разошлись, получив нагоняй, Каллен признался, что это именно он был утром в ее спальне. Что накрыл, опасаясь за ее здоровье. Признался также и в причинах, по которым он вообще додумался пойти к ней в комнату. Эльфийка хоть и недоверчиво, но приняла его объяснение и отправила заниматься своими делами. День в Скайхолде шел своим чередом.       - Господин! Господин! Донесение! - дверь в его кабинет распахнулась быстро, с силой ударившись о каменную стену.       Каллен напрягся, но не от звука удара, нет. Он не любил донесения. Это означало то, что Корифей снова поднял голову и решил разнообразить их времяпрепровождение.       - В Изумрудных могилах замечены красные храмовники, - гонец все еще с трудом дышит, оперевшись рукой о стену возле входа.       - Проклятье! – не часто от военачальника можно было услышать ругательства, - необходимо снарядить отряд, - только после того, как он вслух произнес эту фразу, Каллен понял, что Лавеллан снова ринется в бой с шашкой наголо. Он не хотел этого. Но и удержать ее в замке было абсолютно нереально. Она уносилась оттуда со скоростью света по любым поводам, значительным или не очень.       Через пару часов собрание в ставке командования. Каллену необходимо подготовить отчет. Время текло медленно, лениво, словно тоже, как и Каллен, не хотело, чтобы его тайная возлюбленная уходила рисковать своей жизнью.       - Мадам Инквизитор, в Изумрудных могилах обнаружены красные храмовники в большом количестве, сегодня пришло донесение.       - Поняла, - изумрудно-голубые, раскосые, словно у хитрой лисы, глаза тут же засветились решимостью и жаждой крови, - скоро выдвигаемся.       - Кого набираете в отряд? - жалкая попытка поддержать с ней диалог дольше секунды.       - По стандарту, - Лавеллан даже не отвлекается от бумаг с отчетами, чтобы взглянуть на него, - Варрик, Дориан и Бык. Вместе мы – самая лучшая команда.       Каллена кольнула злость и ревность. Она могла бы взглянуть на него, хоть раз, помимо тех моментов, когда она ругалась или раздавала указания. Ему так хотелось взаимодействовать с ней так же, как участники ее отряда. Шутки, подколы, шуточные драки, пьянки. Ему хочется больше ЕЁ. А ей хочется азарта битвы и пьянки после. Иной порой Резефорд думал, что у Инквизитора с кем-то уже есть роман. Но сколько бы он не старался высмотреть или выведать у других членов отряда, ничего толкового не узнал. Она была словно везде и нигде одновременно. Общалась, развлекалась, ругалась, управляла изменениями в Скайхолде, уезжала на задания. Но никогда она не общалась с ним по душам и дольше чем 5-10 минут в день.       Остаток собрания Каллен просто отмалчивался в углу, не желая никоим образом отсвечивать и привлекать ее внимание. Все равно только нагоняй получит.       На следующее утро они уже были готовы. Стояли на выходе из замка, сияя доспехами и оружием. Кони негромко перебирали копытами по брусчатке и удилами в зубах. Ездовое животное Инквизитора было не просто лошадью. Потрясающе большая, но при этом изящная галла, с красивыми полосками на задних ногах и крупе. Она нетерпеливо хлестала себя коротким хвостиком и стригла ушами. Рвалась в бой, навстречу приключениям. Как и наездница.       - Выдвигаемся! – короткий приказ и остальные члены отряда мгновенно повиновались.       В голове Каллена эхом отдается ее высокий голосок, очень похожий на тот, что был во сне. Ему страшно, что это будет последний раз, когда он услышал ее голос, увидел ее маленькую тонкую фигурку, гордо восседающую на большой спине галлы, длинный посох, который больше ее в полтора раза. Последний раз почувствовал на себе взгляд лазурных глаз.       Ворота с шумом опустились. Она уехала. Вдалеке уже зазвучали мотивчики какой-то похотливой песенки, которую во всю мощь своей кунарийской глотки распевал Бык. И тонкий смех, жемчужинками распадающийся по склонам и отвесам гор, окружающих Скайхолд. Такой желанный и такой недосягаемый.       Тяжело вздохнув, словно прямо сейчас теряя последнее ценное для себя что-то, Резерфорд развернулся на пятках и быстро удалился в свой кабинет.       «Отвлечься. Отвлечься на дела. Она вернется».       Она вернулась.       На руках.       Еле дыша, в бессознательном состоянии, бережно перемещаемая с рук Быка на кровать. В тот момент Каллен с трудом сдержал себя от порыва кинуться к ней, с тщетной попыткой воззвать к ее сознанию. С попыткой вернуть ее себе. Он просто отступил в темноту коридора, уступая очередь магам и целителям. Отступил в свою холостяцкую пещеру. Темную, одинокую, прохладную, пропахшую мхом и камнем. А ночью плакал навзрыд, глядя в темное небо, усыпанное миллионом красивых белых звезд. Каллен так и не спал всю ночь. Прокручивал в голове картинки, увиденные днем, и части своего сна, который разбудил его под утро две недели назад. Ему было так страшно. Так страшно ее потерять. Никогда не коснуться ее. Даже руки, даже мимолетом. Ее лазурные глаза, закрытые сейчас. Ее красивые щеки, усыпанные веснушками, сейчас измазаны в крови. Ее рыжие волосы, длинные и шелковистые, он буквально ощущал их мягкость, когда она стояла рядом, сейчас были одним большим колтуном, слипшимся от запёкшейся крови. Ее фигура, ее красивая тонкая худая фигура, сейчас была изрезана, избита, перебинтована и измазана мазями и зельями. Ее голосок, сейчас молчавший. Ее всю, саму, целиком. Он так хотел ее вернуть и так боялся ее потерять.       Страх оправдался.       На утро по Скайхолду прокатилось трагичное: «Инквизитор погибла».       А вместе с ней погиб и Каллен.       Рассыпался изнутри. Отчаяние настолько быстро поглотило его, что он даже не плакал на церемонии. Просто глядел невидящим взглядом на гроб.       "Такое красивое дерево. У нее волосы были такие же", - Резерфорд даже не замечает как произносит это вслух.       - Что? - рядом стоящий Варрик улавливает легкий шепот справа от себя.       - Дерево, говорю, красивое, - повторяет Каллен каким-то не своим голосом, - у нее волосы были такие, рыже-коричневые.       Варрик лишь молча поднимает глаза, пристально вглядываясь в лицо мужчины.       Мертвенно-бледное, практически серое полотно кожи, пустые глаза с красными белками от бессонной ночи. Где-то на шее, волосах и воротнике еще виднеются бурые пятна крови. То единственное, что Каллен успел вчера получить от нее, слегка коснувшись ее ладони. И потом размазав по себе в приступе истерики. В его глаза столько боли и отчаяния, что ее хватит покрыть весь Скайхолд. Церемония подошла к концу, люди, присутствовавшие на ней, постепенно разошлись по своим уголкам, чтобы оплакать Инквизитора в кругу близких. Лишь только Каллен остался возле могилы.       День сменился вечером. Вечер - ночью. В таверне слышалось грустное пение Быка, перемежающееся с всхлипываниями и шмыганьем носом. Тех самых похотливых песенок, которые так любила Лавеллан.       А Каллен продолжал сидеть возле ее могилы. В одной и той же позе. С одним и тем же взглядом куда-то в темноту двора. Вышедшие из таверны ребята силой забрали его оттуда, отвели в его комнату и уложили спать. Он спал. И видел множество снов в которых Инквизитор жива и здорова. Радостная плясала в таверне под залихватские мотивчики, задорно подмахивая подолом юбки в такт. Пила с Быком и Варриком на спор, получая в ответ осуждающий взгляд и покачивание головой в стиле "материнского разочарования" от Дориана. Даже сам Каллен в тот момент смеялся от выражения лица мага, которое тот строил весь вечер с истинным тевинтерским упорством. А Инквизитор все танцевала и танцевала, забавляя всю публику вокруг. Пела свои песенки вместе с Быком и Варриком. Сидела на свой чудесной галле, собираясь полностью отдаться приключениям, позволяя солнцу обрисовывать контуры своего тела и играть с такими чудесными, такими превосходно мягкими рыжими волосами.       И, наконец, нежно целовала его, призывно обнимая руками за шею и наклоняя к себе, прижимаясь так сильно, так крепко.       Самая желанная, самая сокровенная фантазия, тщательно охраняемая ото всех вокруг.       Теперь не осуществимая.