Я тоже

Табаки всегда поражался тому, как бывший Фазан погружался в рисование, будто и вовсе уходил в другой мир — свою Изнанку. Сначала он только наблюдал, изображая увлеченность первой попавшейся под руку банкой, оказалось той самой, с скорпионом, это язвительно заметил Лорд. Потом не утерпел — интерес взял верх. Шакал подполз к Курильщику и с искренним интересом заглянул в альбом, рассмотрел черно-белые рюкзаки и только потом спохватился: — Чего не рисуешь дальше? — поинтересовался он, скрывая за этим внезапное смущение — помешал человеку, полез к нему считай в душу, а лицом к его лицу — нехорошо вышло. — Мне твоя голова мешает, — честно признаётся парень, — И не люблю, когда толкают под локоть. — произносит он чуть отстраняясь. Дабы бывший Фазан не заметил чего лишнего Табаки укатывает на своем кресле в Кофейник. Наверное, Курильщик подумал, что на него обиделись, но это не так. Просто нужно привести мысли в порядок и понять, с чего вдруг его, Шакала, охватили такие непривычные ему эмоции и желание увидеть как парень вновь уходит куда то далеко-далеко, где только он и карандаш. Бред. Совсем ты, Табаки, сбрендил. Думаешь так, будто ты пятнадцатилетняя влюбленная девчонка, которая все вокруг романтизирует. Влюбленная? Полумрак Кофейника с его особенной атмосферой помогал все осмыслить, но теперь не было желания принимать то, что осмыслил. Шакал вернулся в комнату стаи и с подсознательной досадой посмотрел на Курильщика, который непривычно возбужденно что-то втолковывал Лорду, демонстрируя альбом. Тот тоже не похожий на себя обычного, благосклонно улыбался, иногда медленно моргая демонстрируя, что все слышит и понимает. *** — Хватит с тебя на сегодня, дорогуша, — ворчит Табаки, выдергивая из тонких пальцев стакан с «Хвойной». Курильщик покладисто, с типичной улыбкой пьяного «люблю весь мир», не сопротивляется, когда у него забирают напиток. Смотрит чуть замутненным взглядом только. Неожиданным рывком, чуть не вышибив стакан из рук Шакала, почти утыкается носом в чужую шею и сообщает — у тебя, Шакал, прекрасный запах. Парень не знает, смеяться ему над пьяным бывшим Фазаном или умиляться и пока все вот так, хорошо, пользоваться ситуацией. Лорд, Сфинкс, да вообще все деликатно делают вид, что не замечают ничего необычного. Поэтому Табаки все же решается, и Курильщик оказывается лежащим уже в углу, в паре с Шакалом — Македонский услужливо, как всегда не дожидаясь просьбы, притащил матрас. Табаки перебирал свои настойки, выбирая ту, которая приведёт парня в чувства, а не ухудшит ситуацию. В это время бывшему Фазану неожиданно стало весело и он начал чуть не задыхаться в приступах истеричного смеха в результате рухнув головой на колени Шакала. Потом внезапно успокоился и почти трезвым голосом, увы из трезвого в нем сейчас только голос и был, произнес — «Табаки, ты — чудо, люблю тебя». — Ребят, вы что, пока меня не было, дали новичку что-то из настоек Стервятника? — нервно хихикнув, поинтересовался Шакал. — Ага, приворотное зелье для нашей принцессы-Фазана, — серьезно сказал Сфинкс. — Да иди ты, — обиделся, впрочем, ненадолго, Табаки. Уже глубоко ночью стая начала потихоньку расползаться по своим постелям. Постепенно комната утонула в черной, присущей только Дому, тишине оставив Шакала задумчиво обрабатывать свои недавние открытия и слова Курильщика. Последний давно мирно сопел, лежа между Лордом и Табаки. Злой Эльф не типично для себя, покровительственно приобнимал парня во сне. Шакал старался не смотреть на этот произвол. Спать не тянуло, поэтому он нацелился на то, чтобы перебрать свою коллекцию браслетов. Он бы так и поступил, если бы кто-то, в темноте не разберешь, не кинул в него подушкой, возопив, что ему мешают спать. Пришлось ложиться и изображать мумию. Ничего не делать Табаки не любил почти так же, как часы. *** Под утро Шакал все же задремал не на долго, а потом все начали вставать на завтрак и спать стало нереально — после вчерашней ночи почти у всех болела голова или мучало похмелье. Табаки считался специалистом по избавлению от этих плотских мучений, так что ему не давали забиться в угол и поспать. Наконец, все были «благословлены» и направились в столовую. В комнате остались только предмет утренней популярности, Курильщик и Лэри. Лог спешно убрался из комнаты и исчез в неизвестном направлении, как всегда грохоча своими ботинками. Табаки решился и преувеличенно бодро поинтересовался: — Курильщик, ты хоть помнишь, что вчера говорил? Бывший Фазан задумался и неуверенно ответил, что помнит наверняка не все. Шакал не привык долго что либо обдумывать, поэтому наклонился над Курильщиком, так что почти упал на него сверху. И опередив возмущенные вопросы спросил сам: — Мне важна только одна фраза, мне интересно это был пьяный бред или нет? По лицу бывшего Фазана было видно — он понял. Медленно кивнул: — Не бред, — робкое, смущенное. Он мог изобразить непонимание, мог оттолкнуть, но он этого не сделал — Табаки был этому рад. Настолько, что хотелось начать петь свои самые счастливые, и самые странные по мнению остальных, песни. Настолько, что Шакал наклонился к чужим губам. И настолько, что даже когда некоторые вернулись после завтрака в комнату он не отстранился и сделал так, что только Курильщик услышал «я тоже».