Смерть во сне? Нет, нет, нет - это слишком скучно

       Всё смешивалось. Всё, что произошло, происходило и должно произойти в жизни Алисы, словно краска, оставленная мазками на палитре, смешивались с такой интенсивностью, создавая на этой же палитре, под названием — жизнь, яркие, сочные оттенки вперемешку с тёмными тонами, оставляя в голове грязную кашу. Всё было запутано и перепутано. Казалось бы, каникулы, живи, радуйся, отдыхай, но вместо этого, голубоглазая с усталостью неоднократно перебирала кишащие мысли, что не давали обычному подростку жить обычной жизнью, которой ей так в последнии дни не хватает. Ведь раньше всё было намного проще: школа, дом, дом, школа… Конечно, весь этот зацикленный маршрут ей никогда не нравился, заставляя дико скучать и задумываться об обыденности этого мира. Сейчас же всё совсем по-другому. Её жизнь окутывалась множественными странностями, которые уж точно не давали ей скучать: Клоун, по её догадкам, живший не один век, странные похищения, пропажи детей, что не прекращались, вгоняя Алису в ужас и страх, и две этих странности уже имели, по её мнению, общую, невидимую нить, подталкивая голубоглазую к незамысловатой теории — Клоун пожирает детей. Эта догадка для девушки не была чем-то новым, ведь Пеннивайз сам же признался ей в этом в первую же их встречу. Но одновременно эта мысль повергла её в дикий ужас. Множество маленьких, невинных детей погибает ужасной смертью, не познав всех прелестей жизни и она прекрасно понимала, что очень скоро очередь может дойти и до неё, ведь, как сказал клоун, ей нет ещё восемнадцати, а значит, что он без зазрения совести сможет съесть её и даже не подавится, но что мешает ему убить взрослого человека, или же это просто его привычная игра слов? Но самое главное для девушки являлось даже не поедание детей, а её неравнодушные чувства к этому монстру. Её невольная симпатия к нему, заставляла тихонечко себя ненавидеть, но как бы она не пыталась подавить эти чёртовы чувства, закопать их в могилу, она мгновенно их непреднамеренно раскапывала, проклиная себя ещё больше. Вспоминая все прикосновения, пылкое дыхание, бархатный голос этого монстра, она тут же забывала о его ужасных злодеяниях, а потом вновь корила себя за эту невольную тягу к клоуну, что парадоксально душила её, её — человека, что всегда выступал за добро и справедливость, в итоге, постепенно влюбляющегося в само зло, тем самым загоняя её в угол, меж двух стен. Одна стена — моральные ценности, что и формировали в ней чистое и светлое, вторая стена — влюблённость в абсолютно противоположное всему выше перечисленному. Ко всем этим странностям ещё и присоединилась неожиданная гибель матери, что крайне негативно повлияло на Алису. Случайно узнав о её смерти, голубоглазая целую неделю ходила, как умершее тело, условно говоря, зомби. Кожа стала настолько бледной, что, казалось, если она возьмёт в руку снег, то он просто сольётся с тоном её кожи. Конечно же Томас всячески пытался уговорить Алису прогуляться, на что, та вечно упрямилась, закрываясь в своей комнате. Состояние было очень сильно подавленным. Не хотелось есть, не хотелось гулять, не хотелось творчески даже как-то развиваться, но зато очень хотелось спать, дабы забыться и не думать больше ни о чём, но там, где сон, там и кошмары. Все, абсолютно все шесть дней подрят голубоглазую преследовали ужасные картины, что снились и снились, не давая, и так уже больному мозгу, отдохнуть. Кошмары повторялись, неотступая от концепции ни на одну извилинку. Всегда кровь, всегда потраха, и умершие, дорогие ей, люди, в том числе и отец, что заставляло сразу же просыпаться. И в итоге, Алиса поняла, что она является загнаной лошадью, которой приходится выбирать из двух зол в большенстве ситуаций: » Спишь — видишь ужасные сны, не спишь — видишь ужасную реальность. Влюбляешься в монстра — забываешь о моральных ценностях, забываешь о мoральных ценностях — внутренне умираешь. Вспоминаешь о моральных ценностях — также внутренне умираешь, ведь не любить уже не выходит…» С этими мыслями она засыпала каждый божий день. Не выдержав такого подавленного настроения голубоглазой, Томми насильно заставил ту выйти на улицу. И она вышла. Вышла и встретила интересного молодого человека, что волей-неволей притягивал её к себе, то ли своим обоянием, то ли философией и интересными мыслями, что она с любопытством слушала, впитывая в свою черепушку. А вот и закономерность... Она не знала, но подразумевала, что это именно тот человек, что заставил её вновь почувствовать себя живой, постепенно помогая забыть всё негативное в её, всё той же, беспокойной палитре цветов, под названием — жизнь.

***

      Проводив Алису до дома, Роберт всё же отдал ей портфель, но с условием…  — Ты получишь свой портфель, но если пообещаешь мне быть завтра же на том же месте. — Проговорил он, держа ранец над её головой.  — А если же я откажусь? — Улыбчиво спросила она, скрестив руки на груди, изредка бегая хитрыми глазами.  — А, то есть тебе это не нужно? Пойду тогда, выкину его в реку. —  — Нет, не надо! Я приду… — Быстро пролепетала голубоглазая, невольно хватаясь за руку клоуна, что начал постепенно отворачиваться. И тут он резко, притягивает девушку к себе, ехидно улыбаясь ей в лицо. Та в свою же очередь, пытаясь сдержать подкотивший вскрик удивления, тут же начала робеть, наливаясь руманцем.  — Я буду ждать тебя в три часа дня. Только попробуй опоздать хотя бы на одну минуту. — Прошептали губы парня, обдавая голубоглазую резкой волной мурашек. В этот момент девушка ничего не сказала ему, просто смотрела в его большие, выразительные глаза и думала, думала о том, с кем же она связалась, но отступать видимо уже слишком поздно.  — Я... Я пойду. Уже темно. — Робко ответила она, намекая на то, чтобы её отпустили. И Грей отпустил, после чего кинул ранец девушке в руки, постепенно удаляясь в мглу сумеречного леса.

***

       Развалившись в гамаке, клоун из стороны в сторону, периодически, покачивал левой ногой, наблюдая за траекторией своей мысли. По его мнению, мысли направлялись явно не в то русло, что его слегка уже начинало подбешивать. Он думал о ней, все эти шесть дней, что он провёл в поедании своих жертв, он думал именно о голубоглазой, и чёрт возьми, он чувствовал, что в нём что-то меняется, но вот что?.. Также, клоун не мог не признаться себе в том, что он явно скучал по обычной человеческой жизни. В теле Роберта он чувствовал себя как-то проще и может капельку свободнее. Клоун мог гулять, наслаждаться обыденностью жизни и также вести разговор со всеми подряд, с кем только вздумается, не волнуясь о том, что кто-то испугаются его, убегая в диком страхе… Что Алиса испугается... В какие-то моменты ему даже не хотелось её пугать, что показалось клоуну очень странным, не похожим на него. Страх её был всё таким же, непреодолимо желанным, но… Был на прошлой неделе момент, где страх девушки был настолько вкусным, что невзначай возбудил его. Он вспоминал их последнюю встречу. Вспомнил всё, что успело произойти в тот вечер, как её нежная, бледная ладонь коснулась его фарфоровой щеки, как её бёдра невольно тёрлись о его пах, как только он потянул её на себя, как её разгорячённое сердце стучало вплотную к его, не менее горячей, груди. Всё это создало в нём некую химию из наивкуснейшего страха и плоткого, сексуального желания и он понял, что это насилие над собой. Это всё равно, что приправить свежее мясо, запечь его в духовке, а потом облизываться, так и не вкусив ни одного кусочка, лицезрея жареную, золотистую корочку. Алиса, это тот человек, что невольно меняет его, чего собственно клоуну крайне не хотелось. Так не должно быть. Не должно. Изначально его цель была заставить её страдать, а не наоборот, заставить страдать себя. И вот он пригласил её на то же место, у лесоруба, за что успел миллионный раз себя поругать. Зачем? Зачем ему всё это нужно? Хороший вопрос, на который он не хотел знать ответа. Но всё равно задавал его. Парадокс, да и только. «Надо что-то предпринять…»

***

       Телепортировавшись в комнату голубоглазой, Пеннивайз заметил, что той здесь не было. Абсолютно пустая комната, в которой витала природная сладость. До него дошли, по началу, странные звуки. Услышав гитарные мотивы, он невольно смутился. Открыв дверь в коридор, звук стал более громче и звонче. Красивая, небрежная мелодия непреднамеренно заставляла его пойти на звук. Аккуратно заглянув в соседнюю комнату главы семейства, он увидел голубоглазую, что лёжа перебирала аккорды, смотря в окно. Лицо её было таким спокойным и умиротворённым, слегка подсвеченным золотым светом лампы, создавая миловидную, уютную картину.  — Не знал, что малышка Элис умеет играть на гитаре. — Спокойно проговорил клоун, облокотившись о стену. Заметив его, Алиса резко повернулась, кладя чёрную, лакированную гитару себе за спину.  — Я не совсем умею играть, я просто… неважно — Завидев клоуна спустя, почти, неделю, её сердце мгновенно начало трепетать, отдаваясь громким стуком в ушах.  — Я скучал… — На лице Алисы тут же образовалась робкая улыбка, снаружи, но широкая и кричащая внутри. "Твою мать, ну вот кому я радуюсь?" Присев рядом с ней, Пеннивайз аккуратно взял гитару, облокачивая её о тумбочку, не отрывая от девушки безумный взгляд. Всё больше и больше его привлекало её естественное лицо, не имеющее не единого грамма косметики. Такое чистое и светлое. А голубые глаза невольно завораживали, заставляя даже немного завидовать такой океанической глубине холодных оттенков. И тут он, неожиданно для голубоглазой, аккуратно навис над ней, бегая глазами по удивлённому, румянному лицу, что краснело всё больше и больше, заставляя клоуна слегка ухмыльнуться.  — Помню, как лицо твоей матери точно также лежало на подушке, взирая на меня стеклянными глазами, когда я её убивал... — Сердце пропустило удар. Алиса будто упала в ледяное море страха, горечи и ужаса, разбиваясь о толстые стенки льда. Уж точно не это она ожидала услышать.  — Кровь была везде. — Шептал он, проводя перчаткой по её волосам, аккуратно скользя вниз, по скулам, подбородку, закрепляя свою хватку на бархатной шее.  — Именно так я её и держал, пожирая её сочное сердечко. Не волнуйся, твоя мама настолько потерялась в собственном разуме, что даже не испугалась, что меня малость огорчило. Но её голубые глаза смотрели на меня до самого конца, прямо как твои, не отрываясь не на секунду. — Было больно. Морально настолько больно, что Алиса даже не заметила, как рёберная рана вновь открылась, кровью пропитывая уже вторую толстовку. И хотя она прекрасно понимала, что это монстр, способный на всё, чего его чернушной душе угодно, но всё же в ней таилась хоть совсем и маленькая, но надежда, что это убийство совершил не он, но это было ведь так очевидно. » Дура! Дура! Дура! Какая же ты дура, Алиса! Твою мать! Влюбилась в убийцу своей матери, ничтожество» Пытаясь сдержать слёзы, голубоглазая медленно отвернулась, дабы не видеть загримированное лицо. И случайно пробежалась мысль, как бы выглядело его лицо без грима, но лишь на долю секунды.  — Ты теперь убьёшь меня? — Голос дрожал, а истерика подкрадывалась всё ближе и ближе, заставляя опрокинуть самую горькую слезу в её жизни.  — О нет! Что ты? И лишить себя таких вкусных страданий? Не в коем случае. Теперь ты будешь жить с этим до конца своих дней. — Длинный язык медленно прошёлся по щеке девушки, слизав самую горькую слезу для Алисы, но самую сладкую для клоуна.  — Лучше бы ты меня убил…-  — Тише, тише… Лисёнок. Изначально я так и хотел поступить, но потом я увидел как тебя избивают те подрости у школы и почувствовал невероятный прилив энергии от твоих страданий. Такое сокровище нельзя убить и ты не смей… — Взяв Алису за подбородок, он резко повернул её лицо к себе, чувствуя наивкуснейшую сладость на длинном языке.  — Подумаешь наложить на себя руки и твой любимый папочка умрёт в страшных мучениях… —  — Нет! Пожалуйста! Не надо! — Вскрикнула она, роняя слёзы.  — Не трогай его, прошу… —  — Алиса любит папочку? Да… — кивнул Пеннивайз — Любит — Объяв девушку пожирающим взглядом с ног до головы, клоун медленно убрал руку с шеи, скользнув по её талии.  — Кстати, на один из твоих вопросов я ответил, но помни мои слова, лисёнок… — И клоун потихоньку испарился, вновь оставляя за собой золотую пыль. Недождавшись её исчезновения, как это обычно бывает, голубоглазая резко стряхивает её со своей одежды и волос. Внутри кипела невероятная ярость. Флешбэком она сразу же вспомнила сон про огромную, загребущую руку, что вот-вот забрала бы отца, который находился в гробу, если бы она мгновенно не проснулась. Хотелось всё крушить и ломать. Психанув, она быстро забежала в свою комнату и в верх тут же полетели книги, ручки, листы и журналы. Взяв подушку, она резко начала бить её об угол кровати, вкладывая в каждый удар всю силу, пропитанную гневом и злостью. Хотелось рыдать, но слёз уже просто не оставалось. Клоун всё выжал до последней капли. Она рвала плакаты и не верила во всё это. Не верила. Всё это для неё походило на злую игру, дурную забаву монстра, что испытывал её на прочность. Только вот нервы у неё не железные.  — Ты выйграл! Доволен?! Выйграл! — Прокричала она в пустоту, срывая голос. Сил больше не оставалось. Они покинули её также, как и слёзы. Рухнув на кровать, она ещё долго смотрела в потолок. На её лице не было ни одной эмоции, лишь дикая усталость. » Может, мама именно так и сошла с ума и я сейчас просто повторяю её судьбу? "

***

      Одиноко сидя на той же синей скамейке, поджав колени, Алиса рассматривала окружающий её мир. Всё казалось мрачным. Густая зелень больше не привлекает её унылый взгляд, а сочная сирень не заставляет испытывать эстетическое удовольствие. Для неё всё это теперь являлось сплошными декорациями фильма в жанре - хоррор. Блёклость мрачность и пустота - всё, что она видела в данный момент.       Она до последнего не хотела сюда приходить, ей казалось, что не прийти - значит повести себя некрасиво. Уж слишком она воспитана, что крайне её бесило. Томас постарался на славу. Да и к тому же, её тешила маленькая надежда, надежда поддержки и помощи со стороны Роберта, хотя знала, что он вовсе не обязан этого делать. Выйдя из некого транца, голубоглазая невольно замечает, как уже постепенно день близится к закату. На улице было так же пусто, как и в нутри Алисы. Она не удивилась. Он ведь не обязан был приходить, да и она изначально не хотела встречи, только вот на душе всё равно было тяжело и гадко. Неохотно слезая со скамьи, Алиса тяжёлыми, неспешными шагами направляется по пустой дороге, домой, провожая последние, на сегодняшний день, лучики солнца. Пиная камни, она раз за разом спотыкалась, даже не пытаясь подымать тяжёлые ноги. Но тут её вгляд приковывает, красный, четырёхколёсный велосипедик, что одиноко стоял в пустом дворе. " Сколько ещё детей будет убито? " Вздохнув, она также неспеша поплелась вперёд, непреднамеренно замечая за собой идущую тень, но оборачиваться голубоглазая не стала, а лишь продолжила хотьбу, делая вид дурочки, что ничего не замечает. Если ей будет сделанно хоть одно резкое движение, то возможно придётся проститься с жизнью, что, с другой стороны, было весьма заманчиво… Тем временем, чужие, размеренные шаги становились всё более отчётливыми, создавая внутри девушки некую панику.  — Да остановись же ты. — Вдруг её кто-то хватает за запястье, от чего Алиса мгновенно повернулась, вновь ожидая разного рода избиения, но в итоге она лицезреет знакомое лицо, что заставляет широко улыбаться.

***

       Табачный дым плавно рисовал узоры в воздухе, пропитывая волосы и одежду. Свесив ноги, голубоглазая беспорядочно покачивала ими, отбивая по камню, на котором сидела, небрежный ритм, стирая подошву кед.  — Помнишь, ты как-то сказала, что выглядишь со стороны глупой... Так вот, ты действительно глупая. Зачем ты так поздно гуляешь, тем более в период похищений? — Спросил Грей, непринужденно облокотившись о тот же камень, на котором продолжались ритмичные постукивания. Рассматривая бурлящую реку, "Кендаскиг", Алиса неожиданно почувствовала всё: и эстетику сумерек, и уют пышной зелени, что объёмно обволакивал, и красоту сочного цвета сирени. На душе стало невероятно тепло от мысли, что о ней хоть кто-то заботится.  — Знаешь что... Тебя слишком долго не было, а мы договаривались встретиться ровно в три часа дня. —  — Я бы на твоём месте просто ушёл. —  — Правда?.. — Улыбчиво спросила голубоглазая, рассматривая черты лица грея, такие выразительные, что она не могла оторваться.  — Ну… Может и нет… — С усмешкой проговорил Грей, заставляя Алису робко улыбнуться.  — Ну и что же тебя заставило опоздать, причём на столько? —  — Было одно дело… — Заметив, как голубоглазая выжидающе смотрит на него, парень тут же отвернулся, делая ещё одну затяжку.  — Неважно. — Решив не вмешиваться в дела Грея, она сразу перевела тему, хоть и было очень интересно.  — Роб, тебя не смущают все эти множественные исчезновения детей? — Нахмурившись, тот неспеша потушил сигарету о камень, кидая окурок в траву.  — Конечно, всё это весьма странно, но меня больше удивляет, почему же полиция так ничего и не выяснила. — Включив дурочка, Роберт невольно усмехнулся, но тут же сделал серьёзное лицо, посмотрев в сторону голубоглазой.  — В одном из каналов я нашла труп мальчика… —  — Стивена Уильемса? —  — А ты откуда знаешь? —  — Это лишь моё предположение. Первое объявление о пропаже, которое я увидел, было связано именно с ним. — Не в силах больше слушать раздражающий ритм постукивания кед, Роберт вмиг положил девушке руку на колено, крепко сжимая.  — Перестань — процедил он, скользнув рукой по её голени.  — Недавно была убита моя мать… Я смотрю на пустые детские площадки и не знаю, сколько ещё погибнет от рук этого…маньяка. Роб, мне страшно, а что, если следующей жертвой буду я или ты. Я не хочу тебя терять, ведь я только совсем недавно тебя нашла, ты меня нашёл… И... —  — Тише… — Прошептал Грей, сжимая голубоглазую в своих крепких объятьях.  — Алиса, ты не умрёшь, всё будет хорошо, я тебе обещаю. — Внутри клоуна происходило что-то явно странное, чего с ним никогда не происходило. Никогда он ещё не чувствовал себя так двояко. Быть в жизни человека одновременно страданием и спасением - это что-то новое. Обычно он всегда выполнял первую функцию, но не как не вторую.

***

 — А! Чёрт! Роб, я сейчас упаду! — Вскрикнула девушка, пытаясь удержаться на широких плечах грея. Она сама не понимала, как там оказалась. Она всячески сопротивлялась, пока тот не начал её щекотать, и собственно вот. Теперь она стала чувствовать себя гигантом, что, как обычно бывает в фильмах, рушит всё на своём пути. Ехидно смеявшись Роберт всячески дёргался и крутился, дабы напугать Алису. И это ведь был страх, да, он не был исходящим от дикого ужаса, но это всё же своего рода был страх, хоть и видоизменный, которым он так же подпитывался, невольно замечая новый прилив энергии.  — А ты, зараза, без портфеля пришла. — Крутясь из стороны в сторону, проговорил клоун, язвительно улыбаясь. Крепко держась за горячую шею парня, девушка непреднамеренно обхватила его подбородок. Она хотела убрать руки, но сразу же передумала, боясь упасть.  — Если бы я пришла с портфелем, ты бы его вновь спёр. Нет уж, изволь, но такой ошибки я больше не допущу. — Задумавшись, Грей опустил уголки губ.  — Помнишь, вчера, ты мне сказала, что нужно уметь прощать своих врагов? … — Нахмурившись, Алиса стала всматриваться в макушку мужчины, непроизвольно перебирая тёмно-русые прядки.  — Ты бы действительно всех простила?.. -