Смерть во сне? Нет, нет, нет - это слишком скучно

— О Дьявол! Малыш Стив такой вкуссссный! — Вскликнули алые губы, натягиваясь ехидной улыбкой, с нотками сумасшествия, блаженно посасывая фаланги фарфоровых, окровавленных пальцев.  — Стиви, ну поговори же со стариной Пеннивайзом. — Печально проговорил клоун, откусив от мальца лакомый кусок из крови и плоти, даже не прожував, в миг проглатывая, от чего горло резкими рывками стало двигаться вверх и вниз, отправляя плоть дальше, по пищеводу. Красная и алая венозная кровь неспеша стекали по мокрому, склизскому выступу, выливаясь в густые ручьи, затекая под сгнившие, переломанные кости и черепа когда-то, ещё живых детей, что также, как и Стивен, беззаботно гуляли и радовались каждой мелочи, постигая все радости жизни. Тем временем, маленькое тельце мальчишки очень медленно соскальзывало по склизским, грязным игрушкам, что тускло подсвечивались светом серых дней, представляя из себя гору разнообразного хлама, что была собранна из временных кусочков, имевших свою историю. Вот, например, этот лакированный, чёрного цвета паровозик, что лежит чуть выже головы Стива, был подарен родителями маленькой неряшке Лили, когда та лежала в луже и громко смеялась, потирая, грязными пальчиками маленький носик. А вот тот оранжевый, плюшевый слоник, что лежит в полугнилых потрахах, был когда-то любимой игрушкой милашки Коула, что, кстати, до сих пор летает здесь, среди множества пропавших детей в Дери, устремляя пустой взгляд белых яблок в ржавую решётку, слегка скрывающую серое, тучное небо. Каждый предмет являлся частью какой-то истории. И каждого маленького владельца, что имел свою историю, связанную с этим предметом, он помнил наизусть. Помнил все их страхи. Такие разнообразные и ведь каждый боится по-своему. Один ребёнок кричит и плачет, убегая куда глаза глядят, а второй может просто встать в ступор и слово даже не вымолвить. Всё это ему казалось таким… увлекательным        Взяв маленького Стивена за ворот когда-то белой футболки, Пеннивайз резко уложил его тело себе на плечо. Кровь тут же стала вытекать изо рта мальчика, пропитывая воротник и рукава клоуна.  — Ох Стиви, с тобой, конечно, было весело, но думаю, что нам пришла пора расстаться. — С этими словами Пеннивайз, мгновенно перекидывает тело мальчика через плечо, тем самым выкидывая его в трубу, которая ведёт в один из каналов.  — Расставаться всегда так трудно — Хихикнув, он просто пожал плечами, после чего запрыгнул в цирковой фургончик, усаживаясь так, чтобы ноги его были скрещены, а голова упиралась о руку, что та в свою очередь локтём также упиралась в колено, тем самым создавая задумчивую позу.       В последнее время он чувствовал себя слегка растерянным, не таким, что был раньше, 27 лет назад. Он долго обдумывал всё, что успело произойти с ним за первую неделю после спячки. И к какому же выводу он пришёл? Он встретил, как он думал, потенциальную жертву, но в итоге эта оказалась та сумасшедшая, семнадцатилетняя девчонка, с которой он разговаривал последний раз 27 лет назад. Тогда он был не на шутку удивлён. В тот момент, держа эту юную леди за шиворот куртки, которая почти моментало порвалась, он думал, что та является, подобным ему, существом, что не старело и обладало таким же бессмертием. До сих пор, вспоминая этот фрагмент, он укоризненно бьёт себя по лбу за свою первоначальную глупость, ведь изначально, принюхавшись к девушке, он заметил, что их природные запахи кардинально отличаются. И что же в итоге? А итог всей этой истории таков, что эта была совершенно не та девочка, что он видел ровно 27 лет назад. Но он смотрел на неё и поражался каждому невероятному сходству их миловидных лиц: пухлые губы, мягкие контуры, высокий лоб и такие же золотые локоны, а самое главное, глаза, но глаза Мари явно уступали глазам Алисы. У лисёнка они были настолько глубоки голубизной, на сколько не всякий Океан даже мог бы себе позволить. Клоун конечно же не дурак. По запаху крови сразу же определил родство. Мать и дочь однозначно. Но тогда оставалось узнать ещё кое-что. Если он видел не Мари, а малышку Элис, то где же тогда мать?.. Клоун всячески пытался отговорить самого себя от резко возникшей идеи — найти мать, но интерес ко всей этой истории был явно сильнее.

***

       Прошло около двух дней с тех самых странных, для него, раздумий. Ведь ОНО раньше никогда даже и не задумывался о человеческой жизни, её истории и каком-либо сюжете. Пеннивай долго решался, надо ли ему вообще всё это? Они обычные людишки, а он пожиратель миров. Достойна ли эта история какого-либо внимания с его стороны? «Не лучше было бы их просто сожрать и забыть обо всём этом»? Думал он, покачиваясь на гамаке из паутины. Забавно. Если раньше он не задавал каких либо вопросов, а просто поедал людей заживо, наплевав на человеческие судьбы, то сейчас его личность стала потихоньку, полегоньку разделяться на две, где одна говорит «Зажри их всех нахрен и не мучийся ты уже,» а другая «Да ладно, Пенни, признай, тебе же интересно.» Вся проблема лишь в том, что оба варианта были одинакого притягательны. Клоуну особо не приходилось выбирать из двух зол, а если и приходилось, то выбор не заставлял себя долго ждать. Тут же была совершенно другая ситуация.        После долгих лежаний в гамаке, он всё-таки решается отдохнуть от мозговой деятельности, перенаправляя её в физическую. Кроме как думать, клоуну ещё нужно было питаться, дабы поддерживать тонус и силы, но в его рацион входило не просто мясо, а мясо с пробирающим до костей, страхом. Страх — это словно приправа, что придавала масу различных привкусов, начиная от сладко-солёного и заканчивая горько-кислым. Именно поэтому его жертвами чаще всего становились дети, ведь их гораздо легче напугать, чем взрослых, а образ весёлого клоуна, заставлял их невольно идти на красный, глянцевый шарик, со всей уверенностью, доверяя дарителю, что не могло не радовать Пеннивайза.        И вот, собравшись на очередную охоту, по вылавливанию вкусных детишек, клоун тут же испарился, превращаясь в серую пыль. Телепортировавшись, тот оказался в смеси густой зелени из кустов и деревьев, что находилась неподалёку от школы, где собственно и доучивали свой учебный год множество детей и подростков, представляя предстоящие, летние деньки. Ехидно облизываясь, он стал выбирать новую жертву из румяненьких первоклашек, что гуляли недалеко от школы. От всей этой картины, тягучая слюна начала заполнять рот и стекать с губ по подбородку, затем медленно устремляться вниз, по листве, разрывая тонкие слюнные ниточки. Как вдруг…  — Крис, Логан держите её. —  — Что?! Зачем? Нет! Отпустите меня! — Услышав знакомый голос, клоун смутился, но потом тут же телепортировался к источнику звука, мгновенно забыв о голоде.  — Скажи, Стоун, какого это десять лет молчать в тряпочку, а потом всё же осмелеть? — Ядовитая ухмылка сразу же появилась на белом гриме клоуна. Завидев, как трое парней заломали малышку Элис у столба, волна мурашек тут же заставила его вздрогнуть. От этой эйфории хотелось улыбаться шире и шире, пока улыбка не достигла бы ушей, настолько Пеннивайзу была приятна моральная боль лисёнка. Она несла за собой очень сильную энергию, энергию, которой он радовался, жадно питаясь ей на расстоянии. Это было не передать словами. Хотелось ещё, ещё и ещё. Ради одного страдания, что отражалось в голубых глазах девушки, уже можно было бы жить вечно, лишь бы всю эту вечную жизнь лицезреть, как зрачки лисёнка дрожат в мокрых глазах от наварачивающихся горьких слёз. Но ещё ни одна слезинка так и не пролилась, чему Пеннивайз был явно огорчён.  — Ужасно, ну что за бездари? Девчонку не могут даже до слёз довести. — Фыркнул клоун, хмуря невидимые брови.  — Был бы я на их месте, слёзы малышки Элис можно было бы уже вёдрами собирать. — Следующее, что увидели обезумевшие глаза клоуна, повергло его не то чтобы в шок, скорее в сметение, омерзение и… Ярость? Язык какого-то парня, медленно прошёлся слюнявой дорожкой от багровой скулы и до виска девушки. Клоун морально больше не мог наблюдать за этим, но всё же продолжал смотреть, громко дыша, частенько прекрывая белые веки, закрывая закатывающиеся глаза. Казалось, что от всего происходящего, под веками яблоки глаз накрутили кругов пять, если не больше, причём, как вертикально, так и горизонтально. Но окрыв один глаз, что вечно косил, он тут же открыл и второй, увидев, как алая кровь хлынула по лицу голубоглазой. В его голове происходило что-то необъяснимое. С одной стороны, он наблюдал за шикарной картиной, что постепенно окрашивалась в красные оттенки, переполняя чернильное сердце клоуна невероятным изобилием эстетического удовольствия, но с другой стороны, это же чернильное сердце чувствовало помесь чего-то противного и очень противного. «Ни они! Ни эти жалкие подростки должны причинять моей малышке боль! Я бы справился намного лучше, я бы заставил её всячески страдать, я бы заставил её рыдать до тех пор, пока в её глазах не настала бы вечная засуха.» Клоуну хотелось со всей силы отпихнуть этих засранцев, а потом выпатрашить, но малышка Элис, принила бы этот жест за спасение, но героем он для неё быть не хотел. Задача была наоборот, заставить её страдать, а не веселиться и радоваться. Эти эмоции были нужны ему меньше всего. И вот, вроде бы она страдает, и кровь её льётся с неистовой силой, но факт того, что данную боль причиняет не он, а какая-то шпана, заставляет Пеннивайза нахмуриться ещё сильнее. Не в силах больше чувствовать эту двойственность внутри себя, ОНО принимает решение испариться, дабы больше не портить себе настроение, что уже лежало где-то там, под плинтусом.

***

       Кольцо за кольцом выходили изо рта при каждой табачной затяжке, мгновенно растворяясь в тёплом ветре. Молодой человек молча стоял, облакотившись о стену, местной психиатрической больницы городка Дери, задумчиво докуривая сигарету. Выбросив окурок, на расстоянии пяти метров, в урну, он неспеша направился к входной двери. В целом здание выглядело довольно-таки мрачно как снаружи, так и внутри. Молодого человека это не смутило, напротив, во всей этой мрачности холодных стен он видел некий гратеск, вперемешку с больничным запахом. Подойдя к административной, бледно-зелёной стойке, парень увидел там женщину средних лет, которая что-то писала и тут же подчёркивала. Выглядила она подстать учреждению, весьма дипрессивно: стеклянный взгляд, мешки под глазами, пробивающаяся седина и иссохшая худоба, что заостряла скулы, подбородок, плечи и локти вместе с кистями рук.  — Извините, мне нужно навестить одного человека… —  — Имя? — Грубо процедила женщина, медленно поднимая свой тяжёлый взгляд на парня. Лицо его приняло серьёзный вид и губы выдали имя.  — Роберт Грей. — Да. Роберт Грей — это Пеннивайз, а Пеннивайз — это Роберт Грей. Всё просто. Ещё вчера, вернувшись после неудачной охоты, точнее вообще никакой, с плохим настроением он стал всё же обдумывать то, что задумывал ещё три дня назад — найти мать Алисы. Зачем? Для чего? С какой целью? На эти вопросы клоун не знал точного ответа, но в голое закралась одна мысль, которую он хотел бы осуществить. Кроме этой безумной мысли ему волей неволей, всё же было интересно узнать, что же случилось с этим отчаянным подростком, что тянулся к нему ещё тогда, 27 лет назад, дождливой ночью, даже не опасаясь за свою жизнь. Узнал клоун о местонахождении девушки довольно-таки просто, по запаху, обезумевшей разумом, крови, но… Пеннивайзу хотелось удостовериться.       Перевоплатившись в чёрного кота, он безшумно пробрался в дом, через окно, тем самым, случайно застав отца Алисы, что ходил по кухне в пурпурном фартуке, усеянным сердечками, что скорее всего принадлежал Мари, а по совместительству — его жене, разговаривая с кем-то по телефону.  — Нет, Рик, извини, но я не смогу сегодня прийти. Я в долгу не останусь, ты же знаешь. — Мельтиша по кухне, беспокойно проговорил Томас, помешивая куриный бульон.  — Алиса пришла домой вся в крови. Сказала, что подралась с группой каких-то девочек с параллели. Вот чует моё сердце, что это не правда, хотя, мало ли чем они могли её избить. — Поднеся телефон к уху, тот зажал его плечём, выливая в тарелку горячий суп, что обдавал приятным ароматом почти весь дом.  — Я не знаю Рик. Вида не подаёт, но я чувствую, что ей больно. Бедняжка. За весь день ещё ничего не ела… Рики, Рики, послушай меня, я всё отработаю, могу даже два дня за тебя отработать, прошу тебя, подмени меня. Она же без меня совсем забудет как есть. — Томми работал Автослесарем, а точнее матористом — человек работающий исключительно с двигателями, и впринципе его всё устраивало: хорошая зарплата, новые знакомства, умение находить с людьми общий язык, а также собственный интерес. Минусы: постоянная изнурённость, негативное влияние различных паров и смесей на дыхательные систему, постоянный шум, а самое главное — ответственность за сохранение жизни и здоровья автовладельца, который доверил ему свою машину.  — Спасибо, Рик. Я тебе очень благодарен. — Сбросив вызов, Томас небрежно отложил телефон в сторону. Его взгляд пал на маленькую фотографию в белой рамочке, на которой были изображены когда-то счастливые Томми и Мари, что сидели в обнимку. По доброму улыбнувшись, мужчина снял фартук и аккуратно сложил его на стул, после чего отправился в сторону лестницы. Поняв, что его сейчас заметят, клоун в образе кота тут же рванул вверх по лестнице, залетая в ближайшую открытую дверь. Не трудно было догадаться, что данная комната принадлежит главе семейства. Приятный, золотистый свет от торшера освещал бежевые стены, мендального цвета жалюзи, и бордовый ковёр. На столе располагалось множество красок и кистей, а справа, рядом с кроватью, облакотившись о тумбочку, стояла глянцевая, чёрного цвета гитара от компании «Rockdale» с каподастром на четвёртом ладу. На стенах же висели различные картины пейзажей, возможно, некоторые из них были нарисованы лично Томасом. Пройдя мимо своей комнаты, мужчина решил зайти к Алисе, постучав тихонечко в дверь. Клоун решил, пока есть возможность, не терять время и попытаться найти хоть какую-нибудь информацию о Мари. Перевоплатившись обратно, он бесшумно стал рыться в ящиках. В первых двух тумбочках не было ничего, что могло бы подтвердить его догадки о её местонахождении. Заглянув в ящик теперь уже в столе, Пеннивайз наткнулся на синюю папку. Открыв её, он увидел кучу различных, совместных фотографий, где любящие смеялись, пугались, прыгали, бегали, женились… а самое главное — любили. Но вскоре его взору предстала цветная фотокарточка, где взрослая голубоглазая держит маленькую голубоглазую, совсем ещё кроху. Невольно улыбнувшись, Пеннивайз, сам не зная зачем, аккуратно вложил эту фотографию в свой накрахмаленный воротник. Убрав толстую стопку фотокарточек, он тут же замечает какой-то лист. Это была справка, справка, что подтверждала состояние Мари психически нездоровым. В данной бумажке были так же описаны её галлюцинации и все они в основном связаны с ним. » 15.10.1995г. Маринет Кюри объявила, что начала видеть видения. Поциентка честно призналась, что первую галлюцинацию она увидела в семнадцать лет. Данные видения были связаны, как говорит девушка, «С танцующи клоуном» Не отличая реальность от вымысла, она сразу же рассказала об этом мужу — Томасу Стоун…» Не успев дочитать до конца, клоун тут же услышал размеренные шаги мужчины, точно направляющиеся в свою комнату. Лицо со спокойного переменилось в растерянное. Всё убрав и закрыв, тот телепортировался на кухню, его взгляд невольно устремился на тарелку с куриным бульоном, что давно уже остыл. Нахмурившись, клоун вытянул алые губы в трубочку, подул на суп, от чего он мгновенно становился горячим, приобретая над тарелкой лёгкий пар. А Томми в свою очередь, открыв дверь в комнату, заметил лишь только огромные, рассеивающиеся на солнце клубни пыли, что медленно оседали на ковёр.        Собсвенно, так и подтвердились догадки клоуна. Конечно, он так и не успел дочитать, что же происходило с Мари дальше, но, то что её сослали в психлечебницу, можно было и так догадаться.  — Кем вы являетесь пациентке? — Продолжала расспрашивать женщина, тем самым заставляя клоуна злиться.  — Я её друг. — Нахмурившись процедил он, прожигая ту яростью больших, голубых глаз.  — С какой целью запланирован визит? — Внутри всё уже горело с неистовой силой. Хотелось послать всё к чёрту и обрушиться на женщину смертельным смерчем, что размазал бы её худощавое тело по всей стене, оставляя на ней лишь кровавые пятна…  — Молодой человек, с какой целью визит? — Повторила она, заметив, что парень явно о чём-то задумался.  — А… Очень сильно соскучился, вот и решил проведать. — Улыбчиво проговорил Грей, всячески подавляя в себе желание убивать.  — Хорошо, шестая палата, на втором этаже, прямо по коридору. — Клоун ликовал. Поднимаясь по красной лестнице, он вышел в коридор, нашёл номер палаты и неспеша открыл скрипучую дверь.  — Способна ли любовь изменить человека? — Простонал тихий голос взрослой голубоглазой, что слегка похрипывал. Чуть постаревшие, заострённые черты лица, бледная кожа, золотистые локоны, раскиданные по подушке и те самые голубые глаза, теперь уже стеклянные, и всё же уступавшие глазам малышки Элис, что уставились в потолок.  — Любовь способна изменить кого угодно — Прошептал Роберт, медленно подходя к кровати, что стояла посреди палаты. По щеке женщины тут же скатилась слеза. Не моргнув, она повернулась к гостю, робко улыбнувшись.  — А ты? Тебя может изменить любовь? —  — Я не знаю. — Всё также шёпотом проговорили губы клоуна. Внутри бушевало куча эмоций, и радость, и грусть, и огорчение. Что-то необъяснимое происходило с ним. То, что он не мог понять и навряд ли когда-нибудь поймёт.  — Что такое мистер Пеннивайз? Вы кажется погрустнели. — Улыбаясь, девушка наконец-таки моргнула, невольно заставив скатиться вторую слезу. Клоун усмехнулся, улыбнувшись в ответ, после чего закусил нижнюю губу. Она узнала его, и Пеннивайза это совершенно не удивило, словно всё так и должно было быть. Голубоглазая неисточала никакой сладости страха, лишь сплошное безумие царило в её потерянном рассудке.  — Твоя дочь просто прекрасна. Лисёнок цветёт и пахнет. Очень вкусно пахнет. — Вспомнив запах малышки Элис, парень резко откинул голову назад, делая глубокий вдох, после чего его голова медленно возращается, а рука тянется к бледной скуле взрослой голубоглазой.  — Не делай этого… —  — Ты же знаешь, что это невозможно. Ты всё прекрасно знаешь. Я сведу её с ума точно также, как и тебя 27 лет назад. И я убью тебя. Заберу твою ничтожную жизнь, тем самым, заставив её страдать, но сделав тебе подарок в виде свободной души, что больше не будет находится в заточении. И ты будешь свободна, птенчик мой. — Рука Грея судорожно провела по её скуле, затем щеке, а потом вовсе останавливаясь на шее, укрепляя на ней свою хватку. Глаза Мари блестели. Она была счастлива. Она ждала его, чтобы тот освободил её от самого же себя и это наконец произошло. Мысль о том, что ей больше не придётся пялиться в пустой потолок, заставлял радоваться с безудержной улыбкой и слезами на глазах.  — Спасибо. — Прошептала Мари, после чего в её горло мгновенно врезалась слюнявая, с многочисленными клыками, пасть. Резко хлынувшая кровь заполонила всю палату, брызгая фонтаном абсолютно везде. Алая жидкость стекала по окну, батареям, жалюзям, полу. Пропитывалась в постельное бельё и одежду, размазываясь по всему телу. Постепенно перевоплатившись в клоуна, Пеннивайз с громким хрустом надавил на рёбра голубоглазой, вырывая из-под них горячее сердце, тут же заглатывая его в обрамлённую клыками глотку. Аккуратно положив тело на кровать, клоун вновь принимает на себя облик Роберта. Слегка касаясь, Пеннивайз, целует Мари в лоб, оставляя кровавый след. Рука тут же потянулась к пачке сигарет, лежащей в пиджаке. Отойдя от тела на три шага, Роберт неспеша затянулся, после чего посмотрел на пожарный датчик, силой мысли выбивая его из строя.  — Ну вот, Маринет, теперь и ты будешь летать там, внизу. — Усмехнувшись, Грей вышел из палаты и направился вниз, по лестнице. Всё лицо его и руки были перепачканы кровью, но дойдя до административной стойки, она сразу же испарилась, устремляясь мелкими капельками вверх. Хлопнув рукой по стойке, дабы привлечь внимание худощавой женщины, он медленно приблизился к ней, устремляя обезумевший взгляд, резко отклонив голову чуть набок.  — Как только я выйду отсюда и дверь закроется, ты обо всём забудешь, меня здесь никогда не было. — Оторвав от неё большие глаза, парень тут же вышел из учреждения, вновь закидывая окурок в урну, что стоял на входе.

***

       С того момента, как Роберт проведал голубоглазую старшую, дополнительно съев её сердце, прошёл примерно час. Всё это время он просто гулял, наслаждаясь свежим воздухом, прохладного, вечернего ветерка, что небрежно развивал тёмно-русые волосы. Невольно клоун учуял знакомый запах. Сжимая и разжимая губы, тот стал всматриваться вдаль, пытаясь рассмотреть идущую в его сторону фигуру. Чем ближе она приближалась, тем шире улыбался Грей, идя ей навстречу. Он уже точно знал и чуял, что это шагает его малышка Элис. Увидев её побитое, всячески заклееное пластырями лицо спустя 4 дня, в его голову невзначай стала закрадываться мысль, что он скучал по ней. Но эту мысль он тут же отбросил, так-как она ему совершенно не симпатизировала.  — Эй, Подруга! Что с лицом? — Снизив скорость шагов, Алиса тут же сжала лямки бордового портфеля, опасаясь, что её вновь изобьют или вообще добьют.  — Простите, мы знакомы? — Робко спросила девушка, в стрессе водя подошвой чёрных конверсов по асфальту.  — Нет, но можем познакомиться… -