Как часы

В салоне играла ненавязчивая попса, Яньли и Цинъян тихо переговаривались о чём-то — и можно было сказать с уверенностью, о чём, а точнее, о ком именно, за окном мерно проплывали огни ночных улиц, и Не Хуайсан следил за ними, постукивая кончиком сложенного веера по губам. Его план сработал точно как часы. Во всяком случае, первая его часть. Впрочем, во второй он тоже ничуть не сомневался. Хотя поцелуй с Цинъян он, безусловно, ещё припомнит. Цзян Чэн сидел рядом, весь напряжённый, и Хуайсан как бы невзначай пошевелил правой рукой, которую — точно так же как бы невзначай — положил на линии соприкосновения их бёдер, ещё когда они только сели в машину. Цзян Чэн повёл плечами и заёрзал. Замечательно. Хуайсан повернул лицо к окну. «И та-ак…» — Ты ведь всё подстроил, да?! — взорвался Цзян Чэн. — Подстроил что? — выражение этого оттенка удивления Хуайсан отточил до совершенства. Впрочем, не только этого и не только удивления. — То, что они… — Цзян Чэн неопределённо взмахнул рукой. — Поцеловались? — Хуайсан убрал руку с его бедра и перехватил ею веер, который прежде держал в левой. — Пф, поцеловались! Да они присосались так, что впору возвращаться проверять, не съели ли друг друга! — Так к этому в любом случае всё и шло. — Ага, и шло бы ещё несколько лет с такими темпами, если бы ты не сделал… что ты там сделал, — фыркнул Цзян Чэн. — Несколько лет, говоришь? — Хуайсан с задумчивым видом приложил кончик веера к губам и довольно заметил, как Цзян Чэн прикипел к нему взглядом. — Долго. — Что… что ты хочешь сказать? — Цзян Чэн сощурился и наконец поднял взгляд. — Только то, что уже сказал, — улыбнулся Хуайсан и опустил веер. — А ты хочешь услышать что-то ещё? — Ты!.. — М? — чуть закусить губу… Цзян Чэн на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл — у Хуайсана по спине пробежали мурашки от предвкушения, так пылал взгляд Цзян Чэна. Больше не медля, тот подался к нему и впился в губы. Сбоку раздался смешок, но Хуайсану было всё равно. Он отвечал, не уступая в порывистости, не сдерживая страсти, что рядом с Цзян Чэном опаляла его изнутри. Они целовались несколько минут, а когда Цзян Чэн оторвался от него, то выдохнул: — Ты невозможен, знаешь? Хуайсан улыбнулся и приподнял бровь, а с переднего сиденья как раз горестно отозвался Цзысюнь: — Ну вот, ещё одни! Тому сегодня не досталось ничего, и Хуайсан только тихо посмеялся, а Цзян Чэн, покраснев, бросил: — Заткнись! Хуайсан устроился поудобнее и — теперь совершенно открыто — устроил ладонь у Цзян Чэна на бедре — тот смотрел на неё несколько мгновений, а затем положил сверху свою, переплетя пальцы, и крепко сжал. Напряжение, что сковывало Хуайсана весь день, наконец отпустило. Он снова улыбнулся и прикрыл глаза, наслаждаясь теплом чужой ладони.