destino

Звук мокрых поцелуев отражаются от стен, эхом разносясь по светлой просторной комнате. — Люблю, — шепчет Чонгук, в который раз целуя уже красные и опухшие губы. — Люблю, — повторяет он, как в бреду. На шелковых простынях сейчас нежились возлюбленные, которые проснулись совсем недавно. Чонгук стягивает тунику со своего мужа и кидает куда-то в конец комнаты. Сам он тоже не медлит и освобождает себя от одежды. Возбужденное лицо напротив лишь сильнее заводит его, не позволяя себе медлить или остановиться. — Подожди, — вдруг неожиданно останавливает его Мин. — Давай не сейчас. Молодой император встаёт, берет свою парчу, и прикрываясь ей, покидает комнату, напоследок кинув хитрый взгляд, что не осталось незамеченным. Чон даже толком не понял, что произошло, но если его мальчик не хочет, то Гук его не станет заставлять. Неспеша старший отыскивает свою одежду, а после выходит в бассейн — охладить свой пыл. Минуя извилистые коридоры, он доходит до императорской купальни и входит туда. Взгляд сразу же цепляется за обнаженную спину цвета слоновой кости, на которой, словно бриллианты, переливаются капли воды, после скрываясь меж двух половинок. Чонгук не может оторвать взгляда, сразу же понимая кому принадлежит спина. Мужчина голодным диким взглядом мажет по рельефу молодого тела, мысленно беря его прямо в купальне. Чон скидывает с себя полотенце, полностью обнажая мускулистое тело, и медленно направляется в воду. С виду он похож на грациозного тигра, что бесшумно подкрадывается к своей жертве, не давая и шанса на спасение. В зрачках разливается запретное желание, а губы поражает хищный оскал. Мин даже не успевает пискнуть, как его подхватывают под бедра, заставляя обвить мокрый торс. — Что ж вы, мой император, в одиночестве принимаете ванну, — с издёвкой кривит губы Чон, припадая к набухшим соскам. — Император просто ждал кое-кого. И дождался, — тихо добавляет Юнги, запрокидывая голову назад, а на лице его расцветает хитрая ухмылка, словно он этого и ждал. — Проказник, нужно тебя, как следует наказать. Мужчина слегка касается губами дрожащего кадыка, закусывая нежную кожу. На вкус она слаще редких вин привезенных из-за границы, вкуснее самого сладкого меда. Первых гортанный стон слетает с губ императора. Гук улыбается, переходя к не менее сладким губам, испивая их до дна. Сначала робко касается, отдавая всю нежность в этот поцелуй. Не встречая сопротивления, он проталкивает в горячий рот свой язык, переплетая его с юнги. Мужчина закусывает губы напротив, поочередно оттягивает каждую, боясь сорваться и причинить хоть каплю боли. Юнги все сильнее льнет к горячему телу, зримо ощущая контраст между их телами и прохладной водой, заставляя вибрации заходится от каждого их движения. — Ты такой сладкий, малыш, — не на секунду не открывается от желанного тела Чонгук, проговаривая это куда-то в область шеи. На ключицах уже расцвели алые розы, щедро оставленные мужчиной, словно на белоснежном холсте. Этой картиной Гук бы любовался вечность, выбил бы себе в сознании, под веками, любовался бы самим творением каждую секунду. Но его мысли прерывает стон любимого, отдающийся от стен купальни. — Гуки, я уже не могу, — томно стонет он, ластясь к телу напротив. Чонгуку дважды повторять не требовалось. Он лёгким движением прижимает Мина к себе, проникая в горячее нутро сначала одним пальцем, растягивая тугие стенки, а после и вторым. Юнги слегка морщится от неприятных ощущений, инстинктивно пытаясь слезть с пальцев, но Гук сразу же придерживает его, не давая соскочить. — Малыш, всё хорошо? — с непритворным беспокойством спрашивает его Чонгук. — Я могу прекратить. — Нет, Гуки, не останавливайся. Вскоре в разгоряченное тело с легкостью входит третий палец, и Чон, понимая, что может сменить их, вынимает пальцы под характерный разочарованный стон Юнги, на что лишь незаметно улыбается. Гук с лёгкостью входит в парня, позволяя привыкнуть к размеру, на что тот инстинктивно сжимается, вызывая у старшего лишь хриплый рык. Волны прохладной воды вдребезги разбиваются о горячие тела, но даже они не способны остудить то, что происходит сейчас здесь. Чон вбивается в Юнги, входя почти на весу. Мелкие бусины то ли пота, то ли воды скатываются по аккуратному лицу. Старший возвращается к сочным губам, поочередно пробуя каждую на вкус, долго смакуя на языке и стараясь не забыть его. — Гуки, быстрее, — стонет младший, извиваясь в чужих руках словно уж на сковороде. Каждый участок кожи, к которому прикасался Чон, загорается пожаром, который не способен остудить ни один ледник в мире. Чонгук утробно рычит, глубже насаживая младшего на свой член. Юнги, не выдерживая изливается меж их животов, даже не прикоснувшись к себе. Спустя ещё несколько мгновений не выдерживает и Гук, заполняя своим семенем младшего. Гладиатор опускает голову на плечо напротив и переводя дыхание, носом втягивает этот родной запах, что давно поселился в его сердце. — Люблю, — шепчет Чон, нежно касаясь чужих губ.