Любовь

Цзинь Гуанъяо страшно. Первый раз страшно с того момента, как у него появилось новое имя. Раньше тоже были случаи, когда Яо боялся до дрожи в коленях, но сейчас всё было совершенно иначе. От исхода разговора с Сичэнем не зависела ни жизнь Яо, ни положение в обществе. Только лишь взаимоотношения с Лань Хуанем. Больше ничего. Но волнует в миллион раз больше, чем что-либо. Потому что Сичэнь это тот, кого не хочется терять. Яо казалось, что если он лишится Лань Хуаня, то в тот же момент, как за Нефритом захлопнется дверь, Гуанъяо задохнется и умрет. Конечно же, этого бы не произошло, но... Цзеу-цзюнь обо всем знает, в этом Мэн Яо был уверен. Не Минцзюэ уж точно всё рассказал, иначе быть не могло. Яо вполне живо представил, как Минцзюэ гневается и говорит о произошедшем Сичэню. Но как же отреагировал Первый Нефрит? Что он сказал главе ордена Не? Погружаясь в мысли, Гуанъяо боится всё больше. Да и повисшая тишина очень напрягает. Нужно что-то сказать, но Яо не может позволить себе начать оправдываться. Тогда он бы признал свою вину. Когда ладони Мэн Яо начинают дрожать, их накрывают другие, абсолютно недвижимые и нежные. Сичэнь полностью спокоен, он лишь ждет, пока Яо заговорит. Мужчина совершенно никуда не торопится. Единственное, что волнует сейчас Сичэня — долгое молчание Гуанъяо. Совершенно неожиданно Яо садится прямо на стол, несколько чашек и чайник падают на пол, но Гуанъяо не обращает внимания. Его волнение переходит всякие границы. В то же самое время он злится на себя, что не может вымолвить ни слова, но и заставить губы говорить он тоже не может. Яо дрожит, собирается с силами и начинает говорить. — Лань... Лань Сичэнь, я... Длинные пальцы накрывают его рот, приказывая молчать. Это не то, что Хуань хотел услышать, но Яо хотя бы заговорил. Сичэнь только вздыхает и убирает с лица Гуанъяо капельки пота, что успели выступить от волнения. Мэн Яо совсем теряется, не зная, что ему делать. Но он совсем перестает понимать ситуацию, когда оказывается в чужих объятиях. — Я всё знаю, А-Яо. И, если быть совсем честным, то мне этого достаточно. Ты не должен ничего говорить мне. Твой страх неуместен. Теперь дрожь усиливается настолько, что Гуанъяо старается прижаться к Сичэню как можно крепче, чтобы унять её. Он одновременно понимает, что все его опасения были напрасны, но не осознает этого, ожидая продолжения. А потом и сам решает продолжить. — Но... Не Минцзюэ, он... — Это не важно, — Сичэнь улыбается и поднимает Яо на ноги, отпускает его и ставит на место упавшие чашки и чайник. Кажется, он полностью умиротворен. Его ничего не волнует. И Сичэнь подтверждает это, обратившись к Яо с самым простым вопросом. — Не хочешь пройтись? Я слышал, что хорошая погода продлится недолго. Гуанъяо улыбается и кивает, после чего совершенно бесцеремонно хватается за руку Лань Хуаня и немного виснет на ней. Очевидно, настроение его резко улучшилось. Сичэнь знает, что они обязательно вернутся к этой теме. Но этого не должно было случиться сегодня. Он знает, что Яо сам захочет рассказать и объяснить, и что произошедшее важно для него. Но Хуань считает, что в этот день разговор мог бы пойти совершенно не в то русло. А торопиться им было незачем, ибо впереди, как казалось Сичэню, была целая вечность.