Истории столетней давности

Bleach
Гет
В процессе
NC-17
Истории столетней давности
соавтор
автор
Описание
Для кого-то пребывание здесь — непосильная каторга, а для кого-то — бесконечное приключение. Но одно остаётся неизменным: здесь каждый хранит свою тайну. И именно тайны самых несовместимых частей Общества Душ предстоит узнать новому лейтенанту одиннадцатого отряда Готей 13. Именно того, что гордо носит титул сильнейшего.
Примечания
Все АКТУАЛЬНЫЕ новости, а также иллюстрации, посты, анонсы и мемы в данном ТГ-канале: — https://t.me/hirakoforever Концепты ОРИГИНАЛЬНЫХ персонажей (ОС) можно посмотреть вот здесь: https://vk.com/album-99647797_291767868 Автор обложки: — https://vk.com/mmmousemmm
Содержание Вперед

1.6. Тени глубокого озера, искра позора и зов отчаяния

      Воздух шаловливо проносился среди густых лесов Инузури. Листья колыхались, будто бы беспокойно переговариваясь между собой на неизвестном, но завораживающем языке. У них был всего один внимательный слушатель, но лишь немногие могли понять то, что же нашёптывали эти места.       Тени игривым узором ложились на морщинистое лицо седьмого офицера Такахаси. Старик с единственным золотым зубом сидел тут уже больше часа, безмолвно наблюдая за громким праздником жизни у звонко журчащего водоёма.       Деревья, ветвистые и крепкие, словно крепость, окружали небольшое полупрозрачное озерцо. Лучи солнца находили пути и сюда, приятно припекая и так блестящую от пота шею гостя из Сейрейтея, но сильно не досаждали, в отличие от надоедливых мошек. Хлопок шершавой и потёртой ладонью по шее, и ещё одна дрянь оказалась прибита.       Когда рядом с ним бесшумно приземлился коллега помоложе, он даже не шелохнулся.       — Ну как, Рю-сан? — молодой мужчина поправил маску, лицо под которой успело изрядно сопреть. — Есть что-нибудь занятное?       Потрескавшиеся губы растянулись в неком подобии улыбки. Решительность и горячее желание шестого офицера Ямадзаки добраться до правды как можно быстрее умиляло. Этот вопрос одноглазый шинигами слышал сегодня не один раз.       — Только посмотри на свою поступь, Ямадзаки, — он улыбнулся уже шире, от чего на его квадратном лице появились десятки морщинок. — Я тебя почти не слышал. Хорошо тебя браток Исао поднатаскал.       Будущий муж его дорогой внучки хмыкнул, покачав головой.       — Да что мне эта скорость, Рю-сан? Дело бы сдвинуть с места поскорее, — и дав себе волю, даже тихо выругался: — Чтоб ему не ладно! Ни черта не находим, а время поджимает.       Такахаси совсем неторопливо поскрёб морщинистую щёку.       — Малец, — он склонил голову на бок и с удивительной безмятежностью протянул, — Не торопись. Вечно вы, молодые, пытаетесь быть на шаг впереди. Не всё, что быстро делается, приводит к чему-то к лучшему. Иногда стоит и подождать. Ать! — старик досадливо фыркнул и хлопнул себя по макушке. — Местные уйдут, потише станет. И заглянем мы с тобой под каждый камешек! — прищурившись, он наблюдал за резвящейся у озера группой, к которой то и дело присоединялись всё новые души. Они одна за другой проходили по тонкой лесной дорожке.       Такахаси шёл по этому пути от самой деревни, вслушиваясь в мелодии, что срывались со струн из-под бодрых пальцев одинокого музыканта. Им потребовалось не так много времени, чтобы шустрой змейкой добраться по узким тропинкам в это укромное место. Песенки сменялись от лёгких и забавных до весьма глубоких и грустных.       — Стоит ли тратить время на ожидание? Разговорами ты от них почти ничего не добился, Рю-сан. У нас есть люди, — раздражённо говорил Ямадзаки. В янтарных глазах молнией сверкнуло недовольство. — Разогнали бы этих дикарей и осмотрели бы тут всё. У Кенпачи каждая капля терпения на счету.       — Если спугнём, то разбегутся, словно ящерицы, кто куда. Не поймаем потом, — спокойно охладил его пыл Такахаси. — Народ здесь шуганный.       — Ты вот уже много лет живёшь, Рю-сан, — посмотрел на него Ямадзаки непонимающе и вопросительно. — Многое повидал. Так… может, скажешь мне, где он не шуганный?       Седьмой офицер Такахаси вздохнул. Шестой офицер был как нельзя прав. Всё больше руконгайцев словно отдалялись от тех, кто нёс бренную службу шинигами. За последние месяцы беспорядков будто не становилось меньше. Как бы быстро они не работали, то там, то здесь вспыхивала спичка раздора, разнося пожар ссор и разногласий по улицам самых разных районов Руконгая.       — Как бы ты не спешил, мелочь, всё-таки помни, — задумчиво произнёс старик, — терпение горькое, а плоды сладки. Выждем пару часиков. Дыши, прислушивайся и отбрось ненужную спешку.       — Как бы нам потом не пришлось бы нагонять потерянные минуты, Рю-сан, — хмыкнул Ямадзаки, но всё же послушно сел и будто замер.       Такахаси вглядывался в то, с какой нежностью поблёскивающая на солнце вода касалась берегов. Словно чья-то ласковая, тёплая материнская ладонь поглаживала зелёную траву и влажный серый песок. Взрослые не переставали петь. Дети баловались, пуская плоские камешки по озёрной глади, и брызги лишь добавляли особого очарования не слишком приметному месту.       Детский смех перекликался с мыслями старого шинигами. После прибытия в Инузури он не сидел на месте и, постукивая своей деревянной ногой, бродил по разбитым улочкам. Жители чаще всего скрывались в своих домах до того, как он успевал хотя бы улыбнуться им. Но вот местные сиротки смотрели на чудаковатого деда с дичайшим любопытством. А за свою долгую жизнь старик Такахаси знал одно: дети всегда оказывались смелее взрослых.       Единственный зоркий глаз заметил группку беспризорников совсем неподалёку от себя. Как минимум парочку оттуда седьмой офицер одиннадцатого отряда заприметил у себя на хвосте ещё с момента, когда покидал небольшой дом после разговора с Кенпачи.       Старик притормозил. Он медленно повернулся к детворе и устало опёрся на катану; разговор с Кенпачи разворошил тяжёлые воспоминания. Смерть следовала за шинигами по пятам, становясь чуть ли не верной подругой. По прошествии стольких лет Рю Такахаси забыл, когда в последний раз боялся её. Когда кто-то умирал, он видел, как многие чувствовали страх; ему же являлась только грусть, тягучая, вязкая, совсем нелёгкая.       Старик отчётливо помнил, как в день гибели молодого жизнерадостного лейтенанта Нонамиды он подумал: а не было ли это роковой ошибкой? Почему смерть приходила лишь к юным, стремящимся к жизни душам?       Такахаси вздохнул. Мотнув головой, он вернул себе улыбку, после чего окликнул прятавшихся детей.       — Эй!       Те забавно попрятались — кто за гору наваленного хлама, а кто восстанавливал торопливое дыхание после слежки за стенкой. Такахаси терпеливо ждал, но всё же решился первым начать, возможно, не самую бесполезную беседу.       — Ну? — его хриплый голос зазвучал требовательно, но без какой-либо злобы. — И чего шастаете за мной, будто мышки полевые? Чай, вопросы есть какие? Иль рассказать чего можете старому облезлому еноту?       В ответ был лишь поднявшийся ветерок, но спустя мгновение чуткий слух поймал практически бесшумную ругань. Он не удержался и громко фыркнул.       — Неужто среди мышек одни трусишки?       Разговорчики разом стихли. Спустя мгновение из-за деревянной стены высунулась лохматая голова. Мальчишка с чумазым лицом смотрел на незнакомца с жутким интересом, изучая каждую чёрточку морщинистого лица. Такахаси расплылся в улыбке.       — Здравствуй, мелочь! — дружелюбно поздоровался с маленькой душой он. — Много вас там? Может, все покажетесь?       Мальчик недоверчиво поморгал. Он покрутил головой, видимо, в поисках поддержки со стороны всё ещё прячущихся товарищей, а потом, стараясь быть смелее, чем кажется, громко и требовательно спросил:       — А дадите катану посмотреть?       — Ишь ты! Смельчак какой! Не маловато ли тебе годков, чтоб с клинком баловаться? — снова шумно фыркнул старик, и, потерев шершавой ладонью лицо, смилостивился. — Ладно уж. У тебя есть слово офицера сильнейшего отряда.       — И я должен Вам верить? — глаза мальчугана поблёскивали по-умному. Он смотрел исподлобья.       — Зуб даю, — Такахаси постучал пальцем по предмету сделки, — если Сильнейший шинигами — не мой капитан.       — Тот старикашка с красной лентой?       — Он самый.       Дети выглянули один за другим. Такахаси насчитал шесть, а то и семь голов. В груди у него что-то сдавило и напомнило о рыжих внуках-двойняшках, которые уже давно выросли, но всё ещё оставались горячо любимыми. И при виде худощавых лиц, испачканных в золе или дорожной пыли, старческое сердце кольнуло. Ведь именно так выглядела жизнь без любви и заботы.       Капля сострадания, которым не был обделён добросердечный седьмой офицер одиннадцатого отряда, дала свои плоды. Детские истории посыпались, словно драгоценные камушки.       О том, что могло творить одно небольшое озерцо в чаще лесов южного района Инузури, может, и ходили слухи, но очень редкие. Многое, что творилось у берегов, умалчивалось. Местные жители окрестили это место особым значением, хоть на первый взгляд оно выглядело совершенно обычным, что, впрочем, не уменьшало его некоторой сказочности. И пока маленькие, короткие детские пальцы касались холодной стали под восхищённые возгласы, Такахаси прислушивался.       "Братец Сёта говорил, что когда луна поднимается, то её свет в том озере гораздо ярче".       "Бабушка Аой рассказывала, что видела, как светлый дух одной ночью касался озера кончиками пальцев. И вода будто светилась изнутри!"       "Да? А вот сестрица Рена жаловалась, что слышала какой-то вой".       — Вой, — произнёс Такахаси уже теперь вслух, повторив слова маленькой девочки. Ямадзаки, стоявший в мрачном молчании неподалёку, взглянул на старого шинигами.       — Вой?       — Ага, — Рю всё не сводил проницательного взгляда с душ. Спустя некоторое время одна за другой, плавно и без спешки они покидали это место, медленно уходя по проложенной десятками шагов тропинке. Голоса, мужские и женские, затихали постепенно. Терялись в чаще, доносясь лишь эхом до больших ушей в пигментных пятнах. — Вот ты говоришь, что я впустую время потратил, а зря, — сказал старик. — Одна маленькая душа слышала вой. — он поднял на Ямадзаки глаз и победно добавил: — пустые так не кричат.       Ямадзаки встрепенулся. Солнечный зайчик скользнул по его глазам, на секунду ослепив, после чего раздался лёгкий смех. Три миловидных, совсем юных девушки, направились к тропинкам с другой стороны озера и что-то несли в своих руках. Что-то похожее на белые пиалы.       — Одна старушка всё-таки выдала, — он признал через некоторое время совсем неохотно, — что лучше бы мы тварей вопящих в лесу ловили, а не "мирных граждан тревожили", — почуяв на себе довольный взгляд Такахаси, молодой мужчина тут же недовольно возразил будто сам себе: — Но ты не забывай, что пустых тут было больно много за последний год.       Такахаси почёсывал нос пару секунд, после чего тяжело вздохнул.       — Да знаю, малец. Сложная была та ночь.       — И не напоминай, — отмахнулся от него Ямадзаки. Он даже встал и сказал с яркой болезненной горечью: — Даже думать об этом тошно! Нонамида-сан мне как брат был, — шинигами с ненавистью посмотрел вдаль. — А мы даже тела не нашли! Всё обыскали. Наверняка те твари его порвали на куски и сожрали. Будь они прокляты! Хорошо хоть последнюю такую добили уже как два месяца… и теперь снова это дьявольское место. И снова, — он прищурился, и искренняя злость со свистом прошла сквозь его зубы, — у нас ни черта нет!       Рю Такахаси поднял на него взгляд. Даже под плотной тканью маски, что скрывала лицо Масато Ямадзаки, было видно, насколько напряглось его лицо и с какими усилиями молодой мужчина сдерживал месяцами копившееся отчаяние.       — Ты себя до сих пор не простил, малец.       — Не простил, Рю-сан. Здесь должен был быть я.       — Знаю.       Некоторое время они провели в молчании, и то было чем-то очень желанным для них обоих. Обрывки разговоров и звонкий смех переплетались с незатихающей мелодией.       Солнце светило ярко,       В небе летали галки.       Волны качают лодку,       В руках рыбака – находка!       — А может… — Ямадзаки вглядывался в полупрозрачную воду, что поблёскивала в лучах солнца. — Что-то есть там?       Шинигами переглянулись. Такахаси посмотрел туда, куда был направлен взгляд янтарных глаз, а именно — в глубины, казалось бы, такого маленького озера. Песня становилась всё громче, и даже несмотря на то, что некоторые души покинули это место, голосов в один момент стало так много, что казалось, будто поёт сам лес.       Открыл рыбак шкатулку,       И взвыли волны гулко!       И черепаха в бездну       Увела его безвозмездно.       И они все разом разразились таким звонким смехом, что он эхом вознёсся в небо вместе со стайками птиц. Пара прытких воробьёв пронеслась совсем близко, в сантиметрах от лица Рю Такахаси, а на угловатое плечо, спрятанное под плотными слоями косоде, медленно опустилось крошечное пёрышко.       — Будешь нырять? — Такахаси шумно прочистил горло, неторопливо смахнув пушинку с плеча, и добавил: — Помню, ты не из тех, кто любит поплескаться. Ещё малец братка Нобу об этом шутил. А из меня… — старик фыркнул и встряхнул свою деревянную ногу, постукивая по ней катаной. — …пловец не шибко талантливый.       Шестой офицер горько усмехнулся и прищурился.       — Если это означает, что мы покинем это место как можно быстрее, — мужчина смотрел на слишком счастливые души, и в его жёлтых глазах отражался холод, — то я хоть на самую высокую гору Хокутана залезу. А с чарами Рары-чан это займёт не больше часа.       Такахаси хмыкнул, и они посмотрели друг на друга.       — Мы не уйдём отсюда снова с пустыми руками, Рю-сан, — настрой Масато с каждой секундой становился только твёрже. — Я это чувствую!

━╗✹╔━

      Боль. Касания. Торопливые шаги, сбивчивое дыхание. А она всё пряталась, даже не зная, от кого именно. Питала надежды, что никто её не найдёт. Или то была слепая вера?       "Айяно?" — раздался давно позабытый нежный голос, столь тёплый и ласковый.       Всё её крошечное существо будто стиснули в незримые объятия. Десятки ладоней так мягко прижались к её бледным плечам, погладили по внезапно ослабевшим рукам, коснулись тонкой шеи и почти белых щёк.       "Я ведь найду тебя, маленькая моя! Так и-и-и…"       Широкие ладони накрыли её веки, не дав и вздрогнуть.       "Знай!"       Сасакибе резко распахнула глаза, но тут же зажмурилась. Свет ослепил её, а в горле была словно пустыня.       — Хиёри, бегом в четвёртый отряд! Натворила дел и стоишь!       — Да с чего это?!       Голоса, звуки, свет и тьма смешались в одну кучу. В ушах стоял пронзительный, до скрежета зубов, отвратительный звон, а тупая боль волнами разливалась по всей голове. Айяно слышала что-либо лишь обрывками, но неутихающая ругань вскоре донеслась до неё вполне отчётливо.       — Саругаки, я не шучу! Продолжишь в таком духе, и я…       — Что ты как маленький?! Иду я уже! — громкий топот сотряс под девушкой пол, от чего затылок поразили десятки пульсирующих толчков. Айяно вновь зажмурилась. — Вот угораздило же её появиться здесь именно сейчас! От неё только одни неприятности!       — Хиёри-чан, пожалуйста! — сказал кто-то уже умоляюще.       — Да ушла уже!       "Как маленький…" — пронеслось эхом в мыслях. — "Угораздило появиться здесь…"       Казалось, веки наливались свинцом, а всё её тело придавило к деревянному полу. Она силой заставила себя пошевелить хоть пальцем.       "От неё одни только неприятности".       Айяно Сасакибе сейчас соврала бы, сказав, что это неправда.       Казалось, что с губ сорвался сдавленный стон. Горло неприятно сжалось, а кислый привкус не заставил себя долго ждать. Сасакибе сглотнула накативший ком и сжала зубы. Наконец ей удалось открыть глаза.       Первое, что она увидела, была белая ткань. Запах сандала ударил в нос, от чего девушка слегка поморщилась.       "Капитанский хаори…" — догадалась Айяно и снова сморщилась, но уже от противно накатывающей боли. Каждое слово и даже намёк на мысль вызывал волну тошноты и резкий, пульсирующий толчок.       — Вот надо было тебе злить Хиёри?       — Нет, ну а чего она?! Я ведь всё выложил, как есть! Сдались ей эти бумаги. Тем более мы всё в срок сдаём. Почти всегда.       — Да ну? Так вот почему Кирио-сан каждый раз, да ещё так ласково говорит: "Дорогой, давай без опозданий в этот раз?"       Дерзкий, хамовато-распущенный тон практически сразу дал чёткое понимание, кто именно находился рядом. От того, насколько быстро застучало сердце в груди, Сасакибе умудрилась подавиться. На секунду ей показалось, будто она вновь застряла в моменте, где блондин смеётся одними только глазами цвета жжёной карамели, в то время как она захлёбывается бульоном.       — Пару раз такое случалось, с кем не бывает? Не разводи трагедию!       — Воистину прекрасный аргумент, Хирако. Другого от тебя и не ждал, держишь планку!       — Ты б знал, как мне приятно это слышать! Стоп. Как ты меня назвал?!       Айяно согнулась и закашлялась. Всё стихло вокруг, а рядом зашуршали чёрные ткани хакама, и спустя несколько тихих шагов перед глазами показалась ещё одна пара белых таби. Через силу она подняла голову, насколько это было возможным.       В неё внимательно всматривались две пары глаз. Уже знакомый ей блондин вдруг широко улыбнулся, словно желая продемонстрировать все свои ровные и белые зубы, а во взгляде второго капитана читалось сочувствие.       Айяно вдруг захотелось, чтобы её сожрали пустые. Она так и видела следующую статью Вестника Сейрейтей о том, как лейтенанта сильнейшего отряда и дочь многоуважаемого лейтенанта первого отряда застали распластавшейся на полу в присутствии двух капитанов. И поза, на первый взгляд, нейтральная, окажется вдруг очень важной деталью. А кто поверит слову какой-то там Айяно Сасакибе, когда оно будет направлено против бурных фантазий главнейшей сплетницы Готея 13 – Маширо Куны?!       "Из одного позора в другой позор, Сасакибе. Так держать!"       — И-извините, — едва слышно выдавила Айяно, не отрывая круглых глаз от лиц капитанов. — Я-я… не вовремя?       "Чёрт, и это всё, что ты можешь сказать?!"       Блондин вдруг тихо засмеялся. Айяно почувствовала лёгкое покалывание в щёках.       — Сама-то как думаешь? Нет, Оторибаши, ты смотри! — насмешливо воскликнул тот. — Вот тебе пример абсолютного трудоголизма и воспитанности. Только глаза открыла, а уже о нашей занятости печётся! Белка, — он наклонился к ней, сощурив свои карие, словно налитые мёдом, глаза, и бесцеремонно, но почти невесомо ткнул подушечкой пальца ей в лоб, — в твою белокурую голову прилетела скрипка.       "Спасибо, что не рояль", — чуть было не вырвалось у Сасакибе, пока блондин продолжал беззаботно болтать.       — Тот ещё раритет, я тебе скажу! Однако…       Айяно растерянно моргала. Она приподнялась и тут же дёрнулась от неожиданной помощи с его стороны. Девушка с силой опиралась ладонями на деревянный пол, будто бы цепляясь за него, и отчаянно пыталась сосредоточиться на, казалось бы, практически бессвязной околесице, что сходила с его тонких губ. Нахлынувший запах цитрусовых только сильнее сбил её с толку.       Блондин же, вдоволь наговорившись, вдруг недовольно посмотрел на растерянного коллегу.       — Оторибаши, что ты замер, как истукан? Хоть воды гостье принеси! Она заслужила глоток после таких-то подвигов! Ты видел, как она Ибу взбесила? Наверняка побила мой рекорд!       Айяно смущённо сжала руки в кулаки. Ей ведь просто хотелось исправить одну только оплошность, а в итоге всё обернулось против неё. Просчёты повторялись снова и снова. Ей захотелось сбежать отсюда, как можно скорее.       "Зря я это вообще всё затеяла… зря пришла сюда", — ей потребовалось гигантское усилие, лишь бы сморгнуть выступившие то ли от боли, то ли от стыда, слёзы. — "Зачем только сунулась, если ни на что не способна?"       — Ты можешь встать? А то пол не слишком удобный, уж старику поверишь, да? — когда Роджуро Оторибаши в спешке исчез, витиевато изъясняясь на языке вроде старого французского, капитан пятого отряда заговорщически подмигнул остолбеневшей Сасакибе. — Да и не пристало такой роскошной леди на полу валяться как пыльному мешку риса. Согласись?       Когда Айяно показалось, что при уже ненавистном ею слове "леди" улыбка обладателя лисьих глаз стала только шире, ей захотелось провалиться сквозь землю. Умереть от болевого шока было бы сейчас очень здорово.       Собравшись с мыслями, девушка предприняла ещё одну жалкую попытку сказать хоть что-нибудь:       — Капитан Хирако…       — Не спорь со мной, — то, насколько простодушно её перебили, ввергло Айяно в ещё больший шок. Она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой без единого права как-то противостоять чему-либо. Всё будто было решено за неё уже очень давно. Притихнув, словно нашкодивший котёнок, Сасакибе беспомощно смотрела перед собой.       — Просто Шинджи, — продолжал блондин, а потом, ловко словив её бегающий взгляд, вкрадчиво чуть ли не промурлыкал: — Или всё ещё считаешь меня старым? — широкие ладони с длинными пальцами накрыли её руки. Касания оказались неожиданно мягкими, почти невесомыми. Айяно охватило бешеное волнение, в то время как он уже по-добродушнее, словно смилостивился, спросил: — Ну? Сможешь подняться?       "Это что же теперь такое? Жалость?!" — боль и паника заглушали остальные мысли, но где-то вдалеке Сасакибе будто снова услышала восторженный голосок Куны и задумчивые рассуждения Ядомару относительно того, как бы мог отомстить Шинджи Хирако в ответ на её необдуманное оскорбление.       "Вы меня не проведёте! Не позволю", — она решительно выдохнула, и уже твёрдо напомнила себе о том зачем именно сюда пришла. — "Извинения – пожалуйста. Деньги — вот, в кармане! Но никакой жалости!"       Блондинке и в голову прийти не могло, что у капитана пятого отряда были другие планы. Даже когда Айяно попыталась отстраниться, бормоча извинения, тот всё ещё придерживал её.       — Знаешь, Сасакибе, — он вдруг фыркнул, прищурился, и в следующую секунду Айяно забыла, как вообще дышать. Она просто округлила глаза и чувствовала, как лицо покрывается пятнами одним за другим. — Ты когда много думаешь, — он кончиком пальца коснулся своего длинного и прямого носа, — у тебя нос смешно дёргается! Во-о-от так…       — Лейтенант Сасакибе! Лейтенант Сасакибе!       По коридору вдруг пронёсся знакомый обеспокоенный голос, и Айяно выдохнула чуть ли не с облегчением; повернувшись в ту сторону, девушка увидела своего служащего. Усу Удон мчался к ней. Его серовато-синие волосы развевались по воздуху, открывая шрам на левом глазу.       Небрежный, даже взбудораженный вид юноши заставил Айяно напрячься.       — Беда, лейтенант Сасакибе! — Удон остановился, чтобы отдышаться. — Мы горим!       — Что?! — вырвалось у Айяно слишком громко, что заставило дёрнуться всех присутствующих. Она бойко вскочила, но перед глазами словно пронеслась вся её жизнь. Девушка поперхнулась воздухом и прислонилась к спасительной стене.       — Простите, что прерываю встречу! — Удон виновато и запоздало поклонился, смутившись; он не сразу заметил, что что-то было не так. Айяно уже было нашлась, что ответить, и даже смогла твёрдо устоять на ногах, но ей вновь не дали сказать ни слова.       — Где пожар? Что взорвали? Офицеры на месте? — игнорируя выразительное непонимание со стороны маленькой блондинки, весьма требовательно спрашивал капитан Хирако и умудрялся при этом всё ещё весьма бережно придерживать её за руку. Сасакибе боролась с желанием до последнего не признавать то, что стоит только благодаря тому, кого пообещала себе избегать ещё со вчерашнего вечера. А то и с сегодняшнего утра.       Она и не заметила, насколько сменился тон её собеседников.       — На складе, его ещё разбирали утром. Кажется, что фейерверки, но мы… ещё не уверены, — Удон отвечал капитану не совсем охотно. — Меня поэтому офицер Кубота и прислал, — Айяно почувствовала его полный тревоги взгляд, и мотнула головой, стряхивая неприятное чувство головокружения.       Шинджи Хирако вдруг измученно простонал.       — Чё-ё-ёрт… — протянул он. — Если это фейерверки клана Шиба, Кукакку вам все бараки разнесёт.       "Ещё одни проблемы, но теперь со знатью!" — пронеслось в голове у Сасакибе. Она поджала губы, снова накатил приступ тошноты, только уже от обуявшего её волнения. — "Такими путями и до Короля Душ доберусь, чтобы и его дворец подорвать! А сенсей будет в таком восторге, что и меня отправит в это же пекло!" — в голове вдруг с такой с силой вспыхнула новая волна боли, что стало просто невыносимо. Айяно схватилась округлыми ладонями за лицо.       — Пожар затушили? — тем временем деловито тыкал Удона вопросами капитан пятого отряда.       — Почти, — сухо ответил юноша. — но офицер Кубота отдал приказ привести лейтенанта Сасакибе…       — Подожди! Я одного понять не могу, — блондин не гнушался перебивать, и уже слегка раздражённо допытывался, — вы год справлялись вполне неплохо, а тут вас буквально оставили на пару часов, и всё? Лейтенанта с капитаном в отряде нет, и что, можно учинять любой балаган? Офицеры куда смотрели?       Удон уже нашёл нужные слова, но их обоих привлёк еле слышный, почти цыплячий писк. Лейтенант одиннадцатого отряда буквально вцепилась в свои щёки и спряталась под светлые локоны.       — Сасакибе, ты чего? — Шинджи Хирако оторопело уставился на неё, после чего растерянно фыркнул: — Ты там… плачешь, что ли?       — Нет!       — Да ладно тебе! Ещё будешь расстариваться из-за такой ерунды.       — Капитан Хирако, прошу Вас! Не нужно, — как можно твёрже сказала Айяно, но это прозвучало больше как мольба. — Идём, Удон-сан! — девушка решительно двинулась вперёд, игнорируя всю тяжесть своего тела, но цепкие пальцы не отпустили её руки. Айяно вскинула голову.       — И куда это ты собралась? — капитан пятого отряда смотрел на неё с укором. — Я на тебя подую, и ты расстелишься ковриком по полу. Дурное решение. Мне не нравится.       — Капитан Хирако…       — Вот ты вроде бы кажешься умной, а слышишь плохо! Я не отзываюсь на это устаревшее прозвище, я ведь тебе уже говорил, — ощутив на себе её весьма яркий взгляд, он капризно закатил глаза. — Шинджи. Просто Шинджи. Без сан, без чина. Сечёшь, белка?       — Шинджи-сан, — пропустив мимо ушей недовольный вздох, Айяно упрямо продолжила: — Вы…       — Скрипка предназначалась мне, кинешь в меня камень чуть попозже. Ты всё-таки ради меня сюда примчалась, — только Сасакибе открыла рот, так он вновь прервал её, всё также без каких-либо раздумий. — Даже вот не говори ничего сейчас, — он наклонился и поднял с пола её папку. — У тебя нет сил спорить со мной, признай уже это. И да, кстати…       До этого момента Айяно казалось, что хуже день стать не может, но жизнь не собиралась переставать подкидывать ей сюрпризы. Капитан Хирако, неторопливо разглядывая твёрдый зелёный материал, беспардонно сказал следующее:       — Деньги не приму, — на его лице вновь появилась до безобразия обаятельная улыбка, потому что он снова увидел огромные зелёные глаза, круглые, словно блюдца.       Айяно замерла.       — Н-но я… п-подождите! — эмоции буквально захлестнули её, и казалось, даже лоб окрасился в нежнейший розовый оттенок. Пожар вдруг стал не самым важным событием за последние несколько минут. — Я так не могу! Так не положено, В-вы… я… м-мы! Мы до-должны…       Блондин драматично и громко выдохнул, покачав головой.       — Дважды повторять очень уж не люблю, — он цокнул языком. — Ценю своё время, знаешь ли, что и тебе настоятельно рекомендую. Но всё же, для тебя, пушистик, так уже и быть! Сделаю исключение, — он скосил взгляд на Сасакибе, чьи волосы, казалось, стали лишь пышнее от внутреннего пожара. — У тебя нет сил спорить со мной. Выбирай, — он вдруг ухмыльнулся. — Либо стоим тут и разбираемся, да монетки перебираем, либо мчим в твой отряд решать действительно важные вопросы!       Айяно почувствовала, как в душе всё закипело. Она даже дёрнулась, поддавшись секундному порыву подпрыгнуть и выхватить у него вещь, принадлежащую ей, но тут же осеклась. Из груди чуть ли не сорвался отчаянный писк, но она лишь очень робко поморгала, и сдавленно признала поражение:       — Вы правы. Сегодня у меня нет сил.       Капитан пятого отряда победно улыбнулся.       — Вот и славно! — заключил он. — Тогда вперёд? И своего маленького друга не забудь.       Айяно показалось, что Удон дёрнулся. Такое отношение к её же подчинённому выглядело несправедливо, а потому она, уже готовая смириться, решила довести хотя бы одно дело до конца — дело своей чести.       — Только… — девушка протянула руку. — Могла бы я получить свою папку?       Блондин прищурился.       — У нас нет времени, — напомнила она ему, а почувствовав наконец хоть какое-то преимущество в этой игре, добавила: — Вы ведь сами так сказали. Верно? — на терракотовых губах появилась аккуратная улыбка. — А как истинный джентльмен, Вы всё же обязаны уступить леди. Хоть в чём-то.       С минуту они смотрели друг на друга, словно ведя немой диалог. Айяно вдруг подумала, что ей всё равно, уйдёт она отсюда раньше или позже, но она должна была отвоевать в этом сражении хоть что-нибудь. Её перебили, не дали права голоса ни в малейшем его проявлении, а теперь не отдавали то, что по праву было её. Сасакибе не собиралась сдавать позиций.       "Не дадите закрыть за собой долг, так хоть не втаптывайте в грязь и дальше при моих же людях", — думала она в напряжении. Шум в голове не позволял ей быстро предугадывать хоть какие-то дальнейшие действия её оппонента, а его непредсказуемость заставляла мозг кипеть.       Искрящийся и открытый взгляд лейтенанта одиннадцатого отряда и слегка надменный, капризный взгляд капитана пятого отряда закончили своё противостояние, когда Шинджи Хирако наконец соизволил уступить.       Он снисходительно подал вещицу той, чей максимально обескураженный вид вновь знатно его повеселил.       — Кто я такой, чтобы тебе отказать, белка? — вальяжно протянул он, а как только девушка взяла папку, сжал плотную бумагу пальцами крепко-крепко, и чуть ли не промурлыкал: — А всё этот твой чертовски очаровательный нос! — его глаза горели и словно смеялись вместе с ним. Он наконец отпустил её и прошёл мимо Удона, который снова дёрнулся, поскольку тот был слишком близко. — Давай, Сасакибе! — а от его следующей фразы по всему её телу пробежали толпы мурашек. — Топ-топ!

━╗✹╔━

      Смеркалось. Вечерняя прохлада постепенно накрывала леса Инузури своими объятиями, мягко прогоняя дневную духоту и назойливый солнечный свет.       Тени деревьев тянулись к берегу маленького озера, словно руки, с желанием укрыть водоём от посторонних глаз. Покладистые и услужливые души уже давно покинули лабиринт из зелени, что недавно колыхалась от громких голосов и смеха. Только едва слышный шум воды, шёпот деревьев и редкий визг птиц нарушали молчание места, что вновь стало неприметным и уединённым. Единственными следами от дневного радостного безумия оставалась помятая от десятков стоп короткая трава у прибрежного песка. Неподалёку лежали аккуратно сложенные одежды.       Отражения шинигами сине-чёрными бликами мельками на водной глади. Несколько фигур в чёрных косоде и хакама тщательно обыскивали каждый участок берега. Они переговаривались кротко, без излишеств, и изредка бросали мрачные взгляды на лёгкие волны, что не прекращали своего танца в самой середине водоёма.       — Ничего. Следы пустых ещё старые, — с досадой выдохнул один юноша и поднялся с колен. Он задумчиво крутил в пальцах травинку, — видел их днём.       — Везде только наша духовная энергия, — согласился с ним напарник, задумчиво поглядывая на стайки птиц в небе, что окрасилось в персиковые и фиолетовые оттенки. Спустя секунду, он вновь обратил внимание на воду. — Масато-сан найдёт там что-нибудь?       — Ай, — небрежно повёл плечом шинигами. — Местные не сильно стремятся ухаживать за этим болотом, так чего нам время зря здесь тратить? Всего-то какие-то глупые поверья.       — Ну, не скажи…       — А вот и скажу! Попели песни, побалакали, еду в воду бросили. И? В каких чёртом забытых районах такого нет? — недовольство в голосе юноши лишь нарастало. — Да и какого пустого мы вообще этой ерундой занимаемся? Вон, на Востоке этих пресловутых божков пруд пруди. И с этим восьмой отряд разбирается весьма прекрасно!       Его коллега лишь вздохнул, напряжённо перебирая в голове возможные ответы. И когда хоть какие-то не бесполезные мысли пришли ему, за него это сделали раньше:       — Акихико! Кенпачи тут нет, чтоб он тебя за твой длинный язык потянул, да вырвал!       — Рю-сан!       — Помяни моё слово, мальчонка, иногда рот не стоит разевать! Умнее покажешься раз в десять.       Юноша рассыпался в виноватых поклонах и мольбах ничего никому не говорить, но седьмой офицер махнул на него костлявой рукой.       — Уж я не такое трепло, как ты! А портить тебе жизнь – не моя работа, ты с этим и сам прекрасно справляешься, — старик говорил спокойно, без какой-либо злости, пока пока молодой рядовой замер в поклоне. — Ты мне лучше скажи вот что: Ямадзаки там не видно случаем?       — Никак нет, Рю-сан!       Такахаси тихо вздохнул, и сердце его встревоженно дёрнулось. Почти стемнело, а шестой офицер всё ещё скрывался под водой. Целители, прибывшие вместе с ними, хорошо постарались, наложив необходимые защитные заклинания с помощью техник кидо. Но даже при всей этой подготовке Масато должен был уже вернуться на поверхность.       "Хорошо бы ему управиться скорей. Браток Нобу вот-вот прибудет", — сощурив свой единственный глаз, он прислушался. Иногда ему удавалось ощутить хотя бы малейшее присутствие своего капитана, но даже тогда он знал, что Кенпачи даёт ему эту возможность специально.       Воздух вдруг сотрясла шумная ругань. Такахаси глянул в ту сторону и покачал головой. Его талантливые и такие же рыжие, как он, внуки нередко любили сцепиться почём зря. Однако в этот раз девушка выглядела весьма взволнованной. Её всегда выдавали ярко горящие голубые глаза, и сейчас это не казалось какой-то игрой.       — Да будь Сато-кун даже черепахой, ему не продержаться там столько! — гневно выпалила высокая шинигами, указывая пальцем в озеро. — Ты не так хорошо справляешься с воздушными частицами, Тайё, уж мне ли не знать?!       — Тебя послушать, так я вообще ни на что не гожусь, Кирара.       Рыжий юноша закатил глаза, беспечно сложив руки на груди. Он делал так при любом замечании своей любимой сестры, пропуская их мимо ушей.       — У него ещё пара минут. Имей терпение, Кирара.       — Ты говорил это пять минут назад!       — Да ты никак считала?! — саркастично ответил Тайё, сверкнув глазами.       Кирара резко выдохнула, и плотная чёлка упала на полное возмущения лицо. Она вздёрнула нос, и уже была готова выпалить всё своё негодование, но её придержали; заботливо и мягко. Двойняшки одновременно обратили взоры к своему маленькому деду.       — Довольно, дети! — тепло улыбнулся тот. — Вы всё-таки теперь офицеры у меня, так ведите себя чуток достойнее, — старик похлопал внучку по руке, и она медленно выдохнула. — Так, курносая моя! Говоришь, Ямадзаки наш уже выплыть должен?       Кирара, метнув раздражённый взгляд в брата, открыла было рот, но где-то вдали раздался оглушительный вопль. Все присутствующие выпрямились как по сигналу.       — Это ближе к Северу! — "Неужели, хоть что-то?!" — не теряя ни секунды, хрипло крикнул седьмой офицер. — По духовной энергии чувствуется недалеко, нагоним!       Шинигами замерли в ожидании приказа.       — Четверо остаются здесь, оберегайте целителей. Остальные, — старик встал на деревянную ногу твёрже, готовясь к поступи. — За мной!       Кирара взволнованно встрепенулась, в то время как Тайё приготовился следовать за всеми.       — Брат! — она воскликнула, и вся тревога отразилась на её маленьком лице, как только воздух сотряс ещё один ужасающий вопль.       — Оставайся здесь! — крикнул сестре Тайё. — Если Ямадзаки не объявится, то позаботься о том, чтоб ему помогли, — он кивнул ей, сказав со всей твёрдостью: — Так уж и быть, признаю — твои чары будут по-искуснее!       Не успела Кирара и охнуть, как брат исчез.       — Каковы будут указания, офицер Акари? — посмотрели на неё оставшиеся служащие. Девушка всматривалась в глубины водоёма, когда наконец решительно отдала приказ.       Силуэты сорвавшихся с мест шинигами быстро скользили по земле, и даже ветру было бы сложно угнаться за ними. Ночной воздух сопровождал их шелестом листьев, но и их заглушали остальные звуки опускающейся ночи.       Скорости седьмого офицера оставалось лишь позавидовать. Не зря его прозвали "прыткий енот Рю" ещё в начале службы. То, как шустро он обыгрывал друзей в сёги, но и находил выход из самых жесточайших переделок, не прошло для него даром. Старик хранил этот талант несмотря на травму многолетней давности, и даже следующий за ним внук едва мог сравниться с ним в техниках сюмпо.       Столп мощной духовной энергии заставил отряд приостановиться. Но то, что они увидели в следующее мгновение, обрекло их сердца в полнейшее непонимание и то, чего уже давно не ощущали самые матёрые из них — липкое, противное чувство бессилия. Оно обвило их ноги, сковало каждую клеточку тела, пальцы будто бы окоченели, а кровь застыла в жилах. Горло сдавило, не дав и шанса на малейший вздох.       То был страх.       Таких пустых седьмой офицер Такахаси не видел уже много лет. Эти твари могли выглядеть по-разному, но чудовище, представшее перед ними теперь, было огромным, размером с малую гору. Оно, словно стена тьмы, возвышалось над могучими деревьями Инузури, своим присутствием наполняя воздух угрозой. А за ним стелился целый ковёр из ветвей вырванных с корнями сосен и кедра.       Один только его вид связывал шинигами отвратительными путами тревоги и накатывающей паники. Чёрные, бездонные глазницы таили в себе всё самое худшее, что только могло оказаться в любом кошмаре. Костяная маска покрывала его почти до огромных широких плеч, а тень от лунного света поглощала всякий свет, забирала оттенок за оттенком, оставляя после себя лишь… непроглядную мглу.       Пустой не двигался.       "Король Душ меня подери… что ты такое?" — Рю Такахаси не сводил взгляда с чудовища. Он медленно поднял руку, давая знак не приближаться к существу, а затем с напряжённым сосредоточением завёл её за спину, приказывая не двигаться со своих мест. Пустой никак не реагировал на их присутствие, и это опытному офицеру показалось странным, чем-то ранее неизведанным. Тупые и вечно голодные существа никогда бы не стали заставлять свою добычу ждать.       Как вдруг слева послышалось едва слышное:       — Вот же…       — Ни слова, Акихико! — резко закричал офицер Такахаси.       Было поздно.       Тайё Акари резко обернулся, и ужас ледяными когтями сжал его лёгкие изнутри. Буквально в метре от него разверзлась кровавая баня. Он смотрел, как рука в рваных кусках чёрной ткани валялась в траве, и в судорогах тряслось тело шинигами сильнейшего отряда.       — Малец!       Акихико, совсем юный подопечный его деда, не имел и шанса. Он быстро умирал, захлёбываясь собственной кровью. Тайё дёрнулся и, игнорируя неожиданно строгий приказ, метнулся к нему, но тут же осёкся. Чудовище оказалось быстрее, и молодой целитель остался там, где стоял.       Тайё Акари поджал губы. Ему прежде не приходилось сражаться, их с сестрой отправляли только на мирные миссии, но дополнительное обучение мастерству боевых техник кидо когда-то должно было дать свои плоды.       "Что бы ты ни было, но осквернять тело товарища я не позволю!" — решительно подумал юноша. Он сощурил яркие голубые глаза и занял стойку. Он смотрел в глазницы пустого, пытаясь выудить хотя бы подсказку, что же будет дальше.       — Тайё, не вздумай! — со всей строгостью закричал Такахаси снова.       Но шинигами четвёртого отряда резко выпрямил руку, твёрдо крикнув:       — Хадо номер четыре! Бьякурай! — и белая вспышка молнии, сверкнув, сиюминутно осветила поле начавшейся битвы. Оглушительный вопль твари не заставил себя долго ждать.       "Вот же вырастил дураков на свою седую голову!" — в яростном отчаянии ругался про себя Такахаси, но не стал медлить. Его внук положил начало сражению за жизнь, и он не собирался отставать.       — Обнажить клинки! — рявкнул старик как можно громче, и его грубый голос прорвался сквозь ужаснейший бурлящий визг. — Но держитесь подальше, насколько это возможно!       — О, повелитель, оболочка из крови и плоти, — Тайё Акари читал заклинание быстро, чётко и без капли сомнений, — всякая тварь, трепет крыльев. Тот, кто носит имя человек, ад и преисподняя, — юноша с готовностью выставил руки вперёд, когда вокруг него начала собираться духовная энергия. Искры сошли с кончиков его длинных пальцев. — Вздымись преграда водная и устремись на юг!       — Врассыпную!       Шинигами, подобно мелким птицам, бросились кто куда, лишь бы мощное кидо их не задело, когда офицер четвёртого отряда решительно прокричал:       — Шаккахо!       Залп алого пламени вырвался из потоков духовной энергии. Ураганом окутав своего заклинателя, пламя разъярённой волной понеслось в сторону своей цели, но парня отбросило взорвавшимся рядом воздухом. Заклинание такой силы оказалось ему не слишком подвластно. Дым и волны песка поглотили всё вокруг, и у многих спёрло дыхание. Отовсюду послышался кашель, но один из шинигами всё же бросился в клубы пыли и грязи с целью вызволить из этого хаоса возможно пострадавшего целителя.       Однако, его вовремя схватил за плечо седьмой офицер.       — Н-но, Рю-сан!       — Знаю, брысь оттуда! Я сам его достану, не хватало мне ещё одного несчастного мёртвого глупца! — прикрикнул на парня старик Такахаси, толкнув его к остальным. — Всем оставаться на месте, вы сейчас только обуза для меня! — растерянные служащие вдруг почувствовали резкий выброс энергии, и спустя секунду вновь прошла вспышка уже жёлтого света. — Связывай, — офицер подкинул катану, и она скрылась в дыме, после чего выкрикнул имя своего клинка: — Хагуро!       Откуда-то с неба послышалось лязганье лезвий высвобожденного занпакто, а старика Такахаси и след простыл. Лишь немногие смогли разглядеть острый и закруглённый наконечник серпа, что держался на крепкой стальной цепи.       Поднявшийся ветер взвыл, разметая пыль по округе. Три цепи Хагуро крепко обвили извивающегося Пустого, а Такахаси с силой сжимал рукоять одного из серпов, не давая твари вырваться. Его группа напряжённо вслушивалась в звуки, доносившиеся из чащи леса — это было что-то незнакомое, не похожее на пустых.       Такахаси, безжалостно вдавливая деревянным коленом в плечи, сузил один единственный глаз, и медленно приблизил лезвие серпа к горлу существа. Офицер сильнейшего отряда почувствовал, как тело твари напряглось под стальным объятием цепей. Пустой вдруг затих. Остальные клинки со свистом вонзились в землю вокруг, надёжно удерживая чудовище на месте.       Повисло напряжение. Эхо воплей твари всё ещё не покидало поляну. Что же скрывалось в глубине леса? Какая ещё опасность поджидала их там? Такахаси сжал челюсть, готовый в любой момент нанести решающий удар. Он вдохнул, и сердце его замерло. Хагуро никогда не подводил его, и они всегда решали конфликт одним-единственным ударом.       Такахаси даже не пытался найти внука; ощущение его духовной энергии было достаточно. Сначала он выполнит свою задачу, как служащий одиннадцатого отряда. И только потом будет принимать последующие решения, потому что лишь тогда у него появится лишняя секунда на раздумья.       Узнав знакомый шелест вдалеке, старик понял: их капитан уже рядом. А это означало лишь неминуемую удачу. Рю Такахаси занёс своё оружие, готовясь нанести решающий удар по беспомощной твари. Капля пота стекла по носу, что пережил множество переломов.       Глубокий вдох, и лезвие пробило костяную маску, как в ту же секунду что-то невидимое, но смертоносное, рассекло воздух.       Спустя мгновение истошный крик одной девушки, полный отчаяния, пронзил небеса над Инузури. Кирара Акари, словно перепуганный зверь, выскочила из кустов вместе с другими шинигами, что спешили на подмогу.       — Кирара! — прокричал ей вдогонку Масато Ямадзаки, весь промокший, вдруг ощутил лишь пустоту, увидев представшую перед ним картину.       Все они замерли под пронзительные вопли. Кирара Акари металась из стороны в сторону, не зная, к кому бежать первой. Седьмой офицер одиннадцатого отряда Готей 13 был мёртв. Тело старика Такахаси и его жертвы были разорваны пополам. Кровь и плоть разлетелись во все стороны, оставив лишь неподвижные обезображенные останки.       Шестой офицер четвёртого отряда Готей 13 лежал у дерева. Тайё Акари медленно умирал от тяжёлой открытой раны, а невыносимая боль от осколка маски пустого, застрявшего в его животе, сливалась с душевным ужасом от вида безжизненного тела своего деда.       Высокая трава шелохнулась, когда на поле наконец возникла высокая фигура Кенпачи. Всё замерло в кричащей тишине.
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.