Outlaw

***

      — Чайлд, тебе письмо! - смуглый, синеволосый парень, с повязкой на одном из глаз, догонял другого в коридоре. Рыжий, с короткой стрижкой, голубыми, как ясное небо, глазами, шёл по коридору полицейского участка, и плевал с высокой колокольни своих размышлений на крики друга - сослуживца. Ну письмо и письмо, ему - то что? У рыжего были проблемы похуже, чем какое - то там непрочитанное им письмо. - Да остановись ты хоть на минуту и послушай! - однако, как оказалось, физическая подготовка длинноволосого ничем не уступала тому, кто шёл дальше и старательно игнорировал его. Теперь парни стояли друг напротив друга, и смотрели в глаза напротив. И хоть они и были одинакового цвета, однако в одних чувствовалась спокойная водная гладь, в то время как в других ощущался холодный, антарктический лёд. На миг время остановилось, когда их взгляды сошлись, а вода в глазах рыжего замёрзла, превращаясь в такой же лёд, как и в глазах напротив, чей холод и вызвал такую реакцию. — Ты меня слышишь вообще? Тарталья? - но теперь парень застыл, только не из - за мыслей. Он буквально утонул во льдах холодных глаз. — Тебе когда - нибудь говорили, что твои глаза похожи на кристаллы? Даже, скорее, на алмазы. - спокойным и размеренным голосом проговорил Чайлд, всё ещё заворожённо глядя на синеволосого. — Х - хах, н - нет, вроде. - из - за смущения от внезапного комплимента слова вылетели из головы, а на лице заиграла растерянная улыбка. — Ну, в любом случае, Кэйа, что ты от меня хотел? - сложив руки на груди, выйдя из некоего транса, спросил рыжеволосый, и вопросительно глянул на стоящего напротив. — Издеваешься? Я бегу за тобой, кричу, что тебе письмо, ты игнорируешь, а теперь спрашиваешь о том, что мне от тебя нужно! Забирай уже его, оно может быть причастно к делу. — Альберих, ты серьёзно? Ты бы ещё позже сказал о его важности, так вообще идеально было бы! - парень выхватил письмо из рук друга, и пошёл в свой кабинет, до коего оставались лишь считанные минуты ходьбы и езды на лифте. — Пф, тоже мне, умный нашёлся... Стал ведущим следователем в этом деле, так сразу самооценка подскочила. Чтоб я ещё хоть раз ему с чем - то помог! - пробормотал себе под нос Кэйа, когда двери лифтовой кабины закрылись, и из - за них перестала выглядывать рыжая макушка. Конечно, он ему ещё поможет, и не раз. На этом и строится их дружба, нерушимая веками.

***

      Зайдя в свой кабинет, где стояли чашки с остывшим кофе, недоеденные булочки с повидлом, и прочая еда, которая гармонично вписывалась в интерьер помещения, где всё было завалено бумагами, отчётами и несметным количеством пыли, не вытираемой, казалось, веками, Чайлд сел за стол, пару раз чихнув по пути, и принялся рассматривать письмо. Белый конверт, отправитель не указан, как оно было доставлено неизвестно. На бумаге его имя, выведенное красивым, аккуратным, можно даже сказать, винтажным почерком. Написано кровавым, алым цветом, и остаётся лишь надеяться, что это не настоящая кровь, однако специфичный запах (который, видимо, и заставил Альбериха сделать вывод о том, что оно причастно к делу) всеми силами говорил об обратном. Оставалось только догадываться о содержании самого письма, которое, в момент, даже стало страшно держать в руках, не то чтобы открывать. Сама мысль о том, каким образом были добыты "чернила" для письма и каким образом были выведены эти аккуратные буковки вводила в дикий ужас, и ощущение липкого страха. Стоит уточнить, что если это действительно было письмо причастное к делу, то вариант с искусственной или животной кровью даже не рассматривался. С неприятным ощущением на душе, следователь раскрыл конверт, и достал листок с текстом. Он был также аккуратно, эстетично и красиво написан. После секундного взгляда на текст, Тарталья решил вчитаться в него, с целью узнавания содержания.

***

      «Доброго времени суток, господин следователь.       Пожалуй, вы задаётесь вопросом о том, чью рукопись имеете честь читать. Сожалею, но раскрыть своей личности я не могу. Дело в том, что это просто лишит вас лишней работы, а загадки ведь не интересно разгадывать, если знаешь на них ответы.       Могу сказать так: вы — свет, я — тьма. Вы живёте по законам, рамкам, установленным другими, наслаждаетесь обманным светом, который, похоже, ослепил вас своей ложной чистотой.       Я же, в свою очередь, живу вне законов, разве что в своих, которые установил для себя, и черту которых, увы, не в силах перейти. Я давно купаюсь во тьме, во тьме беззакония, которое поглотило меня, перекрыло кислород, но оставило призрачную надежду на жизнь и спасение.       Но, даже не смотря на всё это, в единственную нашу встречу вы сравнили меня с огнём. Таким сильным, целеустремлённым, которому будто и не нужны ветки, чтобы продолжать гореть, ярким даже в непроглядной тьме, и вечно одиноким, лишь помогающим другим выходить из всепоглощающей тени.       Ах, как было приятно это слышать. Обычно мне не говорят чего - то столь приятного. Благодарю за ваши слова, господин следователь!       Но давайте вернёмся к основной теме моего письма. Кажется, в последнее время полиция снова вернулась к безуспешным попыткам разоблачить преступный мир, и найти его главу. Как жаль, а мне казалось, что у вас ещё есть то, чем думают обычные люди, и прошлых попыток вам хватило.       Однако, я впервые вижу, чтобы полиция подключала к расследованию настолько хороших противников. Например, вас. Как приятно было узнать, что теперь не будет глупого кровопролития без смысла, а весь город станет нашим с вами шахматным полем, где вы двигаете белые фигуры, а мне полностью подвластны чёрные.       У меня к вам есть лишь два заявления: первое — мои подчинённые мне дороги, каждый из них важен, от моего заместителя до рядового, и если хоть кто - то из них пострадает от ваших, перепачканных ложью, рук, поверьте, (не без моей помощи) вы больше не сможете пообещать городу спокойный сон.       Второе — ...» - Чайлд понял, что текст на этой стороне страницы окончен, но сквозь бумагу что - то просвечивало, будто нечто было написано с другой стороны. Следователь поспешно перевернул лист, чтобы узнать продолжение сея текста, и там значилось только красивое, на весь лист, казалось, ещё более аккуратно написанное: «Catch me, if you can, Mr. Investigator».