hqd

Член Ренджуна — такой же как и у всех: на вкус кожа и интимность, и в темноте можно подумать, что это не он, а кто-то из джэминового прошлого. Они в дальней комнате: такой же как у нее самой, только на этаж выше, и света нет. Джэмин на коленях, коленки как арматурой в пол — остро. Она елозит, ищет позу, чтобы не отсидеть ноги. Но она уже и так их не чувствует, проще заставить Ренджуна побыстрее кончить, чем искать удобство. Здесь априори неудобно. Ренджун не стонет, стиснул губы и дышит рывками, потому что Джэмин вне ритма заглатывает как можно глубже и стягивает горло. Чтобы не чувствовать рвотных позывов — не дышите или выдыхайте. Нырните и не выплывайте. Умрите и не живите. Слюни, сопли — по небу. А Джэмин все насаживается и насаживается, открывает рот широко, чтобы член Ренджуна не напоролся на них. Джэмин переходит на нечто более спокойное, берет его в руку, засасывая лишь головку, и набирает скорость, подталкивая Ренджуна к завершению, но он грубо хватает ее за голову и толкает на себя: долбит в горло. Джэмин не успевает поднять корень языка к небу, чтобы не вывернуться наизнанку, и ее спазмирует, выгибает. Желудок — в узел. Джэмин закашливается, резко отстраняется от Ренджуна, стараясь восстановить дыхание, и смотрит сквозь темноту в его мутные глаза: — Ты долбоеб? — Тебе же нравится. Секунда — перещелкивание. Джэмин в порыве злости вскакивает с колен: — Да иди ты нахуй, — и хлопает дверью, оставляя Ренджуна со спущенными штанами в ночи его душной комнаты. В коридоре возле выхода горит черта света, упавшая на пол с кухни. Джэмин почти ее пересекает, но тут же врезается во что-то мощное и стеклянное: — Ты? — Сосед Ренджуна. В одной руке пустая бутылка водки в понедельник, другая рука — тепло на ее плече, в глазах капля бесконтролья, но каким бы грубым ни звучал его голос, Джэмин не чувствует в нем оскорбления. — Я. И Джэмин хватается за дверь, не желая оставаться здесь ни секунды. В холодном коридоре холодное эхо, и холодный воздух на холодном балконе дает Джэмин пощечину. Она останавливается: путаница чувств редеет, становится проще. Реакция на Ренджуна — она уверена. Ошмётки горечи рассасываются в груди, дрожь, неуемность стухают, но чувство того, что она проебалась, остается. «Выбирая между простым и правильным, помни Седрика Дигори». Выбирая между простым и правильным, помни На Джэмин, которая отсосала мудаку, потому что забыла, что такое р а ц и о н а л ь н о с т ь. Джэмин не спешит обратно, пересекая лестничные проемы. Тяжелая дверь едва ей поддается, и она снова выходит на открытый балкон, но уже на своем этаже. Она видит там Куна с мальборо, в странной ничейной куртке, взятой с вешалки в ее квартире. Холод застыл в этой безветренной ночи. — Ну как? — он плохо маскирует стыд и сожаление в отстраненном тоне. — Хуево, но ты не виноват. Куна отпускает. Он сперва протягивает ей свою сигарету, но вовремя вспоминает, что пару минут назад в ее рту был член Ренджуна. — Надо обязательно поплакать, — резюмирует Джэмин: необходимо прочистить мозги и эмоции. Она отмахивается от дыма сигареты Куна. — Плакать — это фу, — кривится Кун и стряхивает пепел под ноги. Джэмин злобно хватает пепельницу на парапете и ставит ее возле него. — Выражаясь твоим языком, плакать это как дрочить глазами. Кун пережевывает эту мысль и выносит вердикт: — Понял. — И еще, — ее, наконец, начинает затягивать стужа, она дрожит, — во-первых, давай домой, тут холодно, а, во-вторых, ты не прав, это нихуя не про снос крыши, это больше похоже на никотиновый приход с прочищением ментальных труб с небольшим дилэем и нихуевым седативным эффектом. Кун придерживает ей дверь и плохо скрывает гордость и воодушевление за себя и продукты интенсивной деятельности его мозга: — Так оно сработало? — Сработало, но идея все равно была хуевая… И немного погодя добавляет, едва сдерживая смешок: — Во всех смыслах. Возле лифта Кун лениво стягивает куртку, в руке сминая почти пустую пачку мальборо, и протягивает ее Джэмин: — Ладно, я пойду. Бизнес и дела, нагибаю рыночек сегодня ночью как обычно по расписанию. — Конечно, — она кивает, почти целует его в щеку на прощание, но вовремя сдерживается, увидя ужас на его лице. Кун не переживет ее минетных губ. Когда Джэмин подходит к собственной квартире, она слышит, как Кун заходит в лифт, где осталась одна Тэн. Дверь молниеносно распахивается, и Джэмин заходит внутрь. Тэн не может найти себе места и мечется возле входа: — Я разогнала всех, чтобы не наводили панику. И уже отпиздила Куна за его идею. Джэмин кидает куртку на вешалку: — Блять, Кун пошутил, он не ожидал такого исхода. — Ну так ты же, очевидно, не могла контролировать свои действия. — Даже Тэн сейчас переживает сильнее самой Джэмин. — А он, может, шутки свои не мог контролировать. Ты же знаешь, он сосет в стрессовых ситуациях… И я теперь, видимо, тоже… Джэмин заходит в ту самую залитую ванную и, становясь у раковины, брызгает жидкое мыло себе в рот, чтобы прополоскать его от члена Ренджуна. — Мне надо поплакать и придумать, что делать с Ренджуном. — А как ты себя чувствуешь? — Наверное, хорошо… Принеси мне мою одежду ночную и полотенце. Тэн кивает и уходит в джэминову комнату, пока та снимает с себя трусы — все в растекшейся свечи и белых пятнах — и начинает стирать. Видимо, молочница была реакцией на Ренджуна и выхлопом нежелания наступления ее череда зависеть от кого-либо… — Знаешь, — Тэн заходит в ванную, садится на унитаз и перебирает ее вещи у себя в руках. — Да. Никто из нас тебя не понимает, потому что у нас нет предназначения, но мы все равно готовы помочь… Джэмин смотрит на ее отражение в зеркале и не отвечает: она ненавидит благодарности, знакомства, прощения и поздравления. — И еще… Я и не думала, что ты так боишься предназначения. Но если ты так боялась его, почему ты никогда не предохранялась? Типа ты обнималась со всеми, пила из общей кружки… Бля, видимо, мы сильно, тупанули, когда решили, что кто-то из нас твой соулмейт. Джэмин остается только сардонически улыбнуться: — Ебучие стрессовые ситуации, — пожимает плечами. — Я не боялась — я не хотела. Но усердное бегство — это акцентирование внимание на проблеме. А я не хочу акцентировать внимание, я хочу относиться к этому на похуй, но у меня это очень плохо получается. Поэтому я решила в качестве профилактики своих бзиков не бежать от этого… И оно настигло ее в худшем виде. — И что делать будешь? — Тэн сейчас из краев выплеснется. А Джэмин невозмутима: — Разговаривать с Ренджуном, наверное… Будет совсем плохо, пойду к врачу. Я себя сейчас так хорошо чувствую… Даже не получается думать о плохом… — Хочешь сказать, неприязнь к Ренджуну нивелируется твоим самочувствием? — не скепсис, а удивление. — Ну… мне же необязательно каждый раз ему отсасывать… Она выжимает трусы и вешает их на полотенцесушитель. Чистит зубы, слушает, как Тэн ей рассказывает о своем дне, но не слышит. Джэмин ни о чем не думает. Голова пустая, легкая. Но сама Джэмин уставшая. Ей даже не хватит сил поплакать. Тэн уходит и оставляет вещи на крышке унитаза, когда Джэмин залезает под душ. Завтра поставили семинары по управлению данными и бизнес-процессам. Остается только надеяться, что утром ее не настигнет паранойя и она не сольет дневные жизненные ресурсы на скорбь. Как только она залезает на второй ярус и ставит себе свечу, ее сразу же вырубает, не смотря на то, что на часах около девяти вечера. Тэн в своей комнате, ищет сериал на ночь, потому что они с Джонни очень давно сбили себе режим. Но отголоски кинолент не тревожат Джэмин в ее тугом черном сне. Джэмин вываливается в реальность часов в девять утра и чувствует себя ближе к верхней границе хуевого. Она проспала бизнес-процессы, хотя формально они начнутся только через час, но надо еще умудриться встать с кровати. То, что ей приснилось, заставляет ее задуматься, и, примерив фантазии к реальности, она берет телефон и пишет Куну. [nanana]:       мне приснилось, что мы с тобой замутили       и ты был такой супер крутой серьезный       ты не лез ко мне, томил и вот, наконец, поцеловал       так нежно, я чуть не откинулась [kun_xd]:       Xddd       реально сон [nanana]:       и ты мне так властно сказал       Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ ТЫ ЦЕЛОВАЛАСЬ С ДРУГИМИ МУЖЧИНАМИ       и я подумала       нихуя себе какой… секси…       я послушалась тебя,       а прикол был в том, что я была каким-то тайным агентом, на меня вели охоту       и я была без штанов в каком-то торговом центре и я пряталась от каких-то врагов, но меня загнали в подвал       и я уже решила, что умру… но со мной был еще один пленник       и в какой-то момент я поняла, что       МЕНЯ ТРАХАЕТ РЕНДЖУН,       а потом нас спасли… [kun_xd]:       эх даже во сне мне изменяют… [nanana]:       да я неспециально!!! я думала я умру       к тому же мы не целовались [kun_xd]:       ты хоть кончила? [nanana]:       сука……       а ты че так рано встал? [kun_xd]:       я и не ложился [nanana]:       ля… Джэмин выходит из чата. Еще непрочитанные от Чэнлэ и куча сообщений в бесполезных чатах. Она отписывается Чэнлэ, что расскажет позже, и строит свои мысли в ряд. Как заноза в груди застревает вкрапление злости и недовольства. Тэн спит после ночных сериальных марафонов и, как проснется часов в двенадцать, пойдет к Джонни делать домашку, потому что она на пару курсов старше и курирует его поток. Во время завтрака творогом Джэмин прикидывает, что можно сделать с Ренджуном. Например, он мог бы каждое утро пожимать ей руку или отсылать ей слюну или сперму, она бы хранила их в морозилке и использовала при необходимости… при необходимости прочистить желудок, видимо. Слишком отвратительно даже для нее, но ещё неизвестно, как она себя поведет вечером. После душа она проверяет свою молочницу. Кажется, что все в порядке. Хотя бы визуально и тактильно. Полежав пару десятков минут на кровати и убедившись в своей телесности, она натягивает старое худи, который носит, не снимая, уже какой год, и широкие штаны. В этих штанах осенью она запуталась и страшно упала: если присмотреться, то на куртке можно заметить следы крови от ее разбитых ладоней. Джэмин долго собирает сумку, распихиывает все карты по карманам и, миновав лифты и мутные коридоры, выходит улицу. Мороз сухой — щиплет нос, щеки. И свет белый, рассыпается на снежную крошку. Джэмин спешит к метро, даже успевает вспотеть, путаясь в шагах и зыбучих сугробах. В поезде тесные потоки людей, духота. И мысли в ее голове без контура, лишь пятна идей, но если присмотреться, там будет Ренджунренджунренджун. В отместку Джэмин залезает в телефон, вжавшись в стену вагона, подключает вай-фай и перебивает белый шум в голове потоком постов, мемов и лонгридов. [kun_xd]:       скрин             винвин оценила вашу фотографию [nanana]:       АХХАХАХ       РЖУ [kun_xd]:       вот еще смешнее       Пересланные сообщения:             скрин             [kjwoo]:             Хпхпхахах             Стоп             А кто это [nanana]:       ААААААААААААААААААА [kun_xd]:       бляьб, теперь и мне после того будет всякая муть сниться       ну нахуй не буду сегодня спать       ебну кофе и в дотку [nanana]:       ……. Чэнлэ присылает пост о ближайшем камбэке Вонхо, и Джэмин размазывает: хочется закрыть глаза и помечтать. Она перекидывает фотки Чону и Куну. [chenle]:       Пойду сменю белье [kjwoo]:       бля я тоже такого хочу       в магазин за хавчиком отправлять удобно [nanana]:       ой не говори…. [kun_xd]:       фига чел на анаболиках сидит [nanana]:       а че это такое [kun_xd]:       метан, тестик       ускоряют восстановление       мышцы ебашат [nanana]:       а это плохо или хорошо [kun_xd]:       ну как       с ними надо еще больше въебывать       плюс от них не стоит [nanana]:       знаешь я на него смотрю…       и я его вообще-то не хочу       он просто ооооочень нравится мне [kun_xd]:       у кого бобики не лают       у кого киски не мяукают       вы друг другу подходите [nanana]:       ИДИ СПИ В промежутках Джэмин отрекается от происходящего и думает, как мало остановок осталось до университета. Наконец, она выбирается из вагона и седлает эскалатор. На улице ее отдает воздухом еще суше, чем у общежития. В этот раз Джэмин не опаздывает. По крайней мере на управление данными. Бизнес-процессы уже закончились. Когда Джэмин заходит в кабинет, за первой партой ее ждёт Чэнлэ. Вокруг плешивые ряды ее одногруппников, вялая тишина и противный свет. Джисон сидит в телефоне где-то в дальнем углу кабинета и почти не замечает ни Чэнлэ, ни Джэмин. Джэмин скидывает куртку, сумку, располагается сбоку и врубает учебный ноутбук. — Как ощущения? — спрашивет Чэнлэ и сама боится своего вопроса. Джэмин смиряется: — Чувствую себя по возрасту. Двадцать лет одной ногой в могиле. — Кто он? — Ренджун. — Тот самый фу? Джэмин кивает. Чэнлэ набирает в легкие побольше воздуха: — Хуево. А как ты это поняла? — Так сказать, орально. — Хуево в квадрате… — Чэнлэ застывает, осознавая новый уклад жизни Джэмин. Ее спутанные осветленные волосы падают на лицо. — Именно. Надо посчитать как долго мне будет хватать контакта. Я думаю, что делать с этим. — И как? Придумала? — Нет, конечно. Если исследования Джэмин и будут продвигаться, то только вниз по спирали. Чем больше об этом думать, тем запутаннее становятся мысли, и тогда она не найдет никакого выхода. Парадигма разломается, и Джэмин замкнется в себе и сотрется из собственной жизни. — А ты гуглила, что делать? Я погуглила, говорят, надо сперва попробовать договориться… — Чэнлэ, ну, нихуя себе. Я гуглила, как только получила доступ в интернет в свои десять лет. Родаки ебали мне мозг с самого моего рождения, когда педиатр им сказал, что вот такая я охуенно особенная. — И? — Но меня не учили пикапу мудаков. Видя, как Джэмин тонет в ненужных раздумиях, Чэнлэ вытягивает ее из них: — По бизнес-процессам задали домашку на следующий семинар. Но выходит плохо. Это сплошное раздражение: — Моделирование бизнес процессов. МБП. Мне. Блять. Похуй. И на этой фразе в кабинет врывается запыхавшийся преподаватель. Старший преподаватель Ким Доен, как написано в расписании Джэмин. Он снимает куртку, оставаясь в сером свитере, врубает учительский компьютер и монотонно, ядовито вещает, будто сыплет землю на их могилы: — Всех с добрым утром. Меня зовут Ким Доен, и я буду вести у вас предмет Дата Менеджмент. Дисциплина очень полезная, так что рекомендую послушать. Сегодня с нами должен был быть ваш ассистент, но у него форс-мажор. Надеюсь, он присоединится к нам на следующем семинаре, который вообще-то уже завтра… Напоминаю, что прекрасное руководство факультета сжало нашу программу до невозможного, так что видеться будем часто. Преподаватель Ким выводит изображение экрана через проектор: таблицы, типы данных, ограничения. Выглядит, в целом неплохо. По крайней мере, у Джэмин запускается мозг, и раскидывание атрибутов объектов по таблицам кажется не столько сложным, сколько нативным. В конце семинара она заливает самостоятельную работу и принимает во внимание, что в некоторой степени она этой дисциплиной изощренно наслаждается. Настроение поднимается, и хочется, наверное, погулять, но Чэнлэ сматывается на собеседование в какую-то крупную компанию и не оставляет Джэмин никакого выбора, кроме как написать Куну. Одиночество сейчас опасно: хороший настрой после пары запачкается ее размышлениями. [nanana]:       идем гулять [kun_xd]:       идите [nanana]:       С ТОБОЙ [kun_xd]:       no [nanana]:       за мальбосы [kun_xd]:       какой прекрасный день для прогулки [nanana]:       через час буду По той же траектории Джэмин возвращается в общежитие. И грохот вагона как назло вбивает в нее раздраженность. Отчаянные попытки захламить голову чтением, просмотром видео и мемов не спасают, и из метро она выходит бледная и уничтоженная. Настроение скачет по синусоиде. Кун ждёт ее у выхода с глазами полными бешенства, красными от напряга. Он не спал, но ему явно надо. Что-то подсказывает, что сочетание воспаленного Куна и истолченной в пыль Джэмин не сулит ничего хорошего. Они доходят до табачки, Джэмин покупает Куну сигареты и тот сразу возле магазина начинает их курить, пачкая кристальность воздуха. Холодные обветренные пальцы дрожат, сжимая фильтр. — Фу, не кури на меня своей сигой. — Джэмин, отмахиваясь, разрывает нити дыма застрявшие возле ее лица. — Нет, — Кун мотает головой и вдыхает поглубже. Нос красный, губы иссушены. — Ну, не кури. Воняет. Он опять мотает головой и выливает на нее бессонный бред: — Представь себе четырехмерное пространство и что ты четырехмерное существо. — Курить плохо, убери сигарету. — Тогда ты можешь передвигаться по четвертому измерению и мы не будем это фиксировать. — Убери сигарету, на меня ветер дует! — Ты просто испаришься, а потом — бац, нахуй — из-за спины в четырехмерном пространстве сигу у меня спиздишь. — Четырехмерное, блять, пространство! До меня через него дым доходит! Джэмин вырывает у Куна сигарету и тушит ее о мусорный бак. — Да сука да куда?! — Я хочу есть. Идем в магазин. — Блять, да ты не есть хочешь, ты по ебалу хочешь. Что? Уже действие члена Ренджуна прошло? Так иди повтори. Джэмин делает вдох. Тридцать часов без сна и соулмейты мудаки взрывоопасные реагенты. Прогулка отменяется — разве что возможна прогулка от метро до лифта или до хуя. Они молча идут по скрипучему снегу, слушая злость друг друга и гомон дороги, а потом заворачивают в магазин. Они расходятся по разным стеллажам и встречаются у кассы: у Куна пачка конфет, а у Джэмин апельсиновый сок без сахара и булка с сыром. В очереди она видит пугающе радостного Чону с макаронами, сосисками и майонезом. Чону активно им машет, потому что проснулся пару часов назад и не ебал себе мозг, и бессовестно демонстрирует жажду пообщаться: — Го ко мне. Покушаем. Кун лениво мотает головой и смотрит в сторону, Джэмин кривит лицо. Ей тоже не хочется ни с кем говорить сейчас, а еще надо сходить в зал, чтобы нагнать гормонов. Кун вываливает конфеты на ленту, Джэмин же аккуратно ставит сок. — Пацаны да что вы. Сейчас будет тотальный разъеб. Кун парирует: — Да, ты сказал мне это перед экзом по матану, а потом тебя отчислили. Был пацан, и был линейный базис в алгебре Ли группы Лоренца, задаваемый шестью инфинитизимальными поворотами. Чону считывает его колкость, задумывается и принимается терроризировать Джэмин. — Знаешь, в общаге постоянно что-то себе готовишь, такая пэпэшка выходит… Кун расплачивается за конфеты, а Джэмин скептично оглядывает покупки Чону: — Мазик… Сосиски… Макароны… — Бля… — Не, я в зал пойду, — убеждает себя Джэмин, когда приходит ее очередь платить. — А Кун спать пойдет. Кун сразу же разрывает упаковку и начинает пихать конфеты в рот одну за другой. — Можно я у тебя попью? — аккуратно интересуется Чону. — Да какая уже разница? Конечно, пей! Джэмин подает Чону упаковку, и тот за раз выхлебывает треть. Они выбираются из магазина в темнеющую улицу, разбавленную светом фонарей и миганием трассы. — Сегодня очень холодно… — жалуется Чону. — Конечно, ты ж джинсы летние таскаешь, — говорит Кун и показывает на его тонкие штаны. — Ну, я забыл свои гамаши у одной девчонки… — он начинает оправдываться, но всем и так все… — Ясно. Быстрым шагов они добираются до общежития. Кун сразу заворачивает в свою секцию, а Чону остается с Джэмин. Он некоторое время оглядывает ее лицо, оценивает ситуацию, будто он может ее оценить, и вычерчивает не слишком мягко: — Ладно, давай рассказывай, что вчера было. — Да че рассказывать, он меня выбесил, и я ушла, — Джэмин пожимает плечами и прячет пропуск в карман. — А чо? Мутить с ним не будешь? У меня были мутки с девчонкой, у которой было предназначение. Мы с ней пару раз переспали. И вот я лежу с ней и хочется плюнуть — просто харкнуть — ей прямо в лицо и столкнуть с кровати. — Очень информативно, Чону. Мне нужен его биоматериал, и все. Джэмин подходит к расписанию спортзала, чтобы удостовериться, что он сегодня работает. Чону плетется за ней и ради интереса открывает дверь в зал с кардио, крохотную комнату с двумя дорожками и зеркалом во всю стену. — Что за спортзал такой? Тут никого нет же. Что за зал для трахания? Ебля в общем тоже спорт, так что в принципе я понимаю. Чисто сжечь пятьсот калорий водки. Джэмин отказывается соединять причины и следствия его рассуждений: — Пока, Чону… — Уже уходишь? — Да. Чону обнимает ее на прощание и поворачивает в свою секцию. Джэмин вызывает лифт в надежде не увидеть Ренджуна. И ей везет, она едет одна, как обычно и бывает в четыре дня. Но чувство такое, что она одна не в лифте, а во всем мире. Есть еще почти два часа до зала. Тэн ушла, забыла закрыть дверь. Ничего нового, но потому такое и бесит. Джэмин моет руки, ест булку, запивая соком, проверяет молочницу, к счастью, не находит ее и решает провести очередной эксперимент. Джэмин берет сатисфаер, закрывает дверь в комнату на всякий случай и залезает на кровать. Она раздвигает ноги, включает сатисфаер и ждёт. Подборки на порнхабе вызывают в ней раздражение, когда она долистывает уже до десятой страницы. Тогда она закрывает глаза и пытается собрать себе эротическую фантазию из ничего. Вонхо? Не интересно… Кун? Тем более… Ренджун… Антисекс. Джэмин начинает со средней мощности, но никак не может поймать ощущение, чтобы разогнать его. Шум сатисфаера как фон безумия. Она делает мощность сильнее — снова ничего. Никакого трепета. И так сорок минут в полубреду, пока уходящее время не начинает травмировать, капать на мозги, будто она бездумно тратит свою жизнь. Это удручает. Проходит еще столько же, но Джэмин даже не влажная. Она сексуально апатичная. Если Джэмин не кончит, будет еще разбитей чем до этого. Будто все плохое сливается в центр груди. И она не кончает. И все плохое сливается в центр груди. И она становится еще разбитей чем до этого. Отвращение от секса, от свой неспособности возжелать и элементарно подрочить. Джэмин жалеет не исчезнувший оргазм, а исчезнувшее либидо. Будто кусок жизни, интерес к ней, выдрали. И даже наличие Ренджуна не вернет ей то, что у нее когда-то было. Сатисфаер садится, но Джэмин и не собирается ставить его на зарядку — ради чего? Она натягивает трусы, спускается со второго яруса и берет со стула спортивную форму: перештопанные штаны и мятая футболка еще со школы и убитые паленые нью бэлэнс. Потом набирает маленькую бутылку, переливая воду из пятилитровки, и выходит из квартиры. Прийти в зал в шесть вечера плохая идея: он кишит парнями. Они здороваются друг с другом, даже если видят друг друга впервые, но с ней никогда никто не здоровается. Ее такое положение вещей скорее устраивает. Не то, что она лишняя в зале. Как правило, Джэмин единственная девчонка, так что она скорее аномалия для них. Джэмин ходит на дорожке около десяти минут, разминается и уходит в зал для силовых тренировок. Ставит платформу возле зеркала и начинает делать зашагивания с выпадом. Голова трещит от ненависти к этому упражнению и нежелания вообще существовать, не то что двигаться, но в конце в ней должно что-то пробиться, и Джэмин станет намного лучше. — Извините, вам платформа нужна? — ее отвлекает какой-то идиот. Он подходит посеред подхода, когда Джэмин буквально на ней стоит. — Вообще-то да. Пробуждается ярость и нужда рыдать. На жиме лежа становится интересно, какого веса должна быть гантеля, чтобы наверняка пробить череп. В зал заходят новые парни, здороваются, а Джэмин даже на них не смотрит. Но ближе к концу жима ногами, несмотря на тяжесть, приходит облегчение, будто в голове действительно что-то пробивается и жажда к жизни начинает возвращаться. Джэмин крайне сосредоточенно следит за дыханием и техникой, чтобы работали нужные мышцы. Но Джэмин снова отвлекают. Кто-то подходит к ней со спины, когда из-за позиции на тренажере она лишена обзора, и встряхивает. Не столько словами, сколько знакомым холодным мужским голосом: — Пока, нездоровающаяся. Джэмин пробивают мурашки. Она оборачивается слишком поздно, чтобы увидеть, кто это. На последнем подходе Джэмин снова топится в своих же мыслях, но теперь она думает не о боли и Ренджуне, а о попрощавшемся с ней парне. И в конце, когда она уже встает на пол и тянется к воде, она будто собирается воедино: все светлеет и становится проще. Джэмин переходит в зал с кардио, растягивает на полу подстилку и начинает тянуться, чтобы спину и ноги не сковало спазмом. Она лежит так минут двадцать, пропав в легкости сознания и расслабленности тела. И вот Джэмин у лифта, вызывает его и видит, как табло отсчитывает путь с шестнадцатого этажа. Какова вероятность, что это Ренджун? К ней подходит парень в куртке и натянутым на нос шарфом, но она узнает в нем соседа Ренджуна, потом того парня, что помог ей с водой, и, наконец, понимает, что это он попрощался с ней в зале. Она кивает ему, он кивает в ответ. Джэмин делает глубокий вдох и пытается примириться с возможностью столкнуться с Ренджуном лицом к лицу — и тут же ее спокойствие рушится. Двери лифта разъезжаются, и она видит Ренджуна, который сперва удивленно смотрит на стоящего возле нее парня — «О, Джено, привет», а потом на нее — и не говорит ни слова. Джэмин хватает уходящего Ренджуна за холодную руку, и, когда они с Джено заходят в лифт, Ренджун кидает на нее недовольный взгляд. Но ее прорывает. Она задерживает двери и говорит Ренджуну: — У меня есть предназначение. И это косит его с ног: — У тебя есть предназначение? Впервые его глаза выражают хоть какие-то эмоции. — Да. — И ты смэтчилась со мной? — К сожалению. Он молчит. И смотрит на Джэмин. И разъедает ее взглядом — беспокойным. Будто его мир перевернулся. Не зная, что делать дальше, и убегая в страхе перед продолжением, Джемин отпускает Ренджуна, нажимает на кнопку закрытия дверей. Они захлопываются. Джэмин только что запустила акселератор саморазоушения. Где-то на третьем этаже наступает приход — реакция схватилась. И Джэмин криво поглядывает на Джено, сосредоточенного на ней. Нарастает недосказанность, неловкость, наматывается энергия. Джено ходит в зал и бухает вместе с Ренджуном. Они друзья? В курсе ли он, что было вчера? Джэмин почему-то не все равно. Его лучше держать на короткой ноге. — У Ренджуна нет предназначения. — Джено стягивает шарф с носа. Джэмин путается от неожиданности, но быстро схватывает: — Я знаю. — Ты уверена, что он твой соулмейт? Он смотрит в нее. — Тебя это так волнует? — Я тоже парный. Двери лифта открываются на пятнадцатом этаже, и Джэмин не может решить, нужно ли прерывать разговор прямо сейчас. Джено видит ее колебания и снова поступает по-своему: он выводит ее из лифта и достает из карманов свежий ещё не распечатанный под: — Мы с тобой в одной лодке, Джэмин. Хочешь? — Джено протягивает его ей. Джэмин отказывает: — Ха. Спасибо, я больше не джулю. No vape. Не сосу, — говорит она Джено, и он будто улавливает скрытый посыл — ее это малость беспокоит. Ей не хочется, чтобы Джено был в курсе ее промаха. Но Джено продолжает. Он распаковывает розовый под, и Джэмин держится, чтобы не словить больной флешбек. — Какие тебе нравятся поды? — Бесплатные, — режет коротко, чтобы ускорить разговор. — Ренджун тоже любит бесплатные… — погодя, добавляет. — Он выебывается много, хочет казаться крутым. — Мы будем говорить о предназначении или нет? — А оно тебе надо? — Джено смотрит в ее нетерпеливые глаза, смеясь, но видит, что она не ответит. — Джэмин… разберись уже в себе. Если твои эмоции будут в бардаке, ты никогда не найдешь с Ренджуном общий язык. Это не конец света. Поверь. Джэмин застывает. Откуда Джено знает ее имя? Откуда знает, что она испытывает? Будто ее взгляд вовсе не кажется безумным. — Я знаю, что тебе тяжело. Особенно, когда эффект от контакта подходит к концу. Я знаю, что тебе страшно… Если будет совсем плохо, сядешь на таблетки. Джэмин как в трансе повторяет: — Таблетки… У Джено шок, он трясет головой и предельно серьезно переспрашивает: — Ты не в курсе про таблетки? — В курсе… просто… И Джено озвучивает то, что Джэмин не хочет слышать из его уст: — Ты не хочешь принимать реальные шаги по решению проблемы, потому что тогда и проблема станет реальной? Или ты просто любишь страдать?