Разделенные половинки целого, воссоединенные судьбой

      После злосчастного разговора двух друзей прошло две недели, и не сказать, что в жизнях старших что-то поменялось. Минхо, придя вечером домой после тренировки с Феликсом, не стал как-то редактировать запись на телефоне и вырезать момент, где Чанбин ловко подлавливает его на симпатии к партнеру по танцам. Все-таки ничего преступного в этом нет, да и он отчетливо дал понять и себе, и парню, что переступать дорогу Джисону не собирался, чувства того были явно сильнее. Однако ожидаемой реакции Ли не получил, отчего следующим утром, не предупреждая, пришел к дому младшего и прямо с порога задал вопрос: — Скажи, ты точно в своем уме? Может у тебя проблемы со слухом или понимаем некоторых слов? — Выходя из себя, спрашивал Минхо, когда в памяти возникал однословный ответ друга на его запись и добытые доказательства. — Хо, слушай, но он же ничего плохого не делает… В этот момент Ли еще больше проклял отца, позвонившего в самый неподходящий момент, когда речь заходила именно об этом. Но смысла доказывать что-либо не было, Джисон все равно ему не поверит. — Да, ты оказался прав, он влюблен в меня, но мы оба знаем, что никакие его усилия не изменят моего мнения. Я не вижу в нем никого кроме хорошего друга. Просто буду стараться поменьше с ним пересекаться, но если Чанбин решит перейти черту, то я непременно с ним поговорю. Ну не хочу я разбивать сердце близкому мне человеку. Ты такой же, между прочим, не скрыл же передо мной тот факт, что тебе нравится Феликс, также не стал обманывать или пытаться как-то навредить. — Ладно, хорошо, — выдохнул старший, сжимая переносицу и зажмуривая глаза, — тогда обещай мне одну вещь. Если ты заметишь, что Со пытается как-то навредить тебе или твоим отношениям, то непременно поговоришь с ним с глазу на глаз, доходчиво объясняя что к чему. — Обещаю.       Конечно, Минхо ожидал совсем другой реакции от младшего, но с какой-то стороны даже понимал его. Когда знаком с человеком практически всю жизнь, то даже подумать не можешь о том, что он может тебе что-то сделать. Практически все время их тройка помогала друг другу, в какой бы жопе не оказался один из друзей. Для них это было в порядке вещей и совсем не в тягость. Но кто ж мог знать, что чувства, вскружившие голову, могут изменить привычную систему и стать для кого-то важнее, чем одиннадцать лет дружбы, которой многие могли позавидовать. Да и ему не хотелось как-то задеть Бина, ведь при всем своем поведении в последнее время он был хорошим и отзывчивым парнем, сердцем компании, что мог помирить двух оставшихся самыми разнообразными способами, доходящими до абсурда. Понятное дело Минхо не ожидал, что после его слов друг сразу откажется от попыток завоевать чье-то внимание, но он рассчитывал на то, что Со хотя бы задумается… И этот наглядный пример с примесью личного невезения убеждал его в том, что влюбляться — само по себе — гиблое дело, приносящее не только счастье, но и разрушение чего-то важного. Для него это были хоть какие-то попытки сблизиться с Ликсом, для Чанбина — вымещение долгой дружбы на задний план. Единственное, на что надеялся Минхо, так это на родственную душу Джисона, который либо перестанет слушать указки Бина и сам решит выяснить у младшего про его отношение к соулмейтам, либо уйдет восвояси, давая шанс довольно милой паре Хана и Ликса.

***

      Прошел месяц с начала учебного года и Джисон практически не думал о том, что неделю назад ему рассказал Минхо, ведь Ликс начал оттаивать. Если в первые дни у них вообще ничего не складывалось, то сейчас они частенько переписывались перед сном, обменявшись аккаунтами в Какао из-за заданного проекта. Теперь одноклассник не избегал его, наоборот, иногда даже сам подходил на переменах, оставляя сладкую парочку друзей в одиночестве, и заводил непринужденный разговор. Они не касались тем школьный уроков или домашнего задания, общались о повседневной жизни и своих друзьях, делясь забавными или смущающими историями. Хану казалось, что в какой-то момент в голове парня сработал переключатель, после которого он перестал бояться его общества. И если раньше это качество было скрыто от его глаз, то сейчас Джисон с уверенностью мог сказать, что ко всем плюсам Феликса добавлялся еще один, касающийся его открытости и искренности. Было ощущение, что одноклассник просто не умел лгать, ведь всегда честно делился своим мнением, даже если оно противоречило другому. Сначала и Сынмин, и Чонин странно косились на их парочку, сидящую в классе и смеющуюся с очередного забавного видео в телефоне Хана, но после кратковременного диалога в коридоре, который он не слышал, перестали смотреть с подозрением, занимаясь своими отношениями. И что было открытием для Джисона, так это новость, что из всего класса пока что только эти двое нашли друг друга, причем максимально рандомным способом, в котором основную роль играла удача. Ему было даже завидно, ведь его соулмейта даже близко не было рядом, однако…может это и к лучшему? После окончания плана Минхо Хан не перестал подрабатывать тайным поклонником, и все с тем же интересом и задором подкладывал в шкафчик Феликса сладости. Отличие от прошлых семи дней было только в том, что теперь Ли и его расспрашивал о странных подарках, пытаясь узнать, не видел ли он кого-нибудь возле его вещей. Естественно, Джисон никого не замечал.       В его мыслях часто крутился вопрос, волнующий его все больше с каждым прошедшим днем. Кто они друг другу? Парой их, конечно же, назвать было нельзя, ведь Ликс лишь недавно начал открываться парню: делился историями из своего детства, не вникая в подробности; рассказывал о предпочтениях в еде; со стеснением протягивал наушник с любимой музыкой по просьбе Хана, сияя улыбкой, когда тот отвечал, что ему эта песня тоже нравится. У них находилось столько схожестей в разных сферах, что в какой-то момент Джисон полностью забыл о соулмейте, желая все больше времени проводить с лучиком солнца, постепенно выходящим из-за туч. С ним было интересно и весело, время на переменах летело так, будто его ускорили в два раза. А любоваться любой выраженной эмоцией парня стало приятной привычкой, которую он не замечал до того момента, пока об этом ему не сказал Минхо.       По правде говоря, Хан начал сторониться не только Чанбина, но и Ли. Не из-за того, что обиделся на его сработавший в итоге план или на его симпатию к Феликсу. Просто… было довольно сложно делиться всем, как раньше, ведь все мысли Джисона занимал именно Ликс, об их продвижениях хотелось рассказать каждому второму человеку, но не Минхо. Не то что бы он ему не доверял, однако прекрасно понимал, что тому может быть попросту неприятно признавать свое какое-никакое поражение в этой любовной истории, что пресеклась на корню в самом начале. В итоге после двух таких дней бегства от него Хан совсем забыл, что Ли живет в паре домов от его и может в любой момент поджидать возле двери. Впрочем, так и произошло, из-за чего на переменах со всей драматичностью, что хранил в себе, рассказывал Ликсу о подзатыльниках старшего, конечно, не выдавая их истинной причины. Потому что в отличие от него Минхо прекрасно скрывал свою симпатию, проявляя ее в теплом отношении и помощи в танцах. Что же касается Чанбина… первое время было сложно привыкнуть к новости о том, что друг в нем не видит того же. Каждое касание или слово стало восприниматься по-другому, отчего в кафетерии Джисон бывал на других перерывах, желая проводить с парнем как можно меньше времени. Его стали смущать многие слова и комплименты, было ужасно неловко замечать на себе пристальный взгляд со стороны и делать вид, что все как раньше. Слава Богу, что все свое отсутствие он мог оправдывать работой над проектом, который они с Ликсом практически доделали, перекидывая друг другу материалы по Какао. И пока это складывалось подобным образом, его все устраивало.

***

      Еле размыкая глаза и борясь с накатившим желанием поспать, Джисон внимательно наблюдал за медленно движущейся минутной стрелкой, изредка переводя взгляд на одноклассников, что с таким же скучающим выражением лица сидели и ждали окончание литературы. Предмет-то был не сложным, но до того занудным, что хотелось создать свою копию, усадить ее за парту, а самому сбежать домой в манящие объятья одеяла и подушки. Не понимал лишь одной несправедливости: почему во время перемен время летело со скоростью света, а на уроках — еле-еле сдвигалось с места, словно специально превращаясь во временную черепаху, действующую на нервы. А еще искренне удивлялся неутихающему энтузиазму нескольких учеников, что с интересом слушали рассказы учителя о смысле какого-то произведения и даже что-то записывали в тетрадь. Джисон их не понимал, но не судил, подозревая, что будущее эти люди свяжут с сочинительством или еще чем-нибудь похожим, где понадобятся знания о словесных оборотах, разных эпитетах и рифмах.       Наконец-то в коридоре раздался звонок, пробуждая всех от вечного сна. Класс мигом преобразился, меняя скучающие лица ребят на счастливые улыбки. Энергии тоже прибавилось, отчего спустя несколько минут кабинет практически полностью пустовал. В нем остались пара ребят с первых парт, которые что-то старательно укладывали в свои шкафчики; мальчик-задира Дахун, которого по рассказам кто-то осадил в первый день, и теперь тот был всегда один; и Феликс со своими друзьями, что не спешили уходить и что-то весело обсуждали, сидя за своими местами. Ну, как за своими, Чонин был насильно усажен на колени Сынмина и первое время даже не принимал участие в разговоре, смущаясь и пытаясь избавиться от крепкой хватки на животе.       Вспомнив, что вчера перед сном они с Ликсом так и не договорились об оформлении конечных слайдов презентации и текста завершающих страниц проекта, Джисон улыбнулся и подошел к одноклассникам, про себя думая, что лучше повода провести несколько лишних минут наедине найтись не могло. — Всем привет, — поздоровался парень с друзьями парня, после переведя взгляд на него, — слушай, Ликс, можешь задержаться ненадолго? Мы вчера так и не пришли к единому мнению. Или ты занят? Опешивший Феликс задумчиво прикусил губу, взглядом спрашивая у друзей не против ли они некоторому изменению в их планах. Получив в ответ легкие кивки и улыбки, обрадовался и обернулся к Хану. — Ладно, пошли.       Чувствуя на себе провожающие взгляды Сынмина и Чонина, Ликс понимал, что, возможно, поступает опрометчиво, постепенно сближаясь с родственной душой и открываясь ей, но ничего не мог с собой поделать. Ему так не хотелось быть для Джисона пустым местом, что возможность быть ему хотя бы другом привлекала. Да, может, они не станут парой, Хан никогда не увидит, как он выглядит без макияжа и линз, но так они смогут общаться, делиться секретами, доверять друг другу — в общем, делать все, что привычно для пар, с исключением какой-либо близости. Ну и пусть, это лучше, чем ничего.       Именно так он думал последние две недели, переставая сторониться парня и избегать его. Он не имел привычки кого-то осуждать за его предпочтения или жизненные позиции, и если уж Джисону хотелось делать выбор своего спутника или спутницы жизни самостоятельно, он не станет ему препятствовать. Да, обидно, грустно, иногда так плохо от этого, что хочется реветь на протяжении нескольких часов, но Ликс знал, что менять точку зрения у таких людей бесполезно. Поэтому лучшее, что он мог сделать для себя, так это не отталкивать парня, надеясь, что когда-нибудь он сам выберет его, даже не зная об их сплетенных с самого рождения душах.       Останавливаясь за углом школы, что сейчас был непривычно пуст и молчалив, Феликс, не отрываясь, смотрел на обхватившую его ладонь руку Хана, надеясь, что он не станет ее отпускать, а тот и не собирался. — Так что, ты нашел нужную информацию? Чем там та война заканчивается? Есть несколько впечатляющих картинок? — Торопясь, Джисон озвучивал все свои вопросы, на которые сразу же Ликс не мог ответить, пытаясь проанализировать их в мыслях. — А-а, да. Ну, там текста на страницы три, но если вкратце, то капитуляцией Германии, мировым судом, делением захваченных территорией между США, СССР и Великобританией и парой договоров. Картинки есть, я их уже сохранил, чтобы не потерять. Пришлю тебе сразу, как приду домой, — улыбнулся Ликс, завершая своеобразный отчет и закрывая галерею. — Вот не понимаю я людей. — Ни с того ни с сего сказал Хан, пряча обе руки в карманы куртки и выдыхая пар, образующийся из-за холодной температуры снаружи. — Ты о чем? — Да о войнах этих, что, неужели так охота убивать кого-то или забирать территории? — Еще сильнее надулся Джисон, вызывая этим добрый смешок у Феликса. — Думаю там все немножечко сложнее, да и эти события можно объяснять с разных сторон, — заметив заинтересованный взгляд, он выдохнул и продолжил, — ну, например, войны можно считать естественным отбором. Давно же идут разговоры о том, что планета перенаселена. — Серьезно? — Джисон о таком ни разу не слышал. — Ну да. Природа отсеивает неприспособленных. Среди животных все решается охотой или способностями к защите, у нас, считай, также, отличие только в том, что мы изобретаем оружие, помогающее нам избавляться от людей. Задумавшись и замолчав на несколько секунд, Хан качнул головой в знак согласия, хоть внутри еще присутствовали сомнения. Все-таки на такие темы не стоит рассуждать в таком юном возрасте, все равно сейчас они еще не поймут всех мелочей, связанных с политикой и истинными целями глав государств. — Какой раз восхищаюсь твоими знаниями… — пробормотал Джисон, смущая Ликса, — читаешь много? — Не сказал бы, просто внимательно слушаю окружающих меня людей, — пожал плечами парень, глубже утыкаясь носом в шарф. — А еще тебе так идут голубые линзы, — зачем-то сказал Хан, потом понимая, что практически повторил свои слова в записке, оставленной вчера. Пытаясь исправить неловкую атмосферу между ними, он задал давно интересующий его вопрос, — а зачем ты их носишь? Еще и щеки замазываешь… Комплексы? — Нет, но у меня есть причины… — метаясь взглядом по лицу парня, ответил Феликс, хотя поскорее уйти от этой темы, ведь правду он все равно не сможет рассказать. — Не поделишься? — Увидев отрицательные покачивания головой, Джисон выдохнул и посмотрел на время, понимая, что Ликсу пора уходить к своим друзьям, которые наверняка его заждались. Он же обещал его выдернуть всего на пару минут, — ладно… тогда до завтра? — Ага, хорошей дороги. Я сброшу картинки через пару часиков.       Заметив легкий кивок и улыбку, Феликс выдохнул и побежал к воротам школы, где его встречали Сынмин с Чонином, о чем-то тихо шепчась. Может, в будущем он действительно пожалеет о своем решении, несмотря на предупреждения, сблизиться с парнем, но сейчас был рад каждой минуте, проведенной с ним вдвоем, хоть сдерживаться от того, чтобы не рассказать обо всем, что их связывает, становилось сложнее с каждой встречей.

***

      Лежа на кровати и дописывая Чану с Хенджином последний случай, произошедший в школе, Феликс с теплой улыбкой выключает телефон, желая друзьям спокойной ночи, кладет его на тумбу и переворачивается на спину, всматриваясь в темный потолок комнаты. Сегодня он узнал от Сынмина с Чонином то, из-за чего теперь, кажется, не сможет заснуть. Эмоции радости и счастья перемешивались внутри, создавая мощнейший поток, что заставлял вспоминать каждое слово, смущаясь. Он и сам замечал кое-какое изменение в поведении Джисона, но не пытался себя обнадеживать, уже на опыте зная, как потом могут в действительности раскрыться придуманные либо догаданные вещи. Однако своим друзьям доверял, отчего не мог перестать проматывать их рассказ.       Встретившись с друзьями после разговора с Ханом, Феликс собирался предложить им сходить в кафе, чтобы впервые отдохнуть всем вместе после месяца учебы. Когда он только собирался об этом сказать, Ян опередил его, говоря о том же самом. Им пришлось пять минут уговаривать Сынмина, чтобы тот согласился немного погулять, и удалось, правда, не без помощи жалостливого взгляда Чонина, который не мог оставить Кима равнодушным.       Усевшись на удобных диванчиках и приступив к приему пищи, они обсуждали свои продвижения в проекте, сроки сдачи которого приближались. Результаты были практически одинаковы, поэтому тема школы быстро перетекла в личную. Ликс не без умиления слушал жалобы парней друг на друга в плане отношений, которые в большинстве своем были озвучены только для того, чтобы или обратить внимание другого, или заставить его краснеть. И Феликс не мог поспорить с Чонином, который потом ему по секрету сказал, что смущающийся Сынмин — это что-то с чем-то. Пусть парочка из друзей выходила слегка нелепая, но она была со своим очарованием и невинностью, ведь даже простой поцелуй в щеку давался этим двоим с трудом. Он услышал настолько много смешных вещей, что под конец рассказа не мог перестать смеяться и сжимать живот, что болел вместе с мышцами лица. Чего стоило подробное описание комнаты самого младшего во снах Кима, который как только не отзывался о царящем в ней творческом беспорядке, и который моментально пропал, стоило ему прийти в гости. А после часа смеха и жалоб наступил момент, когда друзья захотели поговорить о нем, и тут весь веселый настрой у него мгновенно спал. Ликс думал, что они начнут как-то препятствовать его сближению с Ханом, конечно, в хороших целях, но те наоборот рассказали ему об очень интересной беседе Джисона со своими друзьями.       Пока они ждали Ликса в классе, продолжая спорить о совместных планах на выходных, в класс вернулось несколько парней, что забыли пару вещей за своими партами. И между ними завязался диалог, касающийся расспросов Хана об однокласснике, что за один день изменился так, будто пытался скрыться от кого-то. Сразу поняв, о ком идет речь, Ким спустил с коленей Чонина и подошел к парням, желая узнать эту историю поподробнее. Ему казалось, что Джисон мог интересоваться этим не для хороших вещей, поэтому решил перестраховаться. На удивление история оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял. — А? Про Феликса… ну он спрашивал у нас пару недель назад о нем, хотел узнать, что ему нравится из еды, фильмов и книг. Так как мы с ним не настолько близки, чтобы это знать, то ничего не смогли ответить, предложили к вам подойти, ведь вы постоянно вместе тусуетесь… Ну еще сказали, что в первый день он вообще по-другому выглядел, а на следующий пришел в линзах, с мейком и в толстовке, будто подменили парня. Вы не волнуйтесь, он не из злых побуждений хотел о нем узнать. Нам кажется, что Феликс ему нравится, — тут два друга переглянулись и издали смешок, — только вы ему не говорите, потому что это может быть не так, озвучиваем чисто наши догадки.       После услышанного и Чонин, и Сынмин поблагодарили одноклассников и помчались вниз, чтобы поскорее рассказать другу о том, что узнали. Тогда каждый из них подумал, что может история этой пары только начинается, ведь если друзья Джисона были правы, то чувства у парня начали появляться не из-за того, что они были родственными душами, тот об этом не знал. Конечно, Ликсу придется скрывать черты своего лица как можно дольше, но в дальнейшем все могло измениться и, влюбившись по уши, Хан мог его принять, хоть они и были соулмейтами.       Закончившееся воспоминание занимательного рассказа заставило Феликса закрыть руками глаза и ворочаться из стороны в сторону, счастливо улыбаясь. Ведь это была не единственная вещь, указывавшая на симпатию парня, но ее он заметил уже самостоятельно.       Это было несколько дней назад, когда они с Минхо-хеном договорились собраться после окончания его уроков и прорепетировать придуманный кусочек танца. Так как уроков у старшего было на один больше, Ликс пришел в танцевальный зал и начал разминаться самостоятельно, то и дело поглядывая на время. За полтора часа ему нужно было хорошо растянуть мышцы, чтобы не получить при резких движениях растяжение или разрыв связок; повторить несколько комбинаций, чтобы освежить их в голове, и отработать мелкие детали, что при неправильном выполнении портили всю картину. Хена подводить не хотелось, ведь по слухам, расползшихся по его танцевальной группе, он весь прошлый год отказывался от предложенных ему учителем партнеров, предпочитая сольное выступление. А его, первогодку, самостоятельно выбрал в напарники, постоянно помогая во всем, даже без просьб, так как слишком часто стеснительность парня не позволяла ему спросить, как ему казалось, о простых деталях, что он не понимал. И если Минхо разглядел в нем что-то и ожидал превосходных результатов, то он будет стараться изо всех сил, чтобы их оправдать.       Разминка прошла гладко, тихо играющая музыка, что была поставлена для разнообразия, заменилась на мелодию с отчетливыми битами и быстрым темпом, под который у него не всегда удавалось успевать. Зеркало, слишком явно показывающее все ошибки, отражало весь танцевальный зал, не оставляя без внимания даже входную дверь. Сосредоточившись на движениях, что меняли свою амплитуду в абсолютно неожиданные моменты музыки, Ликс прожигал взглядом зеркало, выжимая из себя все соки, которые мог. И тогда, когда мелодия резко замедлилась в два раза, а танец стал спокойным и плавным, в дверном проходе показалась знакомая макушка, пустившая разряд по всему телу. Танцуя до это без какого-либо волнения, Феликс почувствовал, как от прожигающего взгляда у него начинали трястись ноги. Бешеное волнение поднималось от самых пят, покрывая с головой и заставляя забыть о последующих движениях. Сердце вырывалось из грудной клетки, будто хотело выйти на свободу и ускакать прямо к виновнику его ускорившегося темпа. А Джисон не уходил, продолжал стоять и с жадностью впитывать каждых взмах рукой и шаг, словно не мог оторваться от созерцания интересного танца, поставленного его другом. В какой-то момент Ликсу даже показалось, что щеки парня слегка покраснели, после того, как у него задралась толстовка, но рассмотреть эту милую картину смущающегося одноклассника не смог, так как в следующую же секунду тот вылетел в коридор, напоминая о своем присутствии постепенно утихающими шагами.       Как можно тише завизжав в подушку, Феликс, не переставая, проматывал эти два момента в своей голове, постепенно ощущая, как усталость берет над ним вверх. Может, не все потеряно и у него правда был шанс быть со своей родственной душой. Как говорил Сынмин, ему придется лишь немного подождать, пока Джисон первый признается в чувствах. И хоть в это еще слабо верилось, надежда вновь загоралась яркими лучами в душе, уже давая сигнал красочной фантазии представлять момент их воссоединения и дальнейших отношений, которые, Ли был уверен, будут идеальными. Сохраняя ясный ум в последние секунды, он перевернулся набок, удобно устраиваясь на подушке и проводя ладонью по чистой коже. Как же ему хотелось поскорее перестать краситься каждое утро и не беспокоиться о макияже в школе, зная, что ему ничего не будет угрожать: ни раскрытие тайны, ни отвергнутые чувства, абсолютно ничего…

***

      Проснувшись с четвертого будильника, которые он предусмотрительно установил вчера, Ликс все равно сильно торопился, потому что при самом худшем раскладе, который сейчас и происходил, на нанесение тонального крема и пудры, что ему месяц назад одолжили сестры, у него оставалось жалких пять или семь минут. Позавтракать он не успевал, отчего даже не стал заходить на кухню после душа, сразу направляясь в спальню. Как можно быстрее одев школьную форму, Феликс пытался найти второй носок, что, как на зло, не хотел попадаться в поле его зрения. Плюнув на это дело и взяв с ящика новую пару, он быстро нацепил глупую повязку с ушками, чтобы не заляпать в косметике волосы, и стал искать укатившейся на самый край стола спонж и тональный крем. Открыв тюбик и попытавшись капнуть несколько капель, Ли с ужасом вспомнил, что вчера израсходовал его до конца. Пальцы в миг похолодели, а полное страхом лицо уставилось на свое отражение, ощущая, как рушится мир. Он же должен был вчера зайти в магазин и купить новый тональник, твердил себе об этом все уроки и перемены! Но, услышав вчерашнюю историю, напрочь забыл обо всем, продолжая бродить в своих фантазиях до самой ночи. Теперь же они снова рушились перед ним, только теперь не из-за Джисона, а из-за его забывчивости.       Вспомнив, что Рэйчел еще находилась дома, Феликс сорвался с места, врываясь в ее комнату без стука и заставая сестру за складыванием учебников. Она напугано рассматривала его внешний вид, после сдержанно издавая смешок, а у него внутри все холодело от страха раскрытия того, что он так сильно пытался скрыть все это время. — Прости, пожалуйста, что без стука, но мне срочно нужна помощь! У тебя есть какое-то средство, чтобы скрыть веснушки? — Ликс знал, что младшая сестра не пользовалась тональным кремом, но надеялся, что вместо него у нее может найтись что-то другое. — Нет… — заторможено ответила Рэйчел, оглядываясь на свой уборный столик, — разве что можешь маской прикрыть их. Девушка дотянулась до черной ткани, лежавшей в ящике, и протянула брату, подозрительно рассматривая его потерянное и бледное лицо. — С каких пор ты вообще их скрываешь? Неужели тебя начали задирать из-за них? — Прищурившись, озвучила свою догадку сестра, продолжая складывать вещи. — Нет, не поэтому, может потом как-нибудь расскажу. Спасибо большое, Рэй! — Выкрикнул Феликс, закрывая дверь и несясь в свою комнату.       Что ж, маска многое скрывала, но все равно была менее надежной, чем тональник. При нем, как не смотреть, даже следов веснушек не будет заметно, а в маске… взгляд сверху вниз и пару пятнышек точно попадутся в чье-то поле зрения. Хорошо, что у этой были жесткие ушки, если бы они висели, как сопли, то от нее вообще не было бы толку.       Попытавшись успокоиться и найти кучу выходов из ситуации, если Джисон начнет его расспрашивать об этом необычном дополнении, Ликс побеспокоился о линзах, которые будто специально не хотели вставляться в глаза, а после схватил рюкзак и по пути натянул маску, крепко прижимая ее к переносице. Пусть она немного мешала и неприятно терлась о кожу, это лучше, чем возможность раскрыться перед человеком, с которым только-только все начинало налаживаться.       С усердием сжимая лямки рюкзака, парень практически бежал в школу, смотря себе под ноги. Поднимать взгляда не хотелось, так же, как и натыкаться на удивленные лица прохожих, которых он почти что сбивал с ног. Сегодня ему определено нужно будет ограничиться в общении с Ханом, чтобы не опередить события. Только вчера он думал, как ему все же повезло, ведь парень начинал в него влюбляться и без знания, что они изначально самые близкие друг другу люди. Сегодня же, как месяц назад, проклинал этот мир, его несправедливость и себя. Надо же было забыть о самой важной вещи, которая вместе с цветными линзами делала из него другого человека. Ну, хотя бы Джисон его точно не узнавал! И сейчас его мечтательность и забывчивость могла так обернуться, что в дальнейшем ему даже обучение в этот классе не светит, да что уж там, в целом в школе!       До урока оставалось десять минут, а сердце сильнее ускоряло свой ритм, пока он приближался к воротам здания. В его голове тысячу раз проносилась мысль о том, чтобы вернуться домой и просто не идти, но что потом он будет объяснять родителям? Они ведь ничего не знали о его ситуации, как и сестры, от вопросов которых он отмахнулся месяц назад. Ему просто не стоит высовываться лишний раз из кабинета, нужно сидеть на своем месте и не шевелиться, ничего не поправлять, может тогда все пройдет гладко и завтра его душа вновь будет спокойна.       Заметив Сынмина с Чонином, что стояли чуть поодаль от входа и невинно целовались, слегка прикасаясь друг к другу губами, Феликс покраснел до кончиков ушей, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда себя девать. Прерывать парочку не хотелось, но и времени оставалось ничтожно мало, а ему еще стоило попросить их о помощи. Выдохнув и все-таки решившись подойти к друзьям, Ли заметил, как при его приближении дернулся Чонин, моментально отстраняясь от Кима, и с испугом обернулся на него, только спустя несколько секунд меняя взгляд на удивленный. Сынмин, который до того, как увидел друга, как только можно выражал свое негодование на не вовремя подошедшего человека, после удивился не хуже Чонина, распахивая глаза и пытаясь понять, что случилось. — А-а…я впервые вижу, что бы ты так краснел, — пробормотал Ян, внимательно рассматривая небольшую видимую часть щек, что полностью покрыл румянец, — но… ты почему в маске и без тонального крема? — Ты же помнишь, что раскрываться еще рано, несмотря на все, что мы разузнали…? — Напомнил другу Сынмин, а после заметил, как его глаза наполняются слезами. — Помню… тоналка закончилась, поэтому пришлось взять у сестры хотя бы это, — глубоко вздохнув, Ликс попытался успокоиться, не желая, чтобы кто-то видел насколько сейчас ему страшно, — пожалуйста, помогите мне сегодня. По привычке я могу в какой-то момент случайно снять ее или как-то сдвинуть. Не хочу, чтобы Сони узнал раньше времени, помогите, пожалуйста. — Успокойся, конечно, без вопросов. Будем пытаться держать вас на расстоянии не ближе десяти метров, ну, кроме класса. Только сегодня же физкультура….нам нужно сдавать нормативы, ты как в маске это делать будешь? — Обеспокоенно поинтересовался Йени, обнимая друга и пытаясь его поддержать легкими хлопками по спине. — Попрошу сдать после всех, — выдохнул Ли, отстраняясь, — все равно он отпускает с урока тех, кто все сделал. — А Джисон всегда сдает в числе самых первых… — задумчиво пробормотал Сынмин, — да, это может сработать. А теперь соберись, нам пора идти на урок, причем лучше не бежать. Я не слишком доверяю этим тонким ушкам.       Согласившись, Феликс вытер уголки глаз и последовал за друзьями, что настороженно оглядывались на наличие поблизости неугомонного одноклассника, который наверняка захочет узнать, что все это время пряталось за слоем тонального крема. Конечно, Чанбин тогда не был уверен в своих словах насчет веснушек, но перестраховаться стоило на всякий случай.

***

      Проведя первые три урока в относительном спокойствии, Феликс все больше начинал верить в то, что сегодняшний день пройдет без происшествий и непредвиденных ситуаций. Сынмин с Чонином помогали ему, как могли. Всякий раз напоминали, что под маской, когда на перемене рука тянулась почесать кончик носа; отвлекали Джисона всевозможными просьбами и вопросами, которые только могли придумать, чтобы дать шанс Ли куда-нибудь уйти из поля зрения одноклассника; на уроках часто оглядывались и еле слышно примечали, когда маска так и норовила соскользнуть вниз. В общем, он был им безумно благодарен, ведь только из-за них не раскрылся на первом же уроке. Сидеть пол дня с тканью на лице было очень неудобно, она раздражала кожу, из-за чего появлялось желание содрать ее с лица и почесать все, чего она касалась: подбородок, нос, щеки и часть шеи. Также в ней было невыносимо жарко, отчего на каждой перемене холодная вода в туалете становилась настоящим спасением.       Конечно, не обошлось и без проблем. Сегодня у них с Минхо должна была быть долгая репетиция всего номера вместе с прогоном, ведь до конкурса оставался лишь месяц. Но на первом перерыве ему пришлось врать хену прямо в лицо, сообщая, что с самого утра у него держалась небольшая температура, а тело ощущалось слишком слабым. И даже на вопрос о том, почему он не остался дома, ему пришлось врать о строгости родителей, что дали ему пару таблеток и отправили учиться. Было ужасно стыдно, так как беспокойство в чужих глазах читалось слишком явно, хоть на самом деле с ним было все в порядке, ну, кроме отсутствия тонального крема на щеках. Конечно, в итоге хен сам предложил перенести все их тренировки на неделю вперед до его полного выздоровления, а после приметил красные щеки, спросив, не отвести ли его к медсестре. Обрывисто отказавшись и сказав, что в рюкзаке у него есть таблетки, Феликс попрощался с Минхо и попытался поскорее скрыться от него в классе. Ему было слишком стыдно! Хен был добрейшим человеком, беспокоящимся о его здоровье, а он, как последняя свинья, подставлял его перед важным соревнованием из-за своего страха. Ведь хен был другом Хана, тогда должен был знать то же, что и Чанбин, а значит, ему не составляло труда сложить два плюс два и понять, кто был соулмейтом друга. Ну а дальше все бы пошло по представленному во всех красках кошмару, которого он пытался избежать. Возможно, Минхо и не рассказал бы Хану, но настолько сильно рисковать младший не желал.       Так, просидев еще один урок с огромным чувством вины, Феликс не на шутку перепугался, когда под конец занятия Джисон резко оказался напротив него, внимательно всматриваясь в лицо. Мысли метались в панике и уже придумывали тысячу отговорок и бессмыслиц, глаза смотрели в другие и будто транслировали панику, охватившую все тело. Казалось, это длилось вечность, Сынмин с Чонином тоже были рядом, с напряженными лицами наблюдая за тем, что происходит. А потом Джисон с погрустневшим взглядом отстранился и спросил: — Ты заболел? — После этого вопроса Феликс был готов кричать от радости и восхвалять сестру, давшую ему это спасительную маску, ведь парень ничего не заметил. — А-ага, немного, поэтому сегодня не подходи ко мне слишком близко, — Пробормотал Ли, показательно прокашливаясь в кулак, — не хочу тебя заразить. — Ммм, может что-нибудь принести тебе с кафетерия? — Нет, спасибо, я не хочу есть или пить. Просто немного посплю, — ответил Ликс, надеясь, что после этого Хан уйдет и выполнит его просьбу, оказываясь сегодня с ним рядом на расстоянии вытянутой руки.       Джисон, оглянувшись на рядом стоявших друзей парня, увидел их легкие кивки и ушел, беспокоясь о здоровье Ликса, но еще проклиная себя за разыгравшееся любопытство, вызванное прикрытым маской лицом, что сегодня наверняка было без нескольких слоев тоналки. Он не должен был об этом думать, ведь парню было плохо, но не мог не представлять, что так тщательно скрывалось под черной тканью. Все его догадки казались полным бредом, что не имел даже шанса на реальность, а посмотреть на внешность одноклассника неимоверно хотелось. Феликс ему и так очень сильно нравился, поэтому Джисон не думал, что, например, вид акне или какого-то шрама мог что-то изменить.       Задумавшись, Хан очнулся лишь тогда, когда около входа в кафетерий ощутил чужую руку на своем плече. Подумав, что это Чанбин, Джисон резко отстранился, но потом приметил, что ладонь друга была большего размера. Обернувшись, он заметил ошеломленного Минхо, который совсем не такой реакции ожидал на свой приход. — Ты чего шарахаешься так? — Спросил старший, заходя внутрь и ведя за собой друга. — Думал, что это Бини, — ответил Хан, после вырывая свою руку из чужой хватки, — не, ты же знаешь, что я теперь ем на другой перемене. Закатив глаза, Минхо вновь схватил парня и усадил за нужный стол, за которым, на удивление, никого не было. — Да нет его сегодня в школе, угомонись, заболел он. — Ли достал из сумки приготовленный дома обед и начал есть, удовлетворительно хмыкая, когда Джисон начал таскать из его контейнера кусочки мяса. — Тогда хорошо… — выдохнул Хан, а после вспомнил о том, что сегодня друг планировал репетировать свой танец, — слушай, Ликс не придет сегодня на тренировку, ему нездоровится. — Знаю, — прожевав рис, кивнул Минхо, — он предупредил меня на первом перерыве. Ему очень плохо? — Не знаю, вроде нет, разве что щеки были немного красноватыми, ну, та их часть, что видна из-под маски. Наверное слегка температурит. Джисон обернулся в сторону окна, всматриваясь в унылый серый пейзаж, а после с горящим взглядом посмотрел на Минхо, что в этот момент перестал есть, ожидая вопроса. — Вы же часто с ним вместе занимаетесь? — Услышав положительный ответ, Хан загорелся своей, как ему казалось, гениальной идеей еще больше, — значит, под конец ты видишь, что у него под слоем тоналки! — С чего ты взял? — Подавившись, спросил Минхо, пытаясь откашляться, — хоть он и потеет, она прекрасно держится на его лице до самого конца. Тебя что до сих пор волнует что под ней? — Ну, не то что бы… просто интересно, что можно так рьяно скрывать такое продолжительное время, — заметив, что Минхо хочет что-то сказать, Хан его перебил, — и нет, это не какой-то комплекс, я спрашивал вчера. — Допустим, но твое любопытство переходит все границы, ведь это всего лишь небольшая часть лица… — Я знаю, но… понимаешь, чувствую, будто должен узнать, что это мне необходимо! — Зачем…? — На такой логичный вопрос от друга ответа у парня не находилось. — Не знаю, это не поддается осмыслению. — Знаешь, когда он будет готов, обязательно расскажет, а сейчас я тебя попрошу поесть молча. — Ладно…       Взяв вторую пару палочек из контейнера друга, Джисон мысленно согласился с ним, ведь действительно, вряд ли Феликс скрывает что-то от Сынмина с Чонином. Ему всего-то нужно дождаться времени, когда ему смогут доверять так же, как и им. Вот только никто не знает, когда настанет этот час…

***

      Спокойно разминаясь в зале, Феликс радовался такому счастливому стечению обстоятельств. Сегодня мало того, что никто ничего не заметил, так бонусом учитель, услышав от Джисона, что ему сегодня нехорошо, разрешил сдать только часть элементов. Очередь всегда была добровольной, поэтому, как он и рассчитывал с Сынмином и Чонином, Джисон вызвался показать все свои умения вторым, а значит по-любому не увидит возможного провала, если порвется или спадет маска, так как будет уже идти домой. Наклоняясь к ногам и находясь рядом с друзьями, Ликс десять минут благодарил их за помощь, постоянно получая в ответ фразы о том, что бы он замолчал. Они этим самым смешили его и лишь усиливали желание продолжать их восхваление, которое постепенно перетекало в русло бессвязного набора слов.       Остальные же одноклассники играли в футбол, придя в зал и размявшись еще на перемене. Пока учителя нет, они имели право играть, во что хотят, и ими было принято решение попинать мяч, не сильно растрачивая силы, которые еще должны были пригодиться при беге на скорость и прыжках в длину. Крики были неотъемлемой частью их времяпровождения, отчего троица не обращала на них внимания, стоя в своеобразном кружке и продолжая тянуть мышцы. Игра по звукам не шла ни у одной из команд, сокомандники спорили между собой и выявляли виноватых в пропущенных мячах, кто-то злился и орал матом на противника, отдавившего ему носок. Слушать все это было довольно весело, особенно учитывая тот факт, что они в этом никакого участия не принимали.       Наклоняя туловище в разные стороны, Феликс еле сдерживал смех, когда кто-то произносил забавные ругательства, наверняка понабравшись их от родителей. Его мысли в основном занимала возможность поскорее сдать все, что было нужно, и уйти домой, по пути обязательно заходя в магазин косметики. Представляя, каким спокойным и продуктивным может выдаться следующий день, Ли не видел ничего вокруг себя, возвращаясь разумом в спортзал только тогда, когда на него кто-то налетел, сбивая с ног.       Голова кружилась от резкого удара об пол затылком, в ушах звенело несколько секунд, а картинка перед глазами была до ужаса расплывчатой. Когда боль постепенно уходила, в разум стали по очереди проникать различные обеспокоенные возгласы одноклассников, которые собрались вокруг упавшей пары и пытались узнать, все ли с ними в порядке и нет ли травм. Зажмурившись от вновь возникшей давящей головной боли, после которой последовала череда видений Хана в разные периоды его жизни, Ликс пытался понять, почему рухнувший на него парень не собирался вставать, ведь он был точно в сознании и опирался руками о пол возле его головы. Чужое дыхание, опаляющее кожу вспотевших за полчаса щек, заставило его в ужасе распахнуть глаза и притронуться к лицу, на котором должна была находиться маска. Поняв, что быстрым толчком одноклассник мог оборвать одну душку, Феликс пытается выпутаться из объятий и рассмотреть лицо человека, испортившего до мелочей продуманный план. И, конечно, в итоге им оказывается Джисон, рассматривающий его черты лица с нескрываемым шоком.       Пытаясь поймать мяч, который пнул его друг, явно не сдерживая сил, Джисон бежал со всей скорости в другую часть зала, следя только за летящим поверх его головы шаром, что стремился за границы поля. Не смотря по сторонам, он не рассчитывал с кем-то столкнуться, надеясь на наличие глаз у оставшихся в стороне людей, поэтому автоматически прижал к себе падающее вместе с ним тело, случайно цепляясь пальцами за какую-то резинку, что издала кратковременный звук треска, а после перестала натягиваться, исчезая из-под пальцев. Боясь открыть глаза и получить от кого-то по первое число за невнимательность и неосторожность, Джисон пару секунд лежал сверху одноклассника, приводя в норму дыхание. Сердце колотилось как бешенное то ли от страха, то ли от чего-то еще, щемя в груди и призывая посмотреть на того, кто лежал под ним. Не слыша никого возле себя, он привстал на локтях, тряхнул головой, пытаясь избавиться от ощущения удара, и взглянул на пострадавшего от него парня, сразу натыкаясь взглядом на хаотично разбросанные по щекам веснушки. В памяти, как по щелчку, стали появляться различные образы, которые он видел по несколько раз за три года, но все они постепенно меркли, давая дорогу красивой мелодии фортепиано, что он недавно слышал в классе, а после низкому голосу, поющему популярную несколько лет назад песню. Когда же черная пелена спала, а взамен ее проявились коричневые пятнышки, совпадающие на чужих щеках напротив, Джисон поднял взгляд и увидел морщившегося от боли Феликса, у которого с одного уха свисала черная маска, целый день скрывающая от него правду, что раскрылась таким нелепым образом. — Т-так это ты… — единственное, что он успел сказать перед тем, как Ликс поднялся и умчался прочь.       Осознав, что та головная боль, вновь возникшая спустя время, была вызвана не только ударом, но и Ханом, который узнал в нем своего соулмейта, Ликс вскочил на ноги и, проталкивая всех на своем пути, побежал к раздевалке, в панике собирая вещи и вылетая в коридор. Не видя ничего перед собой из-за слез, скопившихся в глазах от очередной неудачи, он практически на память добирался до лестницы. В мыслях уже успели сбыться все опасения, волновавшие его утром, он будто чувствовал, что должно произойти, но пытался с этим бороться, как-то скрываться, все равно попадая в неприятную ситуацию. Теперь с ним больше не заговорят на перерыве, начнут сторониться и пытаться выжить из класса любыми способами. На душе было паршивее некуда, ведь он так надеялся спокойно прожить этот день, и завтра без опасений продолжать проводить время с близкими людьми. Теперь же, наверняка, о нем будут ходить различные слухи по всей школе, из-за которых в коридорах его будут встречать презрительные взгляды и мерзкий шепот, преследующий по пятам до конца учебного дня. Ведь Джисон ненавидел своего соулмейтов, кем бы тот ни был, а значит, терпеть не мог его. И самое ужасное, что Хан наверняка сейчас растаптывал к нему любые возникшие чувства, только недавно давшие надежду на то, что в дальнейшем они смогут быть вместе…       Спешно спускаясь по ступеням вниз, стараясь скорее достичь первого этажа, Ликс одной рукой со всей силой сжимал порвавшуюся маску, испортившую его счастливый финал, который в один миг испарился, как только перед глазами предстал образ удивленного одноклассника, что будто не мог поверить своим глазам, метаясь от одной веснушки к другой. Пытаясь не упасть на недавно вымытых ступенях, Феликс вытирал скатившиеся на щеки слезы, игнорируя любые звуки вокруг себя. Он настолько сильно спешил, что не заметил небольшой порожек перед началом следующего пролета и чуть не упал, в последний момент сжимая в ответ схватившую его за запястье ладонь, что в тот же миг вернула его в вертикальное положение и удерживала рядом, не давая вырваться. — Пусти меня, пожалуйста, пусти! — Почти что умолял Феликс, переводя взгляд с обеспокоенного лица Хана к его руке. — Успокойся, чего ты боишься? Неужели ты знал?! — Прикрикнул Хан, приводя парня в чувства и всматриваясь в его голубые глаза, щеки, покрытые коричневыми пятнышками, и дрожащие от плача губы. — Т-тебя, тебя я боюсь! Да отпусти! — Тоже выкрикнул Феликс, пытаясь второй рукой помочь разогнуть пальцы парня, намертво вцепившиеся в его руку. — Но почему?! Что я такого сделал, что ты прятался от меня все это время? — Громко спросил Хан, понимая, что чувства, слишком быстро возникшие к парню, теперь были вполне оправданы, ведь тот был его родственной душой, которая скрывалась целый месяц. — А что, я должен радоваться, когда предназначенный мне человек с сознательного возраста презирает меня просто за существование на этой планете?! — Не стараясь больше скрывать слезы, крикнул Ликс, опуская голову и молясь о том, чтобы сейчас не начал осуществляться им придуманный кошмар. — Да с чего ты это взял? — Чанбин рассказал, когда я описал тебя в первый учебный день. Вы же дружите, зачем ему мне врать? Пазл, который пытался донести до него Минхо неделю назад, собрался в голове Хана, отчего вскипевшая злость на лучшего друга, что так подло его подставил, разлилась по венам, побуждая разобраться с ним как можно скорее. Такой подлости он от него не ожидал, наоборот, пытался отрицать любое обвинение Ли, веря, что старый друг не мог его предать. А оказалось совсем наоборот. — Но он правда лгал, Ликс, я мечтал о встречи с соулмейтом почти с самого рождения, честное слово! И так надеялся, что он окажется со мной в одной школе или классе. Поверь, пожалуйста, — Джисон обнял парня, что продолжал содрогаться в плаче, а спустя несколько секунд почувствовал слабую хватку на спине, от которой не мог сдержать улыбку, — что он тебе наговорил, раз ты так испугался…? — Сказал, что ты ненавидишь соулмейтов и всю эту чушь, что ты сделаешь все, чтобы выжить из своего окружения предназначенного человека, решая свою судьбу самостоятельно… — Но это ложь! Слушай, ну разве я похож на того, кто будет кого-то унижать или бить из-за его связи со мной, особенно если это касается тебя? Феликс отстранился, вытирая рукавом толстовки подсохшие дорожки слез, и отвел взгляд, перед тем, как ответить, не желая своими словами задеть парня. — Нет… но и Чанбин не был похож на лгуна, говорил довольно искренне, как я мог ему не поверить, если на следующий день убедился в вашей дружбе, встречая на лестнице…? Да и откуда мне знать про тебя, все могло быть! Джисон хотел бы отрицать слова Ликса, но попросту не мог, ведь и он доверял Со до последнего, закрывая глаза на предупреждения от Минхо и чужие чувства к себе. — Ладно… проехали. Так, а когда ты понял, что мы связаны? — Уже спокойным тоном спросил парень, видя, что Феликс не собирается убегать. — Как только увидел. Во снах я мог полностью тебя рассмотреть, так что это было не сложно… — Ли направил взгляд в пол, стесняясь своей доверчивости, ведь всего это можно было избежать, есди бы он не стал воспринимать всерьез слова Чанбина. — А моим триггером стали твои веснушки… теперь я понимаю свое постоянное желание узнать, что ты прячешь под тоналкой. Только теперь ты не будешь ей пользоваться, хорошо? — Разглядев небольшой кивок, Хан счастливо улыбнулся, снова притягивая Феликса к себе для объятий, — наконец-то я встретил тебя…ты даже не представляешь, как я рад, что именно ты оказался моей родственной душой… Еле слышно пробурчал он, укладывая голову на плечо и довольно улыбаясь раскрытием всего, что он так хотел знать.       Им было впервые так тепло, было ощущение, что они растопили общую печь, теперь греясь около нее неизвестно сколько времени. Руки, обхватившие чужую спину, не собирались отпускать в ближайшее время тело парня, заключенное в кокон спокойствия и любви. Может, все это было неспроста, и им специально дали такое испытание, желая узнать, смогут ли их души найти друг друга. А может, каждому стоило быть не таким доверчивым к человеку, что, как оказалось, совсем не заслуживал этого доверия. Но сейчас не это было важно, потому что обретя человека, что был ближе всех на этой планете, мысли занимал лишь его образ, ушедший со снов, что давали им знаки на протяжении трех лет. Хотелось о многом спросить, выяснить кучу деталей и наконец-то быть рядом друг с другом, не беспокоясь о предательстве другого человека или предстоящей опасности от самого близкого. Таким глупым образом сейчас исполнилась их главная, заветная мечта — найти свою половинку и воссоединиться с ней, несмотря на судьбу, играющую в свои собственные игры. Со всем, что творилось до этого, можно было разобраться позже, сейчас же хотелось самозабвенно вдыхать сладкий аромат одеколона, исходящий от теплой кожи; прижиматься к своей родственной душе и ощущать долгожданное воссоединение, что прошло сквозь слезы и правду, пронзившую мир недомолвок и секретов, потерявших всякий смысл. Времени, чтобы уладить волнующие их вопросы, было предостаточно, поэтому сейчас парни предпочитали делиться своим теплом и чувствами друг с другом, что хранили в себе несколько лет только ради этого момента — нескольких секунд, во время которых их жизни разделились на «до» и «после».