Разделенные половинки целого, воссоединенные судьбой

      Сидя за уборным столиком, который ему так любезно одолжили сестры, Феликс вспоминал вчерашний разговор с Чанбином и Хенджином с Чаном. В руках лежал тюбик с тональным кремом, рядом находилась упаковка цветных линз, а за ним на вешалке висел худи с капюшоном и школьная форма. Он все еще обдумывал, как правильнее ему поступить. С одной стороны хен мог ошибиться и парень по имени Джисон мог быть не его соулмейтом, отчего все эти прятки становились бессмысленными, а с другой — если все же Чанбин был прав, то, изменив себя, Ликс мог избежать издевательств и насмешек над собой, потому что будет неузнаваем. Было многочисленное количество нюансов, из-за которых голова шла кругом, а времени на сборы становилось все меньше. Посмотрев на себя еще раз в зеркало, Ликс покосился на тональник и все же выдавил большую каплю на спонж, прихлопывающими движениями замазывая яркие крапинки на щеках и веках, скрывая одну из черт, отличающих его от других. Когда же щеки стали без единой веснушки, Ли открыл пачку линз, которые были голубого цвета, и пытался понять, как эти штуки всовывать в глаза. Они постоянно соскальзывали с подушечки пальца, не хотели вставляться и просто оставались на ладони. Постепенно каждая неудавшаяся попытка выводила его из себя, поэтому, когда злополучные линзы наконец-то нашли свое место поверх его зрачков, Феликс с облегчением выдохнул и вновь повернулся к зеркалу, сначала не узнавая самого себя. Он давно привык видеть в отражении темно-карие глаза и лицо немного темноватого оттенка, поэтому сейчас смотреть на светлую кожу из-за тонального крема и голубую радужку было странно и даже неловко.       Взглянув на время в телефоне, Ликс с ужасом распахнул глаза и, прихватив рюкзак, выбежал с дома, направляясь к воротам школы, где они вчера договорились встретиться с Чонином и Сынмином перед уроками. Хоть знакомство с каждым из них произошло довольно спонтанно, Ли рассчитывал на то, что они станут хорошими друзьями, так как и один, и второй парень вызывали доверие и казались хорошими людьми со своими замашками, но кто был идеален? Однако одна вещь волновала его еще с прошлого дня, не давая сосредоточиться на уроках, расписании и хоть каком-нибудь деле. И сегодня, буквально в ближайшие минуты, он поймет, насколько его волнение со вчера было оправдано.       Услышав возглас спереди, Феликс поднял голову и понял, что уже дошел до учебного заведения, правда не знал, пришел ли вовремя или опоздал. Он был ужасно рассеян, потому что боялся, что все его опасения и догадки насчет соулмейта, учащегося с ним в одном классе, окажутся правдивыми. Даже заснуть смог только с помощью снотворного, постоянно ворочаясь, думая и паникуя, как с ним обойдутся завтра, если все же узнают и сразу возненавидят. Подойдя к приятелям, Ликс приветливо им улыбнулся и помахал рукой, но наткнулся на шокированный взгляд Чонина и немного осуждающий — Сынмина. Было видно, что от объяснений ему не отвертеться. — Привет… — первый решился сказать младший, немного ближе подходя к Ли и рассматривая его новый имидж, — тебе, конечно, идет этот цвет глаз, но веснушки ты зачем замазал? Это было лишним. — Не тупи, Чонин, он не просто так решил изменить лицо, — закатил глаза Ким, а потом обошел парня и увидел черный капюшон худи, поверх которого был надет пиджак. — Так и думал, — парень вернулся на свое место, сложил руки на груди и пристально посмотрел на Ликса, — ты из-за слов сонбэ все это сделал? — Ты видишь меня насквозь, — Феликс почесал затылок и опустил взгляд в пол от неловкости. — А что, если не пришедший вчера ученик не твой соулмейт? — А если он? Я заранее избежал варианта, когда меня узнают и начинают издеваться надо мной. А если все же Джисон не моя родственная душа, то завтра я приду без всего этого грима, и все будет нормально. — Ким неодобрительно покачал головой, все еще не приветствуя эту затею, а Чонин пихнул его в бок и подбодрил Феликса, прекрасно понимая его опасения. — Я согласен, возможно, ты будешь выглядеть немного глупо в глазах других после, но на это все равно. Сынмин, хватит вредничать, и вообще, пошлите на урок. — Ян подхватил двух парней под локти и повел в сторону входа, желая разбавить атмосферу новой темой для разговора. — Кстати, вы же помните, что сегодня у нас уже есть дополнительный урок? — А, ты про хоровое пение? — спросил Ким, проверяя в телефоне распорядок уроков, — оно вроде самое последнее. Интересно, многие ли из нашего класса знакомы с нотной грамотой? — Думаю почти все, все-таки в эту школу идут не просто так. Но меня больше напрягает урок танцев завтра, вчера мне так и не удалось про него ничего узнать. — Феликс, задумавшись, прикусил губу, после дожидаясь приятелей, которые, в отличие от него, неимоверно долго переобувались. — Если память мне не изменяет, то эту неделю практику у вас будет вести друг того сонбэ, так что у него завтра сможешь все узнать, — положив руку на плечо, предложил Сынмин. — Так и сделаю, спасибо Мини, — Ли шутливо хлопнул парня по ягодицам, но после получил предупреждающий взгляд, от которого он предпочел со смехом сбежать. — А ну иди сюда! — Ким, ухмыльнувшись, погнался за Ликсом по лестнице, примечая, что с ним в дальнейшем он явно не соскучится. Чонин же пытался догнать этих двух.       Их погоня друг за дружкой продлилась недолго, а все из-за того, что Феликс остановился на выходе второго этажа и неотрывно смотрел на кого-то, не моргая и, казалось, не дыша. Сынмин и Чонин, вскоре врезавшиеся в него, сначала хотели возмутиться, но потом посмотрели туда же, куда был направлен взгляд парня, и сразу поняли в чем дело. На ступеньках, ведущих на третий этаж, стояли два парня, громко обсуждая какую-то песню. Одного из них узнать было легко, так как только вчера они разговаривали с Чанбином, а второй был очень похож на соулмейта Ли, как минимум по описанию, которое вчера давал приятель. Отмерев от толчка, Феликс в ужасе распахнул заслезившиеся глаза и бросился бежать в кабинет, надеясь, что Джисон его не заметил. Переглянувшись и не удивившись такой реакции, Сынмин с Чонином последовали следом, находя парня за его партой, улегшегося на руки и прячущего лицо. Не зная, как правильно начать разговор, они сели рядом, поставив стулья около стола Феликса, и думали, что сказать. Но ни одного подходящего слова, способного подбодрить, не находилось. Спустя несколько минут на них начали косо смотреть одноклассники, отчего Ким все-таки решил оторвать приятеля от парты, чтобы попытаться его утешить. За это время у него появилась одна мысль, правда, шанс того, что она верная, был очень мал. — Ликс, слушай, ну, может того парня на лестнице не Джисоном зовут, а? Вдруг это одноклассник сонбэ? — подняв хмурый взгляд, Ли раздраженно прошептал. — А что, ты думаешь, он мог перепутать двух людей, слушая мое подробное описание? — Сынмин тоже в это не верил, однако он хотя бы смог оторвать парня от своих рук. — Кто знает, вдруг он лица людей плохо различает? Представь, что тот парень твой соулмейт, который не наш одноклассник. — Попытался поддержать мысль приятеля Чонин, и Феликс вроде даже начал задумываться над ней, но потом в кабинет зашел тот парень, стоявший на лестнице, и сел за соседнюю парту с Ликсом только в параллельном ряду слева. — Ну да, как же, — огорченно шепотом выдохнул Ли, а после пальцем вытер слезы, собравшиеся в уголках глаз, прямо сел и молчаливо указал парням на только что вошедшего учителя.       Половину урока Феликс просто не мог сосредоточиться на формулах, постепенно появлявшихся на доске, постоянно косясь на своего соулмейта, имя которого отдавалось в ушах за сорок минут урока неоднократно. Он не понимал, почему именно ему так повезло получить в пару человека, который отрицает родственные души и презирает их. С детства в его теплом сердце хранилась мечта встретить этого яркого мальчишку и провести с ним всю оставшуюся жизнь, как и у всех людей, стремящихся найти свои половинки, однако его человеку он был не нужен. Чанбин вряд ли мог что-то напутать или соврать ему, потому что был другом Джисона, поэтому Ликс был ему даже благодарен за то, что тот его предупредил и дал возможность провести два года в старшей школе без издевательств и насмешек от его товарища. Внутри все скручивалось в большой комок, от которого слезы постоянно наворачивались на глаза, а обида на судьбу, ее выбор для него, увеличивалась с каждой секундой, проведенной в собственных мыслях. Было больно, ведь, видя парня каждый месяц во снах уже как два года, слушая его тихое пение и громкий смех, Феликс успел влюбиться, построить в голове их совместную жизнь на несколько лет вперед, мечтая обнять Хана, притиснуться к нему как можно ближе и никогда не отпускать. Теперь же ему придется это сделать ради своего же блага и спокойствия, быть влюбленным одно дело, но становиться мазохистом, терпящим унижение, Ликс не желал.       Прозвеневший звонок не помог парню очнуться, поэтому он продолжал смотреть сквозь тетрадь и нервно теребить в руках ручку, пока к его столу кто-то не подошел, слегка наклоняясь и не всматриваясь в его лицо. Теплое прикосновение к руке чужой, опустившей ее, вырвало Феликса из размышлений и заставило посмотреть на побеспокоившего его человека, от зрительного контакта с которым он от испуга попытался быстро встать, но лишь запнулся о ножку парты и упал на пол. — Эй, ты в порядке? — подскочил к нему Джисон, беспокоясь и помогая встать, придерживая за талию. Ли был уверен, что от таких нежных и почти невесомых прикосновений он получил ожог. — Д-да, спасибо. — Непривычно для себя высоким голосом ответил Ликс, еще раз встретившись с милыми обеспокоенными глазами-бусинами, в которых чуть не утонул, и выбежал из класса, словно ошпаренный, оставляя потерянного Хана стоять на месте и думать, что он сделал не так, раз от него так резко убежали.       Сынмин с Чонином, внимательно наблюдая за всей этой ситуацией, обеспокоенно переглянулись и написали в их общий чат, спрашивая, куда он подевался, ответ пришел практически моментально. Обернувшись на стоящего до сих пор в ступоре соулмейта Феликса, парни вышли из класса, направляясь на крышу, где, стоя у забора, прятался приятель, прислонившись лбом о железные прутья. — Ну и зачем ты убежал? Ты даже не представляешь, насколько сильно его удивил, что он еще минут пять стоял и смотрел на место, с которого ты как будто испарился, умчавшись сюда, — опершись спиной на ограду, спросил Сынмин, внимательно вглядываясь в лицо Ли, которое теперь было скрыто за капюшоном. — Потому что испугался, что он мог меня узнать, — тихо ответил Ликс, прикрывая глаза и делая глубокий вдох. — Не переживай, не узнал, он просто был немного шокирован твоей реакцией. — Похлопав парня по спине, сказал Чонин, не видя хоть какой-нибудь реакции на его слова. — Если честно, я не понимаю, почему ты так расстроен. Подумаешь соулмейт, уверен, тебе повстречаются в жизни люди получше, которые не будут задирать человека только из-за того, что он случайно оказался связанным с ним судьбой. — Пробурчал Сынмин, пиная камушки под ногами. Он никогда не грезил о встрече с родственной душой, думал, что если такое произойдет, будет круто, а если же нет, то пофиг, жизнь на этом не заканчивается. — Потому что за два года я влюбился в него, в те видения, которые были во сне. Уже распланировал свою счастливую историю любви, которая, в итоге, не получится. Это знаешь ли обидно, строить какие-то ожидания и надежды, а потом так глупо разбиваться о реальность, не понимая, что делать дальше… — Переведя взгляд с Сынмина, который теперь смотрел на него с неким пониманием и жалостью, Ликс продолжил. — Просто с детства родители мне рассказывали, как замечательно, когда, наконец, находишь свою вторую половинку. Говорили, что на целом свете больше нет такого человека, который смог бы меня полностью понять, принять со всеми недостатками и горячо любить, как соулмейт, что встреча с ним — одно из самых ярких и запоминающихся событий в жизни, что только с ним я смогу быть счастливым. — Ну, на счет запоминающейся встречи они не соврали, — пошутил Чонин, заметив, как и Сынмин, и Ликс улыбнулись, признавая сей факт. — Не поспоришь, — хохотнул Феликс, поворачиваясь спиной к виду с крыши, — но теперь мне нужно будет делать такие махинации с лицом каждый день на протяжении двух лет. — Мы поможем тебе скрываться, если вдруг закончится тональный крем, не переживай. — Хлопнул парня по плечу Ким, после чего они втроем рассмеялись, но потом добавил, — да и посмотри на свою внешность, найти себе пару тебе не составит труда. — И то верно, хочешь, мы кастинг устроим? Или я могу стать твоим соулмейтом, просто нужно немного изменить прическу и наесть щеки. — Не надо, умоляю, тебе не пойдет, — задыхаясь от смеха, пробормотал Феликс, после чего взял друзей под руки и повел к выходу. — Спасибо вам, мне стало легче. Буду иметь ваше предложение в виду. — Конечно, но с тебя йогурт за психотерапию во время обеда, — усмехнулся Сынмин, приоткрывая им дверь и поторапливая на урок, который должен был начаться с минуты на минуту.       Следующие три урока прошли без всяких происшествий и неожиданных стычек. Во время занятий парни пытались вникнуть в материал и все записать в тетради, попутно планируя какую домашку сделать в первую очередь, возвращаясь домой. Больше никаких лишних мыслей не было, Феликс взял себя в руки и не отрывал взгляда от доски, боясь не понять новый материал по геометрии, и при каждой свободной минуте делал все, что угодно, только не оборачивался на соседнюю парту, за которой сидел Джисон. Но как бы он не пытался отвлекаться, в сознании все равно проскакивал образ одноклассника, который он не мог не сравнивать с тем, что видел во снах. Ли искренне удивлялся этой способности соулмейтов видеть друг друга во снах так ясно и до мельчайших деталей, поэтому после того, как решал задачу быстрее человека около доски, анализировал внешний вид парня.       В реальности он был точно таким же, как и в его видениях. С виду милый, добрый и чуть забавный юноша, который на уроках пытался как-то безобидно шутить насчет своих ошибок при решении, отчего даже на лице учителя появлялась кроткая улыбка. От него так и веяло теплом, комфортом, у любого бы возникла ассоциация с солнцем, освещающим унылое пространство класса. В мыслях просто не укладывалось, как такой человек мог кого-то ненавидеть и унижать за то, что тот являлся чьей-то родственной душой. Его глаза излучали доброту и свет, Ликсу в некоторые моменты даже становилось интересно, а как они выглядят в гневе, но отбрасывал эти мысли, потому что мазохистом, испытавшим этот взгляд на себе, все еще быть не хотел, только сторонним наблюдателем, которого это не коснется. Когда тот мелким почерком что-то выводил на доске, он не мог оторвать взгляда, неосознанно сравнивая их ладони, которые были приблизительно одного размера, наверное, хорошо подходя друг другу. Пухлые щеки, делающие парня еще милее, и такие же губы сводили его с ума, поэтому, когда в тетради ниоткуда возникало имя на полях, Феликс в спешке его зачеркивал, краснея и пряча взгляд в текст задачи учебника.       Так подошло время к обеду, во время которого, несмотря на все замечания друзей, парень изредка поворачивался в сторону дальнего стола. За ним сидели знакомые сонбэ, Джисон и еще какой-то хмурый парень, внимательно вслушивающийся в рассказ Хана, но продолжающий терзать бедную котлету, которая в итоге была похожа на фарш. Ему было очень интересно, что тот рассказывал с такой страстью, что ему приходилось размахивать руками и иногда громко выкрикивать отдельные слова, но все же решал возвращаться к диалогу с парнями, постепенно пережевывая еду, которая не особо в него влезала.       Чанбин, внимательно следящий за Феликсом, был доволен его реакцией, отчего продолжал улыбаться и вслушиваться в рассказ друга о его проведенных каникулах за границей, которые были самым настоящим путешествием с множеством опасностей, одна из них — крокодилы, которых Джисон встретил в Малайзии, бродя по болотам со своим отцом. Но когда длинный пересказ подошел к концу, парень неожиданно перевел тему, говоря намного тише, словно боясь, что его кто-то услышит кроме них. — Слушайте, мне интересно, а это нормально, когда ты помогаешь человеку, он тебя благодарит, но потом убегает от тебя, словно от пожара или какой-то стихийной катастрофы? — ковыряя рис, поинтересовался Хан, сначала взглянув на Минхо, потом на Чанбина, а следом и на Уена с Енджуном. — Ну, вообще — нет. А что вообще случилось? Может ты как-то обидел этого человека случайно? Сам же знаешь, у тебя дар говорить множество слов не к месту. — подпер щеку ладонью Ли, ухмыляясь, за что сразу же получил пинок по ножке стула. — Да я практически молчал! Просто мне показалось, что одноклассник заснул на первом уроке, я хотел его разбудить, так как прозвенел звонок на перемену, но тот от испуга резко дернулся и упал. Я помог ему встать, он поблагодарил и сразу убежал. Он вообще как по мне немного…странный, взять хотя бы его реакцию на мою помощь! — Ну, засмущал ты кого-то, подумаешь. — Закатил глаза Чанбин, — а что в нем странного? — тут уже весь стол перевел взгляд на Джисона, ожидая ответа. — Ну, у него явно вставлены линзы причем ядрено-голубого цвета, а еще на его лице куча тоналки, особенно на щеках. — парни рассмеялись, а Хан обиженно нахохлился, потом громко комментируя такую реакцию друзей, — а что? Разве не странно?! — Вообще-то нет, вдруг у него прыщи на скулах, а такой цвет глаз просто больше нравится, чем карий. Что ты прикопался к таким мелочам? Ладно, если бы у него там были жирные волосы, не видящие шампуня несколько недель, или он что-то орал во время урока, как ненормальный, но твои аргументы — смех, да и только, — хихикал Минхо, совершенно не реагируя на обиженный взгляд возле себя. — Неужели ему настолько все это не идет, что ты его запомнил на полдня? — Да нет, наоборот, он красивый, но его реакция не дает мне покоя… — пробормотал Джисон, ложась на руку. — Пытаюсь как-то это объяснить, но не могу, эта ситуация просто не выходит из моей головы! — пару раз стукнувшись лбом о поверхность стола, проканючил Хан. — Мне кажется, тот парень просто засмущался, попав в такое положение. А ты, походу, им заинтересовался. — ухмыльнулся Уен, а Енджун закивал в подтверждении. — Не выдумывайте! Мне нужен только соулмейт. Просто тот парень необычный, вот я и зациклился на нем. — Допустим, но ты не думал, что это один и тот же человек? — Чанбин, нахмурившись, взглянул на Минхо, а тот в свою очередь хитро сощурил взгляд и посмотрел на Со, что-то обдумывая. — Да я толком не видел его во снах, так, одни веснушки. Единственное, я прекрасно помню его игру на пианино, потому что она чаще всего мне снилась. Ну и пение, хотя оно постоянно звучало словно через толщ воды.       Джисону было крайне неприятно вспоминать свои скудные видения, ведь найти соулмейта желал как можно скорее, надеясь, что их встреча произойдет до его поступления в институт. Без разницы где и при каких обстоятельствах, он просто хотел поскорее увидеть свою родственную душу и познакомиться с ней, узнавая о ней намного больше, чем со снов, приходящих раз в месяц. Но информация, которой он владеет о нем, не сильно помогала в отсеивании не тех людей. На музыкальном инструменте может играть каждый третий, петь тоже, а веснушки человек мог и вывести, проживая в Корее, если они ему не нравились. Вот и получался какой-то запертый круг, который он очень хотел разорвать. — Тогда просто забей, либо присмотрись к тому парню. — Пожал плечами Ли, забирая свой поднос, — и да, до звонка осталось несколько минут, поэтому пора разбредаться по своим этажам. Спишемся потом, если что.       Минхо первым удалился, относя пустую посуду в нужное место и направляясь к себе в класс. Реакция Чанбина на его слова не давала покоя, так же, как и вчерашний момент, когда он какому-то парню нагло соврал о том, что Джисон ненавидит соулмейтов и все, что с ними связано. У него пробегала мысль, что тот парень, испугавшийся друга, и был его предназначенным, но Хан сам отрицал такой вариант, отчего все домыслы запутывались в один огромный клубок. Заворачивая в класс, Хо ещё раз попробовал состыковать все, что знал, но из-за очередного провала решил забить на это дело, обещая разобраться во всем тогда, когда информации станет чуть больше.       Джисон, вернувшись в кабинет, уже автоматически посмотрел на парту, соседствующую с ним, но, не обнаружив за ней хозяина, сел за свою, взъерошивая волосы, и лег на нее, поворачивая голову в сторону входа. Он не понимал, почему одноклассник так привлек его внимание, что теперь словно поселился в мыслях, не собираясь оттуда исчезать. Хан никогда особо не интересовался людьми, если они не были похожи на его родственную душу. Друзья же у него были ещё до четырнадцати лет, и в то время постоянно его дразнили тем, что они видят сны, а он нет. Когда долгожданный день рождения наступил, Джисон смог заснуть только под утро, волнуясь из-за предстоящих видений. И той ночью, услышав в абсолютной темноте низкий голос, почти что шепотом мурлычащий какую-то песню, Хан не мог пошевелиться в черном пространстве, полностью погружаясь в каждую ноту, спетую чисто до мурашек. Через месяц он снова ожидал услышать импровизированное выступление своего соулмейта, но на утро, из всего, что видел, запомнил лишь яркую россыпь коричневых пятнышек на щеках, до которых хотелось докоснуться и мягко провести ладонями, после привлекая к себе для поцелуя. А ещё через тридцать дней, запутавшегося в своих снах парня, ждал концерт на фортепиано. Нежная музыка проникала в каждый уголок неизменно темного места, в котором он находился, проходила сквозь его сердце, завлекая и гипнотизируя. Джисон был рад, что его пара как-то связана с музыкальной сферой, ведь он сам всегда мечтал сочинять песни и исполнять их на сцене, но в то же время был опечален, что внешности своей родственной души так и не узнал даже спустя два года.       От воспоминаний его ночных видений парня отвлек громкий хлопок двери, из которой, что-то весело обсуждая, вошли трое парней, одним из которых был тот упавший утром одноклассник, что сразу отвернулся, когда их взгляды пересеклись. Фыркнув, Хан обернулся к окну, не понимая, почему каждое столкновение с ярко-голубыми глазами вызывает в нем учащающееся сердцебиение и волнение. Феликс, заняв свое место, лишь выдохнул весь воздух, скопившейся в легких, и открыл учебник по литературе, надеясь, что хотя бы занудные текста о писателях и их жизни помогут ему перестать волноваться. Потому что после каждой встречи с округлыми, милыми глазами Джисона появлялась дрожь в пальцах, горло моментально пересыхало, а сердце отстукивало такой быстрый ритм, будто его заводили, как игрушку.       Следующие два занятия прошли быстро для всех учащихся, потому что во время занудной лекции учителя, рассказывающего автобиографию какого-то писателя, многие предпочли поспать, а на английском языке — повалять дурака, почти что не вслушиваясь в объяснения преподавателя каких-то грамматических правил. Намного интереснее было в чате пообсуждать сегодняшний день и парочек, встретившихся на переменах кому-то из одноклассников. Феликс, Сынмин и Чонин в этом не участвовали, лишь изредка передавали друг другу скомканный листок бумаги, на котором писали свои ожидания от хорового пения, которое сегодня было последним уроком. Они аккуратно передавали друг другу кусок листочка под партами и иногда тихо посмеивались от чьих-то эмоциональных высказываний, большинство которых принадлежало на удивление Сынмину.       Джисон после сделанной работы, которую дал учитель, скучающе разглядывал класс, примечая, что практически всем было абсолютно все равно на взрослого человека в кабинете и материал, который он дал. Большинство сидело в своих гаджетах, скрывшись за учебниками, и увлеченно что-то печатало в мессенджере, но несколько учеников все же имели совесть и что-то писали в своих тетрадках, иногда отвлекаясь на друзей. Так, случайно наткнувшись на рядом сидящего парня, следующие несколько секунд Хан не мог оторвать от него взгляда. За все сегодняшнее время он впервые улыбался и еле слышно посмеивался над написанным кем-то текстом на оторванном клочке бумаги. На его щеках появились маленькие ямочки, глаза замерцали сотней звезд, а улыбка освещала все это пространство, излучая искренность и красоту. Несмотря на то, что он сидел в капюшоне, из него проглядывали светлые пряди волос, что невероятно шли голубым глазам, придавая парню вид какого-то ангела, хоть темная одежда и была лишней в этом уравнении. Парень не мог не признать, что сидящий по соседству одноклассник очень красив внешне, хоть тональный крем на щеках немного портил весь этот вид, являясь лишним, скрывающим естественную красоту. Но пытался на этом не зацикливаться, потому что симпатичных людей в мире очень много, и никому не было известно, что за этой внешностью скрывается внутри.       Но вновь прозвеневший звонок, от которого Джисон дернулся и сразу обернулся в другую сторону, теперь наблюдая через окно за деревьями, растущими во дворе школы, переключил его мысли, не оставляя в них место чудно́му однокласснику, каким он его считал, даже несмотря на объяснения друзей. Краем уха услышав, что сейчас будет урок пения, Хан в миг просветлел, собрал все свои вещи и помчался в музыкальный класс, желая побыстрее начать и закончить этот учебный день, из-за которого в голове был полный хаос.

***

      Никто не ожидал, что в первый же день учительница раздаст им партитуры незнакомой мелодии и скажет через несколько минут спеть каждому учащемуся по отрывку, которые она им указала. Ноты были не сложными, но и не простыми, любой нашел какую-то трудность для себя и думал, что с ней делать. У кого-то появлялся дополнительный знак, у некоторых несколько, кто-то не знал в какой октаве ему лучше исполнить свою строчку, а кто-то недоумевал от скачущих нот, которые были то слишком высокими, то чересчур низкими для них.       Феликс, внимательно рассмотрев то, что было распределено ему, ничуть не испугался мелодии, уже примерно представляя, как будет менять свой тембр. Сынмин с Чонином, которым попались одинаковые строчки, расслаблено стояли около стенки и что-то тихо обсуждали, еще с первых секунд мысленно пропевая каждую ноту. Джисон тоже не волновался, потому что исполнять что-то на слух для него было привычным делом, так что несколько строк мгновенно пронеслось в мыслях, и оставшееся время он решил потратить на просмотр социальных сетей, которые теперь из-за Минхо были забиты преимущественно котами разных пород и их детенышами. Чтобы он еще хоть раз одолжил этому кошатнику телефон…       Спустя пятнадцать минут учительница попросила всех выстроиться в последовательности исполняемых отрывков. Так большинство образовавшихся дружеских компаний разъединилось, но больше Феликса волновало то, что он оказался следующим после Джисона. Теперь, стоя рядом с ним, парень сдерживал себя, как мог, чтобы случайно не обернуться на него и не зависнуть на профиле лица, который, как будто дразня, завлекал его, однако единственную слабость Ликс себе позволил. Повернувшись полубоком, он самозабвенно вдыхал запах одеколона родственной души, почти что прикрывая глаза от немного сладкого аромата, который очень шел парню. Но когда их импровизированная змейка начала петь под сопровождение рояля, Феликс на пару шагов отошел назад, чтобы случайно не отвлечься и не пропустить свою очередь. Когда запел Джисон, Ли словно очутился в своем сне, в котором он практически всегда слушал его приглушенный голос, наполненный силой и чувствами. Сейчас он тянул ноты, высота которых у многих вызывала вопросы, но ему их исполнение давалось так легко, что никто не решался сказать и слова. Слыша родной и полюбившийся за два года голос так рядом, Ликс не понимал, как совладать с волнением, которое его накрыло. Такое идеальное исполнение заставляло задуматься насчет своей идеи воспроизведения нот, ведь свой уровень показать тоже хотелось, хотя удивить кого-то после Хана, по его мнению, было практически невозможно. Его голос был звонким и стойким, ни одна восьмая не дрогнула и не сорвалась, позволяя мелодии красиво разливаться и проникать в сознание каждого. Однако наслаждение, пришедшее после прослушивания парня, быстро заменилось небольшой паникой, когда тот допел свою последнюю ноту и обернулся на него, молчаливо говоря, что он следующий.       Джисон, на рефлексах поворачиваясь в сторону следующего по очереди ученика, совершенно забыл, кто стоял на его месте, отчего отчетливо ощутил необъяснимое волнение в груди, когда испугавшийся его парень прикрыл глаза и тихо с придыханием начал петь, плавно идя по указанным нотам на октаву ниже. Глаза непроизвольно распахнулись в удивлении у всех в кабинете, так как бас, отчетливо отдававшийся в ушах несколько секунд, перетекал в баритон, а затем в альт, останавливаясь на «до» второй октавы. Хан чувствовал, как в груди все переворачивается, как тяга, ни к кому до этого не испытываемая, манила его взгляд к чудо певцу, стоящему совсем рядом. Прикрыв глаза, он явно мог ощутить нечто родное, знакомое, то, что искал долгое время, путаясь в своих мыслях и стремлениях. Одноклассник пел замечательно, казалось бы, простые строчки о любви заставляли о чем-то задуматься, а их исполнение — растечься лужицей у ног певца. Высокий голос посылал по всему телу мурашки, поражал своей чистотой и методом его использования при различных приемах; низкий же погружал каждого в свою глубину и не давал сделать и вдоха от удивления, завораживая и вовлекая в свою историю.       Когда исполнение отрывка подошло к концу, следующий по очереди ученик, явно пропавший с этого мира, очнулся лишь со следующего вступления, случайно начиная петь вместе с кем-то другим. Джисон же все еще пораженный стоял рядом с одноклассником и пытался вспомнить, где бы раньше его мог видеть. Слух у него хороший, поэтому в первые же секунды понял, что где-то слышал этот чарующий голос, не выходящий у него из головы. Но память отчаянно отказывалась работать, из-за чего он не понимал, в какой момент жизни встретил такой талант и забыл о нем, теперь пытаясь до мельчайших деталей восстановить события его жизни с самого рождения. В одном он был уверен наверняка, этот парень был ему знаком, как и его пение, вызывающее волнение и небольшое чувство ностальгии. Оставалось понять лишь одно — почему, ведь видит его он впервые за всю жизнь…