(Не)доверие

 — Я не хочу уезжать с той, которую едва знаю

— Я помогла тебе больше, чем другие. И я тоже уезжаю с той, которую едва знаю

© Блум и Беатрикс, s1 ep 4

      Ривен Беатрикс противен до тошноты, он глупый до безобразия и на уме (а он у этого придурка вообще имеется?) лишь травка да секс. Он раздражает. Блум — нет. Ее яростное желание докопаться до правды, бессильное отчаяние, плескавшееся на дне бушующего океана ее глаз, недоверие — все это манило, вызывало что-то, очень уж напоминающее любопытство. Вздорное, определенно неподходящее и неподобающее, но такое жгучее (конечно, она ведь фея огня, не стоит забывать), что противиться было просто бессмысленно. Беатрикс признает, что Блум ей интересна. Ривен же называет это одержимостью.       Возможно, он даже прав       Блум не знает о Беатрикс абсолютно ничего, но доверяет — глупо, пожалуй. Доверять такой, как она — риск огромный и неоправданный. Но Блум доверяет. Беатрикс единственная, кто не молчит, кто дает хоть какие-то ответы на ее воспросы, единственная, кто сорвалась ради нее (а ради нее ли?) и ее желания узнать истину, не считая, что ложь «во благо» лучше горечи правды. Беатрикс делает, Беатрикс говорит и недоговаривает.       Они чем-то похожи. Быть может дело в том, что обе рыжие и обе первогодки? Что обе сильные феи, подающие надежду? Блум не знает.       А потом Беатрикс говорит. В ее голосе неприкрытая тоска, а в глазах свирепым пламенем трещит ненависть. Говорит, что они — единственные выжившие из Астер Делл. Блум верит. Безоговорочно, полностью, без остатка. Верит этому бездушному огню в глазах напротив, верит надломленному голосу и той искренней вере, что пылает в Беатрикс, сжигая любые сомнения на пути.       Верит, кажется, напрасно, но выбора у нее не было

* * *

      Металлические антимагические браслеты болезненно впиваются в кожу, раздирая нежную плоть до крови, от вида которой непривычно мутит. Беатрикс шипит сквозь зубы, прокручивает в голове все известные ей ругательства и тщетно пытается высвободить руки. Бесполезно — чертова директриса выбрала самую мощную пару. Пока эту штуки на ней — магии ей не видать, не испытать на кончиках пальцев привычное покалывание и электрический заряд, готовый током ударить по любому, кто посмеет воспротивиться ей.       Чувствовать себя уязвленно-слабой слишком странно. Она — сильная фея с огромным потенциалом, слабость должна быть ее антонимом. Сейчас это скорее синоним.       Блум приходит неожиданно — с ярко горящим костром неверия во взгляде, растерянностью и скованностью в движениях и одновременно с тем с каким-то настырным упрямством. Беатрикс смотрит на нее, смотрит с какой-то жадной пристальностью и давно вошедшей в привычку ядовитой ухмылкой, которую в этот раз изобразить почему-то было труднее.       Врать ей становится тоже труднее, гораздо труднее — Смотрите кто пожаловал, — едко выплевывает Беатрикс, ни на секунду не сводя взгляда с Блум. Та лишь раздраженно поводит плечом и смотрит с осуждением. Непониманием.       И Беатрикс почему-то больнее, чем следует. Ей вообще не должно быть больно от этого взгляда, который раскаленными иголками под кожу впивается, горящими искрами боли, вспыхивающими где-то внутри остро-мучительно. — Я помогу тебе, — тихо, как-то безнадежно выдыхает Блум, а отчаянные искры стремительно гаснут. — Зачем? Неужели веришь? — она говорит почти насмешливо, тщательно скрывая неверие и несмелую надежду, которая стемится вырваться наружу глупо-искренней улыбкой. — А вдруг верю? — уголки губ слегка приподнимаются, Беатрикс зачем-то смотрит на них, смотрит внимательнее необходимого.       «Тогда это очень плохая идея», — стремится сорваться с языка, но Беатрикс лишь усмехается в своей обычной манере, и на этот раз Блум смотрит на чужие губы подозрительно долго. — Я не знаю, точно ли могу тебе верить, — медленно, осторожно начинает Блум, отведя наконец взгляд. — Разум говорит, что нет. Но что-то другое говорит, что да. А на одном разуме ведь не стать хорошей феей, не так ли? — Магия неразрывно связана с чувствами, — на преподавательский манер цитирует Беатрикс, уже не усмехаясь. — Только не говори, что ты сейчас руководствуешься только чувствами, тем более ко мне. — Хорошо, не говорю.

* * *

      Беатрикс уже честно не знает, кто из них и правда сумасшедшая. Она или Блум, которая действительно выпустила ее из этой гребаной звериной клетки. У нее во взгляде пляшут черти, купаясь в непогасимом огне. Даже спичку не надо подносить или обливаться бензином — они обе и так сгорят, уже горят. У Беатрикс такие же неудержимые дьявольские пляски не только в глазах, она сама одна из демонесс. Безумных, диких и тянущихся к огню всеми силами. Блум и есть этот огонь, этот неукротимый пожар, который потушить не сможет никто.