Солгу тебе ещё раз

— <Живой!>       Губы Кокичи раскрылись в приветственном возгласе, и все повернули головы к двери, чтобы посмотреть, кто же это «живой» вошёл в их класс. Так Кокичи на мгновение показалось, что его и правда услышали: не могли же его одноклассники сами, как по чьей-то команде, обернуться? Но, увы, в классе не доставало всего одного человека, опоздание которого приравнивалось к падению метеорита — а на искажённое притворным ликованием лицо Омы никто и не взглянул. А оно, огорошенное выброшенной в окно надеждой, потускнело… а затем схватило улыбку за уголки губ и вернуло её на место. С чего бы это несбыточным мечтам — сбываться? На то они и несбыточные.       Живой. И ничуть не опоздал: учитель ведь ещё не на месте. Не иначе Комаэда-чан где-то поблизости. Подумать только, его удача всё ещё действует!       Да… Его удача. Кокичи мельком глянул на Каэде, склонившуюся над партой Шуичи, и отвернулся к своему любимому окну. Встречая новых людей, он протягивает им свой хэллоуинский мешочек — и те бросают в него черты своего характера, привычки, словечки, личные побрякушки… Не всегда это сладости. Но удача Нагито, пожалуй, среди навечно застрявших в мешке безделушек — самая полезная вещица. Самовнушение Омы всегда работало отлично, и эта удача не слишком сильно от него отличалась.       Да, можно вытянуть медведя, ничуть не сомневаясь в успехе. Да, можно выпить случайное лекарство, веря в то, что оно правильное. Да, можно проехать зайцем на метро, внушив и себе, и другим, что турникет зажевал твой одноразовый билетик. Да, с помощью удачи и самовнушения многое можно сделать. И если представить, что правда и ложь — два препарата в одинаковых флаконах, то можно ли положиться на удачу и, выпив любой из них, рассчитывать на раскрытие истины? Тогда…       Кокичи вновь покосился на Шуичи — теперь уже потому, что дверь снова открылась и учитель наконец появился на пороге кабинета.       …он уже знал, на ком получится это проверить. — То есть, он сначала сказал, что закроет глаза на это в последний раз, а потом задержал тебя, чтобы ещё раз всё прояснить? — Строгий голос Каэде был первым звуком после раздавшегося звонка на перемену. — Но ведь это же в его интересах, чтобы ты исправно посещал занятия… А если бы ты в самом деле опоздал? Он не думал об этом, когда разговаривал с тобой в дверях? — Кажется, нет, — вздохнул Шуичи, опуская взгляд. Слишком уж возмущённо горели глаза его подруги: при желании они могли бы воспламенить все бумаги, над которыми корпел его дядя. — Но я же не опоздал. Почти, — поправился он, слабо улыбнувшись, — мне повезло. — И твой же дядя говорит, что удача — это ерунда, — фыркнула Акамацу, складывая руки на парту Шуичи. — Мне кажется, что он тебя испытывает на выносливость, скорость, послушание и… всякое такое. Но это ненормально. Ты ведь обычный старшеклассник, который… — …который обязан поступить на юридический факультет с абсолютным отрывом от остальных абитуриентов, — покачал головой Сайхара. — На меня возлагают большие надежды, Акамацу-сан. Наверное, я должен быть идеальным. — Ты и так идеален. — Каэде улыбнулась и похлопала друга по запястью. — Просто ни твой дядя, ни твои родители не знают тебя настоящего. Может, они и наклеили на тебя безупречный образ будущего детектива, но там, внутри, ты всё ещё тот, кем ты являешься без всех этих стикеров, кричащих о твоих достоинствах. — Акамацу-сан…       Тёплая ладонь на запястье согревала. Шуичи снова вздохнул — но теперь в этом вздохе не было ни грамма тяжести. Жизнь и правда щедро наградила его за все старания. Не будь у него поддержки в лице друзей — как бы он перетерпел упрёки родных? — Будущего кого-кого? Я не ослышался? — Хэй, у нас тут серьёзный разговор! — Каэде встрепенулась и вернула себе прежний строгий вид. И когда она только успела дать слабину? Она ведь только собиралась высказать всё, что думает… — Если ты собрался пошутить, то сейчас не самый подходящий момент.       Шуичи не смог сдержать смешка: Кокичи с его узнаваемой пылкостью в голосе всегда находил лучшую минуту для эффектного появления. Это была его удивительная способность чувствовать время: каждый момент был подходящим для него, но неподходящим для кого-то другого.       С такой особенностью он с лёгкостью стал бы случайным свидетелем убийства — и затем, как карта ляжет, либо второй жертвой, либо драгоценным источником информации, либо первым подозреваемым…       Шуичи побледнел на долю секунды. Так ли ему нужно становиться детективом?.. — А я и не собирался! — хмыкнул Кокичи, упирая руки в бёдра. — У меня ва-а-ажное дело! Специально для детектива! — Ну… Я даже не стажируюсь, вроде как. — Шуичи стиснул пальцы. Откуда эти странные жуткие мысли? Неужели побочный эффект от дядиной работы? — Поэтому рано тебе ещё называть меня детективом. — К тому же, это не очень прилично. — Каэде поправила волосы, аккуратно разделив их на две части и спустив пряди с плечей. — На Сайхару-куна и так давят его родственники, так что будь осторожен с… — Это дело не просто для детектива! — перебил её Ома, присаживаясь на уголок парты Шуичи. — Это дело для Абсолютного Детектива! Помнишь? — Сайхара посмотрел на него непонимающим взглядом, но Кокичи больше зацепил интерес в его непонимании. — Ты никогда не разгадаешь мою загадку, поэтому… поэтому у меня есть для тебя кое-что очень важное.       Кокичи поманил Шуичи пальцем, и когда тот вытянул шею, настороженный внезапной серьёзностью в глазах парня, шикнул на подавшуюся вперёд Каэде и зашептал: — Кое-кто ждёт тебя после школы, и мне поручено сопровождать тебя. — Что? Кто? Где? — Не зна-аю! — Ома хихикнул, спрыгивая с парты. — Мне известно лишь одно… — Что же? — терпеливо спросил Шуичи, пытаясь разглядеть в сиреневых глазах подсказку. Но Кокичи только прижал указательный палец к губам, за которыми сверкнули белые зубки. — Или это секрет? — Знаешь, почему я всегда беру носки наугад? — вдруг ляпнул Кокичи, задирая длинные штанины. Из-под них и в самом деле выглядывали носки разных цветов. — А-а… к чему это? — растерялся Сайхара, переводя взгляд то на левый, чисто белый носок, то на правый, фиолетовый с чёрными полосами. — Почему? — <Потому что куда интереснее узнавать правду в момент её раскрытия.>       Короткое подмигивание — и Кокичи вприпрыжку удаляется к своей парте, оставляя за собой шлейф дурачества и недосказанности. И Шуичи почему-то чувствует нечёткий аромат сушёного манго, крошечных мармеладок из торгового автомата и попкорна — непременно из того небольшого парка развлечений, в котором он был единственный раз в детстве. А ещё — высушенных полевых трав. Каких именно? Конечно же, Шуичи не знает, но ещё какое-то время пытается втянуть носом это фантомное послевкусие, которым неведомым образом пропитался воздух. — Пойдёшь? — Первый вопрос Каэде тает в этом аромате, но второй возвращает Сайхару в не такую сладкую реальность. — Думаешь, стоит? Мне кажется, я его совсем перестаю понимать временами. И носки… — Она взялась за импровизированные хвостики и принялась накручивать их на пальцы. — Почему он вдруг спросил об этом? Как будто это кому-то интересно… — Ну… Не ворчи на него, в этом есть смысл, я думаю. — Шуичи погладил себя по ладони. Кокичи ведь не сказал бы какую-нибудь ерунду, верно? Или, наоборот, как раз-таки и сказал бы? Это ведь Кокичи, и пусть он знает его всего месяц, он начинает его понимать… — Наверное. Я не знаю, — сдался Сайхара, опуская плечи. Нет, до понимания ему всё ещё далеко. — Почему он надевает носки наугад… — Пф-ф, ты серьёзно собираешься задуматься над этим? — недоумённо хохотнула Акамацу. — Брось ты. Это ведь всего лишь носки. — Может, ты и права… Но это моя задача как Абсолютного Детектива — разгадывать загадки. — На губы Шуичи вернулась несмелая улыбка. — Так что я, наверное, ещё немного подумаю…

***

      Шуичи всегда был убеждён в том, что ездить на багажнике велосипеда слишком опасно и вообще запрещено, но сегодня именно он был тем, кто сидел на этом металлическом хрупком сооружении и не знал, куда ему деть ноги, чтобы они не попадали в колёса и не волочились по земле. Хуже всего было то, что его портфель болтался на руле… Нет, ещё хуже было то, что его лоб утыкался в чужое острое плечо, а кожаная петелька рюкзака щекотала шею… Или то, что он отчаянно цеплялся за пиджак Кокичи, отгоняя от себя навязчивый страх грохнуться на асфальт с горы и разодрать всё, что только можно? Или… Вся эта ситуация была кошмарной — с точки зрения и его дяди, и его родителей, и того правильного Шуичи Сайхары, которого они воспитали. Но недавно пробудившийся в нём Сайхара-чан с трудом подавлял опьянённую бьющим холодным ветром улыбку и желание покрепче прижаться к худой спине напротив. — Держись крепче, Сайхара-чан! — ещё больше раззадоривая его, воскликнул Кокичи, вжимая ноги в педали. — Или ты хочешь улететь на повороте?!       Ветер заглушил тихий, и без того невнятный ответ Шуичи, который всё никак не мог выбросить из головы разноцветные носки.       Он не смотрел на дорогу — он вообще не открывал глаз, как будто бы это могло повлиять на «качество поездки», как сказал бы его дядя. Он не смотрел на дорогу — но его мозг запоминал каждый поворот, каждый бордюр, с которого соскакивали колёса. По ту сторону моста он редко ходил один — всё самое необходимое можно было найти в верхней части города, так что ему нужно было сохранить в памяти хоть какой-то маршрут, если Кокичи не проводит его обратно. А ведь он так и не знает, куда его везут… — На этот раз это точно похищение? — перекрикивая ветер, спросил он в шутку. Но что-то внутри него отозвалось тревожным эхом: «Похищение, похищение!» — Конечно! — обрадованно ответил ему Кокичи, оглядываясь через плечо и отрывая одну руку от руля, чтобы отвесить Шуичи лёгкий щелбан. Пальцы, сжимающие его пиджак где-то спереди, усилили хватку. — Догадался наконец! А зачем мне ещё говорить Абсолютному Детективу, что у меня есть для него что-то важное? Только чтобы выкрасть его! Ни-ши-ши. — То есть, я попался на удочку? — горько усмехнулся Шуичи, отмечая про себя ещё один поворот.       Кокичи замедлился; Комета под ним устало вздохнула на новом бордюре, но не остановилась. Перед школьниками ленивыми титанами выросли знакомые двенадцатиэтажки и ещё один мост — Кокичи запомнил его только потому, что на его синих перилах он ещё младшеклассником вышкрябывал своё имя кусочком гранита. — Кто знает, кто знает… — Ома пристальным взглядом проводил бежевый дом с тёмно-зелёным блоком. Следующий спуск и поворот налево — и они будут на месте. — На самом деле у меня правда есть оч-чень важная информация для такого Абсолютного Детектива, как ты. — Я… слушаю?       Мимо с шумом прошмыгнула машина — и Шуичи наконец приоткрыл один глаз. Чутьё подсказывало ему, что их короткое путешествие скоро подойдёт к концу. Всё начинается с моста и кончается мостом — такая красивая метафора, и было бы неплохо, если бы у неё было доброе значение. — Я больше не могу молчать об этом, Сайхара-чан. — Что-то случилось? — Да.       Ветер в последний раз встрепал тёмные волосы — велосипед резко повернул на съезде с моста и припарковался во дворе того самого бежево-зелёного дома. Шуичи пошатнулся и ступил на тротуар с опаской, что тот в ту же секунду уплывёт, но слова Кокичи справились с задачей «выбить почву из-под его ног» куда лучше: — Моя мама — наёмный убийца.       Не убирая с лица милой улыбки, Ома протянул Шуичи его портфель и взялся за рамки своего рюкзака. Но Шуичи не торопился браться за ручку. В голове его, как в мясорубке, перемалывалось всё здравомыслие, расслаиваясь на тоненькие кусочки здра-во и мыс-лия. В том, что это ложь, страшная ложь, Сайхара не сомневался со слова «наёмный», но мысль эта распадалась на два желания: подыграть или укорить, и на этом распутье Шуичи терялся, поджимая пальцы ног. Он не любил выбирать. Не любил нести ответственность за принятое решение. Но Кокичи решил всё за него. — Мы живём здесь не так уж и давно. — Ома опустил руку с чужим портфелем и печально вздохнул. — Честно? Это и есть моя проблема, из-за которой я постоянно меняю школы. Ей постоянно кажется, что если я надолго заведу с кем-то дружбу, то обязательно разболтаю о её секрете… Но ты детектив! — поспешно добавил он, прервав попытку Шуичи задать вопрос. — Абсолютный Детектив! Я же могу тебе доверять, да?       «Мне следовало всё-таки взять портфель», — запоздало осознал Сайхара, глядя на то, как бледные пальцы впиваются в кожаную рукоять. — Ну… Да, можешь, — состорожничал он, всё ещё нащупывая ногой брод в этой непроходимой топи туманной двусмысленности. — Если я могу чем-то помочь… — И, конечно же, то, что я говорю только неправду — это ложь! — Кокичи свёл брови домиком и ещё сильнее вцепился в портфель Шуичи. — Это всего лишь отговорка, чтобы мне никто не верил, если что… Знаешь, как тяжело мне было играть такую дурацкую роль все эти годы? Что бы я ни говорил, все только отмахивались… — У тебя неплохо получалось… — Вот видишь! — в отчаянии воскликнул Ома и подскочил к Шуичи. — Она убила и моего отца по заказу, представляешь… Жизнь с ней — сплошной кошмар, но её до сих пор не поймали… Поэтому я хочу обратиться к тебе, С-Сайхара-чан! Помоги мне, прошу тебя! Только ты можешь мне помочь!       Чистенький, будто совсем новый портфель ударился о землю, выроненный из рук — и Кокичи стиснул Шуичи в крепких безнадёжных объятиях. Его плечи вздрогнули и напряглись. Сайхара как будто бы держал в руках каменную статую, а на асфальте рядом с ним валялись растерянные слова, которые он готовился произнести. Здра-во-мыс-лие перепуталось в его голове и стало мыс-ле-здра-вием, в котором ни одна мысль не была здравой и в котором царила такая мгла, что ни одной мысли не было видно. — Х-хорошо? — запнулся Шуичи, поднимая ватные руки, чтобы положить их на плечи Омы. Сердце его билось загнанной птицей из одного угла клетки в другой, а в ушах всё стояли его собственные утренние мысли. Случайный свидетель, новая жертва, источник информации, первый подозреваемый… Или всё сразу? — Х-хорошо, я… Что ты хочешь, чтобы я сделал?       Кокичи замотал головой, но на этот раз Сайхара совсем не думал о том, что его волосы щекочут его подбородок. Он смотрел прямо перед собой — в два кусочка паззла, которые должны были соединиться, но отстранялись друг от друга, как отрицательные полюса магнита. — Я… Я не знаю! — всхлипнул Кокичи, притягивая к себе пальто Шуичи, а вместе с ним и самого Шуичи, который был настолько ошарашен, что не смог бы назвать имени своего дяди. — Но я хотел бы, чтобы… Я… Угх… — Давай я позвоню… — начал было Сайхара, но Ома оттолкнул его и ожесточённо замахал руками, а в глазах его Шуичи прочитал такой страх, что тут же пожалел о своём решении вмешаться. С этим чувством он сталкивался на заданиях уже много раз. И теперь он затолкал свою нерешительность в чулан и щёлкнул щеколдой. — Мне нужно, чтобы ты… — снова начал Кокичи, но предложение всё никак не хотело заканчиваться, из-за чего его тонкие губы плаксиво поджимались. «Возьми себя в руки!» — скомандовал он самому себе, но руки Шуичи были быстрее. Они взялись за его плечи — и Шуичи чуть присел, чтобы их лица были на одном уровне. — Ты один дома? — Его золотистые глаза похолодели и посерели. Кажется, их оттенок и правда зависел от настроения. — Ты можешь положиться на меня и рассказать всё с самого начала, если хочешь. На улице нас могут услышать. — Один, один! — отчего-то обрадовался Ома, но Шуичи отнёс эту «радость» к категории «облегчение». — Пожалуйста, пойдём!       Следующей жертвой хватки Кокичи стал рукав пальто — и Сайхара едва успел подобрать лежащий на тротуаре портфель, как его потащили к подъезду. Бежевый дом с тёмным зелёным блоком, садик с высокими клёнами, маленькая детская площадка во дворе, дорожный мост по левую руку и небольшой магазин хозтоваров, название которого Шуичи не успел разглядеть; после школьного моста поворот налево после пяти минут ходьбы, десять минут по прямой и ещё несколько поворотов налево в самом конце — судорожно перебрал он в мыслях. Для первого наблюдения достаточно. Единственной и грубейшей ошибкой Сайхары стал адрес, который он не подумал разглядеть на стене дома. Дверь за ним уже закрылась, всосав его в полумрак подъезда.       И тогда ему стало по-настоящему жутко. Кокичи, перепрыгивая ступени маленькими ножками, взлетел наверх, а Шуичи настороженно плёлся позади него. Мама — наёмный убийца? Наверняка в агентстве уже знали бы о таком, и им телохранителям нашлась бы серьёзная работа. Или, может быть, Шуичи знает не обо всём, что происходит в агентстве? Поэтому его дядя просит его быть более осторожным? Или…       Или всё это — очередная ложь, посыпанная чёрным молотым перцем?       Сайхара вытер пот со лба и поправил несуществующую кепку. С чего вообще всё это началось? — Э-эй, Ома-кун, — позвал он в пустоту лестничной клетки. Голова Кокичи свесилась из-за перил этажом выше. — Ты ведь… Сказал, что со мной кто-то хочет встретиться, да?       Голова Кокичи снова исчезла из поля видимости Шуичи. По подъезду разлетелось молчание — а вслед за ним послышался встревоженно-громкий лязг ключей. — Ома-кун? — повторил Шуичи, замедляя шаг. — Кого ты имел в виду?       Он поднялся на лестничную площадку и вышел к серой двери, перед которой стоял Кокичи. Его лицо не выражало ничего — цвета как будто бы стёрли с рисунка, оставив только бледный контур. Холодный кусок льда булькнул в груди Сайхары, и он отступил было назад, но Кокичи протянул ему руку — такую же бледную и ничего не выражающую, как и его лицо. Шуичи словно схватился за руку мертвеца — цепкую, костлявую и ледяную, а затем эта самая рука с усилием поволокла его за приоткрытую дверь. — О-Ома? — Как ты и просила, я привёл его, ма-ам! — сладко протянул Кокичи, проскальзывая за спину Шуичи и щёлкая замком, как затвором пистолета. — Можешь не благодарить!       Сайхара застыл на пороге и в следующую же секунду подался назад, к выходу, но наткнулся на запертую дверь. Кокичи уже отошёл в сторону и не смотрел на него — его взгляд был направлен прямо, в комнату, из которой ранее доносился шелест льющейся воды. Он стих — и гулкое сердцебиение Шуичи, кажется, стихло тоже. По бледно-зелёной стене поползла мрачная зловещая тень, и Ома, не сводя с неё глаз, усмехнулся. — Ты слишком много знаешь и можешь узнать, Сайхара-чан. — Его голос звучал так же слащаво, и Шуичи отпихнул бы его от себя, если бы мог шевелиться. — Поэтому, к сожалению, тебе придётся стать следующей жертвой… По моему заказу. Можно же, мам? — Конечно можно, — мягко ответил женский голос, совсем не похожий на голос наёмного убийцы. Шуичи продолжал хвататься за эту последнюю надежду и всё твердил себе, что Кокичи Ома — лжец, который не может говорить правду, и мать его никакого вреда никому не причиняла, — но тут в проходе показался женский силуэт с ножом в руке…       С губ Сайхары слетел тихий вздох.