Сожаление

       Они шли вместе. Бок о бок. Фэн Синь, Се Лянь и Му Цин. Двое по бокам смеются из-за шутки Се Ляня, но тот лишь неловко улыбается. Дорога была долгой и изнурительной. По её окончанию они обязательно всё обсудят.       Не обсудят.       Жизнь развела их судьбы. Се Ляню больше некому было рассказывать не смешные шутки. Фэн Синю некого было защищать. Му Цину не нужно было искать проблески взаимоотношений с Се Лянем. Им не нужно было быть всем вместе.       Не нужно было быть вместе.       Фэн Синь смотрит на статую Наследного Принца. Перед глазами всё та же картина. Как Се Ляня пронзает меч насквозь. Как он издает обрывистый крик. Как он в муках умирает на руках Хуа Чэна. Тело Се Ляня обмякает и с лица спадает гримаса боли. Хуа Чэн кричит. Так громко и горько, что кажется весь мир это услышит. Он затряс принца, повторяя лишь одни и те же слова:       — Гэгэ вставай! Прошу, вставай! Вставай!.. Умоляю…       Но он не встает. И не отвечает. Лишь ужасная тишина в ответ. Перед глазами наворачиваются слёзы. Фэн Синь и Му Цин хотят подойти, но их будто парализовало. Неверие в то, что их друг умер, превышало всё остальное. Они никогда не испытывали настолько ужасное чувство. Внутри что-то исчезло безвозвратно, забрав часть души с собой.       Все знали, что когда Цзюнь У создавал свое оружие, то предупредил, что оно убивает даже Богов. Такая невероятная сила таилась в руках такого тирана. Он никогда ещё не использовал этот меч. Никогда не показывал и не говорил о нём. Он был лишь легендой. Цзюнь У с самого начала готовил его для себя. Но потом подумал, что если Се Лянь не стал, таким как он сам, то и жить ему незачем. Он убил сначала его, а потом и себя.       — Се Лянь очнись! Нет… Нет… Не умирай, умоляю… Нет… Ты должен жить…       Хуа Чэн зарыдал, прижав мертвое тело к себе. Он обнимал его так крепко, как только мог, будто это смогло бы воскресить умершего. Его сердце, которое было давным-давно мертво, словно вновь ожило, чтобы чувствовать невыносимые страдания. В сердце будто втыкались миллионы игл. Слезы всё шли, и если бы он был человеком, то давно захлебнулся в них.       — Гэгэ… Вставай… Пошли домой… Гэгэ… Вставай, прошу тебя!.. Я всё сделаю ради тебя, только не умирай… Я…Я…       Фэн Синь в ужасе наблюдал за этим. Его язык больно покалывал. Ему не хватало воздуха от страха. Он пытался дышать глубже, но не получалось. Из-за мучающегося демона, который держал Се Ляня на руках, становилось только хуже. Фэн Син отшатнулся назад и оперся о стенку.       — Гэгэ, слышишь? Услышь меня… Будь я жив, я отдал бы тебе свою ничтожную жизнь… Почему я не живой… Почему ты не живой…       Хуа Чэн снова закричал истошным голосом полным боли. Перед глазами был веселый Се Лянь. Вот он в красном ритуальном платье, неуверенно держит его руку. Теперь он был в белом одеянии, будто в похоронном. Когда-то Се Лянь обнял его. Сделал первый шаг навстречу. Дал понять, что Хуа Чэн нужен ему… Сейчас он не мог посмотреть на него тем же живым взглядом. Демон закричал от разрывающегося чувства, будто бы Се Лянь мог его услышать.       Но он не мог. Он умер.       Се Лянь хоть и умер в страданиях, но он умер на руках родного человека. Мысль, что они теперь расстанутся, не могла успокоить умирающего принца. Он пытался улыбаться, но этим доставлял и себе, и Хуа Чэну боль. Он что-то шептал ему, на что Се Лянь иногда отвечал.       — Сань Лан… Всё хорошо. Ничего страшного… Я люблю…       И он замолчал. С губ сорвался последний вздох. Глаза замерли, не закрываясь. Они смотрели всё также с любовью на Хуа Чэна, который чуть ли не выдирал себе волосы на голове. Голова принца упала назад. Демон упрямо поднимает её и что-то шепчет, упиваясь слезами. Таким жалким Собирателя Цветов под Кровавым Дождем еще никто никогда не видел. Он тысячу раз просил принца встать, проснуться, очнуться… Да сделать хоть что-нибудь. Он целовал уже холодные посиневшие губы, целовал бледные щеки, но Се Лянь не реагировал. Тело всё еще было неподвижно.       — Ты же сказал жить ради тебя!.. Ради тебя… Гэгэ… Умоляю… Прошу не умирай…       Но, к сожалению, это был конец.