старый отель

–хочешь зайти ко мне? вопрос повисает, как неудачно отпущенный йо-йо, неловко болтаясь из стороны в сторону на нитке. после той оживленной беседы, что у них была секунду назад, тишина кажется ещё более несуразной, и джемин уже начинает сожалеть, что вообще это ляпнул, когда джено отвечает: – ну, вроде, стадию с маньяком мы уже прошли, так что, переживать мне, наверное, особо не о чем... лицо на озаряет улыбка, и мин, сказав тихое “пойдём”, ненавязчиво зацепляется за ладонь парня пальцами и ведёт его через вестибюль наверх по лестнице. суббота, у джено пару часов назад закончилось выступление в одном из кабаков этого посёлка, они оба немного выпили, после чего младший переоделся, и джемин его забрал “пройтись по вечернему городу, пообщаться”. сейчас часы показывают четверть двенадцатого, и они как раз вернулись в здание гостиницы. – мы всё разговариваем обо мне, расскажи и ты что-нибудь, а то мне правда как-то неловко, – джено аккуратно переплетает их пальцы, пользуясь тем, что старший не против. – хмм, ну... что тебе интересно? спрашивай, – джемин хоть и говорит это, глубоко внутри боится, что парень сейчас полезет куда-то слишком глубоко, что на не сможет ему ответить чисто из профессиональных принципов. – сколько тебе лет? детектив усмехается. да, он забыл, что действительно не сообщил никакой информации о себе, кроме неполного имени. – эх... много, непростительно много для тебя, – смешливо-досадливо вздыхает на. ловит сканирующий взгляд джено и наконец отвечает, – двадцать восемь. – на одиннадцать лет... – ага. .. несколько секунд они молчат, неторопливо поднимаясь, каждый думая про ситуацию со своего угла обзора, пока ли не нарушает тишину следующим вопросом: – кем ты работаешь? чем занимаешься? – а попробуй угадать, – у джемина настроение поразвлечься, а такое редко бывает, поэтому он даёт себе разгуляться, – давай, на кого я похож? – эй, да хватит! – наигранно обиженно тянет парень, – я на все твои вопросы прямо отвечал, а ты тут увиливаешь... – ладно, ладно, – джемин тепло смотрит на младшего несколько секунд и только потом отвечает, – частный детектив. ну, знаешь, мне люди платят крупную денежку, а я расследую дела, которые им интересны, чуть более глубоко и чуть менее “в лоб”, чем полиция. лицо джено изменяется в удивлении. он несколько раз неверяще моргает, рот открывается в комичном “о”. на так сильно заряжает эта искренность, он буквально не может оторвать взгляд от любых проявлений эмоций на лице этого парня. тот, ещё несколько секунд покрутив в своей голове шестерёнки, выдает тихое: – ух ты. джемин не может не усмехнуться. подросток ещё пару секунд молчит, а затем продолжает: – это получается, ты приехал как раз из-за... – угу. вот только вместо того, чтобы заниматься расследованием и полностью погружаться в дело, я уже второй день трачу на прогулки с тобой, – мужчина с шутливым укором смотрит на парня, – понимаешь, насколько безответственным ты заставляешь меня быть? джено с счастливой, но неловкой улыбкой выдыхает, но потом спохватывается и принимается извиняться за то, что так сильно отвлекает от работы. джемин лишь притормаживает его словами “да, я шучу, ты не виноват, это я в большей степени навязываюсь, не переживай”. они проходят по все тому же затхлому монотонному коридору, все также держась за руки, только теперь у джено уже открыты глаза, и идут они не в его комнату. – ну, значит, с тобой я точно в безопасности, – тихо, почти что себе под нос, говорит ли, возможно, параллельно в какой-то степени надеясь, что джемин его не услышит, но тот поворачивает к нему голову с удивлённым взглядом и несколько секунд пытается понять, то ли младший имеет ввиду, что на самом деле говорит. придя к выводу, что да, ещё шире улыбается и произносит: – мило. но в этом суждении ты чертовски неправ. – почему? – потому что если бы мне давали по доллару каждый раз, когда моим близким угрожает опасность, я бы смог купить уже весь этот мелкий городишко, – мужчина ловит изменения на лице ли взглядом, – и это ещё повезет, если по итогу тебе самому кто-нибудь не предложит денег, за то, чтобы меня втихаря прикончить. парень даже останавливается и неверяще смотрит на старшего, пытаясь понять, шутит он или нет. джемин тоже тормозит и оборачивается к нему, они встречаются глазами. взгляд джено меняется с испуганного на обиженный, после чего парень серьёзно-серьёзно говорит: – я бы никогда такого не сделал, – и поджимает губы. — не говори о том, чего не можешь знать наверняка. на подходит к нему и снова берет за руку, продолжая вести по коридору, пока младший не произносит с какой-то слишком горькой усмешкой: – я даже себя убить не могу, не говоря уже про кого-то. – так. заканчивай с такими высказываниями, – джемин строго смотрит на него, после чего подросток промаргивается и начинает виновато смотреть в пол. они какое-то время идут в тишине, проходя мимо этажной гостиной и уже приближаясь к комнате, после чего на решает разрядить обстановку и снова смешливым тоном говорит: – кстати, если ты себе уже навоображал, что у детектива будет супер-интерересная комната с разными таинственными заморочками, пробковыми досками, на которых целая паутина с ходом расследлвания как в кино, то сейчас ты разочаруешься, – на поворачивает в замке ключ, – я, на самом деле, ужасно ленивый и скучный человек. – эй, неправда. ты очень интересный. – приятно слышать, конечно, – дверь открывается и джемин впускает подростка в свой номер, щёлкая по выключателю света и закрывая за ними обоими уже изнутри, – но ты слишком плохо меня знаешь, поэтому так и кажется. в комнате действительно по минимуму. на столе лежит открытая так и не разобранная сумка, из неё вытащены лишь два комплекта одежды, которые джемин уже надевал, папка с описанием дела и гигиенические принадлежности. прислонённым к стене стоит рюкзак с дорожными вещами первой необходимости. на тумбочке у кровати лежат две книги, очки, толстая потрепанная тетрадь с кучей закладок, пачка сигарет и ещё какой-то хлам, сдвигая собой пыльную лампу опасно близко к краю. кровать заправлена не слишком аккуратно, храня очертания тела, что на ней уже заправленной лежало, дверь балкона открыта опять настежь, ветер неэстетично раздувает выцветшие шторы. – интересно, наверное, так работать, – задумчиво говорит джено, беря в руки одну из книг с тумбочки. у парня под действием выпитого алкоголя слегка размазались рамки приличия в голове, – должно быть круто, ездить по всей стране, такой весь таинственный, никто о тебе ничего не знает, а ты как шерлок холмс знаешь всё и обо всех, и все тебя боятся, такого хладнокровного, чёткого, умного, уверенного... – ну вот, я примерно такого же образа и стараюсь придерживаться, – джемин захлопывает дверь балкона, чтобы начинало скапливаться тепло, – только вот в этот раз все как-то не совсем по привычной схеме идёт. – почему? – да вот, представь, работаешь себе, работаешь, считаешь себя хладнокровной машиной с непоколебимым разумом, человеком без привязанностей и близких людей, без слабых мест, – на выпил в кабаке чуть больше младшего, чем, вероятно, и обусловлены все эти несвойственные для него глумления, – а в один момент приходит какой-нибудь ли джено и всё. твое хваленое самообладание смывается в странствие по лабиринтам канализации. младший краснеет. у джемина почти все комплименты обернуты в какую-то шутку, но даже такими парня слишком просто вогнать в краску. на снимает кожанку, кидая ее на стул, разувается и плюхается на кровать. отодвигается ближе к периферии и похлопывает по месту рядом с собой, подзывая джено лечь рядом. тот, достигая апогея палитры красноты, тоже снимает ветровку, аккуратно складывая ее туда же, оставаясь при этом в одной футболке, и тихонько садится на край кровати. джемину как-то слишком уж хочется пожурить подростка, поэтому он считает вполне себе оправданным поступком повалить джено на спину, заставляя его шутливо брыкаться как от щекотки, и уложить его рядом с собой. ли какое-то время молча лежит, восстанавливая дыхание, прижав руки к туловищу, и джемину уже начинает казаться, что он опять с чем-то переборщил и нарушил хрупкую эмоциональную стабильность парня, что тот сейчас ловит какие-то травматичные флешбеки, когда тот поворачивается на бок, неожиданно нагло закидывает ногу мужчине куда-то на живот (после чего джемин решает, что младший, пока лежал, размышлял, будет ли такой вальяжный жест приемлемым) и спрашивает: – а как тогда оно у тебя всё так получается? – джемин непонимающе смотрит на его лицо, – ну... разгадывать преступления всякие... это же так сложно. в фильмах всегда детективы так много всего делают, у них же даже есть целые базы секретные, где они себе обустраивают целую кучу всего, чтобы думалось хорошо. а ты так просто... джемин какие-то секунды молчит, думая, стоит ли игра свеч, но по итогу решает, что да, и с театрально-усталым вздохом тянется к тумбочке, с которой берет ту самую толстенную замызганную тетрадь. и вручает ее в руки джено. тот удивленно берет ее и смотрит на старшего, в ожидании какого-то знака, что с этим делать, которого тот не даёт. – а это разве не какая-то секретная информация? – по итогу уточняет он. – что-то оттуда может и да, вот только, сомневаюсь, что у тебя получится там что-то толковое для себя разобрать, – детектив кладет руку под плечи ли, слегка приобнимая, а второй рукой открывает тетрадь у него на коленях, – у меня самого спустя недельку едва ли получается разобраться и вспомнить, что я там вообще писал. можешь полистать. джено, посмотрев на лицо джемина и, убедившись, что тот действительно непротив, начинает аккуратно переворачивать страницы и вглядываться в содержимое. очень много неразборчивого и неструктурированного текста с миллионами сокращений, рисунков, стрелок, схем. после каждого дела одна страница сложена в своеобразный конверт, тоже исписанный со всех сторон, будто это черновик, в котором лежат фотографии относящиеся к расследованию. – я всегда ношу с собой во время расследований только эту тетрадь, ручку и полароидный фотоаппарат, чтобы фотографии улик печатать и хранить в одном месте. джено открывает конверт, связанный с делом убийства целой семьи, и долго рассматривает фотографии каких-то кошельков, чьих-то рук, одежды, волос, каких-то белых пятен, следов и дверей с очень озадаченным лицом. потом то же самое проделывает ещё с парой дел. – какое дело из всех, что у тебя были, самое страшное? – ли действительно заинтересовался в профессии старшего. – прости, я бы может и рассказал, но деонтология моей профессии – весьма связывающее руки дело, – здесь джемин лукавит. он бы не стал о таком рассказывать. не человеку, которого он знает три с кепкой дня. хотя, может быть и в принципе никому бы не стал. – ...деонтология? – спустя несколько секунд уточняет джено. видно, насколько ему неловко спрашивать о значении слов. – оу... так... извини, не будет слишком бестактным шагом с моей стороны спросить, что у тебя по образованию? – эм, ну... сейчас, получается, начнется выпускной класс школы... ну и музыкальная ещё, – на мысленно даёт себе по лбу. он слишком часто выпускает из внимания, что имеет дело с ребенком. – а потом куда? есть мысли? – джемин решает поддержать ветвь разговора, тем самым уводя от своей тетради внимание парня. джено слегка хмурится и какое-то время размышляет над заданным вопросом. – ну... даже если и есть, моему отчиму не особо есть до этого дело. как и деньги. лишних у нас точно нет, чтобы ему тратить их на мое образование, – парень горько усмехается, смотря куда-то на стену расфокусированным взглядом, и у джемина от этого почему-то, где-то в глубине, непонятно, будто бы сквозь вату или толщу воды, болезненно щемит. странное ощущение. – а чего бы ты сам хотел? – спрашивает старший. джено закрывает тетрадь и возвращает ее назад на тумбочку. – я? – он снимает очки и устраивается удобнее на чужом плече, кажется, расслабляясь. после кивка джемина какое-то время молчит, а после продолжает тихо, – может быть... ветеринария? не знаю. мне животные нравятся. я помню, когда мне было лет десять, я принес домой собаку, она была уже взрослая достаточно, может года два... и мама даже разрешила её оставить, но, через несколько дней, отчим, он... джено замолкает на полуслове, а его взгляд становится ещё более стеклянным. на, замечая это, хмурится, начинает ненавязчивым движением гладить парня по ребрам и талии и произносит тихое: – если ты не хочешь или тебе тяжело, можешь не рассказывать, – джено промаргивается после этих слов и встречается глазами со старшим, – я не хочу на тебя давить. ли ещё какое-то время молчит, после чего тяжело вздыхает и продолжает говорить: – одним вечером я пришел с занятий и увидел, как отчим... он был очень пьян, а собака только обживалась в новом доме и пугалась всего... и она, – парень шумно сглатывает, – она как-то неудачно пробежала, что толкнула его ногу, он выронил из-за этого бутылку, и та разбилась... и отчим так разозлился, что кинул в собаку стакан со стола... и тот попал ей прям... прямо в голову... он замолкает, а джемин даже не знает что сказать в абсолютном шоке. спустя несколько секунд джено продолжает: – после этого он начал что-то гневно кричать, я не пытался даже разобрать что, только попробовал подбежать к собаке, чтобы посмотреть, что с ней, как он... он оттолкнул меня, что я ударился спиной об угол железного умывальника, а потом открыл дверь балкона и... парень непроизвольно жмурится, не в силах продолжать говорить, только сильно сжимается, и на аккуратно прижимает его к себе, поглаживая по голове, приговаривая “тише, боже мой, чшшшш, эй, слышишь?”. тот ещё сильнее сжимается в его руках. кажется, джемин чувствует у себя на шее его слезы. спустя несколько секунд слышится тихий всхлип, а послe джено продолжает говорить: – он толкнул ее туда слишком сильно. она прокатилась по плитке и, проскочив между балясинами, соскользнула вниз. с одиннадцатого этажа. – господи, какой кошмар... – джемин, совершенно не понимая что делать, только продолжает судорожно обнимать парня и гладить его по голове, – ужас... бедный ребёнок... чшшш... мужчина, прижимая парня к своей груди, начинает мерно успокаивающе покачиваться, приговаривая какие-то сочувствующие слова, пытаясь вернуть тому стабильное эмоциональное состояние. джено, спустя несколько минут таких объятий, аккуратно, почти невесомо, будто ждёт, что его оттолкнут, обвивает торс джемина руками и сжимает на его спине ткань рубашки в пальцах. в ответ же на подбадривающе шепчет что-то: "да-да, вот так, милый, я здесь, ты можешь расслабиться, все будет в порядке". – мама так же меня успокаивала, – выдыхает джено куда-то в шею мужчине. на совсем теряется. они продолжают лежать так. долго. джемин в какой-то момент уже перестает понимать, сколько времени прошло. час? два часа? или же двадцать минут? парень в его руках уже давно спокойно дышит и ослабил хватку на его рубашке. на аккуратно, чтобы не разбудить, выбирается из объятий парня, накрывает его частью покрывала и встаёт, чтобы выключить свет. затем возвращается, садится на край кровати, ближе к которому лежит джено и аккуратным касанием гладит его по плечу и предплечью. по спутанным волосам. подросток под его рукой судорожно вздыхает, как происходит у младенцев, после того как они долго плачут. мужчина берет с тумбочки сигареты и зажигалку и тихо выходит на балкон. раскуривается. достаточно холодно, но он в джинсах и рубашке, так что холодный ветер терпим. в голове совершенно пусто. кажется, еще чуть-чуть и откуда-то выкатиться перекати-поле. на не понимает, откуда взялось чувство вины. почему-то ощущение, что ответственность за то, что случится с жизнью этого парня, лежит на нём. будто они знакомы не три дня, и будто джемину не будет все равно, если когда он уедет, с ним что-то случится... чёрт, да, джемину действительно будет не все равно, и осознание этого заставляет его внутренне сжаться. не все равно. ему будет не все равно. в его душе в этот момент что-то с громким треском разрывается. кажется, это шаблон. шаблон, по которому он жил последние лет пятнадцать, по которому учился общаться с людьми, строить отношения. “не иметь чувств к другим людям” – его главный принцип, по которому он всегда обеспечивал себе неуязвимомсть в преступном мире, благодаря которому к нему всегда было невозможно подступиться, который давал ему иммунитет к шантажу. сейчас он дал очень ощутимую трещину. джемин никогда не вел себя как те тупые персонажи из мелодрам, которые, когда их жизнь начинает меняться, трусливо засовывают голову в песок и, вместо того чтобы взглянуть в лицо фактам, стоят так до последнего, принося кучу проблем как себе, так и окружающим. нет, на всегда был честным с собой. когда в его собственном мировоззрении начинает что-то меняться, он – первый, кто это замечает. мужчина никогда не считал достойным бегать от своих чувств или проблем. чем быстрее ты осознаешь ситуацию, тем проще ей будет управлять. а это то, что ему нужно, потому что в страхе пускать все на самотёк – это совсем не в его стиле. поэтому надо больше слушать себя. за его спиной слышится шлепанье босых ног по гладкому полу и шуршание ткани, после чего его талию обвивают обмотанные в покрывало руки, а в шею утыкается холодный нос. у джемина где-то на подкорке сознания рождается мысль трусливо и малодушно оттолкнуть парня, но он сам же ее собственными руками душит. ещё не всю свою человечность растерял, променяв на эгоизм. пока ещё понимает, что жизнь целого человека, важнее его каких-то внутренних заморочек. – замёрз? – джемин поворачивается к подростку лицом, облокачивается спиной на перила и одной рукой обнимает джено за обёрнутые в синтетический плед плечи, другую с сигаретой держа чуть в стороне. – угу. ты балкон открыл, а так лежать без тебя холодно. – как ты себя чувствуешь? всё в порядке? – спустя несколько мгновений парень в кивке водит носом по его шее вверх-вниз, – хорошо. джено выныривает из укрытия в виде изгиба шеи на и встречается с ним глазами. джемин стоит, слегка расставив ноги в стороны так, что кажется немного ниже, чем есть на самом деле. он затягивается, выпуская струйку дыма в сторону, а взгляд младшего в этот момент соскальзывает на его губы, наблюдая, как белый пар, вылетая из его рта, растворяется в ночном воздухе. этот поцелуй мягкий и неторопливый, но уверенный. и снова такой же невкусный. у джемина в голове проскакивает мысль на какой-то период перестать курить, чтобы дать мальчику попробовать настоящий вкус его губ, а не отдушку завсегдатого джеминового мальборо голд, но потом он понимает, что они будут здесь ещё вряд-ли больше недели, а за это время из него и его одежды не сможет выветриться этот настоявшийся за долгие годы запах, уже почти что впитавшийся в его кожу, да и если он откажется от сигарет, расследование бесповоротно встанет. джено в этот раз в поцелуе ведёт, не боится. наверное, случившаяся истерика всё-таки внушила ему какую-то уверенность, что джемин его ни за что уже не будет осуждать. на нижней губе старшего ли обнаруживает ранку, сделанную джемином собственноручно (собственнозубно?) и начинает ее зализывать, как маленький, но заботливый щенок. поцелуй из медленного становится совсем уж медленным, почти что сонным, по итогу просто разрывается. джемин рассматривает порозовевшую то ли от неловкости, то ли от холода кожу младшего, после чего целомудренным протяжным чмоком ещё раз прикасается к его губам. – ты такой милый, – произносит на, приглаживая совсем растрепавшиеся волосы парня. объятия очень тёплые. не из-за пледа, а из-за тепла тела джено. джемина хватает лишь на то, чтобы снова и снова вдыхать с кожи парня этот молочно-виноградный запах и понимать, что он, кажется, серьезно попал. – надо поспать, пойдём, – мужчина выкидывает истлевшую до фильтра сигарету с балкона и за талию подталкивает парня ко входу в комнату, – тебе нужно больше отдыхать, чтобы у нервной системы было время восстановиться.