Хрупкие руки

Тонкий звук открытия автоматической двери отвлёк Создателя от создания нового проекта. Отложив планшет, он, не оборачиваясь, спросил: — Хлоя, это ты? Если да, то у меня к тебе пара вопросов. Если нет, то почему моя система безопасности тебя пустила? Голос Элайджи был приятным, хоть сейчас и слегка напряжённый. Он действительно слегка тревожился за своё первое создание, которое, по неизвестным причинам, ушло из дома. Он уже привык к своеобразным уходам Хлои, обретшая сознание человека, но так надолго она не уходила. Камски, конечно, неэмоциональный человек, но и не чёрствым. Под его глазами залегли глубокие мешки от недосыпания. Не услышав ответа, ему пришлось развернуться и посмотреть на изорванную форму андроида, на царапины и следы тириума на коже. Некоторые места кровоточили, если можно так сказать. По щекам Хлои была видна тушь, потекшая из-за слёз. — Что случилось? — прямо спросил он. От нервов уже скрутило живот у обычно спокойного мужчины. — Джеймс. Требовал с вас уплаты, — Хлоя замялась, впервые на памяти Создателя. Он сжал руки в кулаки. — Но он не успел выстрелить в меня, только побил… — Почему не успел? — Детектив Эмили успела. Она услышала и отправила в полицию. Камски задумался. Человек спас андроида. Что-то не так. Обычно люди не поступают так. Но ведь есть и хорошие люди? Элайджа не верил. Потому что надежда пропала. Надежда на хорошее к себе отношение людей. Камски отлично помнил, как люди относятся даже друг к другу, не говоря уже об андроидах. Потому сейчас он был слегка удивлён от поступка детектива. — Детектив Эмили? Неужели, которая Грэй? — Да, сэр. Если бы не она, меня бы тут не было. Камски в задумчивости посмотрел на помощницу: — Тебе надо бы в медпункт. Андроид кивнул и вышел из кабинета, оставив Элайджу со своими мыслями. Камски знал про детектива Эмили и слышал, что она поймала уже более ста девиантов. Любопытно было посмотреть на досье, как она управляется с девиантами. Чем-то она цепляла, только вот неизвестно чем. А сейчас, после такого странного великодушия с ее стороны к его помощнице, интерес к ней возрос. Камски вообще отвык от таких чувств, как любовь или нежность, потому что ни к кому ничего не чувствовал. Он, конечно, не был импотентом или же геем, нет: он брал иногда девушку, но только, чтобы чем-то себя завлечь, кроме проектов и создания новых супертехнологий. Но Эмили была другим случаем. Она была довольно уверена в себе и не дасться просто так. Камски уже привык, что большинство девушек хотят либо деньги, либо секс, другого не дано. Эмили же как-то это не интересовало, по всей видимости: это читалось на её лице, аля «отъебитесь все, вы мне даром не сдались». К андроидам она была порой жестка, и Камски редко видел, чтобы она была милосердна к его созданиям. Но сейчас дело повернулось вспять, и Камски увидел девушку в новом свете. Что-то блеснуло в глазах гения, и он, набрав чей-то номер, принялся усердно слушать гудки. *** Дрожь заставила её судорожно сглотнуть, оторвавшись от мыслей. Она с трудом поборола себя, убеждая, что всё будет хорошо. Состояние её матери, шедшая на поправку, вдруг стало резко ухудшаться. Врачи делают всё, что могут, но необходимо дорогостоящее лекарство, которое поможет в борьбе с раком. Оно стоит слишком дорого, но Эмили не сдаётся: она с усилием трудится на благо своей матери и города, отрабатывая своё 24/7. Джеффри даже иногда приходится прогонять её с рабочего места отдыхать, твердя, что «она губит своё здоровье» и что «нельзя так много сидеть за монитором, тебе нужен отдых». Она не могла позволить себе этого, потому что её совесть этого не переживёт. Чья-то ладонь легла ей на плечо, и девушка вздрогнула. Это был Гэвин. Он внимательно посмотрел на неё и усмехнулся: — Не наработалась ли твоя душенька? Может, стоит отдохнуть? Взять перерыв? Пусть Гэвин и насмехался над ней, в его голосе действительно звучало беспокойствие. Видя состояние Эмили, он качал головой. — Нет, не наработалась. Я вполне еще пригодна для службы. Тем более, когда полно дел, — отмахнулась она от детектива. Рядом с Гэвином тут же возник силуэт Хэнка. Приподняв бровь, девушка повернулась к ним и спросила: — Чего желаете, джентельмены? — Пошли с нами пообедаешь. Голодаешь тут. — Ага, щас умру от голодной смерти, — фыркнула Эмили. С улыбкой продолжая, она перевернула документы: — Нет, Хэнк, ну ты ведёшь себя, как Джеффри, ей-богу. — Это даже полезно, дать тебе пинка под зад, чтобы ты хоть двигалась, а не сидела на одном месте, решая все проблемы сразу. Ты и так уже достаточно помогла. Того андроида… как его?.. а, точно, Лорена, уже поймали. Он скоро расколется, — проведя такую лекцию, Хэнк выдохнул. — Да ладно тебе, Эм, хватит. — Если я перестану, моя мама умрёт, Хэнк, — резко развернувшись к нему, она сжала зубы. Сердце больно кольнуло. — Я думаю, ты должен это прекрасно понимать, как никто другой. — Понимаю, но ты не должна загонять себя до такого состояния. Эм, тебе надо поесть, — Хэнк мягко, но настойчиво положил ей руку на плечо и заглянул в глаза. Он увидел в них слёзы и боль. Приобняв детектива, он шепнул: — Всё будет хорошо, я уверен. Ведь ты и не с таким справлялась, верно? Она кивнула, подавляя в себе отчаяние. Затем, вздыхая, кивнула Хэнку: — Хорошо. Я пойду на обед. — Здорово! Спасибо, Эмили, — Хэнк улыбнулся. Развернувшись, он помахал ей: — Увидимся на обеде! Эмили засмеялась. Смех был немного нервным, но детектив уже успокаивалась: благодаря поддержке Хэнка, она ощутила, что она не одна. Теплота заполонила тело девушки, и она действительно была благодарна лейтенанту. Твёрдо решив прийти на обед ради Хэнка, она собиралась уйти, как вдруг её телефон зазвонил. Взяв трубку, она негромко проговорила: — Алло? — Это Эмили Грэй? — знакомый голос раздался из трубки. То был мистер Беррис, лечащий врач её матери. В горле мгновенно пересохло, вся уверенность слетела на нет. Эмили, взяв себя в руки, ответила дрожащим тоном: — Да, это я. Всё хорошо? — Ну… Кмх, на самом деле не очень. Рак прогрессирует, но мы делаем всё, чтобы победить его. Единственное, чего нам не хватает, как вы знаете, — это Риколита*. Нам оно необходимо до конца недели. К сожалению… — До… до конца недели? Но я не успею. — она в отчаянии повысила голос. — Если хотите, можете навестить её, пока есть время. Мы правда боремся с заразой, но она слишком сильна, антитела попросту не справляются, им нужна поддержка, которую может дать Риколит. Я понимаю, каково Вам сейчас, когда ваша мать на грани смерти, и и Ваше состояние, но мы не сможем Вам ничем помочь без тех денег, которые нужны для покупки лекарства. Вы меня понимаете? Врач был действительно надёжный и хороший. Эмили действительно знала его очень хорошо, чтобы понимать, что он не шутит. В его голосе чувствовалось сочувствие. — Понимаю, — безэмоционально выдохнула девушка, потрясённая новостями. Мало того, что сроки сократились, так ещё и денег нет! И тут из кабинета как раз вышел Джеффри. Увидев Эмили, он подошёл к ней и спросил: — Почему ты не на обеде? И осекся на полуслове, наконец заметив выражение ее лица. Оно было залито слезами. Схватив его за руку, она нарочито бодро спросила: — Джеффри, могу я сегодня уйти с работы? Моя мама… ей хуже. Ну там, семейные дела и всё такое… Ну, ты понимаешь. — Конечно. Удачи. Я скажу остальным, что тебя не будет, — он погрустнел и крепко пожал ей руку. — Все будет хорошо. — Спасибо, Джеффри, — она крепко обняла его, а затем выбежала из полицейского участка, даже не переодевшись. Больница была довольно близко к полиции, поэтому Эмили спустя 10 минут была уже внутри. Больница встретила её непрерывной тишиной и чистотой своих стен. Эта тишина, казалось, давила на девушку со всех сторон. Заметив мед.персонал, она подошла и отчаянно спросила: — Не знаете, в какой палате лежит Элизабет Грэй? — Палата номер двенадцать, вон там, — девушка среднего роста указала на дверь справа. Благодарно кивнув ей, Эмили поспешила к двери, указанной мед.персоналом. «Повезло, что положили на первый этаж» — подумала Эмили. Затем вздохнула — «Лучше бы вообще не ложили». Постучав и слегка приоткрыв дверь, она услышала мерное «пи-ип» приборов и всяческих медицинских штучек. Но взгляд Грэй притянула довольно молодая, лет тридцати, женщина. В горле встал ком, в глазах заблестели слёзы. «Нужно быть сильной». Но как тут быть сильной, когда ты узнала, что твоей матери осталось едва ли не меньше недели? Перешагнув порог, Эмили тихо закрыла дверь. И тут же расслышала слабый голос женщины: — Так и знала, что ты придёшь. Ты всегда приходила. Такой знакомый, такой любимый голос родной матери вызвал бурю эмоций в душе Эмили. Да, это была Элизабет Грей, которой врачи лет пять назад диагностировали прогрессирующий рак. Тогда все казалось нелепостью или неудачной шуткой. Теперь, когда опасность стала действительно угрожающей, Эмили ощутила свою беспомощность. Едва не заплакав уже на пороге, она подошла к кровати. Грустные голубые глаза словно светились от встречи с дочерью. Видя такую радость на лице своей мамы, Эмили не сдержалась. Одна слеза покатилась по её щеке. Притянув к себе руку Элизабет, она прижала её к себе, ощущая теплоту ее руки. Сердце забилось чаще от осознания потери, которая вот-вот может произойти. В памяти всплывали все светлые воспоминания, связанные с матерью. Вот она учит Эмили кататься на велосипеде, вот водит её в детский садик. А вот охраняет ее от пьяного отца… Её воспоминания прервала мама: — Как дела, доченька? Устроилась на работе? — Да, мам… Давно. Всё отлично… А ты как? Плохо себя чувствуешь? — мамина забота о Эмили трогала её и очень ранила. Ведь теперь настал черёд дочери заботиться о своей родительнице. Элизабет вымученно улыбнулась: Эмили было очень больно видеть свою маму такую раздавленную под влиянием таблеток, врачей и бесконечного пиканья приборов. — Да, Эмили. Конечно, иногда все тело ломит, но в остальном я не чувствую признаков ухудшения, — тут она замолчала и озабоченно вгляделась в лицо Эмили. — Ты такая печальная, милая. Что случилось? — Я… Ничего. Я очень рада тебя видеть. Я скучала, — Эмили поняла, что враяи ничего не говорят её маме. Сердце ее разрывалось от боли. — Я тоже, Эмили. Я тоже, — Элизабет потянулась вперёд, намереваясь обнять дочь. Она наклонилась в ответ, и в следующую секунду оказалась в маминых обьятиях. Они были такые привычные и родные… Казалось, Эмили была окружена коконом тепла и нежности. Слёзы, державшиеся в глазах, всё же прорвались сквозь преграду наружу. Они на несколько минут так застыли, наслаждясь моментом, затем послышался голос врача: — Мисс Грэй, время для посещения кончилось. Элизабет необходис отдых. Эмили вздохнула. Мать, заметив её помрачневшее лицо, улыбнулась: — Не волнуйся, я буду в порядке. Можешь идти, я действительно хочу немного поспать. Эмили кивнула в ответ, затем сжала ее руку напоследок и шепнула: — Я очень люблю тебя, мам… — И я тебя… — услышала она в ответ после того, как за ней закрылась дверь. Перестав сдерживаться, она упала на пол, захлебываясь в слезах. Руки её дрожали, нервы были на пределе. Подняв голову, Эмили все же встала, не переставая рыдать. Затем пошла по коридору, не останавливаясь и не оглядываясь назад. «Скорее всего, это была наша последняя встреча в этой жизни».