Выйди на следующей остановке

      С самого утра день пошёл наперекосяк. Парень тянет правую руку к карману, и через мгновение темноту вокруг прорезает вспышка тоненького огонька зажигалки, а лёгкие наполняются тягучим дымом с привкусом яблока. Антон опирается спиной о холодную кирпичную стену и снова затягивается, смотря перед собой совершенно нечитаемым взглядом, когда в то же время в голове бушует целая смесь эмоций. Он злился. Отчасти — на преподавателя, отчасти - на друга, ещё немного — на самого себя и ещё меньше на то, что по пути в колледж он успел два раза поскользнуться на льду.       В этом году зима в Питере выдалась достаточно снежной и постоянно сопровождалась сильным ветром. В январе Антон умудрился сильно простудиться и пролежал на больничном неделю, правда, так и не долечившись до конца. Дима тогда очень ругался на него, потому что Шастун вёл себя как ребёнок: отвлекал друга от домашнего задания и постоянно канючил заварить ему новую чашку чая. Тот достаточно набегался от чайника к тумбочке рядом с кроватью, где, укутавшись с головой, лежал парень и каждый раз посылал ему ленивый воздушный поцелуй, заставляя Диму беззлобно закатывать глаза в ответ, а Антона хихикать. Димка был хорошим другом, поэтому Шаст не мог долго злиться на него.       Шастун докуривает и тушит сигарету о небольшое углубление в стене, где уже скопилась приличная горка чужого пепла и окурков, но сигарету, как положено, кидает в ближайшую урну. Антон не свинья. Он потирает замёрзшие руки и прячет их в карманы, направляясь в сторону своей остановки. До общаги всего около двадцати минут пути, но погода совсем  не располагает к пешей прогулке.       За несколько шагов до остановки парень снова не удерживается на скользком участке тротуара и заваливается вперёд, кое-как успевая предотвратить полное падение, впечатавшись обеими руками в землю. Бог любит троицу.

***

      По окну тихо барабанят мелкие капли дождя вперемешку со снегом, но Антон не может услышать этого из-за музыки в своих наушниках. Он просто наблюдает за тем, как они медленно стекают, образуясь в крупные капли, а сам прокручивает в голове сегодняшнее утро, забывая переключить песню, которая играет уже, наверное, раз четвёртый — не меньше.

Пятью часами ранее.

— Дим, а ты мой реферат в какую папку переместил? — Шастун почти семь минут клацает мышкой по экрану и никак не может отыскать реферат на тему импрессионизма для сегодняшнего экзамена по истории искусства. — Ну, в твою, — неразборчиво бубнит тот из ванной, видимо, стоя с зубной щёткой во рту. Антон снова вглядывается в экран старенького ноутбука. — Клёво, а моя папка где? — Шаст, ты, что, совсем немощный? Ну поищи ты получше, — парень напряженно выдыхает и открывает пустую папку без названия, расположившуюся в правом верхнем углу. В ней он находит свою: «Домашка Антохи». И, уже было расслабившись, клацает на неё, но не тут-то было, потому что в папке нет ни одной прошлой домашней работы, зато красуется очередная с подписью «ш». Антон нажимает на неё и всю следующую минуту он переходит по целой ветке папок с наименованиями: «а», «с», «т», «п», «и», «с», «ь», «к», «а». В последней он находит все свои прошлые задания. — Ну что, нашёл? — приглушённым, из-за льющейся воды, голосом интересуется Поз. — «Шаст писька»? — стараясь сдержать смех, громко спрашивает парень. — Чего? — звук воды становится тише, а потом вовсе пропадает. — «Шаст писька», — терпеливо повторяет Антон и поворачивается, потому что друг выходит из ванной комнаты с полотенцем на одном плече. — Я не расслышал, что? — почти ржёт он. — Пошёл в жопу, — Шастун бросает в него ручку со стола. — Тебе сколько лет вообще, придурок? — они смотрят друг на друга и начинают смеяться сильнее. Ещё чуть-чуть и у обоих навернутся слёзы, а Димка вообще пополам складывается, забывая про полотенце, которое в то же мгновение падает на пол их общей комнаты. — Юморист хренов, я тебе больше не доверю самому ноут разгребать, — подытоживает Антон и возвращается к намеченному поиску реферата.       Найти работу не удаётся. Он даже пару раз вбивает в окошке «поиск» разные вариации названия домашки, но только в очередной раз натыкается на пометку, что данный файл не найден. «Твою мать», — думает парень и откидывается на спинку до жути скрипучего кресла, обречённо прижимая ладони к лицу. — Чего скис? Из-за того, что писькой тебя назвал, что-ли? Я же пошутил, — встревает Поз. — Да причём тут это… — Шаст смотрит время на часах и понимает, что выходить ему нужно совсем скоро, если он не хочет опоздать на зачёт к преподавателю, который его и так не очень любит. А Антон даже не знает, чем так не угодил историку. Он всегда сдавал все работы в срок и оценки у него были исправно хорошими, при всех попытках преподавателя подпортить ему успеваемость. Но, несмотря на эти тщетные попытки, Антон всегда уверенно отвечал на все дополнительные вопросы и получал своё заслуженное «отлично». — У меня защита через сорок минут у Ребрикова, а я реферат найти не могу. Неделю его готовил, сам знаешь, — Шастун по привычке кусает нижнюю губу, пытаясь переварить информацию. — Дим, ты мог удалить файл? — Я удалил всё, что было на рабочем столе, кроме наших папок и остальных приложений, я же предупреждал, — Позов подходит к нему и так же влепляет свой взгляд в экран ноутбука, как будто это как-то может повлиять на сложившуюся ситуацию.       Антон почти разочаровано стонет в голос: — Он же был подписан, — встаёт из-за стола и начинает наворачивать круги в тесном пространстве. — Блять, Дим, мне ведь теперь крышка. Ребриков же меня на дух не переносит, а теперь точно завалит и слушать не станет.       Друг смотрит на него с сочувствием и ноткой вины. Хочет чем-то помочь, но понимает, что в этой ситуации уже ничего не поделать, ведь до зачёта остаётся меньше сорока минут, а за это время и одну главу не написать. Комната погружается в напряжённое молчание.       Антон не должен злиться на Диму. Не должен, ведь сам виноват в том, что забыл переместить работу в свою папку. Но злится потому, что не понимает, как можно было быть таким невнимательным. Он ничего не говорит, просто берёт свой рюкзак, накидывая куртку, на отвали завязывает шнурки на ботинках и выходит, еле сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью.

***

      Всё, как он и думал. Ребриков Шаста слушать не стал, да ещё и поглумиться успел, доведя чуть ли не до белого каления, пока Антон пытался предложить альтернативу: защитить реферат сейчас, а позже донести его в электронном виде.       Преподаватель отмахнулся от него тем, что даст такую возможность только если после защиты других учеников останется время, и отправил за последнюю парту. А когда последний ученик покинул кабинет со своим зачетом, стал собирать все бумаги в портфель, аргументируя тем, что у него важное совещание и он не успеет выслушать Шастуна.       Конечно, Антон ему не поверил, ведь до конца официального зачёта оставалось ещё целых двадцать минут, но спорить не стал. Молча покинул кабинет, в этот раз уже не сдерживаясь и чуть сильнее положенного закрывая за собой дверь аудитории. Это аукнется ему позже, но сейчас Шаст не хочет думать ни о чем кроме того, как же сильно он хочет наполнить свои лёгкие такой необходимой дозой никотина.

Сейчас

       Антон возвращается в реальность, когда осознаёт, что пялится в одну точку уже несколько минут, а рядом сидящая старушка с опаской поглядывает на него, ближе прижимая к себе свою вязаную сумочку. Но, вскоре, она перестаёт рассматривать его, потому что автобус тормозит на своей остановке и в него заваливается компания нетрезвых, на вид, мужчин. Те громко смеются и матерятся без передышки, что-то увлеченно обсуждая. Напрягается, кажется, весь автобус.       До парня доносится запах сильного перегара и чужого пота. Антону становится неприятно. Он не любит пьющих людей и алкоголь. Шастуну восемнадцать лет, и он никогда не напивался, игнорировал все подобные мероприятия, а от одного взгляда на бутылку с крепким напитком его дико тошнило.       Неприятные воспоминания лезут в голову, и он резко подрывается со своего места, вылетая в ещё не успевшую закрыться дверь автобуса. Эмоции накрывают с головой, заставляя кровь прилить к лицу и сжать руки на лямках рюкзака до впечатывания ногтей в кожу. Шастун не успевает сориентироваться и не слабо влетает в парня, только что подошедшего к остановке. — Извини, — отчеканивает, скорее, на автомате и упирается взглядом в голубые глаза напротив. — Да ничего, — успокаивающе улыбается парень и отстраняет его от себя за плечи обеими руками, которые успел выставить в качестве защиты, иначе бы точно лбами впечатались.       Двери за спиной хлопают, автобус двигается со своего места, и Антон, почему-то, облегченно выдыхает, наконец-то приходя в себя и начиная соображать, что он, вообще-то, чуть человека не сбил только что. Шаст внимательно всматривается в парня, чуть сощурив глаза из-за летящего в них снега.       У незнакомца тёмные волосы и насыщенно-голубые глаза, он так же внимательно следит за Антоном, слегка улыбаясь кончиками губ. — Ты в порядке? — спрашивает брюнет, чуть склоняя голову в сторону, на что Шастун просто молча кивает, немного смутившись под таким изучающим взглядом. Отходит ещё немного в сторону, разворачивается по направлению к общаге и уже начинает было идти, но первые шаги от чего-то кажутся такими тяжёлыми, а желание посмотреть назад становится почти необходимостью. И он аккуратно оборачивается, смотрит на парня, который секунду смотрит куда-то в сторону многоэтажного здания, а потом поворачивает голову в сторону Антона и смотрит тому прямо в глаза. У Шастуна, почему-то, дыхание спирает. Щеки отчаянно краснеют, будто его подловили на чём-то совершенно незаконном, но, к счастью, на улице так холодно, что это легко можно списать на мороз.       Он резко отворачивается, прячет руки глубже в карманы и делает ещё пару шагов, останавливаясь и прокручивая в голове, кажется, все формулы, которые он когда-либо учил. Парень громко выдыхает, будто решается на прыжок с самой высокой скалы. «Какое же ты ссыкло», — думает про себя, уверенно сжимает кулаки в карманах и снова оборачивается.       Не успел. Брюнет уже заходит в подъехавший на остановку автобус, расплачивается и проходит куда-то вглубь, теряясь среди кучки людей.       Автобус, словно в замедленной съёмке, трогается с места, а у Шаста, кажется, трогается мозг, потому что в это же мгновенье он делает несколько резких шагов по направлению к дороге, лихорадочно всматриваясь в лица всех пассажиров автобуса, пытаясь отыскать нужного ему. Антон не отдаёт отчёта своим действиям, он просто быстро задирает руку над головой и машет, в надежде на то, что тот заметит его. И он замечает. Удивленно смотрит на парня через запотевшее стекло и пытается разобрать движение рук Шастуна, который кое-как показывает ему выйти на следующей остановке и складывает руки в умоляющем жесте.       Автобус быстро проезжает мимо, и остаётся надеяться лишь на то, что незнакомец правильно истолковал весь тот цирк, который Антон продемонстрировал не только ему, но и всем остальным пассажирам.       Тем временем, снег продолжает падать плотными хлопьями, смешиваясь с каплями дождя, превращая поверхность земли в скользкое месиво. Если идти быстро, то уже через семь минут можно добраться до следующей остановки, однако не факт, что по-прежнему с двумя ногами. Поэтому, он всё же выбирает второй вариант: старается не торопиться, держась ближе к стенам домов, на которые можно опереться в случае падения.       Ровно через двенадцать минут Антон добирается до остановки, где его, сидя на лавке, дожидается брюнет. По пути, Шаст уже несколько раз передумал, посчитав это плохой идеей и думал свернуть в какой-то переулок, просто обойдя остановку. Он прокручивал в голове множество вариантов того, как можно было бы начать диалог, но так и не остановился ни на одном. Что ж, придётся импровизировать. — Арсений, — парень забавно наклоняет голову, словно отвешивает поклон и протягивает руку для пожатия, предварительно сняв с неё перчатку. — Антон, — охотно принимая пожатие, ответно представляется Шаст, и, зачем-то отмечает, какие теплые у Арсения руки, несмотря на то, что тот прождал его на остановке не менее десяти минут.       Между ними повисает неловкое молчание, хотя Антон почти на девяносто процентов уверен, что неловкое оно только для него, ведь парень напротив смотрит совершенно спокойно, немного качается на пятках и будто что-то ждёт. «Конечно, ждёт, — думает Шастун. — Ты его буквально из автобуса вытащил, а что сказать, — так и не придумал». — Давай, может… — делает попытку, но не успевает договорить. — Давай, — Арсений улыбается, наблюдая за реакцией Антона, который непонимающе хлопает глазами. У него начинает появляться чувство, что уже с самого начала эту игру затеял совсем не он. Брюнет кажется таким расслабленным и уверенным в себе, по сравнению с ним самим. От этого ещё тяжелее не злиться на себя за неумение собраться. — Слушай, если я неправильно понял и ты хотел предложить постоять здесь, а не сходить и выпить чего-то горячего поблизости, то мне не очень нравится эта идея, — усмехается Арсений. — Именно это и хотел, — быстро кивает головой парень. — Знаешь хорошее кафе поблизости? — спрашивает, натягивая перчатку обратно на руку.       У Антона туго с деньгами, чтобы ходить по «хорошим» кафе, но он помнит, что тут действительно неподалёку есть одно хорошее место. Кажется, он был там пару раз, но, почему-то, сейчас совсем не может вспомнить, когда и с кем. — Да, тут недалеко есть одно. — Что ж, — парень разводит руки в одобрительном жесте, — показывай.       Они уходят с остановки в сторону кафе. Арсений идёт чуть позади, но всё равно иногда путается в направлении, ошибочно думая, что Шаст собирается повернуть, хотя Антону кажется, что он ведёт достаточно чётко для того, чтобы этого не происходило. Парень делает вывод, что тот живёт не в этом районе или, возможно, в этом, но тогда точно переехал сюда не так давно.       Идут они большую часть дороги молча, и только изредка эту тишину нарушают короткие направляющие словосочетания Антона. Он поглядывает на идущего рядом, разглядывает его одежду, пытается зацепиться хотя-бы за какой-нибудь значок на классически чёрном рюкзаке, коих у Арсения нет. Переводит взгляд на его ярко-красную шапку и на такого же оттенка ботинки. В общем, пытается хоть как-то составить догадки о том, чем тот может увлекается и за что можно ухватиться, чтобы завязать диалог. Но, кажется, метод дедукции ему совсем не подвластен. Остаётся хвататься лишь за единственную догадку, чтобы узнать о парне хоть что-то. И Антон наконец спрашивает: — Ты не в этом районе живёшь? — Нет, — Арсений отрицательно качает головой, подтверждая его догадки, и больше ничего не говорит. Здорово. Вот и поговорили. Конечно же, спрашивать, что он делает в этом районе, Шаст находит не совсем правильным, поэтому больше подобных вопросов не задаёт.       Оба подходят к светофору в тот момент, когда он уже сменяется красным, останавливаются и ждут разрешающего зелёного. Стоять в тишине оказывается ещё сложнее, чем идти в ней. Антон начинает судорожно придумывать какие-то темы, а в голову ему лезут только дурацкие анекдоты из серии: « а ты знаешь, какую рубашку надел любитель гавайских рубашек на поминки?.. ту, на которой был нарисован закат», и уже почти было открывает рот, когда Арсений добавляет к своему прошлому ответу: — У меня друг здесь недалеко живёт, приезжаю навестить, — смотрит на Шастуна, а затем кивает на дорогу, когда зелёный снова загорается.       Через пару минут они добираются до кафе, и Антон первым взбирается по скользким ступенькам, дёргает за ручку и уступает парню право зайти, так как всё-таки является инициатором приглашения. Тот, не ожидая такого порыва, сначала удивляется, а через секунду на смену удивлению приходит ухмылка с лёгким прищуром глаз, отчего Антон почему-то проводит параллели схожести Арсения с лисом. Парень быстро юркает вовнутрь, ни слова не говоря, а Антон следом.        Помещение выглядит очень уютно: оно небольшое; интерьер выполнен, преимущественно, в темных оттенках. И сейчас здесь не так много посетителей. В воздухе витает запах свежей выпечки и хорошего крепкого кофе. Столик в дальнем углу у окна сразу бросается в глаза и, кажется, не только ему одному, потому что брюнет, снимая куртку и вешая её на вешалку, сразу направляется в ту сторону. Антон повторяет те же манипуляции со своей верхней одеждой и садится напротив, скрещивая пальцы рук, облокачивается локтями на стол, немного позвякивает браслетами и задумчиво рассматривает картину за спиной Арсения, потому что снова не знает, как завести диалог.        Молодая официантка почти сразу приносит им два меню и даёт время на размышления, удаляясь к следующим посетителям. Парни внимательно вчитываются в него, иногда указывают друг другу на блюда и решают, какой чай лучше всего выбрать.       Напряжённая атмосфера постепенно начинает уходить. Оба расслабляются и смеются со странных, на их взгляд, названий чая. Пару раз Арсений делится неожиданными фактами о том, как готовится тот или иной напиток и откуда он пришел, подвигаясь при этом ближе к столу и активно жестикулируя руками. А Антон просто внимательно слушает, не перебивает, так как ему действительно интересно. — …и, короче, этот чай реально делали из бульона после варки пельменей, представляешь? *— заканчивает историю тот, заставляя Шаста смешно скорчить лицо от отвращения. Чего только люди не придумают. — Ладно, мы тут уже минут двадцать сидим, но так и не заказали ничего. Ты что-то выбрал? — интересуется брюнет, откладывая меню на край стола. — Чай с…- Антон внимательно вглядывается в одно слово и пару раз пытается произнести его с разным ударением, неуверенный в том, что хоть раз попал в точку. — С чем? — Арсений морщит нос. — Это даже звучит не вкусно,  — бубнит он. — Почему? Мне кажется, очень даже, — настаивает на своём Шаст. — Имбирь, смородина и… — повторно перечисляет ингредиенты предложенного Антоном напитка брюнет, но запинается, смотря на то же слово, на которое секунду назад смотрел Антон и, в отличие от него, даже не пытается его выговорить. — Как такое вообще можно мешать между собой? — Шаст невольно закатывает глаза, надеясь, что парень не заметил его жеста, однако, тот поднимает брови и улыбается, в шутку осуждающе мотая головой. — Ладно, а ты какой предлагаешь? — «Яблочный штрудель», — уверенно отвечает Арсений, тянет руку к отложенному в сторону меню, выискивает взглядом нужную строчку и разворачивает к нему, держа палец рядом с указанным напитком.— Индийский чай с корицей, кусочками яблока и цедрой лимона. — Звучит невкусно, — Шастун повторяет его же фразу, сказанную минутой ранее, и теперь очередь Арсения закатывать глаза. Антон улыбается. — Тогда бери свой, а я свой возьму, — брюнет пожимает плечами и подзывает официантку к их столику.       После заказа официантка кивает и обещает подать чай в течение нескольких минут, забирает меню со стола и удаляется. Обсуждение ассортимента заведения перестаёт быть актуальным. — Ну что ж, — Арсений откидывается на спинку кресла и переводит заинтересованный взгляд на Шаста, улыбается кончиками губ.— Раз уж мы закончили говорить про чай…— Антон тихо смеётся. — Давай хотя-бы нормально познакомимся, — и кивает в знак того, что уступает парню говорить первым. — Ну, меня зовут Антон Шастун, мне восемнадцать лет, я учусь на последнем курсе колледжа культуры и искусств, — начинает задумчиво перечислять всю информацию о себе он. — Что ещё… — Любишь кидаться под автобусы, — «помогает» ему брюнет. — Люблю кидаться под автобусы, — Антон, краснея, смущённо закусывает губу и кивает, всячески избегая взгляда сидящего напротив него. Становится очень неловко. Он ведь так и не может до сих пор объяснить самому себе, что случилось на той остановке. Просто почувствовал, что ему нужно познакомиться с Арсением. Очень нужно. Необходимо.       Было в нём что-то, что зацепило Шастуна с первых секунд. И прямо сейчас он не может вспомнить, чтобы такое уже случалось. — Твоя очередь, — переводит тему Антон, тем более, что ему, правда, интересно узнать о парне хоть что-то. — А меня Арсений зовут, — улыбается тот и замолкает. Повисает молчание. У Шастуна, кажется, глаз начинает дёргаться. Он недовольно смотрит на брюнета, пытаясь понять, шутит ли он или серьёзно больше не собирается ничем делиться.       Арсений же поджимает губы, еле выдерживая взгляд парня, но через мгновение смеётся, сдавшись. — Попов. Арсений Попов. Мне двадцать лет. Учусь на третьем курсе педагогического университета.       В этот момент, к их столику возвращается официантка, подаёт две чашки и два чайника с чаем. Спрашивает, нужно-ли принести что-то ещё и, на синхронное отрицание обоих посетителей, — удаляется вместе с пустым подносом.       Парни переглядываются и каждый пододвигает свой чайник к себе, одновременно наполняя чашки. Арсений делает глоток первым, не прерывая зрительного контакта с Антоном, немного смакует чай и, почти самодовольно, протягивает удовлетворенное мычание по отношению к напитку. Позёр хренов. Шаст ухмыляется и немного закатывает глаза.       Он пробует следующим. Немного дует на дымящийся напиток, так же смотря Арсению в глаза, и уверенно отпивает большой глоток. Зря. Чай оказывается таким противным, что ему приходится бороться с желанием выплюнуть его обратно в течение всего следующего времени. Антон обреченно выдыхает и, со всем своим мужеством, проглатывает остатки этого ужасного пойла.       Видимо, абсолютно все его эмоции отражаются на лице, потому что Арсений смеётся и смотрит победным взглядом, явно намереваясь высказать очередной подкол. — Заткнись, — беззлобно улыбается Шаст. А брюнет чуть выставляет руки в жесте «а я что? Я ничего» и молча подвигает к нему свою чашку. Антон принимает её. «Яблочный штрудель» действительно оказывается очень вкусным.       Позже официантка приносит ещё одну чашку по просьбе Арсения. Они молча пьют чай с корицей, яблоком и освежающей цедрой лимона. Оба улыбаются.       Возможно, сегодняшний день не так уж плох.