Букетик незабудок

***

      … Ингве был так молод. Ему всего лишь пятнадцать, а он уже лежит в сырой земле, под мраморной могильной плитой. «Знаешь, я не хочу, чтобы все плакали, когда я помру, — говорил он как-то брату-близнецу Иккингу, — Пусть все смеются и радуются, ведь я окажусь в лучшем из миров!.. О, и пусть везде будут незабудки. Они мне напоминают глаза Астрид. И твоё сияние, когда ты смеёшься».       Но никто не смеялся, когда были похороны Ингве. Все плакали. Все сто двадцать пять ангелов, демонов, других существ, с кем Ингве дружил, безудержно рыдали, выворачивали души и сердца наизнанку, склонившись над другом, возлюбленным, братом…       Иккинг сам теперь находится на грани жизни и смерти. Они с Ингве были связаны, а теперь… Даже девушка Ингве, Астрид, и то успокоилась на третьи сутки, но не Иккинг, нет. Он безутешен до такой степени, что и страшно подумать. Астрид искала по огромному дому Хэддоков лезвия, ибо многие стали замечать на предплечьях бедного ангела глубокие порезы, и все нашла. Девятнадцать острых квадратиков смерти, спрятанных под косяками, за обоями, припрятанные в книжках, шкафах… И сколько он ещё может купить, зайдя в магазин канцелярии якобы за карандашами или блокнотом, а на деле купив целую коробку лезвий…       За Иккингом следят все. Друзья Ингве, его девушка, одноклассники их класса, психологи, родители, учителя… Идёт неделя, вторая, седьмая — бедный ангел ни жив ни мёртв.       Каждые выходные Иккинг ходит в лес и набирает там букетик незабудок. Когда наступила зима, незабудки он стал заказывать из других миров.       Ингве очень любил незабудки. Иккинг это прекрасно помнит, поэтому на могильной плите убитого брата-близнеца всегда лежит букетик незабудок. Даже зимой, в лютую стужу, как вечное напоминание: «Я тебя помню. Я тебя люблю».

***

      … И она отшивает всех каждый раз, и ей в ответ: «Чё, всё ещё живёшь прошлым?» На это демоны получают в ответ тумаки и свои же сломанные кости. Астрид, демонесса гнева, вот уже год не состоит ни с кем в отношениях. Ингве был её родственной душой, соулмейтом, и его потеря подкосила девушку, но не до конца. Она должна жить дальше. Хотя бы ради его брата — Иккинга.       «Я хотел бы, Асюшка, чтобы у тебя была сестра-близняшка, тогда бы Иккинг был очень счастливым… Думаю, вы вдвоём даже лучше смотритесь, чем я с тобой. — Астрид хотела ему тогда возразить, но Ингве был непреклонен. — Он ангел, детка. Ангелы всегда лучше демонов, и так будет всегда. Мы с ним одинаковы, но он всё равно лучше меня. Не ругается, не злится. Очень добрый, милый, крайне умён, что важно. Его девушке очень повезёт с ним. Более самоотверженного, чувственного, любящего она нигде не найдёт… Иккинг просто нечто. Поистине существо Божье».       Астрид с каждым днём всё больше понимает, что влюбляется в Иккинга. Это её Ингве, только ангел. Сердце разрывается на части, когда она смотрит на убитого горем Иккинга, что уже год не может никак прийти в себя, оправиться от потери. — Может прогуляемся?.. В лес, за незабудками?.. — Уже ходил. — А просто погулять?.. — Я не знаю, Астрид, — признаётся Иккинг, тяжело вздыхая. — На улице прекрасная погода. Иккинг, ты не выходишь из дома уже третью неделю. — И что? Ещё столько же просижу, — фыркает парень. Три недели назад была годовщина смерти Ингве, и после этого ангел почти безвылазно сидит дома, играя в игры и общаясь с портретом брата-близнеца на стене. — Если так, то я приду к тебе домой. Не против? — Ну-у-у, — резко растерялся Иккинг, — А зачем?.. — Вытащить тебя из этой хандры. — Вряд ли. Вот если бы Ингве... — Жди, через час буду.       Иккинга несколько смущало, что Астрид так резко впряглась за него сразу после смерти брата. Он не хочет этого признавать, но ведь Астрид ему тоже нравилась, и нравится до сих пор, но Ингве оказался посмелее и выиграл в лотерею Фортуны… Ненадолго, но всё же.       Астрид ворвалась домой к Хэддокам как снежная буря. Последний раз она была здесь три месяца назад: искала лезвия… — Я, конечно, очень рад, что ты пришла, Астрид, — начинает говорить Иккинг: весь заплаканный до ужаса, отёкший, — Но я не в том расположении духа, чтобы принимать гостей. — Я не гость, Иккинг, а моральная поддержка. Да и физическая тоже, — и демонесса тут же крепко обнимает ангела, а он, чуть погодя, её в ответ. — Спасибо, — бубнит он ей в плечо, роняя слезинки одну за одной. — У тебя есть мята? Говорят, помогает хорошо, — отстранилась от Иккинга Астрид, но всё ещё не отпускает его: положила ладони на его плечи, — Хотя, тебе уже пора бы пить антидепрессанты. — И так их пью, — коротко усмехается ангел, — Пойдём на кухню что ли.       Пока Стоик с Валкой на работе, Иккинг напивается кофе, чаем и энергетиками. Повсюду банки из-под «Торнадо», «Горилла»… Астрид невольно цокает языком и мотает головой, как бы говоря: «Не порядок, надо что-то с этим делать». — Я так понимаю, ты только этим и питаешься последнее время, — комментирует Астрид, заходя на кухню и беря в руку банку, стоящую на крае стола; наполовину полная, демонесса из неё чуть отпивает напиток. — Ну, не-е-е-ет, — тянет ангел, — Я ем нормально, просто сплю много. Хочу быть бодрым, да не выходит, как видишь. — Ещё бы, столько плакать… Энергии ноль.       Иккинг складывает губы в тонкую линию, пожимает плечами, отвечая таким образом: «Ну, да, я плакса». Смотрит мельком на подоконник, где в крошечной вазе стоит маленький букетик незабудок, перед глазами проносятся воспоминания… И опять огромная грусть накатывает на ангела, покусанные до крови сухие губы сильно дрожат.       Он уже сам устал плакать, но ничего с собой поделать не может. Ему очень тяжело даже несмотря на то, что все рядом с ним, все о нём заботятся, беспокоятся. Бедный ангел просто-напросто застрял в этом порочном кругу трагедии. Он хочет вырваться, но ему не хватает энергии и сил. Может, Астрид ему поможет?..       Пока на кухне кипит чайник, а Астрид хозяйничает, Иккинг сморкается в до ужаса мокрое, полностью измазанное его же соплями полотенце. По телевизору показывают какую-то программу про эзотерику, про воскрешение умерших животных… — У тебя есть что-нибудь к чаю? — спрашивает громко Астрид. — Не-а, — отвечает Иккинг. — Ну и ладно…       Астрид приносит два бокала: оба с мятным чаем. Ангел откладывает полотенце в сторонку, ближе садится к кофейному столику. — У тебя дома много незабудок, — невзначай говорит Астрид, отпивая кипяток и смотря в телевизор. — Мама выращивает. Иногда покупает. Да и я тоже… — Душу тираните только. Так и помереть от тоски можно… Ингве не хотел видеть тебя таким, Иккинг. Он хотел бы видеть твою улыбку, а не слёзы. — Я знаю, — в его бокал с мятным чаем стали падать солёные капельки… — Думаешь, есть толк от твоих слёз? Нет. Ты убиваешь себя, Иккинг, — переходит на шёпот демонесса; сама готова заплакать, — Год прошёл, а ты всё никак не успокоишься… Он беспокоится о тебе, я в этом уверена… Пожалуйста, давай мы вместе успокоим его душу и перестанем расстраиваться. Давай?..       Ангел внимательно смотрит на демонессу, что сама теперь похожа на него: красными глазами, отёкшим видом. Кажется, она тоже плакала весь этот год почти беспрерывно, как он сам; скрывала всё магией, убеждениями…       Иккинг молча отпивает половину мятного чая из своего бокала, смотрит куда-то в пустоту. Демонесса прижимается к нему сбоку, приобнимает парня за бок. — Астрид, я… Я люблю тебя… Ты знаешь?..       Она слабо кивает в ответ, следом легонько целует ангела в левый висок. Иккинг почти сразу сильно краснеет, смущается. — И я тебя люблю, Иккинг… — Так же, как и Ингве?.. — Да… Может даже чуть побольше, — ухмыляется Астрид; Иккинг тоже слабо улыбается. — Ему бы точно не понравился твой ответ. — Он сам говорил мне, что мы с тобой лучше смотримся… Да и он мечтал, чтобы ты был счастлив с моей копией… Но будешь счастлив с оригиналом.       Иккинг чуть дёргается; кажется, мурашки побежали по коже от этих приятных слов. Астрид целует его в левую щёку, потом чуть ниже, в шею, в плечо, ангел каждый раз вздрагивает, стесняется. Но потом наконец собирается с мыслями. — А можно я тебя поцелую?.. — чуть икает при этом Иккинг. Астрид улыбается, кивает. — После этого ты никогда от меня не отвертишься. — Прямо «никогда»? — Никогда-никогда. — Вау, — шепчет ангел, следом лучезарно улыбается. Астрид замечает, как пространство вокруг них двоих озаряет свечение, похожее по цвету на… цвет незабудок. Так вот о чём говорил Ингве…       Иккинг целует Астрид с опаской, неумело, но очень искренне и с чувством. Демонесса сразу делает сравнение: когда Ингве целовал её в первый раз, их поцелуй был точно таким же. Близнецы, что поделать.       На душе становится легко, а внутри тела разливается тепло. Слёзы высыхают, глаза потихоньку прекращают быть такими красными и отёчными.       Иккинг и Астрид обнимались до самого прихода Валки и Стоика. Да и после тоже. Демонесса попросилась остаться с ночёвкой, и взрослые согласились, хоть и с опаской. — Знаешь, я хочу отречься от Бога. — Ты уверен? — осторожно спрашивает Астрид. Иккинг лежит на кровати под одеялом, а она сидит рядом и пишет эсэмэски родителям. — Я давно об этом подумывал. Будто не в своём теле живу, понимаешь?.. — Хочешь заменить Ингве?.. — совсем тихо спрашивает демонесса. — Ингве хотел быть ангелом, Астрид, — слабо улыбается Иккинг, — Мы хотели заменить друг друга ещё очень давно… Кстати, а у вас с Ингом как, было?.. — Было, — кивает Астрид, понимая, о чём говорит ангел. — И как?.. — Трудный вопрос, Иккинг. Можешь что-нибудь попроще спросить? — просит девушка, тихо посмеиваясь. — А ты хотела бы?.. — ангел жуёт губы, стесняется, — Со мной?.. — Ты такой душка, — умиляется Астрид, лепечет, — Вообще не умеешь говорить о сексе. — Какой уж есть, извини, — чуть натягивает улыбку Иккинг, — Просто Инг мне многое рассказывал о вас… Всех ваших «весёлых делишках»… — уточняет парень, глаза забегали по комнате, — Мне это неведомо, но мне хотелось бы узнать подробнее, узнать суть, так сказать, на практике…       Астрид тихо и мило посмеивается на это, кладёт телефон на тумбочку; нависает над ангелом и внимательно разглядывает его с улыбкой и полуприкрытыми глазами, полными игривости. — Будет тебе практика, но не сегодня, — и быстро целует его в губы, — Давай спать ложиться. — Угу, — активно кивает Иккинг с широченной улыбкой на лице; сияет как Солнце.

***

      … Она неожиданно для всех отреклась от Дьявола, и вскоре стала ангелом. Иккинг остался собой вопреки внутренним мытарствам; послушал Астрид, ведь безмерно любит её.       Они отныне вместе ходят в лес, посещают Ингве и оставляют на его могиле букетик незабудок.       Даже на своей свадьбе Астрид кидала букет незабудок в толпу вместо положенных роз и мирта. И после празднества Астрид с Иккингом пошли к Ингве вопреки запретам родителей и других ангелов.       … А потом у ангелов рождается сын демон. Все сразу всполошились, начали шуметь: «зря пошли на кладбище после свадьбы, нельзя так делать». Но Иккинг с Астрид наоборот обрадовались, и назвали сынишку как желали — Ингве. Потом у ангелов рождается девочка-ангел, и её нарекли Незабудкой. Теперь в душе Иккинга воцарилось истинное счастье, о чём искренне мечтал его брат-близнец, покинувший мир шестнадцать лет назад…

***

      … В дверь вдруг постучались. Незабудка была недалеко от прихожей, поэтому открывает дверь. И она резко пугается, застывает на месте.       На неё смотрит папа. Но глаза у него были красные. Другая причёска, пирсинг в ушах, байкерская косуха… «Папа» широко улыбается, в глазах его спокойствие и тихая радость. — Папа дома? — спрашивает он вполголоса; у него точно такой же, как у папы, голос. — Да… Па-а-а-а-ап, тут к тебе… Ты… Пришёл, — с опаской, не отводя взгляда от незнакомца говорит Незабудка.       Иккинг быстро выходит в коридор и тоже застывает на месте, как его дочка. Ангел часто дышит, готов упасть в обморок. — Ингве?.. Я не брежу?.. — бормочет Иккинг, промаргивается. — Если бы ты бредил, я бы через дверь не пошёл, — делает небольшой шаг вперёд, широко раскрывает руки, — Иди ко мне. Обнимемся, братиш…

***

      … Семейство Хэддоков сидело за столом и молчало, в шоке разглядывая Ингве. Того самого, что лежал в могиле все эти годы. — Оказывается, есть такая хрень, называется «цветочная реинкарнация», — жуя плюшки с чаем говорит Ингве, — Я воскрес в лесу, на огромной поляне незабудок. Не знаю, как так вышло, но я очень благодарен Фортуне, что мне дали второй шанс пожить на Земле. — А когда ты воскрес?.. — интересуется Астрид. — По времени?.. Ну-у-у-у, — задумчиво тянет Ингве, — Как я понял, когда мне год поминания было. — Но почему ты к нам не пришёл?.. Ты же всё помнил, — несильно хмурится Иккинг. — А вот тут-то ты не прав. Я ни хрена не помнил, — уверяет возвращенец, — Я только помнил, что меня зовут Ингве и всё. Это потом я случайно, лет через шесть, набрёл на могилу и понял, в чём прикол. И вспомнил. — И где ты всё это время был?.. — В Туссенте. Ближний свет, знаю… Но я хорошее состояние сколотил. Нашёл одну демонессу, Астрой зовут. Она очень на тебя похожа, — глядя на Астрид говорит Ингве, — Почти что копия… Кстати, хотите прикол?.. У меня сынишку-то Иккингом зовут, — и громко смеётся, — И он демон!.. — Как мило, — Иккинг широко улыбается. Он сияет голубоватым свечением. — Папа, ты светишься! — удивляется Незабудка. — Он всегда так сияет, когда счастлив, — говорит бархатным голосом Ингве; его глаза вдруг наполняются влагой, — И я так рад, что вижу его счастливым вновь…

***

      … Близнецы стоят над могилой и задумчиво её разглядывают. На плите лежит букетик незабудок: неизменный атрибут. — Когда второй раз умру, просто посади незабудки… Может третий раз воскресну, — пожимает плечами Ингве и приобнимает брата-близнеца за бок, — А тебе что на могилку, а, братиш? — Тоже можно незабудок, думаю, — улыбается Иккинг слабо. Демон посмеивается, потом смолкает. — Астрид такая счастливая… Ты у меня молодец, Икк. Жена-красавица, дети-умницы, дом забабахали шикарный… Ты продолжил жить, зная, что я мёртв… А я жив на деле оказался. Хотя, я реально был мёртв год. Я был в Аду, — заявляет Ингве, — Шикарное место, но не по мне. Тут веселее… Да и ты рядом. — Я, кстати, думал, что ты жив. Мне так казалось, — признаётся Иккинг брату. Демон-близнец широко улыбается. — Мы же связаны, братиш. Наша связь так же крепка, как связь родственных душ. — И получается, я увёл у тебя Астрид… — Ой, да ну тебя! — отмахивается Ингве, — Я сам говорил, что ей с тобой намного лучше, чем со мной. Я не злюсь, не расстраиваюсь: всё в порядке. Мне самое главное, чтобы вы счастливы были. Остальное неважно.       Близнецы крепко обнимаются; Иккинг начинает хныкать. Ингве принимается его успокаивать, но ангел опять не может остановиться. Демон бесится, но не сильно, приговаривает: «Да что же это такое, а?! А ну прекрати, ты мужик или кто?!»       Ингве тяжело вздыхает и принимается целовать брата-близнеца в щёки, глаза; он часто так делал в детстве, когда ангелок не унимался и плакал почти бесконечно. Иккинг вроде начинает успокаиваться и смущаться, отпихивает близнеца от себя: не дай Боже кто увидит — засмеют, обзовут плохим словом. — Н-ну всё, хватит, я понял, всё, — лепечет Иккинг, вытирает мокрый нос рукавом рубашки. Ингве самодовольно поднимает голову и лыбится, и следом вдруг заявляет: — Знаешь, я очень хотел бы устроить с тобой и Астрид тройничок. Как ты на это смотришь, а?..       Потом Ингве переехал со своей семьёй к себе на Родину, в Темерию, купил дом неподалёку от дома брата-близнеца. Теперь живут душа в душу обеими семьями; живут до тех пор, пока Иккинг, Астрид и Астра не умрут в первый раз, а Ингве — во второй. Или даже в третий… Но это уже совсем другая история.