Особая традиция

С самого утра Эмма была сама не своя. Она всё время смотрела в окно, проверяла телефон, будто ждала чего-то. Или кого-то. На вопросы отвечала с задержкой, а иногда и вовсе, казалось, не слушала, что ей говорили. Норман всё это замечал, и такое её поведение несколько беспокоило его. Он не понимал совершенно, что с ней происходит, и оттого начинал волноваться лишь сильнее. Хуже всего было то, что он не мог узнать, в чём же дело. Когда он спрашивал, всё ли у неё в порядке, она улыбалась и кивала. Один раз только ответила, что немного волнуется, но это нормально, ведь сегодня её праздник. Такой её ответ Нормана не устроил. Он понимал, что причина в чём-то другом, и отчаянно пытался её отыскать. Он анализировал поведение Эммы, сопоставлял у себя в голове факты, искал объяснение. Однако всё было тщетно. Он не мог понять, почему же она так странно себя ведёт. Вариант, что она просто взволнована из-за дня рождения, он наотрез отказывался рассматривать. Если бы это было так, то она бы не смотрела каждые пятнадцать минут в окно и не проверяла телефон на наличие сообщений. Тут явно замешано нечто иное. И он собирался выяснить, что. Сейчас же Норман неслышно продвигался вслед за Эммой по коридору. Он случайно подслушал, как ей кто-то позвонил, и после этого звонка она быстро направилась на улицу. Выглядела при этом она крайне радостной, даже светилась от счастья. И антенна её, вечно стоящая торчком на макушке, весело покачивалась в такт настроению хозяйки. Норману всё это показалось подозрительным, и потому он решил за ней проследить. Он и сам понимал, что это неправильно. Об этом твердили и настойчивые голоса в голове. Они насмехались над ним, говорили, что он совсем уже с катушек слетел. Однако Норман их не слушал и лишь продолжал бесшумно следовать за Эммой. Он должен был выяснить правду. И неважно, к чему для этого придётся прибегнуть. Так, иногда останавливаясь и прячась в тени, Норман прошёл вместе с Эммой весь коридор. Дальше — выход на улицу. И наконец они оба оказались во дворе «Севен синс». Эмма уверенно шагала вперёд, а Норман остался возле двери, чтобы она его не заметила. Он молча осмотрелся, пониже натянув рукава, и замер на месте. Брови моментально поползли вниз, руки машинально сжались в кулаки, внутри всё заклокотало. Он наконец понял, чего, а точнее кого так ждала Эмма. Оливер. Он стоял возле ворот и явно ожидал её. И пришёл он не с пустыми руками. Норман почти сразу же заприметил большой и пышный букет солнечных подсолнухов, перевязанный оранжевой лентой. Цветы выглядели свежими, по всей видимости, совсем недавно сорванными. И лишь от одного их вида внутри у Нормана забурлило неприятное чувство ревности. Оливер принёс ей цветы. Оливер. Эмме. Цветы. На день рождения, чёрт возьми! «Что это вообще за подарки такие? — мысленно возмущался Норман. — И нормально ему на два фронта работать?» Негодование с каждой секундой всё возрастало. Хотелось подойти к ним, ударить Оливера со всей силы, а потом увести Эмму обратно в пансионат. Однако он держался. Понимал, что это глупо, опасно и могло только испортить их с Эммой отношения. Поэтому так и продолжал стоять на месте, безмолвно наблюдая за всей этой сценой. Эмма же тем временем подошла наконец к Оливеру. Они обменялись улыбками, и он вручил ей букет. Они находились далековато, однако Норман всё же смог расслышать их разговор. — Ну наконец-то! Я уж думала, в этом году ты не придёшь. Раз уж у тебя поступление на носу, всё такое, — Эмма приняла из рук Оливера букет и заметно облегчённо вздохнула. С её лица при том не сходила счастливая улыбка, и Норману это совсем не нравилось. Он хотел быть тем, кто заставляет Эмму так улыбаться. Он, а не какой-то там Оливер. — Да ну, ещё чего придумала, — Оливер махнул рукой. — Ещё бы я тебя бьез подарка в такой день оставил. Знаю же, что ты ждёшь, — он усмехнулся и потрепал её волосы, на что она зажмурилась и заворчала. Его слова отозвались в груди Нормана неприятным колющим чувством. Что это значит? Они, выходит, каждый год что-то такое устраивают? Почему он ничего об этом не знает? Вопросов накапливалось всё больше, и ни на один из них у него не было ответа. Оттого становилось лишь хуже. Пламенное чувство ревности съедало его изнутри, душило тугой удавкой, не давая свободно вдохнуть. Он хотел быть на месте Оливера. Он хотел дарить Эмме шикарные букеты на день рождения. Он хотел получать в ответ её радостную улыбку. Но в итоге всё это доставалось не ему, её законному парню, а человеку, который сейчас стоял там, у ворот. Человеку, который свободно жил, не скованный болезнью. Человеку по имени Оливер Стар. В конце концов не выдержав напряжения, Норман развернулся и быстрым шагом направился к себе в комнату. По дороге он едва не врезался в мисс Изабеллу и, тихо извинившись, проскользнул в свою комнату. Оказавшись там, он медленно съехал по двери вниз и закрыл лицо руками. Внутри всё болело, жгло от обиды. Он не понимал, почему всё так. Почему именно Оливеру доставалось всё то, о чём он так мечтал. И вместе с тем ему было страшно. В голову закралась мысль, что Оливер — более подходящая партия для Эммы. И он даже был с ней согласен. Потому что Оливер — сильный, заботливый, в конце концов, нормальный человек. И он бы ничуть не удивился, если бы Эмма в какой-то момент выбрала именно его. А может, это уже произошло? От этой мысли Норман весь содрогнулся. А ведь действительно, что, если Эмма уже всё решила? Там, на улице она выглядела такой довольной. Явно обрадовалась подарку. Или, может, самому приходу Оливера. Она ведь его так ждала. — Нет, — вслух прошептал Норман. Он тряхнул головой и постарался мыслить здраво. — Нет-нет-нет, она не могла… «Ты так в этом уверен?» — раздался насмешливый голос в голове. «Откуда ты знаешь, что она всё ещё любит тебя? Сегодня она думала весь день не о тебе, а о том парне», — подначивал второй. — Замолчите, — Норман зажмурился и закрыл уши руками. Он старался не слушать. Старался рассуждать логически. Но теперь, когда голоса нашли, за что зацепиться, делать это стало гораздо труднее. Однако и спасение пришло откуда не ждали. В коридоре вдруг раздались чьи-то шаги, а уже через пару минут в его дверь постучали. — Норман, могу я войти? — послышался голос Эммы. В бесовском гуле голосов он прозвучал как спасительный колокол. — Да, заходи, — Норман неспеша поднялся с пола и отошёл от двери. Виски уже начинали пульсировать от натиска поселившихся в разуме тварей, однако он усиленно не обращал на это внимание. Пытался сосредоточиться на мысли, что, раз Эмма к нему пришла, значит, она его любит. Дверь с тихим скрипом отворилась, и Эмма заглянула в комнату. В руках она всё ещё держала тот самый букет, подаренный ей Оливером, однако зацепило Нормана не это. Она выглядела взволнованной. А когда их взгляды встретились, она и вовсе спешно подошла к нему. — Мисс Изабелла сказала, что ты выглядишь неважно, — начала она. Букет она прижала к себе, но при этом не сводила с него внимательного взгляда. — Что-то случилось, Норман? Норман опустил взгляд и прикусил губу. Голоса в голове ликовали, ведь ему не оставалось ничего, кроме как признаться. Он и сам это понимал. Врать тут бесполезно. Она всё равно не поверит. Да и не мог он её обманывать, когда она так на него смотрела. Придётся сознаться. — Я… Ты… — начал было он, однако запнулся. Сделал глубокий вдох, поднял на неё голову и всё же продолжил: — Ты странно так себя вела… Интересно мне было, дело в чём, и проследил я за тобой… — сбивчиво объяснил он. Руки с каждой секундой начинали дрожать всё сильнее, гул голосов усиливался. Они смеялись над ним, издевались, шептали, что теперь ему точно конец. А он смотрел на Эмму, кусая губы. Смотрел и ждал, что же она скажет. Пару минут она молчала. Просто глядела на него, видимо, переваривая сказанное, и прижимала к себе букет. А потом на её лице отразилось какое-то нечитаемое выражение, и она выдохнула. — Так вот в чём дело… — прошептала она. После она медленно опустилась на кровать, положив букет рядом, и Норман последовал её примеру. — Теперь мне всё ясно. Ты ведь видел, как Оливер дарил мне букет, да? — она кивнула на подарок. — Угу… — И ты, должно быть, подумал, что это какой-то романтический жест, да? Он ничего не ответил, лишь понуро опустил голову и сжал пальцами край рубашки. Впрочем, Эмме было вполне достаточно и этого. Она вздохнула и придвинулась поближе. Взяла его за руки, бережно погладила. Он медленно поднял взгляд, и они встретились глазами. В этот момент его сердце пропустило удар, и шум в голове вмиг стал неважен. Потому что там, в зелёной листве глаз Эммы он отчётливо разглядел своё отражение. — Ты всё не так понял, — начала объяснять Эмма. Она не отпускала его рук и продолжала ласково гладить их. — Видишь ли, у нас с Олли-Олли есть одна старая традиция. Это ещё с детства пошло. — Тра… диция?.. — переспросил Норман. Он читал о традициях в книжках, но там об этом рассказывалось как о чём-то, что передавалось из поколения в поколение. Там это были семейные ритуалы, совершенно не похожие на то, что он сегодня увидел, и потому он несколько растерялся. Но слова Эммы определённо успокаивали его, потому как голоса постепенно затихали. — Ага, — она кивнула. — Каждый год на мой день рождения он дарит мне букет подсолнухов. Эта привычка появилась из-за того, что я, как он говорит, сама на подсолнух похожа. А ещё их всегда можно нарвать в поле и не надо лишние деньги тратить, но мы сейчас не о том. В общем, в этом нет никакого подтекста. Просто подарок, понимаешь? — Не совсем, — честно признался он. Он и правда не до конца понимал, но всё же решил ей довериться. Ведь Эмма никогда ему не врала. — Но если так ты говоришь, согласен я… — Ну вот и отлично, — она с облегчением выдохнула и улыбнулась ему. — Прости, что сразу об этом не сказала. Мне нужно было тебя предупредить, тогда такого бы не произошло. Норман качнул головой и лишь прижался к ней покрепче. Она мягко обняла его, и он положил голову ей на плечо. Теперь, в её объятиях, он окончательно успокоился. Голосов больше не было слышно, дрожь в руках потихоньку проходила. Теперь он был уверен в том, что ошибался. Эмма всё-таки его любит. А ещё, кажется, он узнал что-то для себя новое.