Любовный контракт

      После выходных, как и у многих других работающих людей, начался очередной кошмар. В понедельник я проспала, но благодаря своей скорости собралась за десять минут и смогла, не опоздав, прийти в офис голодная, потому что не успела утром позавтракать. Помимо этого, спустя какое-то время началось совещание, где каждый напыщенный жирный индюк, сидящий в кресле моего начальства, старался вынести мне мозг и найти хоть что-то, чтобы лишить премии, но я тоже не пальцем деланная, не первый день сижу на месте руководства делопроизводственного отдела этой строительной компании и знаю, что и как нужно сказать, чтобы от меня отстали.       После совещания длительностью в три часа, было ещё очень много работы, и, конечно же, я задержалась до десяти вечера, а, придя домой без ног и сразу легла спать. Следующие дня три проходили так же тяжело и муторно, каждый день совещания из-за смены Генерального директора, ещё и сезон сдачи документации, эти дни мы с Кариной даже не ездили на квартиру, чтобы хоть чуть-чуть продвинуть ремонт. Ребята, видя наше состояние после тяжёлого дня, готовили кушать сами, и, кстати, у них неплохо это получается, по крайней мере, ни я, ни подруга не жаловались.       В это время с Аккерманом я почти не разговаривала, его либо не было дома, либо я была уставшей и не хотела ничего слышать, или вообще я была злая, как собака, и еле сдерживала себя от убийства всех вокруг. Рики, хоть и виляла хвостиком и была приветлива к ребятам, всё равно не подчинялась им. Это я узнала, когда Эрвин рассказал, что однажды они пошли гулять с собаками Дорой и Рикиджи, но обе девочки отказывались слушаться, убегали, играли и вообще никак не реагировали на Смита или Леви: это было смешно, конечно, учитывая, что при своих хозяйках собачки ведут себя примерно. Карина же говорила, что Дора в принципе сама по себе вредная и не подчиняется всем подряд, но это можно сказать про любую взрослую собаку с характером.       И вот, наконец-таки пятница! Мой самый любимый день недели из всех существующих. Дресс-код в нашем офисе отменяется, и можно прийти в джинсах или в спортивках, плюсом ко всему сокращённый день, и ты приходишь домой не тогда, когда бумажные дела закончатся, а раньше всех. Но по закону подлости, разумеется, всем понадобится срочно что-то сделать или спросить, вот и меня весь день дергали то с одним отчётом, то с другим, а на обеде пришлось слушать сплетни моей не самой любимой коллеги со сметного отдела Елены. Да, выглядит она всегда красиво, чем и завлекала мужчин в офисе, но явно не разбиралась, с кем стоит спать, а с кем нет, и из-за этого буквально по рукам шла, а потом возмущалась за несерьёзное отношение к ней со стороны руководства.       С её слов я узнала и о себе много нового и интересного, например, оказывается, я добралась до своей должности через постель или что меня считают грубиянкой, хамкой и невоспитанной дурой, не знающей этикета. Ну, насчёт первого ничего удивительного лично для меня, как только не пытаются люди облить грязью всё то, что ты делаешь, и ведь хватает времени-то? Мне вот вообще некогда думать о том, кто с кем спит или обращать внимание на то, кто как ведёт себя в личной жизни. А насчёт второго, то тоже ничего особенного, меня так часто за глаза называли, воспринимая правду за грубость и хамство, а смелость, благодаря которой я могу сказать всё своё мнение в лицо, называют невоспитанностью и незнанием этикета. Я, когда это впервые услышала, подумала, что отупела и пошла гуглить, что такое этикет, воспитание и чем оно отличается от прямолинейности, но оказалось, что со мной всё в порядке.       Так или иначе, после работы я зашла в магазин, взяла себе мартини, чтобы отдохнуть одной или максимум с подругой этим вечером. Неделя была очень тяжёлой, поэтому видеть никого не хотелось, однако у жизни были явно другие планы на меня в этот день, это я поняла, когда не увидела Карину в нашем временном месте проживания, и вместо того, чтобы оставить меня в покое, чёртов Леви пригласил меня на гонки. Я сказала, что мне нужно сначала отдохнуть, и, сняв с себя верхнюю одежду, ушла быстрым шагом в комнату и, вздохнув с облегчением, упала на мягкую кровать. Рикиджи сразу же подбежала ко мне и начала облизывать свисающую руку, я усмехнулась и приоткрыла глаза, глядя на довольную собаку, которая была так сильно рада меня видеть. Моя девочка всегда меня ждала, иногда казалось, что только она способна так сильно меня любить, часами ждать и понимать с полувзгляда, даже без слов.       Я всегда любила животных больше, чем людей. Эти двуногие создания мерзкие, противные, хитрые, гнилые и отвратительные как на внешность, так и на внутренность. Вечно чем-то недовольный людской народ постоянно корчился в лице, периодически издавая звуки за спиной, боясь сказать в лицо, как смелый, стойкий человек. Животные же не пытались изображать доброту, лгать, если им что-то не нравится, они молчат, если злятся — рычат, если любят — ласкаются, всё просто. Говорят, «человек — самое жестокое создание, хуже животного», и я с этим согласна. Сколько людей готовы продать или убить родную мать за наследство, и этих людей меньше, чем тех, кто убивают забавы ради, да и помимо убийц сколько ещё уродов бродит на белом свете? А животные тем временем намного чище душой и сердцем.       — Ты поедешь? — мужской голос вывел меня из мыслей, и мне пришлось оторвать взгляд от Рикиджи и посмотреть на пришедшего мужчину. Он стоял у порога в комнату и, скрестив руки на груди, облокотился спиной о стенку, глядя куда-то в сторону.       — Я не знаю… — тихо ответила снова, посмотрев на свою собаку, и погладила её по голове. — Я хочу отдохнуть, но мне лень куда-то идти или ехать, да и к тому же настроения никакого нет…       — Я в машине жду. — после своих слов Леви вышел из комнаты.       Моя гоночная машина давно продана, да и не гоняла лет пять. Как он собирается со мной соревноваться? Нет, ну конечно, его Mercedes-Benz Maybach сможет гонять, а моя не сможет обогнать его, и вообще, зачем ему это всё? Мы же договорились общаться только на дружеской волне, так зачем придумывать это… Может, он так хочет подружиться? Всё-таки, день свадьбы уже не так далеко, как раньше, и однажды мне придётся написать дату брака в договоре, а мы ещё толком и не знаем друг друга. Хотя, скорее, я его не знаю, он наверняка меня читает как открытую книгу, опыт как-никак.       Тяжело выдохнув, я приняла сидячее положение и, улыбнувшись, глядя Рики в глаза, встала на ноги и пошла переодеться. Что ж, была не была, может, он действительно достоин попытки понять его? Хотя, зная свой характер, кто тут ещё может оказаться недостойным… Сняв с себя макияж и переодевшись в спортивный костюм, я вышла из квартиры и спустилась к выходу из подъезда, а подойдя к чёрной тачке жениха, села на переднее сиденье. Аккерман сидел за рулём, смотрел куда-то вдаль, кажется, он вообще не заметил моего появления, и я решила разбить эту гробовую тишину сама:       — Как ты собрался со мной в гонки играть, если моя машина не сможет обогнать твою? — я посмотрела на брюнета, который после моих слов нахмурился, а затем демонстративно посмотрел на наручные часы.       — Ты два часа об этом думала?       — Что…       — Я два часа назад вышел из квартиры. По-твоему, у меня дел больше нет, как сидеть здесь и тратить своё время в ожидании твоего появления? — он был недоволен и груб, перебивал и не давал даже слова вставить. Кажется, я опять не уследила за временем и прособиралась пару часов, но это не значит, что он мне может указывать, через сколько мне выходить и за сколько мне нужно собираться.       — О как? Что ж, тогда я пойду. — сразу после моих слов двери машины автоматически закрылись, я с недовольным выражением лица повернулась к Леви. — Выпусти меня!       — Ты никуда не пойдёшь. Будешь сидеть здесь и ждать, пока я закончу свои дела, а потом мы поедем на спорткар, это понятно? — он повернулся ко мне лицом, смотрел со злостью и ненавистью в глазах, привычно хмуря брови.       — Кто ты такой, чтобы мне указывать?! Я сказала, выпусти меня немедленно! — крикнула я в ответ на его приказ. Аккерман чуть наклонился ко мне, неотрывно глядя на меня своими серыми, безразличными и холодными глазами. И это я его вздумала считать достойным чего-то? Вы только посмотрите на этого злобного придурка, так и шипит от какой-то сущей мелочи.       — Не вынуждай меня. — сквозь зубы проговорил он тише, всё так же смотря мне в глаза со злостью. — Просто посиди молча хоть какое-то время…       — Если я и буду здесь сидеть, то теперь уж точно молчать не буду. Я не собираюсь терпеть к себе такое отношение!       Примерно ещё минуту после моих слов Леви пилил меня злобным взглядом, я отвечала ему тем же, абсолютно не уступая, по крайней мере, мне хотелось верить, что я не уступаю. Хотя, скорее всего, я на его фоне больше на злобную чихуахуа похожа, а Аккерман — на Цербера, всё сносящего на своём пути. После, казалось, вечного напряжения он с тяжестью вздохнул, то ли пытаясь себя успокоить, то ли демонстрируя мне уровень своей злости. Затем он отвернулся от меня, завёл машину и начал выезжать на дорогу. Я молча отвернулась к боковому стеклу и, стараясь отвлечься, разглядывала всё вокруг: здания, прохожих, припаркованные машины. Но это не помогало, злило ещё больше, хотелось развернуться и врезать этому нахалу за то, что вздумал мне указывать и запирать в своей карете. Чтобы хоть как-то себя успокоить, я залезла в телефон и начала шариться по социальным сетям: новости о законах, терактах, постройках. Всё как обычно. День и без того паршивый, ещё эти жизнерадостные вести в интернете, ужас. Мало того, что мне на работе весь мозг вынесли, так ещё и с Леви поругалась в очередной раз и еду чёрт знает куда, читая эти ужасы по телефону.       Террористическая организация «Марли» существует уже давно. Их всё никак не могут поймать и истребить, потому что они часто меняют местонахождение и своё название. Они вербуют детей, заставляют их совершать суицид, одиноких женщин или мужчин отправляют со взрывчатками куда-то, чтобы те подорвались и забрали с собой жизни ни в чём не повинных людей. Пару лет назад, говорят, они устроили крупный переполох и, захватив детскую школу, перестреляли там всех. По рассказам, напоминало историю о Беслане, но точностей никто не знал. Людям оставалось только верить, что в их жизни не произойдёт такого страшного горя и молиться богам.       Спустя какое-то время машина остановилась, а Аккерман вышел и направился куда-то. Я даже не посмотрела на него и не спросила, куда он ушёл. Не было желания разговаривать с этим солдафоном, пусть катится ко всем чертям мира, лишь бы меня оставил в покое. После прочитанных новостей в телефоне я зашла в директ, подписчики часто писали комментарии о работах или о стриме, писали в личку о своих пожеланиях. Слава богу, я не была особо знаменита, поэтому дураков было поменьше, как и любопытных. Ведь чаще всего я рекламировала продукты или писала статьи насчёт каких-нибудь музеев и советовала туда идти, но из-за основной работы всего этого было меньше нужного для популярности, да и я не особо хотела обзаводиться клубом фанатов, хватало подписчиков, которым просто нравилась моя реклама.       Когда мужчина вернулся, в его руках был какой-то маленький целлофановый пакетик, в котором лежало что-то круглое. Это я заметила, потому что автоматически повернулась в сторону открывающейся двери и проследила за движениями брюнета, который по-прежнему молчал. Перед тем как завести свою машину, Леви положил пакетик с чем-то внутри мне на колени, даже не взглянув на меня.       «Это типа… Так немые обычно общаются, да?» — подумала я, вопросительно посмотрев на Аккермана, а затем взяла в руки вещицу, которая всё ещё была в упаковке. Оказалось, это серебряный браслет примерно два сантиметра в длину, посередине пластина, на которой нарисована девочка Микки Маус, и снизу надпись: «Мир не вечен, вынос мозга обеспечен». Я, усмехнувшись, закатила глаза, еле сдерживая улыбку на лице.       — Вообще-то, нормальные люди сначала словами извиняются за своё поведение, а потом дарят подарки. — всё-таки посмотрев на жениха, сказала я уже более мягким тоном голоса. Леви, не отрывая взгляда от дороги, нахмурил брови, кажется, он ожидал другой реакции…       — Тебе хоть что-нибудь может понравиться? — спокойно спросил Аккерман, останавливаясь на светофоре.       — Нет причин для такого обращения с девушкой, это понятно? — более строго и с долей злобы проговорила я сквозь зубы. Надев браслет на правую руку, стала любоваться вещицей. — Ну и куда мы теперь?       — На спорткар. Там трасса одна открывается, можно покататься. — он не смотрел на меня, а я довольная смотрела на свой новый браслет, всё-таки это приятно получать подарки.       Всю дорогу до неизвестного мне пункта назначения Аккерман молчал, я тоже не торопилась нарушать тишину. Вместо этого я то переписывалась с Кариной, то с Валеритой, периодически то смеясь над шутками подруг, то просто улыбаясь. Лера рассказала, что у неё появился новый парень, который, кажется, по уши влюблён в неё, а та и рада. Карина жаловалась в очередной раз на свою работу и возмущалась о том, что я, ленивая жопа, ничего не приготовила перед тем, как свалить куда-то с Леви. Ну, зато ребята не отравятся моим очередным экспериментом, как это было на неделе… Я просто приготовила яичницу, съев которую они полдня на унитазе проторчали, причём я-то тоже ела и Уайт, с нами было всё в порядке, а Леви с Эрвином были крайне недовольны результатом переваренного завтрака. Ну, я отделалась недовольными шутками и ворчанием со стороны мужчин, повезло, наверное.       Вчера Армин приехал к Леви и попросился у него пожить, из-за чего со мной теперь ближайшее время в одной кровати спит Леви, Арлерт то не знает о нашем долбаном договоре, вот и приходится делать вид идиотов. Хотя благодаря тому, что военные работают с 6:00 и почти до 22:00, я больше фигнёй страдаю или отдыхаю, так что жаловаться особо не на что.       Жить с ребятами было не очень уютно, нельзя было ходить, например, в одних трусиках или только в майке, хотя во время отсутствия солдат мы это прекрасно практиковали. По утрам, слава богу, не было очереди в ванную, благодаря тому что в квартире есть три отдельных ванной комнаты, зато в прихожей было не пройти, и приходилось чуть ли не толкаться, когда идём куда-то все вместе. Облегчало всё это положение, что ребята нас не трогали, если сидели по своим комнатам, никто не пытался нас оттуда вытащить, если грустили, не пытались веселить. Благодаря этому ощущение уединения не уходило и личный комфорт тоже.       Просматривая новостную ленту в социальных сетях, я не заметила, как мы уже куда-то приехали и как уже минут пятнадцать сидела в машине одна, но когда опомнилась, то, посмотрев по сторонам, никого не увидела. Приглядевшись к окружающей местности, я поняла, что мы где-то на окраине города, частные дома, похожие на большие дачи или фермы, виднеется поле, и светофоров почти нет. Сейчас уже вечереет, поэтому небо стало немного более тусклым, чем днём, пейзажа заката я, к сожалению, не видела из-за высоких деревьев.       «Ну что за человек, вот как это всё нужно понимать? Хотя, возможно, мне и не нужно выходить, может, он ещё вернётся?» — подумала я, после чего лишь с тяжестью вздохнула, матеря на чём свет стоит Аккермана.       Мне ничего не оставалось как просто сидеть ждать, и, кажется, прошла уже вечность, а никого нет. А что, если он тупо меня кинул или решил пошутить, кто знает, на что способен этот человек. Но мои переживания закончились, как только из какого-то домика вышел брюнет.       Он облачился в спортивную форму для гонщиков, выполненную в строгом чёрном цвете, который эффектно контрастировал с тёмно-синей гаммой. На коленях, предплечьях, груди и плечах находилась слегка объёмная защита, визуально увеличивающая рельеф мышц и подчёркивающая фигуру. Сами защитные пластины, очевидно, изготовленные из прочного железа, надёжно прикрывали уязвимые части тела, в то время как остальные участки были плотно обтянуты эластичной тканью, которая выгодно подчёркивала спортивную форму мужчины, придавая ему ещё более внушительный и мужественный вид.        На шее у Леви висел кулон на серебристой цепочке, добавляя его образу загадочности и утончённости. В руках он держал перчатки для рук, у которых были обрезаны пальцы, что придавало ему ещё более брутальный и стильный вид. В целом, его внешний вид напоминал форму байкера, и я не могла не задаться вопросом, откуда у него такой необычный наряд. Однако мои мысли были поглощены его мужественным и сексуальным образом, который притягивал мой взгляд, словно магнит.       — А мне можно что-то такое же? — спросила я, как только Аккерман сел в машину за руль и закрыл за собой дверь. Наверное, на моём лице было написано удивление и большая заинтересованность костюмом, поэтому брюнет повернулся ко мне и посмотрел каким-то странным взглядом, но при этом его лицо сохраняло своё спокойствие.       — У тебя слюнка. — одной рукой он притронулся к краю своих губ, показывая, где находится то, что он якобы увидел. Я с абсолютным непониманием посмотрела на Леви, вопросительно подняв бровь, а мужчина попытался своей рукой прикоснуться к моему лицу зачем-то, но я тут же, дёрнувшись, отодвинулась подальше. Его рука застыла в воздухе, а на мою реакцию он лишь вопросительно поднял бровь. — Ты меня боишься?       — Нет. Просто… Не люблю, когда меня трогают…       — Раньше ты была не против. — Леви убрал руку, но не отвернулся от меня, всё так же смотрел холодными серыми глазами на мою внезапную реакцию и недовольство его выходкой.       — Раньше я молчала об этом, да и к тому же на людях приходится терпеть не только это… — я отвернулась от собеседника, не желая продолжать разговор о том, что я не люблю прикосновения чужих людей.       — Ты всё ещё сердишься?       — Да! — резко ответила я, даже не посмотрев на Аккермана. Его, кажется, вообще не волновало моё недовольство и появившееся из ниоткуда раздражение, такое мерзкое и отвратительное ощущение, будто он мне в душу пытается залезть. Хмыкнув в ответ на мои слова, брюнет развернулся к рулю и снова завёл машину, на этот раз, скорее всего, мы уже направляемся на саму гоночную трассу. Жаль, конечно, что у меня не будет такого крутого костюма, как у Леви, но ничего страшного, я и без этого отлично выгляжу.       — Когда мы целовались в машине по несколько раз в день нашего секса, тебе нравились мои прикосновения.       «Ох боги, дайте мне сил, чтобы его убить, и терпения, чтобы пережить его!» — начала я в голове возмущаться, искренне стараясь сдержать своё раздражение, злость внутри. — «Я готова прибить себя за этот дурной поступок по пьяни, просто с алкоголем я вечно хочу найти себе приключения на жопу, чтобы уже на трезвую голову разгребать последствия, мне же мало своих ежедневных проблем, конечно! И, конечно же, мистер умный тридцатилетний козёл нашёл способ меня уколоть в этом поступке, вот как на этом свете быть доброй? Наверное, будет лучше этого солдафона задавить во время скоростных гонок. Ну вот что ему можно ответить? Блять!»       Пока я материла уже не в первый раз обладателя серых глаз, он ехал молча, будто выжидая ответа на свои слова, но стоило ли отвечать или объяснять человеку, что пьяная женщина порой сама себе не хозяйка? Жизнь нас очень хорошо учит, но иногда этого недостаточно для прекращения ошибок, поэтому к нам приходят вот такие люди, которые то ли подкалывают тебя на каждом ходу, то ли тычут носом в своё дерьмо, как котёнка. И это работает куда эффективнее любых советов родных или друзей. Решив ничего не отвечать Аккерману, я молчала и смотрела на дорогу, которая уже вывела нас из города и несла в сторону отдалённого здания, что стояло практически среди поля, а территория вокруг него была огорожена высоким забором. В этом городе я не знала таких организаций, где можно было бы погонять, вот у себя дома, конечно же, до сих пор помню все адреса таких компаний.       Когда мы подъехали к зданию, я вышла из машины и ощутила, как свежий воздух окутал меня, словно нежное объятие. Я почувствовала себя снова в объятиях природы, как будто вернулась в детство с семьёй. Тишина и спокойствие наполнили меня, словно прохладный осенний ветер, приносящий облегчение после жаркого дня. Здесь всё было иначе, не как в городе: ни постоянного гула машин, ни суетливой толпы людей, спешащих куда-то. Воздух был чист и свеж, без примеси городского смога. Это место казалось порталом в другой мир, где природа всегда рада приветствовать тебя. Роскошные поля, уже окрашенные в золотистые оттенки, раскинулись передо мной, словно яркие ковры, украшающие землю. Вдали виднелся густой лес, который всё ещё сохранял свою зелёную листву, как будто время здесь остановилось. Небо, темнеющее с каждой минутой, словно укладывало природу в сон, готовясь к приходу ночи.       — Ты идешь? — отвлёк меня от собственных мыслей мужчина, в ответ на что я повернулась к Аккерману и коротко кивнула головой.       Направившись в здание за мужчиной, я не обратила внимание на количество припаркованных машин, хотя обычно люблю рассматривать транспорт, не посмотрела на цвет здания и даже на размеры этого самого здания не захотелось смотреть. Но, войдя внутрь, моё внимание привлекло несколько старинных гоночных машин, которые стояли на выставочном месте посередине большого зала. Я прошла мимо регистрационной стойки, игнорируя приветственные речи милой девушки, и, совсем позабыв, с кем я сюда пришла, подошла к отполированным автомобилям. Я даже не посмотрела на название марки и на имена когда-то живых водителей, в голове словно заиграла киноплёнка воспоминаний.        Когда я была маленькая, папа часто, приходя с работы, после ужина заходил ко мне в комнату с толстым журналом в руках, и это была целая энциклопедия для меня. Иногда там были военные оружия или военная техника, но мне больше нравилось, когда там были яркие фотографии гоночных машин и истории их водителей, больше всего мне нравилась история о Plymouth Superbird 1970 года. Я тогда не знала, что эти истории взяты из мультфильма «Cars» 2006 года, но мне этого и не нужно было, хватало фантазии и невероятно увлекательного рассказа папы. Мама часто ворчала тогда на него, мол, сидит со мной долго, спать не даёт. Это всё было так здорово и интересно, что я не обращала внимания на недовольство матери, хотелось продолжать слушать рассказы бесконечно… Жаль, что, вырастая, мы реже уделяем время чему-то такому волшебному и сказочному, хотя, возможно, это только у меня так.       — Алекс, — позвал меня мужской бархатный голос Леви, я тут же перевела взгляд в сторону звука. Мужчина, видимо, уже прошёл регистрацию или типа того и поэтому стоял у двери, что должна была нас вести либо к трассе, либо в большой гараж с большим количеством гоночных машин на выбор.       Я коротко кивнула и подошла к брюнету, который сопровождал меня на удивление не злым взглядом, а вполне даже спокойным. Когда мы вышли за дверь и проходили мимо различных видов спорткара, я старалась рассмотреть каждую отполированную машинку, скорее всего, далеко не все здесь были новенькие и чистенькие, наверняка где-то стояли старые полуразвалившиеся машины, на которых раньше можно было нехило разогнаться. Пройдя по невероятно большому залу с автомобилями, мы наконец-то вышли на улицу, где уже было темно, и только благодаря свету уличных фонарей можно было увидеть две припаркованные красавицы: Lexus LFA и Audi R8. Я тут же набрала побольше воздуха в лёгкие, затаив дыхание, и, как бы задавая немой вопрос, удивлённо посмотрела на широкую спину Леви, который, не оборачиваясь на меня, направлялся к «Лексусу».       Lexus LFA — тёмно-серого цвета машина, что выдавала 560 л. с., на капоте лежал водительский шлем, который выдавали водителям для безопасности. Это заднеприводный суперкар японской компании Lexus, первый автомобиль этой компании в подобном классе, который впервые был представлен как концепт-кар, гоночный прототип, а также как серийное транспортное средство. На разработку и проектирование этого шедевра ушло около 10 лет. Сборка происходила в городе Мотомачи, в Японии. А ещё Lexus LFA был выпущен в ограниченном количестве 500 экземпляров и только по индивидуальным заказам. И вот сейчас один из таких экземпляров стоит прямо передо мной, правда, из-за плохого освещения плохо виден внешний вид, но даже этого вполне достаточно, чтобы восхищаться увиденным.       Второй экземпляр не уступал, наоборот, Audi R8 выглядит намного впечатляюще и даже брутальнее и вызывающе. Это среднемоторный полноприводный спортивный автомобиль, производимый немецким автопроизводителем Audi с 2007 года. Впервые представлен в 2006 году на Парижском автосалоне, 100 км/ч за 4 секунды, около 600 л. с., вы только представьте, скорее всего, на ней можно выиграть почти любую гонку! По дизайну она была покрашена в чёрный цвет с белыми полосками возле бамперов, которые подчёркивали форму машины.       — Ты что, шутишь? — шёпотом спросила я, начиная двигаться в сторону двух автомобилей, глядя на всё это с шокированным видом, наверное, где-то на асфальте лежала моя челюсть, поэтому слов было маловато. Боковым зрением я увидела, как Аккерман остановился возле водительской двери «Лексуса» и повернулся ко мне. Возможно, я сейчас выгляжу смешно.       — Удивлена?       Я перевела взгляд на мужчину и вопросительно подняла бровь, а затем с шумом выдохнула, радостная и безумная улыбка сама натянулась на лицо, после чего я радостно начала смеяться, всё ещё не веря своим глазам, и подбежав к серому Lexus положила руки на капот, рассматривая там своё отражение, спустя пару секунд смеха и радости я уже бежала к черной Audi и уже рассматривала не только своё отражение на капоте, но и старалась заглянуть внутрь салона, обхаживая эту скоростную прелесть вокруг. Я не переставая смеялась от радости, потому что, как бы хорошо я ни жила в детстве, такую роскошь не видела в жизни, могла только пускать слюнки, глядя на фотографии в интернете или страницы журнала. Это сколько же зарабатывает этот офицер, что может взять даже не одно такое чудо на прокат, а целых две?!       — Эй. — окликнул меня Аккерман, который наблюдал за мной всё это время, не двигаясь с места. Я наконец остановилась и повернулась к мужчине, всё ещё улыбаясь, он, усмехнувшись мне в ответ, молча бросил ключи, которые я поймала в воздухе. Улыбнувшись ещё шире, я подбежала к водительской двери и, открыв чёрный автомобиль, наконец, села за руль.       Запах новой кожи тёмно-серого цвета «Пара» в салоне ударил в нос, и мне захотелось дышать этим воздухом бесконечно, вид панели был просто завораживающим. Чёрная матовая панель с ярко-красными вставками, помимо внешнего вида тут и другие плюсы: регулируемые спортивные сиденья, в которых сидеть было очень удобно. А на руле было много кнопок: запуск или остановка двигателя, переключатель режима движения и кнопки для развлекательных систем, переключение в спортивный режим. Я с широко распахнутыми глазами и большим любопытством трогала всё, что попадалось мне на глаза, хотя на кнопки я не рисковала нажимать, увлёкшись разглядыванием салона, я от неожиданности подпрыгнула на месте, когда в машине заиграла какая-то мелодия.       — Кто ты? — уже с испугом глядя на дисплей небольшого экрана, встроенного в панель, там высветился какой-то номер, я, нахмурившись, осторожно ткнула пальцем на зелёную кнопочку на дисплее. — Иди нахуй.       Послышался смешок, затем неизвестный тяжело вздохнул, я чуть наклонилась вперёд, стараясь слушать все звуки внимательно, чтобы наконец понять, кто звонит.       «Это Леви», — наконец заговорил человек, который, оказывается, сидел в соседней машине. Я, вопросительно подняв бровь, повернулась в боковое стекло и увидела в серой машине по соседству Аккермана, который тоже смотрел на меня, трудно было увидеть выражение его лица, но, скорее всего, оно как обычно спокойное и равнодушное.       — Ты зачем меня так пугаешь? А если бы моё сердце остановилось, и я умерла бы от сердечного приступа? Нельзя так делать! — наигранно возмущённо сказала я, скорчив жалостливое выражение лица.       «Пока ты колдовала вокруг своей машины, у нас осталось полчаса на езду».       —Что?! Так мало?!       «Да, и не бросай трубку, это в целях безопасности…» — перебил меня офицер и начал закрывать водительскую дверь, я в ответ закатила недовольно глаза на его очередное указание в мою сторону.       — Будешь подслушивать за мной? Какой же ты неэтичный человек!       После своих слов я тоже закрыла дверь и завела автомобиль. Послышался гул двигателя, который у меня ассоциировался с рычанием зверя. Затаив дыхание, я прикоснулась к рулю, прислушиваясь к посторонним звукам, и начала выезжать с парковки на дорогу, которая освещалась фонарями. В боковые зеркала я видела серую японскую машину, что ехала почему-то за мной и не пыталась пока что обогнать.       Плавно нажимая на педаль газа, я постепенно прибавляла скорость своей машине, словно раскручивала невидимый клубок ниток. Кажется, я начала вспоминать, каково это — играть в «догонялки» на высоких скоростях, когда ветер свистит в ушах, а адреналин бурлит в крови. Главное — не отвлекаться от дороги, не смотреть по сторонам, сосредоточившись на вождении, как будто это не просто движение по асфальту, а танец с железным партнером. Это сделать непросто, если ты давно не практиковался, словно мышцы забыли, как работать в унисон.       Я расслабила спину и откинулась на спинку сиденья, тяжело вздохнув, спокойно посмотрела на дорогу. Улыбка снова сама появилась на моём лице, как солнечный луч пробивается сквозь тучи. Впереди поворот, и я плавно вхожу в него, всё ещё разгоняясь. Взглянула на спидометр: 200 км/ч. Посмотрев в боковое зеркало, я не увидела машину Леви и это показалось мне странным. Нахмурив брови, я посмотрела по сторонам.       «Не отвлекайся», — раздался из ниоткуда мужской голос, я опять чуть дёрнулась из-за неожиданного появления звука в машине.       Из-за своей неосторожности, во время испуга я резко дернула руль в сторону, но успела вернуть себе контроль над машиной. Как же опасно отвлекаться — за секунду можно улететь с дороги и распрощаться с жизнью. Страх смерти смешался с адреналином внутри, дыхание участилось, и, кажется, меня затянуло в это ощущение драйва, скорости и опасности. С левой стороны от меня появилась машина Леви, которая поравнялась со мной, но снова не обгоняла. Водитель автомобиля словно пытался меня раздразнить таким поведением. Я снова начала набирать скорость, разгоняясь ещё сильнее, теперь уже отодвинув страх в сторону и полностью расслабившись, отдавшись этому чувству свободы.       Это было похоже на танец на краю пропасти: каждый раз, когда я думала, что могу потерять контроль, я находила в себе силы справиться с ситуацией. Моя машина словно была живым существом, реагирующим на каждое моё движение. А машина Леви, как назойливая муха, не давала мне покоя, заставляя меня балансировать на грани между спокойствием и адреналином. Я чувствовала, что каждый поворот руля — это шаг в неизвестность, но в то же время это был шаг к свободе. И чем быстрее я ехала, тем сильнее ощущала, что живу на полную катушку, что я жива и готова к любым испытаниям.       Я так понимаю, финиш — это то место, откуда мы выехали. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как я села в автомобиль, но по ощущениям прошло пару минут. Осмелев достаточно для того, чтобы всё-таки начать соревноваться с Аккерманом, я какое-то время ехала параллельно с ним, но потом мы начали друг друга по очереди обгонять. Офицер был явно опытнее меня, он ловко обгонял во время поворотов или обманывал меня, спуская педаль газа, будто поддаваясь мне. В динамике я иногда слышала его хмыканья, но на такое никак не реагировала. Но несмотря на свой проигрыш в гонке, настроение не ухудшилось, а даже наоборот улучшилось.       Это было похоже на танец на льду, где каждый пытался обойти другого, не теряя равновесия. Мы были как два соперника, которые, несмотря на все препятствия, продолжали двигаться вперёд. Наши манёвры напоминали шахматную партию, где каждый ход был тщательно продуман и просчитан. Я чувствовала, как адреналин бурлит в крови, и это придавало мне сил и уверенности. В конце концов, даже несмотря на поражение, я поняла, что это была не просто гонка, а настоящее испытание, которое сделало меня сильнее и мудрее.       Заглушив мотор своего автомобиля, я продолжала сидеть за рулём, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя, словно после долгого заплыва на глубину. Внутри всё покалывало от радости, которая не имела явной причины, как будто внутри меня расцвёл невидимый цветок счастья. Это был невероятный день: сначала все нервы на работе были на пределе, затем конфликт с Леви, а потом я словно освободилась от тяжёлого груза, и дышать стало легче, как после долгого заключения.       Я вышла из машины и подошла к брюнету, который всё это время молча стоял и ждал, когда я приду в себя. Его присутствие было как тихий оазис в пустыне моих переживаний, который не торопил меня.       — Сколько ты заплатил за аренду этих машин? — спросила я, подходя ближе к жениху.       — Нисколько. — усмехнувшись, ответил он и протянул руку, в которую я положила ключи от «Ауди», после чего я непонимающе посмотрела на Леви и остановилась напротив него.       — В смысле?       — Это мои машины.       — Чего?! — громко воскликнула я. Мой шок, не зная своих границ, полностью отразился на выражении лица и упавшей куда-то вниз челюсти. Нет, я, конечно, знала, что военные получают хорошую заработную плату и что у Леви дядя бизнесмен, но чтобы настолько большой иметь уровень дохода… Хотя он мог взять это в кредит и со временем выплатить.       — Эта компания принадлежит Кенни, это и есть его бизнес, а это мои личные машины, на которых никто не ездит, кроме меня. — он говорил всё это абсолютно спокойно, даже морщинка на лице не дрогнула, в то время как я всё ещё пребывала в глубоком шоке.       После своих слов мужчина направился к выходу, не обращая внимания на моё удивление, а я пошла за ним следом, думая о том, что вообще весьма многое не знаю о своём будущем муже.       Правда, благодаря наконец нормальному отношению к друг другу это не пугает, а даже заинтересовывает, да и молчание Леви стало не таким раздражающим, хотя если он молчит тогда, когда я хочу знать ответ на свой вопрос, это раздражает… Короче говоря, он меня бесит и не бесит одновременно, при этом мне совсем не интересно, какого мнения о моей персоне Аккерман; меня также не волнует, с кем он коротает ночи, когда уходит из дома вечерами, и я знаю, что не на работу, а возвращается под утро с запахом женских духов, проходит мимо меня, бросив обычное «привет».       Возможно, во мне просто не осталось ревности или чувства собственности, или потому что я в принципе считаю это бессмысленным. Да, когда-то я ревновала, потом мне изменяли, когда-то я старалась контролировать и ревновать, мне всё равно изменяли. И примерно к десятой измене в своей жизни я успокоилась и стала смотреть иначе на всё это. Нет, это не предательство, это тот облик человека, который всегда был, но мы не видели, и это его собственный выбор уйти в другую сторону, а раз уж он так хочет идти, то пусть уходит навсегда. Хотя вот Карину я ревную к её парням и ухажёрам или к другим подругам, потому что она одна из немногих, кто столь долгое время остаётся рядом в статусе близкого человека. Ну, конечно, Леру я тоже ревную иногда, но не так сильно. Подруги говорят, что во мне нет ревности, потому что я уже давно никого не любила, но я считаю, это не зависит от чувств.       Всю дорогу до дома мы ехали молча, я в наушниках слушала музыку и вслушивалась в мелодию, которая то рассказывала о любви, то о борьбе с чем-то. Я люблю музыку, будучи меломаном, в моем плейлисте можно найти весьма разношёрстные треки, начиная от шансона, заканчивая современностью. Музыка часто служила мне другом, психологом, тем, что меня понимает и помогает идти дальше, не оборачиваясь назад. Я часто убиралась дома в наушниках или включала на колонках песни группы Rammstein, даже на работе, когда был завал, одев наушники, намного легче было справиться со стрессом, разобрать большую стопку бумаг и список дел. Карина делала также, но иногда она включала не песни, а какой-нибудь сериал, мультик или фильм, а засыпала она под аудиокниги ужасов. Причём спала очень крепко, и я искренне не понимала, как она это делает. После просмотра фильмов ужаса меня часто беспокоили кошмары или бессонница, темнота становилась более жуткой, а тишина — страшной, хотя после пожара такое меня не пугало, а веселило.       Вообще после последнего происшествия я чувствовала себя весьма странно, не как обычно. Не хотелось ничего делать, сильная усталость и частая головная боль, боялась ездить на такси, казалось, что вот-вот произойдет авария. Общаться ни с кем не хотелось, улыбаться и чему-то радоваться — тоже. За последнюю неделю я улыбалась только с Кариной и при разговоре с Алисой или Лерой, а теперь и Леви смог впечатлить меня этой небольшой вылазкой из дома, даже не ожидала, что кто-то действительно сможет добиться подобного, раньше это удавалось только близким друзьям и родственникам.       Когда мы приехали домой, я ушла в свою комнату и, забыв поужинать, легла спать, немного позже сквозь сон слышала шуршание одежды и как Леви лёг на кровать. Он всегда ложился ко мне спиной на самый край, чтобы избежать лишних прикосновений, так же делала и я, наверное, это результат моих слов сегодня днём и моего недовольного поведения до этого. Всё-таки, этот день был не таким уж и плохим, по крайней мере его окончание уж точно, я давно так не отдыхала, чаще всего в качестве отдыха были обычные посиделки с пивом или недолгие прогулки по парку. Когда-то Карина говорила, что чтобы снять стресс, нужно испытать либо хороший драйв, либо прокричаться во весь голос в поле, наплевав на всё. И это действительно помогало, а сейчас так тем более…       — Ты ещё сердишься? — тихо рядом с моим лицом прозвучал мужской голос. Дремота мгновенно улетучилась, я тут же испуганно открыла глаза и столкнулась со спокойным взглядом серых глаз. Явно не ожидая разговора, я нахмурила брови, пытаясь понять, о чём он говорит, затем вспомнила ругань в машине.       — Просто не делай так больше, и всё… — я начала ёрзать на месте, сильнее укутываясь под одеяло, затем перевернувшись на другой бок, чтобы больше не видеть лица Леви. — Не указывай мне, я не твой подчинённый, и не запирай меня больше ни в машине, ни в другом месте… Пожалуйста.       После моих слов я услышала, как мужчина хмыкнул, не обращая больше на него внимания, я наконец начала проваливаться в сон. Такое спокойствие между нами царило ещё неделю, правда, это благодаря тому, что я вечно занята либо работой, либо ремонтом, а он занят своей работой или своими личными делами. Небольшие перепалки, конечно, были, например, насчёт разбросанных мною вещей после работы в комнате или не вкусной еды, которую я приготовила, но заканчивалось это моим посланием на все четыре стороны Аккермана, а затем уходом в комнату. На этих выходных к нам в гости приходят мои коллеги, хотим устроить мини-корпоратив с начальством, их будет всего четыре человека, и мы с Кариной приглашены, вот только ни у меня, ни у моей подруги не было желания на выпивку с кем-то или болтовню. Мы только успели наконец-то доклеить обои на кухне, теперь нужно сделать в этой комнате плинтуса и купить мебель. Плинтуса есть, мебели нет, но брюнетка уже выбирает кухонный гарнитур и обеденный стол, я же подбираю шторы в эту комнату.       За всё это время Карина чаще болтала с Жаном по телефону, а на стримах старалась не разговаривать с появившимся в зрителях Эреном. Я не удивлялась этому, скорее ожидала. Не всякий сможет вытянуть характер Уайт и её мировоззрение, но, несмотря на дикую френдзону, парень не сдавался, приходил иногда в гости, и они, кажется, о чём-то разговаривали, и подарки ей какие-то дарил. Разумеется, подруга ничего не таила от Кирштайна, но о попытках Эрена поухаживать за ней молчала, в чём я её отлично понимала. Жан, кстати, тоже не уступал Йегеру, довозил девушку до дома, а после работы иногда забирал её куда-то, затем та возвращалась уставшей, но весёлой. А ещё он помогал нам с ремонтом вместе с Эшем, правда, обои они клеили никчёмно, но это весьма терпимо.       В пятницу вечером мы с Кариной бегали по квартире, то убирались, то готовили кушать к приходу моих коллег. Эрвин предложил позвать наших общих друзей, чтобы было интереснее, я согласилась. И таким образом в скором времени в квартиру пришли две девочки, имя одной я всё ещё не помню, но запомнила Мери, которые на удивление встретили нас с восторгом, говорили, что скучали по мне и Карине. Следующими пришли Жан и Конни, остальные вояки то ли на дежурстве, то ли чем-то заняты, в общем, мы не сильно расстроились их отсутствием. Ну и последними зашли мои не совсем любимые коллеги, две дамочки постарше меня из отдела инженеров и начальник строительного участка Карл Дитчес со своим заместителем Томми Маз.       Мы сидели болтали все вместе, знакомились друг с другом, Том, как обычно, приставал или просто флиртовал со всеми девочками, несмотря на то, что у него есть жена. Ему не впервой идти на измену, этим часто хвастался на работе и приставал к коллегам, ко мне тоже пытался, пока я не устроила скандал, теперь он ко мне не лезет. Но относится с предвзятостью, периодически стараясь меня задеть колкой фразой, на что я не обращала внимания. Я в принципе не реагирую на попытки чужих людей оскорбить меня, какая разница, что они обо мне думают, я на работу хожу, чтобы деньги получать, а не чтобы быть для всех хорошей и примерной девочкой.       Карл, как всегда, по-доброму улыбался и был очень вежлив, оказалось, он знаком с Эрвином и Леви. Раньше они служили вместе, Дитчес уже ушёл на пенсию, достигнув звания полковника, но до сих пор помнит многих сослуживцев и подчинённых. На работе он меня часто поддерживал в трудностях, советовал, как решить определённый рабочий вопрос, а после истерики из-за дебильного совещания иногда и успокаивал. А сейчас он, не обращая внимания на Тома, сидит в кресле и рассказывает истории о том, как он был на войне, и все они почему-то смешными были.       Анна, начальница инженеров, хоть и любила привлечь мужское внимание своей внешностью, но сегодня вела себя весьма скромно, как и её подруга Ванесса, которая занимала должность начальницы сметного отдела. По возрасту они сверстницы Карины, наверное, поэтому они легко нашли общий язык с моей подругой и с любопытством наблюдали за ней. Анна иногда начинала рассказывать о своём бывшем муже, в какой-то момент эту тему подхватила Ванесса и рассказала о своих детях и супруге. Дитчес с доброй улыбкой на лице слушал девочек, потом рассказал о своей жене и о том, что она его ждала со всех заданий и всегда была верна. Я не сомневалась, что такой мудрый мужчина, как он, сможет найти себе достойную спутницу жизни, но от его истории не только девочки и я, даже умилилась.       Алкоголь начал заканчиваться у мужчин, поэтому они попросили Анну, которая не пила весь вечер, и Ванессу съездить в магазин за напитками, они согласились. После того как девушки отъехали на время, мы с Кариной и остальными остались сидеть дома. Мери подошла ко мне и села рядом, улыбаясь и хитро глядя на меня. Эта хитрюга подписалась на меня во всех социальных сетях, заходила на мои стримы и доставала своими глупыми вопросами по поводу парней, работы, или ещё чего-нибудь, а сейчас эта блондинка смотрит на меня так, будто что-то хочет получить.       — Александра, а когда ты-то выйдешь замуж? — отвлек меня Карл, который сидел уже возле Леви и Эрвина, что было неудивительно. Я, усмехнувшись, не отрывала взгляда от блондинки, которая что-то ждала от меня, заглядывая в мои серо-голубые глаза.       — Я не тороплюсь с бракосочетанием, Карл, для меня это не самая необходимая вещь в жизни. — вздохнув, я перевела взгляд на полковника, улыбаясь, не обращая внимание на смешок со стороны Тома. — Я не тороплюсь с этим и не спешу. Я молодая, время есть и возможность тоже…       — Какая может быть возможность у человека, который разбрасывается мужиками, как перчатки? — перебил меня заместитель Дитчеса. Я спокойно перевела взгляд на коллегу. Как всегда, предсказуемое поведение Тома, когда он пьян, хотя и в трезвом состоянии Маз постоянно искал повод для ссоры со мной. Он вальяжно развалился в кресле, попивая дорогой коньяк, и смотрел на меня с насмешкой.       — Ты весь вечер пытаешься мне что-то сказать. Так договаривай. — спокойно ответила я. Мери перестала улыбаться и перевела взгляд на моего собеседника, парни перестали болтать и повернулись к нам, а Карина, усмехнувшись, выпрямила спину.       — Да, ты права, мне есть что тебе высказать. Но это не из-за работы… Дело в том, что я знаю твоего бывшего…       — Которого? Напомни его имя? — перебила я Тома. На мои слова он скорчил недовольное лицо и закатил глаза. Уайт начала пилить моего коллегу взглядом, и в то время как я ещё больше злила Маза, вокруг повисло напряжение, будто вот-вот что-то должно произойти.       — Чарли. Кажется, вы были вместе лет пять назад? Жили вместе, не тужили, но ты решила пойти по рукам и начала изменять ему, как низко падшая шлюха, ещё и пыталась его отравить, когда он возвращался с работы. Чарли брал кредиты и влез в долги из-за тебя, а ты тем временем пила, как алкашка, и покупала себе какую-то дрянь. — он резко замолчал, я опять усмехнулась, хотелось вообще смеяться от услышанного, но пришлось сдержаться. В закрытой комнате Карины начали лаяться Рикиджи с Дорогой, будто услышали и поняли, о чём идет речь. — Я считаю, что такие лживые лярвы, как ты, должны только член мужиков сосать и ноги раздвигать, но уж никак не замуж выходить или рожать, и уж тем более такие тупицы не годны на какие-то отношения вообще. И подруга у тебя такая же, как и ты, гнилая.       — О, какая интересная история. Тебе её Чарли рассказал? — усмехнувшись, спросила я Тома, теперь он смотрел на меня с отвращением и брезгливостью. Надо же, как быстро люди становятся животными под действием алкоголя, краем глаза я заметила, как Карл направил серьёзный и злой взгляд в сторону своего заместителя, при этом он уже не улыбался, кажется, я впервые видела начальника участка таким злым. Леви же в этот момент медленно поднялся на ноги, но пока что стоял на месте, не двигался, лишь угрюмо смотрел на Маза.       — Конечно. Он мне же и рассказал, как ты воровала деньги из семьи, чтобы загладить свою вину перед парнем, и то, как ты его бесконечно ревновала ко всем подряд, а сама вела себя как чехол для члена. И я считаю, что если и появится у тебя парень, то это будет какой-нибудь убогий нищеброд, весь грязный… — Маз корчил лицо, выговаривая все слова, жестикулировал руками, рисуя какую-то только ему известную картину.       В какой-то миг Аккерман, словно тень, возник между мной и Томом, а затем, с грацией пантеры и со скоростью ветра, занёс ногу и со всей силы нанёс удар моему обидчику по лицу. Я испуганно дернулась, но не решалась вмешаться, словно кролик перед удавом. Сейчас нельзя лезть, лучше отойти в сторону и молча наблюдать, как разворачивается эта драма.       Леви после первого удара не собирался останавливаться, через несколько секунд он правой ногой упёрся ступнёй в лицо Тома, припечатав голову к креслу, он давил ногой череп моего коллеги. Маз кряхтел, руками пытался отодвинуть то, что мешало даже видеть вокруг что-то, но у него не получалось. Офицер хмыкнул, отодвинул ногу от лица Тома и с новой силой припечатал подошву кроссовок к его голове. Это его домашняя обувь, которую обычно Аккерман носит после работы. Я со страхом и испугом посмотрела на Карину, та тоже насторожилась, но не двигалась, пальцем поманив меня к себе, что-то прошептала, но я не услышала, и так понимая, что она хотела сказать мне. Решив прислушаться к подруге, я ушла из опасной для удара зоны и пересела на кресло Уайт, прижавшись к подруге, стала смотреть за этой дракой.       — Что-то ты расшумелся, свинья. Заткнись, не у себя дома, — с хладнокровным спокойствием и злостью сквозь зубы процедил Леви. Я нахмурилась; в таком гневе я ещё не видела жениха, даже не догадывалась, что он способен на такое.       Леви был словно бешенный тигр в клетке, готовый в любой момент наброситься на свою жертву. Его глаза горели яростью, а губы сжались в тонкую линию. Он был похож на вулкан, готовый извергнуться в любой момент.       В голове я пыталась найти слова, чтобы успокоить его, но они не приходили. Я чувствовала себя загнанной в угол, не зная, как выбраться из этой ситуации.       После своих слов мужчина схватил моего коллегу за грудки белой рубашки и резко дёрнул к себе, притягивая ближе, а после коленом ударил в лицо Тома, тот опять кряхтел, издавал какие-то звуки, похожие на стоны от боли. На лице его уже после первых ударов от офицера появилась кровь из носа, изо рта, кажется, выпало пару зубов, бровь уже была рассечена и появились вмятины на щеках, но Леви это не останавливало. Он бил ногами, мутузил его, как мальчишку, швыряя из стороны в сторону, а когда Маз сполз с кресла на пол и встал на четвереньки, Аккерман продолжал пинать его по голове, рёбрам и рукам. Я снова переглянулась с Кариной, но та, поймав мой обеспокоенный взгляд, тут же схватила меня за руку и прижала к себе сильнее, словно понимая, что я хотела сделать.       — Она мне не только девушка, но и моя будущая жена. — грубо сказал Леви. После своих слов он опять пнул Тома, от чего послышался очередной стон, а затем кашель. — Это моя любимая теория: лучше всего воспитывать через боль. Ты только так поймёшь.       Пока жених говорил последние слова, Маз встал с пола и кинулся на Аккермана, по пути схватив рядом лежащую бутылку, замахнулся и разбил её об голову брюнета.       Офицер будто только этого и ждал, не поверю, что он не смог предотвратить этот удар, скорее хотел посмотреть, чем мой коллега может ответить на такие избиения. Леви после удара бутылки лишь отвернул голову в сторону и, хмыкнув, будто насмехаясь над этой жалкой попыткой, с ещё большей яростью ответил обидчику кулаком по уже и без того искорёженному лицу. Я краем глаза заметила, как Карл не спеша поднялся со своего места на ноги, тяжело вздохнув, он медленной походкой направился к тем, кто дрался, такое ощущение, что Дитчес не очень-то уж и хотел кого-то разнимать. А пока полковник медленно вышагивал, Леви, будто уже с ума сошедший, избивал Тома то ногами, то руками с ещё большей яростью и ненавистью.       В какой-то момент Жан и Карл оттащили Тома от Леви, а я в это время, не теряя ни минуты, подбежала к нему и встала перед брюнетом, расставив руки в стороны, преграждая таким образом ему путь к Мазу, затем взглянула в серые глаза мужчины. Он даже не посмотрел на меня, глаз не отрывал от своей жертвы и сделал шаг мне навстречу, но только чтобы вернуть себе грушу для битья, а не чтобы подойти ближе ко мне, офицер явно не собирался останавливаться. Я так и сама могу получить, не зря ли я решила остановить его?       — Леви, стой. Не надо, успокойся, всё хорошо… — из-за сбившегося дыхания от волнения и нахлынувшего страха у меня получалось больше тараторить, чем говорить спокойно.       Я аккуратно положила руки на его широкую грудь, чтобы не вызвать у брюнета никаких рефлексов на мои прикосновения. Сейчас нельзя возмущаться или показывать недовольство, любой неверный жест может его разозлить ещё больше. Я уже не могла увидеть выражение лица Тома, а жаль, я бы сказала ему пару «ласковых» слов… Зато я могла видеть лицо Аккермана, на правой стороне лица текла дорожка крови от удара бутылкой, но офицера это никак не беспокоило сейчас, я нахмурила брови, глазами ища раны, и через силу улыбнулась, чтобы не показывать своё беспокойство и страх.       — Со мной всё хорошо, с тобой тоже, успокойся. — после своих слов я дотянулась одной рукой до щеки Леви и приложила свою холодную ладонь к его лицу, но даже после всех моих он не посмотрел на меня, всё так же яростным взглядом смотрел на Тома, что находился за моей спиной. Что ж это такое, вот ведь упёртый баран, я тут перед ним чуть ли не пляшу, а ему всё равно. — Леви, посмотри на меня…       Он наконец опустил злые и беспощадные серые глаза на меня, наклонив голову чуть вперёд, затем правой рукой накрыл мою руку на его лице. Взгляд начал меняться, затем мужчина тяжело вздохнул, видимо, стараясь успокоиться. Я, всё ещё нахмурив брови, начала снова разглядывать дорожку крови на его лице. Как он только не упал после удара бутылкой по голове, хотя не удивительно, он военный, наверное, и не таким получал, но зачем же нужно до такой драки доводить, достаточно было и одного удара. Я повернула голову в левую сторону, собираясь посмотреть на состояние Тома, но Аккерман остановил меня, взявшись свободной рукой за мой подбородок, развернул моё лицо обратно, поворачивая к себе, будто не хотел, чтобы я это видела. Боковым зрением я увидела, как Карина встала с кресла и отпила из банки пива содержимое, после чего среди гула перешёптываний раздался её чёткий и уверенный тон голоса:       — Ребята, проводите гостя домой. Не будем портить вечер присутствием этого ублюдка. — буквально сквозь зубы деловито проговорила Уайт. Но, несмотря на раздражение в голосе, внешне она выглядела спокойно.       Я услышала, как началось движение за моей спиной, где должен был быть Маз, затем к Леви подошёл Эрвин и встал рядом с ним, по-дружески положив руку ему на плечо, но брюнет даже не шелохнулся, всё так же держал меня за подбородок и смотрел в мои серо-голубые глаза. Когда Карл грубо повёл за собой своего заместителя к выходу, я всё же посмотрела им вслед, но опять что-то дельное увидеть не удалось. Эрвин и Жан вышли за ними, обулись в прихожей и ушли из квартиры. Аккерман отпустил меня и, не сказав ни слова, направился в ту же сторону, что и блондин с Карлом и Жаном, а после вышел в подъезд и закрыл за собой дверь. Я, тяжело выдохнув, перевела взгляд на Карину, которая, наконец улыбнувшись, снова отпила пиво и, посмотрев на меня, произнесла довольным голосом:       — Наконец-то эта тварь ушла отсюда…       — Да… — протянула я. Не сложно догадаться, что ребята тоже хотят поговорить и выдохнуть на улице после такого напряжения. Отпив немного мартини, я повернулась к Мери и её подружке, те уже не выглядели так испуганно, хотя, скорее всего, их тоже напугало то, что они только что видели. Странные они, то нос воротят от всего подряд, то болтают без умолку, то вот такие тихие сидят и даже слово не вытянешь. Уайт вскоре принесла ведро с тряпками, и мы начали мыть пол, убирая осколки от разбившейся бутылки и вылитый виски. Спустя минут пятнадцать после того, как мы наконец-то привели спальную комнату Армина в порядок, мы с облегчением сели на диван, парень тоже, кстати, помогал, менял воду, выносил побившее стекло, ну конечно, ему же здесь спать потом. Затем наступила спокойная тишина, чему я не могла не радоваться, но в какой-то момент мой телефон завибрировал, на экране высветилось имя Анны, наверное, девочки вернулись с магазина. — Алло…       «Алекс, выходи скорее на улицу, тут мужики какие-то Тома избивают толпой, а прохожие уже копов вызывать собрались!» — я, не отвечая на её слова, тут же соскочила с дивана, на который не так давно успела сесть, и полетела в прихожую одеваться.       — Ты куда? — спросила Карина, оборачиваясь на меня через плечо.       — Там наши Тома мутузят опять, а соседи копов вызывать собрались.       Не теряя ни минуты больше, подруга тоже подскочила на месте и подбежала одеваться. Девочки решили остаться дома, потому что сильно боялись попасться под руку или ещё раз увидеть эту неприятную картину драки. Выбежав в подъезд, мы вызвали лифт, который, казалось, вечность ехал, потом, пока спустились на первый этаж, я уже успела вся издёргаться. Вот почему мужчинам обязательно нужно всё решать насилием, неужели не понятно, что это вообще не выход из ситуации? Зачем им голова на плечах, если они только и горазды, что руками махать в разные стороны по любому поводу. Я более чем уверена, что всё это затеял Аккерман, чтоб его черти драли.       Мало что ли одного раза? И так с головой разбитой теперь ходить, так ещё и нервы трепать теперь будет. Когда мы вышли из лифта, начали бежать к входной двери, но Карина мне перегородила путь, выставив правую руку передо мной, она посмотрела на меня и еле слышно прошептала:       — Слушай.       — Вот оно что, тебя разозлило то, что он так сильно оскорбил её, а из-за того, что ты не сдерживался, думаешь, что она начнёт тебя бояться, затем испугается и после сбежит от тебя? — слышно было плохо, но можно было понять, что это говорит Эрвин, также на фоне его голоса можно было услышать приглушённые звуки каких-то периодичных ударов обо что-то. После слов мужчины воцарилась тишина, но ненадолго.       — Я не позволю её обидеть, и это не потому, что она фиктивная жена… — это уже был голос Леви. Я посмотрела на свою подругу, вопросительно подняв бровь, как бы спрашивая:        «О ком они говорят?» — но Уайт, видимо, понимая меня, закатила глаза, то ли от недовольства, то ли от моего недопонимания.       — Я только смог наладить с ней нормальное общение, она перестала быть вечно недовольной, а теперь всё может рухнуть.       — Я так не думаю, она не глупая девушка, хотя та ещё сука, стерва и истеричка ужасная… — снова послышался голос Смита, но после недолгой фразы он замолчал. Карина, еле слышно усмехнувшись, хмыкнула и загадочно посмотрела на меня, я нахмурила брови, опять не понимая намёки подруги. — Да ну брось, я же по-дружески.       — Ты ей не друг, чтобы так говорить о ней. — бархатный голос Леви звучал спокойно, значит, он всё же успокоился. Но я искренне не понимала суть этого странного диалога и почему я должна это слушать. — Алекс в чём-то отличается от других девушек, и я хочу защитить её от таких уродов…       — Ты что, влюбился что ли? — после своих слов Эрвин начал смеяться, а я удивленно посмотрела на тёмно-коричневую железную дверь. Что за глупые вопросы у этого блондина, мы максимум друзьями можем быть, хотя дружбы между мужчиной и женщиной не существует, а если существует, то кто-то из них нетрадиционной ориентации.       — Нет, — я с облегчением выдохнула. Возможно, кто-то бы сейчас и расплакался, для меня это значит другое, например, то, что мы оба свободны и ничего друг другу не обязаны. — Она мне просто симпатична.       — Ты так говоришь уже несколько месяцев… — ответил своему другу Эрвин и, кажется, при этом усмехался. Я закатила глаза, не желая больше слушать этот диалог, начала специально шумно двигаться к двери.       Я посмотрела на Карину и кивнула в сторону входной двери, как бы приглашая её на улицу, подруга начала бодро топать ногами, создавая шум, и после мы подошли к железной подъездной двери и, нажав на кнопочку, открыли её. Но выйти на улицу нам так и не дали, в небольшую щель я увидела Леви, который рукой схватил дверь и не давал открыть её шире, чтобы можно было пройти, преграждая нам путь. Я удивлённо посмотрела на Аккермана, не понимая, почему он нас не выпускает на улицу, затем я в своей любимой манере нахмурила брови, мой взгляд превратился в недовольный и возмущённый. Он смотрел мне в глаза пронзительным взглядом, возможно, пытаясь понять, слышала ли я их разговор, но спустя несколько секунд всё-таки убрал руку и выпустил меня с Уайт на улицу. Я, выйдя на улицу, осмотрелась, неподалёку стоял Карл с Жаном, и у обоих костяшки были стёрты.       — Вы что, блять, охренели тут все разом что ли? — начала ругаться на всех присутствующих Карина за моей спиной, но вскоре она уже со мной поравнялась и со злостью в глазах продолжила: — Вы что тут, блять, устроили, дебилы?!       Жан тут же подошёл к своей возлюбленной и начал пытаться успокоить её, но это плохо получалось, поэтому он получил намного больше возмущений, чем все остальные. Я так же стояла, недовольным взглядом осматривая всех и всё никак не могла понять, куда они дели Тома; Карл, как и раньше, добродушно улыбался, Леви и Эрвин молча стояли у подъездной двери и курили сигареты. Из белой машины, припаркованной где-то в стороне, вышла Анна, цокая каблуками, она быстрым шагом подошла ко мне и отвела в сторону.       — Слушай, это просто ужас, то, что я видела, они его пинали с такой злостью, это просто кошмар. Но потом его посадили в такси и всё. — закончила свой небольшой рассказ моя коллега, она с отвращением смотрела на посторонних, но когда её взгляд остановился на мне, выражение лица изменилось. — Слушай, время позднее, я домой поеду, Карла с собой заберу, отвезу его домой. Ты не переживай, об этом никто не узнает. Только расскажи мне потом, что тут произошло?       В ответ я кивнула головой, затем развернулась от начальницы инженерии и зашла в подъезд, за мной шла Карина и остальные. Уайт всё ещё возмущалась на всех, злилась и ругалась, а я хмуро смотрела в сторону, при этом не издавая и звука. Как вообще теперь всё это воспринимать и как реагировать, я не знаю, с одной стороны, Леви и ребята заступились за нас, и стоит поблагодарить, но с другой стороны, они устроили эту кровавую бойню, абсолютно позабыв все меры безопасности, как минимум. Конечно же, мне не стоило ожидать большого терпения со стороны военных, ведь их другому и не учили, но это не значит, что они могут демонстрировать свою силу вот так. Это жестоко и неправильно, хотя мне ли говорить о правильном, если до сегодняшнего вечера я даже не знала, как на самом деле ко мне относится Леви.       А ведь действительно, я не обращала внимания на его попытки с чем-то помочь, воспринимала это как за дикость какую-то, которую срочно нужно убрать в сторону. А подарки скорее как извинения в очередной раз за что-то, чем как попытки привлечь внимание, так, стоп, а что, если он это вообще делает просто из вежливости? Ведь Леви не сказал, что влюблён в меня или что-то вроде того, он сказал, что я немного лучше других и что хочет защитить меня от различных уродов на этом белом свете.       Это можно назвать скорее стимулом защитника, чем симпатию или какие-то чувства, верно? Но что, если он действительно испытывает ко мне какие-то чувства, что мне тогда делать? Не скажу, что мне понравится, если меня будут любить, а я стану внаглую этим пользоваться, это нехорошо, может, стоит попробовать мне немного понять Аккермана хоть в чём-то и перестать критиковать постоянно? Но я никогда не придиралась лишнего к нему, всегда говорила по факту, что и где мне не нравится. Ладно, попробую его научиться понимать, ведь действительно так даже будет проще жить с ним в будущем.       Когда мы вернулись в квартиру, Карина попросила всех людей уйти, сказав, что нам всем пора спать, я тем временем прошла к себе в комнату и начала искать аптечку, правда, я совсем забыла, что все медикаменты остались дома и их мы с собой не брали, когда переезжали к ребятам. Леви ушёл принять душ, чтобы смыть всю грязь и кровь, после мне нужно будет обработать его болячки, ну и можно будет поговорить заодно… Было дело, я видела картины и похуже, чем вот такая драка, когда была помоложе, часто приходилось встревать в такие ситуации, кого-то разнимать, так что увиденное не пугало. Вот только… Почему-то, когда я смотрела на то, как Аккерман избивает Тома, я вспомнила, что когда-то и сама находилась на месте своего коллеги, а за место брюнета был Чарли. По телу прошлись холодные мурашки от воспоминаний и даже навеяло какую-то странную грусть.       Когда офицер вышел из ванной комнаты, я сидела на кровати в ожидании его появления, рядом на тумбочке лежала аптечка, которую я нашла у Карины. Аккерман остановился у входа в комнату, на нём был одет чёрный спортивный костюм, верхняя олимпийка была расстёгнута и одета на голое тело, благодаря чему я могла вновь увидеть шикарный мускулистый торс мужчины. Вместо того, чтобы сказать хоть слово или сделать какое-то движение, он молчал и не двигался с места, мы просто смотрели друг другу в глаза и думали о чём-то своём. Странно ли то, что Леви молчит уже несколько часов, не проронив и слова, или то, что я сейчас действительно беспокоюсь о его ранах на голове и о стёртых костяшках на руках?       Не думаю, скорее всего, это странным стало только для меня, просто я не привыкла заботиться хоть в чём-то о женихе, да и он мне не давал такой возможности, постоянно все вопросы решал сам, меня не спрашивал и ни о чём не рассказывал. Но почему-то после сегодняшнего вечера я захотела ему верить, пытаться понять и даже немного заботиться о нём, наверное, поэтому всё ещё не сплю и жду, когда он освободится, чтобы залечить ссадины.       — Мне нужно посмотреть твои ушибы и раны. — после своих слов я, вздохнув, встала с кровати и прихватила с собой аптечку, затем направилась в ванную комнату.       Зайдя туда, где после водных процедур брюнета всё ещё сохранялась влага и запах геля для душа, я подошла к большой раковине и поставила на большую тумбочку, в которой и была встроена раковина, небольшую коробку, над раковиной висит большое горизонтальное зеркало, в него я люблю смотреться, даже когда ванную принимаю. Следом за мной в комнату зашёл Леви и закрыл за собой дверь, затем он подошёл к ванной, что стояла напротив раковины, и сел на её край. Я, намочив ватку перекисью водорода, подошла к мужчине и начала разглядывать его чёрные короткие волосы на голове, ища там ушиб или рану, но чтобы увидеть больше, пришлось перебирать его пряди волос руками. Аккуратно раздвигая густые пряди, я старалась не прикасаться к коже, чтобы, если наткнусь на ссадину, не задеть её.       — Тебе не стоило устраивать кровавое побоище только для того, чтобы заступиться за меня, — спокойно произнесла я, найдя кровоточащую рану, начала аккуратно обеззараживать её перекисью водорода на ватном диске. — Но всё равно спасибо.       — То, что он сказал, это правда?       — Там лишь немного правды. — ответила я и убрала ватку, взяв в руки йод, я налила его немного на ватную палочку и уже ею начала ещё раз дезинфицировать болячку Леви, но как только я прикоснулась к его раненой коже головы, он зашипел.        Я тут же отстранила ватную палочку и начала дуть на рану, чтобы стало не так больно. Спустя пару секунд всё-таки продолжила излечивать ссадины, как оказалось, бутылка, разбившись, оставила несколько стёкол в коже головы, их, судя по всему, достал сам Аккерман, даже не представляю, насколько это больно. Я старалась обрабатывать болячки аккуратно и, каждый раз, когда он шипел, дула на место, откуда ещё текла кровь, наверное, стоит то же самое повторить и на следующий день, чтобы не начало гноиться.       — Расскажи мне о Чарли. — отвлёк меня от лечения Леви.       — Зачем тебе это? Он в далёком прошлом, разве этого не достаточно? — я говорила это спокойно, искренне не понимая его интерес. Хотя на самом деле, я просто не хочу рассказывать тот ужасный урок жизни…       — Ты ведь знаешь о моих отношениях с Петрой. — после его слов я на секунду остановилась и повернулась к зеркалу, что висит за моей спиной. Я с самого начала ощущала на себе чей-то внимательный взгляд, и нетрудно было догадаться, кому он принадлежал. Через зеркало я посмотрела на Леви, столкнувшись с его спокойным взглядом, моё выражение лица изменилось на недовольное, опять он лезет куда не просят, неужели не понятно…       — Всё, что я знаю о ваших отношениях, это то, что вы встречались пять лет и жили вместе.       — Ничего больше и не происходило. Она меня любила, и я считал, что это лучший вариант отношений. — ответил Аккерман на мои слова, а я чуть нахмурила брови. Нельзя винить человека за такое решение, ведь я и сама так думаю. Как бы жестоко это ни звучало, но мы все хотим избежать боли разочарования, вот и забываем о человечности. Я тяжело вздохнула и отвернулась от зеркала, понимая, что темы о прошлом мне не избежать.       — Когда ты избивал Тома, я вспомнила, что когда-то на его месте была я, а на твоём месте был Чарли. — более тихо сказала я. Это было правдой, наверное, тот ужас меня никогда не отпустит в этой жизни, сколько бы лет ни прошло. Я снова начала перебирать волосы жениха цвета смолы, задумавшись о чём-то своём, но когда опомнилась, то отошла от Аккермана к раковине и начала закрывать маленькие баночки йода с перекисью и убирать их обратно в коробку.       — Ты его любила?       — Очень сильно, я прощала ему все ошибки, измены, поднятую не один раз руку и многое другое… — я опустила голову вниз, задумавшись, начала рассматривать то, что лежало в аптечке. Несмотря на время, моё отношение к этому прошлому не изменилось, он всё такой же мерзкий, низко падший человек, которого я даже после разлуки любила. Снова становится страшно от понимания того, как я могу любить… Так любить нельзя, так быть не должно, но мне кажется, что по-другому я никогда не смогу. И от этого хочется остаться одной навсегда, чтобы больше не испытывать эту слабость, чтобы больше не рыдать в подушку от удушающей боли… — Я тогда с ума сошла от собственных чувств…       Он смотрел на меня через зеркало и наверняка понимал моё состояние, мне многие говорят, что меня можно читать как открытую книгу. Тяжело вздохнув, я закрыла коробку с медикаментами и повернулась лицом к Леви, он молча смотрел на меня пронзительным взглядом, хмуря брови. Последний раз, когда я видела улыбку на его лице, когда он притворялся каким-то другим человеком и хотел уложить меня в койку, наверное, мне стоит привыкнуть к этому безэмоциональному выражению лица, потому что, судя по всему, это и есть его настоящий облик.       Аккерман спустя пару минут тишины встал и медленно подошёл ко мне, всё так же не отрывая взгляда от моих серо-голубых глаз, когда он подошёл ко мне вплотную, то продолжал молчать и хмуриться, но не разрывая зрительного контакта. Удивительно, наверное, но мне действительно не страшно рядом с ним находиться сейчас, я почему-то была уверена, что этот человек не позволит себе лишнего, может, это из-за услышанных мною слов?       — Не бойся меня. — бархатный голос звучал успокаивающе, и это не могло мне не нравиться сейчас, потому что за весь этот день я ужасно устала от всего, и хотелось только тишины и спокойствия.       После своих слов Леви обнял меня за талию, притягивая к себе, а свободной рукой бережно коснулся моего подбородка, поднимая мою голову так, чтобы наши взгляды встретились. Затем он наклонился к моему лицу, а я, почувствовав притяжение момента, положила руки на его плечи. От его мужского тела исходил жар, словно он только что вышел из бани, наполняя меня теплом, которое я давно не знала. Я же, по сравнению с ним, была вечной мерзлячкой — мои руки всегда холодные, а ночи я проводила, укрывшись толстым одеялом, чтобы не замёрзнуть. В последнее время сквозь сон я часто чувствовала, как жених обнимает меня со спины, когда мне становится прохладно или когда беспокойство зажгло мои тревожные сны. Порой, просыпаясь среди ночи в холодном поту от страшного сна, я ощущала его поддержку и тепло, и это превращало ночи в нечто большее, чем просто темноту — в уютное убежище, где страх уступал место надежде.       После короткой паузы, словно мир замер в ожидании, он всё-таки коснулся моих губ своим нежным поцелуем. Сначала это были едва ощутимые прикосновения, затем один глубокий и тягучий поцелуй, который затянулся во времени. Я плавно переместила руки с его плеч на шею, приподнявшись на носочки, чтобы ответить на поцелуй Леви с трепетом в душе. Он медленно посасывал мои губы, а вскоре язык нежно пересёк границы, сплетаясь с моим. Когда я игриво прикусила его нижнюю губу, разрывая мгновение, мужчина усмехнулся и вновь накрыл мои губы с новой волной страсти. Это не был поцелуй пылкого влечения или жажды обладания; скорее, он стал для меня символом успокоения. У меня создавалось ощущение, будто Аккерман искал прощения за что-то незримое или стремился унять мои тревоги, услышав не очень приятную историю о прошлом. Но, не задумываясь об этом, я просто отвечала на его тёплые и тягучие поцелуи, желая раствориться в моменте и оставить всё ненужное вне этого мгновения.       Мир вокруг нас стал неважным, сливаясь в яркие цвета и мягкие звуки, лишь наши губы продолжали создавать мелодию нежности. Каждое его прикосновение дарило мне тепло, наполняя сердце чувством, которое я не могла объяснить. Это было похоже на магию, когда обычный миг превращается в нечто большее, в момент, когда все тревоги и страхи отступают на второй план.       Леви прижал меня ближе к себе, и я почувствовала его сердце, бьющееся в такт с моим. В этом мгновении я осознала, что между нами возникло невидимое связующее звено, обещающее защиту и понимание. Его дыхание стало моим, и я совершенно забыла о времени и пространстве. Я хотела, чтобы это продолжалось вечно, чтобы раствориться в его объятиях и оставаться там навсегда.       Но мысли о прошлом, о том, что нас разделяет, пытались пробиться сквозь этот безмятежный кокон. Я знала, что не могу игнорировать их, но в этом поцелуе я нашла временное успокоение. Мысли о будущем казались давними мгновениями, где наши судьбы переплетаются, а потому я решила не торопиться и просто наслаждаться тем, что происходило сейчас.       Когда воздуха стало не хватать нам обоим, мы отстранились друг от друга и, тяжело дыша, смотрели то в глаза, то куда-то в сторону. Леви прикоснулся своим лбом к моему, постепенно выравнивая своё дыхание, я смотрела в его серые глаза, которые мне сейчас показались очень красивыми, а свойственная им холодность чем-то… родным? Так нет, стоп. Мне не стоит привязываться к кому-то, хотя… это ведь бессмысленно, мне придётся подойти и к этому прийти, если я хочу, чтобы договор оставался в силе, но… я не хочу кого-то любить.       — Пойдём спать, Леви? — хотелось, чтобы голос звучал более уверенно, но получалось как-то по-домашнему и… слащаво? Хотя, возможно, так и разговаривают люди, которые собираются прожить вместе хоть какую-то часть своей жизни. В ответ на мои слова мужчина хмыкнул, а затем, выпустив меня из объятий, ещё раз заглянул в мои глаза и заправил выпавшую прядь моих волос мне за ухо.       После этого мы вернулись в спальню, не включая свет, переоделись в пижамы, точнее, это я переоделась, а Аккерман просто снял одежду и, оставив на себе лишь обтягивающие трусы, прошёл к кровати и лёг на свою излюбленную сторону. Когда я закончила с одеждой, плюхнулась устало на кровать и, тяжело вздохнув, залезла под одеяло, стараясь согреться. Видимо, Леви понял, что после сегодняшнего я стала ему немного доверять, или это действие выпитого алкоголя… Поэтому примерно через пару минут моих ёрзаний по кровати в поисках тепла и удобной позы я почувствовала, как тёплая мужская рука со спины обнимает и прижимает меня ближе к телу. Я замерла, обычно он так делает редко, только когда я дрожу от страха или холода, но чтобы вот так сразу…       Пока я задавалась вопросом, в честь чего такие нежности ко мне, Леви осторожно прикоснулся губами к моей щеке. Я распахнула глаза и чуть приоткрыла рот от удивления, так делал отец, когда укладывал меня маленькую спать перед сном. Это было что-то вроде немого пожелания «спокойной ночи»? Я улыбнулась от такой маленькой приятности и перевернулась на другой бок, лёжа уже лицом к Аккерману, я могла увидеть его спокойное выражение лица, но в темноте было не видно, открыты ли его глаза, но сейчас мне это не важно. Привстав на локте немного, я дотянулась до щеки мужчины и чмокнула в губы того в ответ, а после вновь легла обратно. Я услышала, как он хмыкнул, от чего я снова тепло улыбнулась.       Если так подумать, мы уже больше месяца к друг другу не прикасались, и Леви не пытался нарушить своё обещание, данное когда-то в машине перед моими уездами в Portland, Oregon. Я и не была против, всё время старалась не обращать на него внимания, а недовольство так же открыто высказывала, даже живя с женихом уже совместно в одной квартире, ничего не меняла из своего стиля общения, впрочем, так же делал и он. Хотя я начала замечать за собой появившийся интерес к Аккерману, в нём действительно было много странного, на мой взгляд: манера держать кружку, дотошно убираться в квартире, играть с Эрвином в игры на компьютере и разговаривать по телефону с другом, который сидит через стенку, и это ещё не весь список.       Услышав движение со стороны брюнета, я насторожилась и это отвлекло меня от собственных мыслей. Глаза открывать я не хотела, ведь дремота только начала укрывать меня пледом сна, но её прогнал Леви своей рукой, легко взяв меня за подбородок и приподняв мою голову чуть вверх, а в следующую секунду он уже целовал меня в губы. Поцелуй был таким же, как и в ванной комнате, неторопливым, спокойным, на который я охотно отвечала, в какой-то момент мужская рука более властно легла мне на поясницу и притянула к себе ещё ближе, затем медленно и плавно спустилась к ягодицам, а после мою левую ногу аккуратно уложили поверх мужских бёдер.       Нежный поцелуй стал более требовательным, углубив его, наши языки переплелись воедино, а я, плавно проходясь ладонями по голому торсу Аккермана вверх, достигнув сильной шеи офицера, зарылась в его тёмно-чёрных волосах. Он, разорвав поцелуй, плавно положил меня на спину и навис сверху, я же, вздохнув в полной темноте, которая когда-то казалась мне страшной, начала разглядывать его мускулистые руки и широкие плечи, на которых виднелись узоры от татуировок. Леви остановил на пару секунд взгляд на мне, а после он начал оставлять мокрую дорожку из коротких поцелуев от подбородка к ключицам, опаляя мою кожу горячим дыханием, я от удовольствия, откинув голову назад, начала гладить его широкую мускулистую спину.       Мы оба тяжело дышали, но не торопились, постепенно разогревая друг друга, словно давая привыкнуть к тому, что происходит сейчас. Леви раздвинул мои ноги по обе стороны от своего тела, руками он гладил мою талию, грудь под футболкой не сильно сжимал, будто боясь, что сделает больно, в то время как я от его нежных прикосновений рук и жарких поцелуев иногда всё же впивалась от еле сдержанного удовольствия когтями в бледную кожу на широкой спине. Когда он снял с меня короткие шорты от пижамы и футболку, я вдруг почувствовала холод и какую-то уязвимость перед женихом, будто немного стесняясь, но это не устраивало Леви, поэтому он, аккуратно взяв мои руки за запястья, отвёл их в сторону, и я не стала сопротивляться.       Постепенно в голову ударяло с новой силой удовольствие от прикосновений офицера, и я охотно отвечала ему взаимностью, привстав, целуя в шею и чуть кусая кожу. Я будто ослабла в его объятьях и легла обратно на спину, не желая сопротивляться, наоборот, хотелось ещё подышать запахом его тела, перемешанным с гелем для душа. Леви, перестав целовать моё обнажённое тело, провёл подушечками пальцев по вытянутой шее, погладил подбородок, приоткрытые мои влажные губы и щёку, затем, взявшись за мою шею, зарываясь пальцами в мои волосы, властно притянул к себе и начал жарко целовать в губы, я, отвечая на поцелуй, руками обвивая его шею, начала спускаться вниз по его торсу, не торопясь ощупывая все мышцы.       Он второй рукой по спине скользнул к ягодицам и чуть сжал, вновь закидывая одну ногу себе на бёдра. Я таяла каждую секунду от прикосновений, крепче мяла пальцами кожу на его теле, когда мои пальцы встретились с его боксерами, я медленно начала двигать оставшуюся ткань на его теле вниз, желая избавиться от неё. Аккерман, словно услышав мои мысли, приподнимается, оторвавшись от меня, благодаря этому я смогла увидеть жгуты мышц, переплетающиеся между собой, и несколько заметных шрамов, скрывающихся под татуировками. Я закусила нижнюю губу и дотронулась до каждого шрама, но офицер, будто не обращая внимание на это, стягивает с себя трусы и откидывает их в сторону, чтобы не мешали, затем возвращается ко мне обратно, обдавая жаром своего тела.       Леви с новой силой притянул меня к себе, нетерпеливо прильнул к моим губам, требуя ответа, который он получает от меня таким же страстным и желанным поцелуем. Я почувствовала, как вместе с этими поцелуями в меня вливается блаженство, словно кровь начала закипать, из-за чего будто распирает изнутри. Леви так крепко обнимал и прижимал меня к себе, словно хотел втолкнуть меня в своё тело прямо через кожу под рёбра. И от этих крепких объятий, от его мужской силы я теряла связь с реальностью, проваливаясь в ощущениях удовольствия и трезвой страсти. Он, разорвав поцелуй, вновь начинает прижиматься губами к моей шее, а затем опускается ниже, и его губы смыкаются на моей груди, буквально втягивая её.       Одна мужская ладонь накрывает другую грудь, сдавливая, и я выгибаюсь ему навстречу, готовая распасться на множество осколков, лишь бы утонуть в этих немыслимых ощущениях ласки. Затем горячая ладонь Аккермана плавно сползает к низу живота, отчего я быстро покрываюсь приятными мурашками, после он спускается пальцами ниже и чуть надавливает на клитор, я вновь не выдерживаю и прогибаюсь всем телом к нему, а из губ срывается еле сдержанный стон. Неспешными круговыми движениями он начинает вытворять рукой что-то очень приятное, я прикрываю глаза, закусывая губу, стараюсь сдерживать себя, лишь бы не сорваться на ещё один стон.       Офицерские губы накрывают мои, и я ощущаю, как два пальца начинают входить в меня, от чего я сдавленно стону, неконтролируемо сдвигая ноги вокруг его туловища. Его рука не останавливается, продолжает двигаться постепенно, наращивая темп. Пока мужские губы безостановочно целовали каждый миллиметр моей кожи, от блаженства я царапаю его спину, а когда темп пальцев ускорился достаточно быстро, он, не давая мне разрядки, остановился и убрал пальцы. Вот и настала моя очередь руководить ситуацией, я руками упёрлась в сильную грудь, плавно толкая брюнета в сторону, чтобы тот лёг на спину.       После повиновения, которое произошло не сразу, и мне пришлось настоять на своей инициативе, я уже сама нависла сверху и начала целовать сначала мужскую шею, оставляя мокрую дорожку, потом плавно перешла на мускулистый торс. Пока я языком вырисовала рисунки возле его твердых сосков, руки Леви гладили меня по спине, талии и плечам, а сам он начал чуть шипеть, когда мои губы сползли ближе к его паху. Не торопясь брать лакомый кусочек в руки или в рот, изводила мужчину, тянула время, облизывая языком возле пениса, а свисающие волосы, всё же дотрагиваясь до возбуждённого органа, дразнили ещё больше.       Одна моя рука аккуратно прикоснулась к возбуждённому члену, языком я, всё ещё дразня, провела дорожку от мошонки до выпирающей головки, затем медленно взяла мужской орган в рот, не забывая языком рисовать узоры на тонкой кожице члена. Начиная медленные движения головой то вверх, то вниз, одной рукой нежно поглаживала кожу на мошонке, второй сжимала пульсирующий от возбуждения половой орган Аккермана. Постепенно наращивая темп своих оральных ласк, я почувствовала, как мне на голову легла мужская рука и властно начала требовать более глубокого взятия в рот члена, но я откинула его руку в сторону, чтобы тот не мешал.       Когда услышала шипение Леви, плавно оторвалась от своего занятия и оседлала бедра брюнета, на лице офицера появилась немного расстроенная улыбка, будто он хотел получить большего, а я, такая вредная сука, перевернула всё на свой собственный лад. Обе его руки легли мне на талию, я же уперлась в сильную грудь жениха, немного привстав, он медленно вошел меня, от чего я снова не смогла сдержать стон и начала задавать свой темп движений, полностью пресекая попытки мужчины взять инициативу в этой позе. Ну уж нет, сейчас я сверху, а значит, и управлять мне.       Его руки властно блуждали по моему телу, то гладили низ живота, то мяли грудь, то в нетерпении сжимали мои бедра, ускоряя темп, я снова не смогла сдержать себя от стонов, когда он большим пальцем притронулся к клитору и начал его массировать, выпрямив спину и чуть откинув её назад, я невольно начала ускоряться, желая получить большего. Но офицер опять всё прервал, буквально за пару секунд до моего оргазма он повалил меня рядом с собой и навис сверху надо мной, внимательно смотря в мои глаза, и телом раздвинул мои ноги, заставляя сцепиться ими за его спиной.        «Чёрт, я почти закончила, это что, месть за мои подколы о его быстрой эрекции?» — подумала я, но мой партнёр явно не хотел, чтобы я о чём-то думала, и тут же впился в мои губы с новой волной желания, не разрывая наших губ, он вошёл, задавая уже свой темп движений.       Волна удовольствия прошлась по низу живота, скручивая органы между собой, и я начала двигать бёдрами навстречу брюнету. Леви издал низкий стон, больше похожий на рычание, начиная двигаться быстрее, каждый его толчок проносился стягивающей дрожью по телу, мне захотелось вжаться в него сильнее, тем временем Аккерман смахнул мои локоны русых волос с плеча и с несдержанными хрипами впился в выпирающую ключицу. Я выдохнула, издавая стон, уже не сдерживаясь, запустила свои пальцы в его чёрные волосы и любовно прошлась коготками по выбритому затылку. Офицер рвано перешёл на поцелуй к моим губам, покусывал то нижнюю, то верхнюю губу, а после зализывал, пока его сильные и едва шершавые пальцы сминали мою упругую грудь. Толчки становятся резче и чуть грубее, я выгибаюсь ему навстречу и натягиваюсь, как струна, издавая стон блаженства, затем Леви заканчивает, снова шипя, и я вместе с ним. Тяжело дыша, Аккерман падает рядом со мной, стараясь восстановить дыхание, смотрю в потолок, а его рука убирает со лба выбившуюся прядь волос.       — Скажешь, что тебе и в этот раз что-то не понравилось, я тебя придушу. — хриплым голосом, чуть улыбаясь, говорит Леви. Я посмотрела тому в глаза серого цвета, которые будто вобрали в себя сок жизни и начали сверкать от радости. Я усмехнулась и с вызовом посмотрела на брюнета в ответ.       — Во-первых, мне не нравится, что ты мне угрожаешь, а во-вторых, мне уж теперь точно не понравятся твои ночные похождения к женщинам. И учти, если ещё хоть раз свалишь к кому-то в постель, убью. — да, мой голос тоже хрипел, но это не помешало сделать мне угрожающий вид.       Офицер пару секунд потупил взгляд куда-то в сторону, а затем резко навис надо мной сверху, одной рукой он обхватил мою шею и по-детски зарычал, делая вид, будто душит меня. Я, глядя на него, не смогла сдержать смех, а после он, перестав дурачиться, наклонился и чмокнул в губы, выглядело это как-то по-семейному…       — Я перестал спать с кем-то ещё несколько дней назад. — убрав руки с моего горла, спокойно сказал Леви. — Пошли в душ.       После своих слов он встал с кровати и подал мне руку, помогая мне встать на ноги, возможно, брюнет просто догадался, что в темноте я весьма плохо вижу, и поэтому он, держа меня за руку, вёл за собой в ванную комнату. Зайдя внутрь комнаты, где не так давно обрабатывала Аккерману болячки, я чуть поёрзала, стоя на холодном кафеле, но этого явно не заметили и просто провели в душевую кабинку. Леви, включив тёплую воду, начал мыть мои руки, ноги, бедра… Я посмотрела на офицера как на полного идиота, что вытворял полную фигню непонятно для чего, но сопротивляться не стала, пусть отрабатывает свою сегодняшнюю драку при всех гостях.       «Это такой вид заботы или он мне хочет сказать, что я свинья, которая не умеет мыться?» — подумала я, наблюдая за этой нелепой картиной, едва сдерживая смех, но вскоре мне уже не над чем было смеяться, когда увидела, как жених, отбросив щётку для мытья тела, зашёл ко мне в кабинку и закрыл за собой дверь душевой.       — Э-эй! Ты что делаешь? А ну-ка провали… — начала было я возмущаться наглостью Леви, но он мне буквально заткнул рот своим поцелуем.       Властно вторгаясь языком в мой рот, а руками прислоняя меня за талию к стенке душевой кабины, он напрочь не обращал внимание на мои попытки остановить его. Немного горячая вода так и лилась сверху, не останавливаясь, и когда Аккерман уже снова начал изучать моё мокрое тело, я перестала пытаться его остановить, отвечая на его требовательные поцелуи взаимностью. Вокруг был один пар, и, возможно, из-за этого перед глазами плыл облик мужчины или от того, что ощущения сейчас обострились. Я, тяжело дыша, откинула голову назад, вытягивая шею, брюнет, не теряя возможности, тут же начал целовать её, а руками сминать ягодицы, прижимая меня ближе к своему торсу и паху, я чувствовала низом живота его возбуждённую плоть.       Положив руки на шею офицера, я закрыла глаза от блаженства, начиная более остро чувствовать его прикосновения к своему мокрому и уже разгорячённому телу от воды. В момент, когда он кусает мою кожу на ключице, я начинаю шипеть в ответ и впиваюсь когтями в уже расцарапанную мной спину, видимо, намёк стал ясен, и после он не пытался кусать меня в местах, где мне неприятно. Аккерман, оторвавшись от меня, властно берёт меня за талию и разворачивает лицом к стенке, одной рукой он плавно проводит по спине вверх, будто прося, чтобы я грудью наклонилась вперед, второй рукой он за талию чуть пододвигает мою попу к себе, видимо, желая, чтобы я отпятилась назад, привстав на носочки.       Выполнив его немые требования, я уперлась руками во влажную стенку кабинки, почувствовала, как мужчина припал к моей шее поцелуями и одновременно вошёл в меня. По ощущению новая поза отдавала иголками по всему телу волной удовольствия, поэтому я не смогла сдержать стон, ещё сильнее выгнулась назад, к моей спине вплотную прижался торс Леви, и я даже спиной чувствовала его кубики пресса и накаченную грудь.       Он двигался во мне менее сдержано, как было в спальне, но не забывал про ласку, приносящую контраст ощущений, благодаря чему его грубость почти не чувствовалась, вместо этого казалось, что так и должно быть. Офицер полностью руководил моим телом, переставлял руки со стенки то на грудь, то за спину, то переплетал наши пальцы, шипя от наслаждения. Я же снова старалась сдерживать стоны, но у меня этого не получалось, когда Аккерман свободной рукой опускался к моему низу живота и, находя нужную точку удовольствия, надавливал на неё или массировал.       Он властно покрывал то шею, то позвоночник жадными поцелуями, заставлял выгибаться навстречу и двигаться ему в такт, не давая возможность мне на самовольничество, это ограничение будто возбуждало еще сильнее, то ли только меня, то ли нас обоих. В какой-то момент он обнял меня с обеих сторон и прижал к своей спине, он стал проникать глубже и чуть грубее обычного, но мне это даже нравилось, затем одной рукой он прижался к моей груди, а потом чуть надавливал ладонью на низ живота. Тяжело дыша мне в шею и промычав сдержанный стон, Леви закончил, а затем уронил голову мне на плечо.        У меня же начали дрожать ноги после окончания полового акта, и, кажется, ходить нормально я завтра не смогу уж точно. Освободив меня от своих объятий, офицер отошёл и, развернув меня к себе лицом, наконец-то накрыл мои губы в нежном поцелуе, я уже хотела выйти из душевой кабинки, но меня снова не выпустили, на что я уже начала смеяться, а Аккерман лишь усмехнулся, давя улыбку. Брюнет снова помыл меня, но на этот раз я, смотря на него сверху вниз, смеялась, в ответ на что слышала сдержанный мужской смех.       После моего отмывания и полоскания я вышла из кабинки и начала обтираться, а Леви тем временем начал сам принимать водные процедуры, с довольной ухмылкой поглядывая на меня. Вот ведь жук, всё-таки провернул что хотел, неужели он не любит в таких делах уступать инициативу кому-то? Когда моё тело уже стало сухим, я вернулась в спальню, стараясь держать равновесие на чуть ли не трясущихся ногах, и, найдя с трудом разбросанную пижаму, одела её на своё едва сухое тело и затем, сильно уставшая и вымотанная, легла спать, позабыв закрыть окно, через которое поступал холодный осенний воздух с улицы. Спустя какое-то время я сквозь сон услышала, как на кровать лег Аккерман, обнимая меня со спины за талию, он устроился рядом со мной, согревая теплом своего тела.